Кредо наития. Эссе и миниатюры

Евгений Морозов

Книга нижнекамского поэта Евгения Морозова представляет взгляд человека на мир в контексте поэзии, на природу творчества и сопричастные этому мысли. Данную тематику охватывают сочинения автора за период нескольких лет, выстроенных композиционно, в виде эссе и миниатюр.

Подниматель мгновений

Нет сожаления пронзительней, чем похмелье от разорённой любви.

Нет излома страшней, чем из-за неподоспевшего наркотика.

Нет вдохновения тяжелее, чем поэтическое.

Потому что опоры здесь меньше всего.

У художника — краски и бумага. У архитектора — чертежи и расчёты. У режиссёра — сценарий и камеры. У наркомана — фанатичные упования и инструменты по доставке химии в организм.

У поэта — ничего. У поэта — ускользающее уединение и подбираемые слова.

Это фокусник без реквизита. Это нервный ребёнок, забившийся в самый угол. Это человек в голом одиночестве, сидящий посреди поля с горизонтом. А из-за горизонта подглядывает вездесущее око рабочей совести. И работа здесь такова, что скорее форма духовного служения, но не профессия.

Ты, малыш, знающий всегда и всё лучше всех…

Ты, маленький человек, потянувшийся за опиумом удовольствий, за прекрасной песней из пронзительного динамика, обнимающий чьё-то тело и дорисовывающий его в собственном воображении…

Ты, человек большой, рискующий властью, получающий ещё больше власти над обстоятельствами, управляющий реками и дождём, командир плодовитой зелени, на которой растут головы людей…

Знаешь ли ты, что нет ничего, кроме удивительной пустоты с голосом твоего страха, с голосом твоей любви, с негромким гулом надежды, чтоб заполнить всё это пробивающимся из самой памяти светом.

И иногда ты теряешь всё это и остаёшься в тихой пустоте, в стране без границ и законов, в краю отчаянных дней, когда уже не вылечишься ничем, кроме как правдой. И тогда ты поэт.

Поэт, у которого нет ничего. Подниматель мгновений, которые тоскливо проиграны, смяты и выброшены за ненадобностью. Но ты находишь их снова и возвращаешь им цену.

За это чувство, будто отрёкся при жизни, будто веришь, что слово твоё свеже́е остальных, будто говоришь не ты, но тобой — при помощи едва успевающего ума… Ты знаешь, ты понимаешь в это время, что пишут не извилинами, но состоянием, но отказом от уютных удовольствий, но едва контролируемым бесстыдством, звоном отзывающегося чутья…

Чудовищные стрекозы слов, мудрые змеи слов, камни проверенных слов, хитрые корни слов, варианты смыслов, прогрызающийся ритм — ты сворачиваешь с ума, ты чувствуешь, что помнишь дальше, знаешь то, что трудно назвать, но называешь по имени…

Поэтому нет сожаления пронзительней, чем из-за времени, проигранного на стихи.

Нет излома страшней, чем от ещё не рождённого стихотворения.

Нет вдохновения тяжелей, чем от того, чтоб служить как поэт.

Художник без картины, архитектор без построенного здания, режиссёр без отснятого фильма, он желает пустоты, во время которой слова не похожи ни на чьи другие.

Потому что знает, как нет ничего.

Ничего, кроме правды, которую по-другому не назовёшь, когда звучит очищенный голос.

Ведь и ты поэт, если ценишь красивое. Ведь ты веришь в красивое — как в любовь, как в бога, как в то, что не закончишься после смерти абсолютно. Даже если это красивое выпущено из мук, из удовольствия страдать, из са́мой серой земли, из путного ничего…

А это и есть опора.