Китаец. Незримая война

Евгений Колесов, 2020

Евгений Колесов – автор и ведущий программы «Открытие Китая» на Первом канале. Бизнесмен, учредитель компании Optim Consult (Гуанчжоу, Китай), специализация – оптовые поставки товаров и оборудования из Китая. Президент общественной организации «Сила закона» (борется с интернет-мошенниками и лжекоучами). Автор методики раннего развития. Отец шестерых детей, которые с раннего возраста изучают четыре иностранных языка, в том числе китайский, успешно занимаются спортом. Его сын Гордей в 6,5 лет победил в «Шоу талантов» на Центральном телевидении Китая и был назван ведущими СМИ России вундеркиндом. Сегодня Гордей добился побед в десятках престижных шахматных турниров России и Европы. Продолжение бестселлера – шпионского романа «Китаец». Наши дни, полковник ГРУ Алексей Назаров – начальник сверхсекретного отдела деофшоризации ГРУ. Он счастливо женат, воспитывает двоих маленьких детей. После объявления об окончании эпидемии коронавируса в Китае неожиданно на связь выходит китайский химик, которого Назаров завербовал в 2008 году. Передать секретные сведения он согласен только Назарову. На встрече химик инфицирует Назарова смертельно опасным штаммом биооружия направленного действия, якобы исключительно против русских. Массовая бактериологическая атака запланирована на середину осени 2020 года. Успеют ли российские ученые разработать и испытать вакцину? Мировая пандемия на самом деле рукотворная?

Глава III. Дорога в неизвестность

— Вещи где? — поинтересовался Мартов.

— В кабинете, — ответил я.

— Берите, и жду вас на подземке. На моей машине поедем.

События развивались слишком стремительно.

Мы с генералом вместе дошли до лестницы, он пошел вниз, я наверх. Быстро взяв вещи и положив в портфель коробку конфет, я спустился на парковку. Машина справа мигнула фарами, я подошел, сел справа на заднее сиденье. Машина плавно покатила в неизвестность.

Разные подразделения ГРУ так и не могут привыкнуть сокращенно называть свою службу ГУ. Все мои коллеги и знакомые называли наше ведомство по-старинке — Главное разведовательное управление, ГРУ.

Вторую букву в свое время «отрезал» от нас небезызвестный министр обороны. Впрочем, еще большие разрушения коснулись самой структуры управления. Сократили цвет спецназа, нещадно увольняли офицеров. К 2011 году из семи тысяч офицеров ГРУ, служивших в управлении после развала Союза, остались всего две тысячи, было практически уничтожено управление радиоэлектронной разведки. Почти на 40 % сократили части ГРУ, ответственные за закордонную работу агентов. Приостановили исследования в специализированном НИИ, подчиненном ГРУ. Процессы были катастрофическими.

Что это? Попытка избавиться от управления и его сотрудников, которые много знают и могут? У этой версии есть обоснование: вероятно, кому-то не нравилась информированность офицеров военной разведки о заказных убийствах, финансировании военных кампаний, работе оппозиции и вообще подноготной российской власти.

Еще одна версия причин развала ГРУ — активная работа по ослаблению России со стороны западных стран. Можно сказать, месть. Слишком уж активничало ГРУ в 2010-х годах. В 2018-м сотрудников управления обвиняли в попытке повлиять на выборы в Америке, взломах и хакерских атаках на серверы американской демократической партии, антидопингового агентства, Международного арбитражного суда, приписывали также отравление Скрипаля в Великобритании, который, к слову, и сам был сотрудником управления.

До переезда в новую штаб-квартиру военной разведки управление было разбросано по 15 зданиям, размазанным по Москве. Несмотря на открытие комфортной штаб-квартиры, превосходящей по техническому оснащению штаб СВР, некоторым сотрудникам места в ней все же не хватило. Поэтому приходилось совершать вот такие автопереезды.

Разные подразделения ГРУ раскиданы по городу и его окрестностям. Поэтому меня сейчас и везли неведомо куда.

С чего вдруг я потребовался генералу Мартову, отвечающему за нелегальную разведку, в том числе и в Китае, я не догадывался. Последние несколько лет я почти не касался темы Китая. На нелегальную работу меня также не рекомендовали.

Ехали молча. Я не стал спрашивать, куда мы едем, потому что, во-первых, это неважно, во-вторых, у меня не выходили из головы цифры украденных и загнанных в офшоры сумм губернатора Василенко. Мы копали по нему очень долго, схема, которую он и его ОПГ применила, в какой-то степени новаторская. Он, вероятно, один из первых придумал, как использовать криптовалюту в выводе денег из страны. Если схема наберет популярность, то, во-первых, искать деньги станет очень тяжело, а во-вторых, криптовалюта сильно поднимется в цене. Я вспомнил, как в марте 2016 года, по совету одного знакомого, купил монеты эфириум на десять тысяч долларов. Тогда одна монета стоила 14 долларов или что-то вроде этого. А в середине января 2018-го я продал монеты по восемьсот долларов за штуку. Можно было подождать и продать по тысяче с лишним, но я решил не рисковать. Да, если и прочие казнокрады додумаются до криптовалютных схем, работа нашего отдела сильно усложнится. Ладно, пусть сначала додумаются, а там и мы что-нибудь предложим.

— Китайский не забыли? — напугал меня генерал неожиданным вопросом, тихо сидевший все то время, что я размышлял.

— Особо не практиковал. Но, думаю, связать пару слов смогу, — посмеялся я.

— Я серьезно спрашиваю, мне не до шуток, — осадил меня Мартов.

— Помню, все нормально. Спецтермины нужно подтянуть, если надо. Остальное в норме, — перешел на официальный тон я.

— А ты терпеливый, полковник, — начал строить мосты Виталий Андреевич. — Не интересно, куда едем?

— Не дальше планеты Земля, — отшутился я.

Мартов рассмеялся.

— Оптимизм — это хорошо. Дети есть? — задал вопрос Мартов, чтобы поддержать беседу.

— Вы же читали мое дело, — ответил я и пристально посмотрел на генерала.

Он замолчал и отвернулся к окну.

— Самоизоляцию народ как-то не очень соблюдает. Смотри, — Мартов кивнул на снующих туда-сюда людей, наплевавших на предписания. — Без масок вон ходят толпами, вот уж точно: дуракам закон не писан. Что-нибудь смотрел по пандемии? — спросил он.

Конечно, я многое смотрел. Сейчас хочешь, не хочешь от темы коронавируса убежать было невозможно. Она догоняла из каждого утюга. И многое у меня вызывало вопросы. И по этой самоизоляции, и по обязательной социальной дистанции в полтора метра. Почему именно полтора? Не два, не десять? Кто и зачем придумал этот «поводок»? Вирус — не живая частица и не клетка, он не умеет летать, в противном случае мог бы самостоятельно передвигаться на десятки или даже сотни метров. С Мартовым делиться своими мыслями не стал.

— Да, смотрел, читал много чего, — отвечал я.

— Через пару месяцев люди смекнут, что вся эта коронавирусная истерия была не что иное, как фикция. Многие сейчас воют, мол кризис, денег нет, ай-ай-ай, а кризис-то разразится осенью, ну и все, — сказал генерал и замолчал.

Мысль генерала меня заинтересовала, но не до той степени, чтобы проявлять к ней прямой, детский интерес типа примитивного «а дальше?»… Поколение молодых агентов, оперативников, недавних выпускников, тех, кто не слышал про 48-е компьютеры, не играл на «Сеге» в «контру», заставляя Рембо с винтовкой в руках бегать по экрану телевизора, иногда черно-белого, издавая звуки «пиу-пиу-пиу», так вот это поколение слишком быстрое. Раньше как было? К источнику присматривались, проверяли, обхаживали, восемь-десять не самых частых встреч, и лишь потом какие-то заходы на вербовку, а теперь? А теперь все летит, человек желает получить оценку своей деятельности чуть ли не мгновенно, фотка/пост — лайк, фотка/пост — лайк. Плюс клиповость мышления. И все это сказывается на работе. Если ты обычный, как говорил один из моих учителей Александр Александрович Зиновьев, человеко-чайник или что-то близкое, наверное, такая скорость вполне оправданна, что-то не ясно — сразу в лоб вопрос. Для опера такая скорость может быть категорически опасной. В таких делах нужно действовать очень осторожно. Замолчал? Пусть помолчит. Он же не олигофрен затыкаться на половине мыслительного пути. Замолчал, значит, по каким-то причинам не хочет продолжать. Настаивать — значит проявить заинтересованность, спалиться, короче. Главное в нашем деле — ниточка. Маленькая, пусть даже не очень прочная, но с которой можно будет начать. Обрывать, впрочем, беседу тоже глупо, нужно просто перескочить на параллельную лыжню.

— Оппозиция голос подает все громче, — спокойно и безразлично проговорил я.

— Этим мудозвонам пасти заткнут, — резко и раздраженно гаркнул генерал.

— Да ладно, Телеграм вон уже пытались заблокировать, а толку? — усмехнулся я. — Только рекламы добавили, закроют Ютуб, полезут туда все массово, — я плавно раскручивал диалог.

— Пересажают пару десятков, остальные обоссутся, — отмахнулся рукой генерал. — Знаешь про поездку нашей делегации в Китай в начале февраля за «живым» вирусом? — сменил тему Мартов.

— В смысле «нашу»? Грушники летали? — удивился я.

— Да, один наш был. Отшили, ничего не дали. Больницы не показали, про лечение не рассказали, впустую время убили, — генерал раздосадованно хлопнул себя по коленям.

— Хотели китайцев на раз-два взять? Глупо было в это верить. Тут явно: дружба дружбой, а табачок врозь. Я так понимаю, кто сейчас первый вакцину создаст, тому все должны будут. Китайцы в этом плане люди выдержанные. Их на мякине не проведешь.

— А может быть… — генерал сделал паузу, — знали про нашего человека? — спросил он.

— Знали, не знали… Какая разница? Я же вам говорю, они так просто ситуацию, в которой можно заработать, не отдадут. Не та ситуация, лучше вообще никого не пустить. Вы же лучше меня понимаете.

— Да, ситуация сложная.

— Значит… — хотел было продолжить я, но осекся, почувствовав, что генерал не хочет разговаривать при посторонних. Водитель водителем, а секретность никто не отменял. Через некоторое время я почувствовал, что генерал смотрит на меня.

— Ну так что, смотрел что-нибудь по коронавирусу? — снова спросил генерал.

— Да, смотрел Квачкова. Он говорит, нет никакой пандемии, мол, грипп какой-то, ОРВИ, что все в пределах обычной статистики вирусных заболеваний.

— Дед из ума вышел, несет всякую чушь. Люди мрут кругом, а у него, видите ли, обычная заболеваемость, — распалился Виталий Андреевич.

Складывалось впечатление, что Мартов испытывал какую-то личную неприязнь к полковнику ГРУ Квачкову.

— Владимир Васильевич — мой земляк, кстати, — решил поддержать беседу я. — Не то чтобы полный земеля, но мы из одних мест: я с Хабаровска, он с поселка Краскино Приморского края.

Мартов никак не отреагировал на эту новость. Видно было, что ему эта информация безразлична. Мы ехали минут сорок. Зарулили куда-то в районе храма Христа Спасителя, точнее, за Гоголевский бульвар. Высокие массивные ворота нас впустили без досмотра документов. Машина затерялась в ряду таких же типовых. «Служебные», — подумал я.

Мы попали как будто в колодец: три десятиэтажных здания и ворота соединялись в кольцо, где самой низкой стороной были ворота, через которые мы как раз въехали.

— Иди за мной, — скомандовал генерал.

Мы шли вдоль здания, располагавшегося напротив ворот. Я молча следовал за генералом.

Зашли внутрь, он предъявил свои документы.

— Это со мной, — показал он на меня и протянул какую-то бумагу формата А4.

— Мобильные телефоны сдайте в блок, — капитан на посту показал его местонахождение.

Несмотря на то что у офицеров ГРУ отечественные мобильные телефоны, защищенные от любой прослушки, фактически миниатюрные ЗАС — засекречивающая аппаратура связи, — проносить даже их с собой запрещено. Внутри не было ни телефонов, ни компьютеров, подключенных к интернету.

Странны две вещи. Первое — почему генерал обо мне сказал «это». Ибо «это» означает «оно». И второе — почему у меня не спросили документы? Ответ, как я понял, был в листе, который показал генерал. То, что мои документы не спросили, означать могло только высокую степень секретности предстоящей операции. Это как если бы при входе на секретный объект показали что-то еще более секретное. «Началось», — подумал я.

Прибыли мы точно не на конференцию, посвященную вопросам морали и нравственности. Зашли в лифт, в котором у кнопок не было цифр. Генерал приложил карту, и лифт поехал… вниз. Этажа два. Двери плавно открылись. Пройдя уверенной походкой шагов тридцать, генерал повернул направо. Мы оказались перед дверью, которую Мартов открыл, приложив ключ. Вошли. Оказалось, что это кабинет для совещаний. Серый ковролин, стены темно-зеленого цвета. По центру стоял большой длинный черный стол с четырьмя обычными офисными креслами на колесиках с каждой стороны и по одному с торцов. На стене телевизор большой диагонали, справа в углу, если сидеть лицом к телевизору, чайно-кофейные дела. Теплый белый свет делал атмосферу больше домашней, чем рабочей.

— Располагайся, полковник, — по-хозяйски, добро скомандовал генерал. — Кофе — там, чай — рядом. Шкаф для одежды — вот здесь, — он указал расположение скудного убранства комнаты. — Я тебя представлю как аналитика, чтобы меньше вопросов было, нам предстоит мозговой штурм, — продолжал рассказывать генерал. — Время еще есть, почитай вот это, — он протянул несколько страниц с текстом и ушел.