Александр Градский. Гранд российской музыки

Евгений Додолев, 2019

Выход книги приурочен к юбилею Александра Градского. Масштабы «родителя русского рок-н-ролла» трудно переоценить, о чем бы ни шла речь: наставник, композитор, личность. Подтверждение тому можно найти в беседах и интервью, собранных в этом издании. Андрей Макаревич, Евгений Евтушенко, Александр Буйнов, Евгений Маргулис и другие, не менее известные нам персонажи, поведают о случаях, пересечениях, курьезах, о нем. А Градский, в свою очередь, о других, с присущей ему искрометностью.

О Градском Саше

В этой части я собрал свои собственные беседы с АБГ: не только телевизионные и газетные, но и кухонные, скажем так.

Некоторые записаны уже после выхода первой книги «The Голос», хотя, само собой, через ступени уже описанной однажды биографии не перескочишь и некоторые моменты, о которых Градский рассказывал много и многим, здесь освещены тоже, иначе это были бы заметки о каком-то человеке, природе неведомом.

Нюанс. Иногда мы на «ты», иногда на «вы». Здесь вот какое дело. Конечно, когда собеседники знакомы много лет, им комфортнее общаться фамильярно, однако среди ядерной аудитории Градского (в силу того, что в творчестве Александра Борисовича прорисовывались компоненты и бардовского, условно говоря, вектора) есть представители страты, которую Иван Ильин описывал как «русскую полуинтеллигенцию»: эти трепетно относятся к своим кумирам и, подозреваю, не знают, что исполнителю пахмутовского хита «Как молоды мы были», например, ведомо слово «жопа», не говоря уж об обсценной лексике. Вот ради того, чтобы не травмировать «культурных» амикошонством, я иногда общался с Маэстро в эфире с нарочитой дистанцией, что, по мне, лишь придавало беседе адекватную тональность.

Про «М. и М.». До «Голоса»

Этот наш разговор про оперу «Мастер и Маргарита» записан был еще до выхода первой книги о Градском. Но у меня как-то руки не дошли не то что запись опубликовать, но даже расшифровать. А сейчас мне кажется интересным Александра Борисовича послушать. Это было до открытия театра «Градский Холл» — Маэстро рассуждал о вокальных ресурсах державы в презумпции тотального дефицита этих самых голосов. И, стало быть, о невозможности сценического воплощения своего замысла.

— Ты говоришь, что не сможешь найти хотя бы дюжину новых исполнителей, таких, которые могли бы спеть нужные партии?

— Нет, все те, кто пел главные партии, они и сейчас поют, все нормально. Была другая идея, Жень. Дело в том, что не на главные роли нужны исполнители, а на роли второстепенные, в которых на премьере были представлены Хазанов, Голубкина, Табаков: вот такого уровня исполнителя на маленькую роль — не найдешь. Вот в чем все дело. На главные роли можно найти…

— Хорошо, но ты ведь уже представил в формате «аудио» эту оперу…

— Слава богу.

— У тебя будет свой театр, у тебя будет сцена, поставишь ее там. Вот если самому тебе не петь, допустим…

— Не смогу. Не с кем. Нет четырех человек. Главных. Воланд, Мастер, Иешуа и Кот… Кота еще можно найти. Можно придумать.

— Нет теноров с тремя октавами?

— Не в этом дело. Стилистически нет. Стилистически и по глубине понимания. Вот этого нет. Вот Шариф, например, блестящий голос, но у него нет глубины понимания. У него нет глубины понимания и изложения материала так, как мне надо. Я сам-то это еле спел, честно говоря.

— В этом направлении можно работать с исполнителем?

— Да, но очень сложно. Ты не представляешь себе, до какой степени у меня чувство фальши развито. Фальши не вокальной даже: эмоциональной.

— Но у тебя же есть желание, например гипотетическое, когда-нибудь увидеть это на сцене, в исполнении молодых…

— Мультфильм. Только анимация! Берется фонограмма и делается мультик. И все. Мультик рисованный, живые люди. Понимаешь? Рисованные живые люди. Табаков в роли Семплеярова. Нарисованный. То есть человек Олег Табаков, он нарисован в роли Семплеярова. Градский нарисован в роли Кота. Градский же нарисован в роли Воланда. Та же морда, но только по-другому, как будто он загримированный. Тот же Градский нарисован в образе Мастера. Тот же Градский нарисован в образе Иешуа. Трансформированный, нарисованный, понятно, что это он, да, но в роли. Лена Минина нарисована в образе Маргариты. Фоменко нарисован, Коля, в образе Коровьева. И так далее. Это было бы здорово. Ты видел мультфильм по Диккенсу? Где герои — нарисованные живые люди? Потрясающее кино, просто невозможно оторваться! А здесь еще была бы музыка. И артисты, которые… Даже если кто-то умер уже — Милляр, Касаткина, Зельдин в роли Аримана, Леонидов, Макаревич в роли буфетчика Сокова. Да, это Андрей Макаревич, но он в роли. Вот так загримирован, понимаешь? Причем это просто делается — компьютерная графика, и все. Идея сумасшедшая. Просто много денег надо. Восемьдесят тысяч долларов примерно стоит нарисованная на компьютере минута такого фильма. А у меня три часа. Вот умножаем тупо восемьдесят тысяч долларов…

— Больше. Там концепт — художники, поэтому больше. На разработку понадобится время. Сначала образы найдутся, потом уже их только можно анимировать.

— Я не думаю, что это больше, я думаю, что меньше, но года два с половиной — три придется сидеть в большой комнате двадцати человекам и рисовать.

— Но эти-то ребята есть, которые нарисуют?

— Ребята есть хотя бы те, которые Земекису рисовали, режиссеру диккенсовского мультика, но как их работать посадить?

— Тебе не кажется, что когда бабло становится очень пухлым вокруг, то как раз свобода исчезает?

— Как тебе объяснить, у меня очень пухлое бабло последние тридцать пять лет — и ничего не исчезло, свобода на месте.

— Но ты про него все время говоришь…

— Если про него не говорить, его не будет.

— Но ты про него еще и думаешь много.

— Конечно, думаю. Я каждый день думаю, как сделать так, чтобы завтра мне не нужно было ни у кого ничего просить. Если мне нужно купить унитаз, так я знаю, откуда взять деньги.

— Сейчас мы говорим про золотой унитаз?

— Не хохми. Обычный. Главное, чтобы была возможность на него присесть. Это мелочи, конечно, но дело вовсе не в унитазе, а в том, что я, к примеру, на «Голосе» захотел хор привезти, тысячу долларов заплатил за автобус, они приехали раз, потом еще… Я же на Первый канал не пошел с просьбой: «Дайте мне автобус, чтобы привезти детей из Клина», — а спокойно заплатил. Тихо и мирно. Приехал хор, охренительно спел. Потом они еще раз приедут, уже 13 декабря. Мне ни с кем не надо договариваться. И объяснять: «Знаете, нам надо детей привезти, тридцать человек, из города Клин». Меня отошлют в одну редакцию, во вторую редакцию, в третью, потом — на х**. Я спросил руководителя хора: «Вы можете автобус заказать?» — «Да, можем». — «Сколько стоит?» — «Столько-то». Ну, бутерброды, кола, горячее… Я говорю: «О’кей, везите». И вопрос решился.