Мертвые цветы

Дядя Слава, 2020

Обычный поэт, простой паренек Саша попадает в необычную и сложную для него жизненную ситуацию: на него обрушивается вся тяжесть женского коварства. Он старается найти выход из этой ситуации. Казалось бы, решение уже близко, но что ожидает нашего героя за очередным поворотом судьбы? Содержит нецензурную брань.

Per

aspera

ad

astra

¹

Неизвестно, сколько точно прошло времени — я не находил в себе силы посмотреть на часы. Самому же казалось, что прошла уже целая вечность.

Я принял решение. Оно было сложным, но я уже смог принять его однажды, значит, смогу и в этот раз.

Я медленно и немного робко, будто бы сомневаясь, пошел к двери подъезда, где жила она. Домофона тут не было, так что я без труда проник внутрь и направился к ее квартире.

Руки тряслись, голова гудела, зрение немного ухудшилось из-за опухших от слез глаз. Несмотря на все это, я был полностью уверен в своих поступках и действиях.

Хватит! Она не одна. Совсем не одна. Далеко не одна. Я заменю ее другой. А лучше — многими другими.

Квартира ее была на первом этаже, но шел я довольно долго, потому что принятое решение было очень и очень тяжелым, и это мой организм ощущал это так, как не ощущал, наверное, ничего до этого.

Добравшись, наконец, до точки своего следования, я извлек зажигалку из кармана и принялся жечь цветы, что хотел подарить ей. Гореть они не хотели, ведь были все еще живыми, и влага то и дело стекала с концов стеблей мне на руки. Но я был тверд в своих желаниях и мне все же удалось сильно опалить их. Я положил цветы под дверью, достал из рюкзака тетрадь, вырвал листок и написал: «Мертвые цветы в большую квартиру за номером три в ознаменование конца одного из самых трагичных этапов моей жизни». Не знаю, поймет она, кто это написал и что все это значит — это не важно. Важно то, что я решился все поменять.

***

На следующее утро я был уже бодр и свеж, будто ничего не произошло, а если и произошло, то точно не со мной. Я поджаривал блинчики, ловко переворачивая их на сковороде, и покуривал утреннюю сигарету. Влад еще не пришел, и я надеялся, что он придет попозже — сейчас на моей кухне царила полная идиллия. Негромкая музыка срывалась с динамика телефона, сковородка приятно трещала маслом, в голове было пусто. За всеми этими звуками и ощущениями скрывалась огромная боль в груди, которую я упорно старался не замечать и у меня даже что-то выходило.

Музыку прервал звук уведомления в телефоне, я прочел его и расплылся в улыбке. Сегодня вечером встречусь с девчушкой, которая мне вроде бы понравилась.

В дверь постучали. Я крикнул: «Открыто», потушил сигарету и бросил бычок в пепельницу.

— Эгей, готов, Пушкин? — залетел на кухню Влад, привычно дав мне краба и приобняв.

— Всегда готов, — ответил ему я, раскладывая блинчики по тарелкам. — Ты есть будешь?

— Не, брат, я завтракал. Лучше сам ешь, ведь великим поэтам России нужно хорошо питаться, — он заговорчески улыбнулся и закурил.

— Как хочешь, — пробурчал я в ответ, уже жуя блин, густо политый сгущенкой.

— Только сильно не затягивай. Нам выезжать через полчаса, а ты еще даже не одет.

— Угу.

— А ты задумывался над твоим разговором с этим редактором? Вдруг он начнет тебя как-то испытывать или вообще окажется полной мразью.

— Неа.

— Тьфу, блять, дятел. О чем ты вообще думаешь?

— О том, как сегодня с бабой пойду прогуляться, — ответил я и принялся за очередной блин.

— До кровати? — подмигнул мне Влад, туша сигарету и пристраиваясь на стуле.

— Мовэт и так, — улыбнулся я ему, обнажая открытый рот, полный пережеванных блинов.

— Ладно, казанова, надеюсь, все пройдет удачно. Собирайся уже, а то жирным так станешь!

— Как будто тебя ебет мой внешний вид, — ответил я другу, довольно вытирая покрытые жиром, блестящие губы. — Через пятнадцать минут буду готов.

И действительно, спустя пятнадцать минут я уже был помыт, выбрит, одет в свой лучший (да и единственный, на самом-то деле) костюм, и выходил из квартиры, запирая ее на замок.

— Ну что, брат, готов ехать навстречу успеху? — улыбаясь, спросил меня Влад, пристегивая ремень и надевая солнечные очки.

— Всегда готов, как пионер.

— Тогда поехали, труба зовет, — сказал он, резко дал по газам и мы помчались по полупустой дороге.

Доехали мы быстро — светофоры всегда попадались зеленые, да и Влад аккуратной ездой никогда не отличался. Иногда мне было страшно за свою жизнь, когда я сидел на пассажирском кресле, а этот тип гнал под сотку в городе, зная, что нам через сто метров заходить на кольцо. Меня буквально вжимало в спинку, когда Влад сильно разгонялся, и било головой о торпеду, когда мой друг резко сбрасывал скорость и тормозил. В этот раз без происшествий не обошлось — я пару раз ударился головой, когда перевязывал шнурки на туфлях.

— Не дрова везешь! — кричал ему я, потирая ушибленное место, на что он отвечал мне что-то вроде «Прорвемся» и раз за разом повторял все те неаккуратные и противоречащие правилам дорожного движения действия.

— Приехали, — радостно оповестил меня Влад, а я только кивнул головой и постарался скорее покинуть машину — меня сильно тошнило и я боялся заблевать товарищу весь салон.

— Вот нам туда, — он показал мне здание бизнесцентра. — Пятый этаж, павильон пятьсот десять.

— Отлично. А перекурить не успеем?

— У него и покурим, — подмигнул мне Влад и с прытью бешеного осла рванул ко входу в бизнесцентр.

— Куда же ты так спешишь, придурок, — пробормотал я, догоняя товарища.

— Сам придурок, — наигранно обидевшись, сказал он, придерживая мне дверь. — Великие умы проходят первые. Я только раздосадовано хмыкнул и вошел внутрь.

Здесь я уже бывал пару раз — этот центр был таким же, как и миллионы других, разбросанных по всем городам нашей необъятной. Павильоны тут были самыми разными — от каких-нибудь фотостудий, печатающих картинки на кружках, до мест обитания и работы серьезных компаний. Хотя, наверное, даже эти студии неплохо зарабатывают.

— Пес, нам вообще-то к лифту, — Влад показал пальцем направление движения и я покорно пошел в ту сторону.

Когда мы все-таки добрались до лифта, Влад уже насвистывал какую-то песенку и только по одному его виду было понятно, что его день удался. Я же сконфуженно пытался прятать лицо в рубашку, потому что нервы мои были на пределе — с редакторами я никогда не общался, да и мне, собственно, не хотелось этим заниматься.

— Ссышь? — вывел меня из транса голос друга. Я огляделся и понял, что уже стою в лифте.

— Ссу, — честно ответил я.

— Не ссы, — бодро ответил мне Влад и подмигнул.

— Легко сказать, — повел я плечами.

Лифт сделал дзынь, оповестив нас о том, что пора уже выходить, что мы, собственно говоря, и сделали.

— Пора, товарищ Санек, поднимать в стране культурную революцию! — Влад торжественно повел пальцем. — Давай, двигай, в конец коридора и направо.

Я покорно побрел в указанном направлении, стараясь шагать помедленнее и оттянуть момент встречи, но Влад настойчиво толкал меня вперед. Меня это раздражало, но еще больше раздражало ощущение приближающегося разговора, поэтому я терпел и продолжал тянуть. К сожалению, ничего не бывает вечным, и дверь кабинета появилась прямо перед моим носом. Влад постучался, получил ответ «Войдите» и снова открыл дверь передо мной. Я набрал воздух в грудь и вошел.

— Здравствуйте, — начал я, прокашлявшись.

Редактор был внешне чуть старше меня, совсем ненамного. Не сказать, что мне стало от этого легче, даже, скорее наоборот — от него зависела дальнейшая судьба собрания моих сочинений, а это дорогого стоит. Пожалуй, я задумался об этом только сейчас, в последний момент.

— О-о, так, Вы, значит, Александр? — обратился ко мне редактор, прервав полет моей мысли. — Здравствуйте, здравствуйте, очень рад!

Он кинулся жать мне руку, чуть ли не начав меня расцеловывать. Я растерялся от такого приема и был сильно смущен. Влад же стоял возле двери, а редактор то ли правда его не заметил, то ли делал вид. Правда, я не знаю, как можно было не заметить такую огромную бородатую дылду.

— Присаживайтесь. Вы по поводу издания на бумаге, верно?

Не успел я ему ничего ответить, как редактор начал перебирать какие-то бумажки, рукописи и документы.

— Ах, извините, забыл представиться — меня зовут Виктор Алексеевич, а для Вас — просто Виктор, — и снова стал рыться в бумагах.

— Очень приятно, — мы с Владом синхронно ответили и я улыбнулся. Мне становилось все легче и легче находиться здесь, я чувствовал себя более раскрепощенным и постепенно стал превращаться в самого себя.

— Извините, Виктор, а можно закурить? — обратился я к редактору, почувствовав, что поймал волну и больше не нервничаю.

— Вообще-то здесь не курят, — насупился редактор. — Но, пожалуй, ладно. Только быстро и пепел не разбрасывайте по комнате.

— Огромное Вам спасибо, — ответил я, уже сладко затягиваясь. Влад тоже прикурил сигарету и мы с ним задорно переглянулись.

— А, вот, нашел, — начал Виктор, прокашлявшись. — Знаете, стихи великолепные, просто отличные, это редкость для нашего времени. Но есть одно замечание — много мата, в некоторых стихах даже слишком много. Вот если бы можно было заменить его на обычные слова…

— Но постойте, — я поперхнулся дымом и крепко закашлялся. — Ведь мат придает стихам особый шарм, делает строки более меткими, чувственными. Никак нельзя, никак нельзя убрать мат из моих стихов!

— Я все же настаиваю на том, чтобы заменить слова, но с одной оговоркой.

— И что за оговорка?

— Дело в том, что мат накладывает возрастные ограничения на покупку книги, а это влияет на человека еще и психологически. Какие-нибудь родители, конечно, купят своему ребенку-подростку такую книжку, а кто-то и запретит. Я предлагаю заменить мат в книге на обычные слова, но где-нибудь на форзаце или на первой же странице, где появится нецензурщина, сделать пометку. Что-то вроде «Прим. авт.: слово заменено с целью цензуры, все подобные ругательства следует заменять на нецензурную брань». Если Вас это устроит…

— В принципе, наверное, вполне да… — неуверенно протянул я.

— Да, нас утроит, — твердо ответил Влад. Он уже вальяжно развалился на стуле и, казалось, готов был даже закинуть ноги на стол. Виктор снова игнорировал его, как и тогда, у двери. Поэтому мне пришлось повторить реплику товарища слово в слово.

— Вот и ладушки. Я займусь обработкой стихотворений и сообщу Вам, когда будет готово.

— То есть Вы готовы меня издать?

— Да, вполне, — редактор непонятливо пожал плечами и неуклюже улыбнулся.

— Отлично, отлично, как же, черт возьми, хорошо! — завопил я.

— Спокойно, друг, спокойно, — успокоил меня Влад и я сел обратно на стул, хотя и все внутри меня ликовало и орало от счастья. Странно, что до визита к этому редактору мне было довольно-таки все равно на происходящее.

— Я Вам позвоню на следующей неделе в понедельник или вторник, с девяти до часу. Тогда и договоримся о следующей встрече. Согласны?

— Да, вполне. Будем ждать Вашего звонка. Значит, до свидания?

— До свидания, — Виктор пожал мне руку и я довольный вышел из кабинета. Влад выглядел загруженным. Затем мы вышли из лифта, из бизнесцентра и сели в машину.

— Меня опубликуют!

— Да я знаю, знаю, — тот улыбался, прикуривая и заводя машину. — Только на меня, мразь, совсем внимания не обратил, будто я стеклянный какой-то.

— Меня опубликуют, — сказал я тихо, закрыл глаза и расплылся в улыбке, проигнорировав слова друга.

Примечания

1

Через тернии к звездам.