Per
aspera
ad
astra
Неизвестно, сколько точно прошло времени — я не находил в себе силы посмотреть на часы. Самому же казалось, что прошла уже целая вечность.
Я принял решение. Оно было сложным, но я уже смог принять его однажды, значит, смогу и в этот раз.
Я медленно и немного робко, будто бы сомневаясь, пошел к двери подъезда, где жила она. Домофона тут не было, так что я без труда проник внутрь и направился к ее квартире.
Руки тряслись, голова гудела, зрение немного ухудшилось из-за опухших от слез глаз. Несмотря на все это, я был полностью уверен в своих поступках и действиях.
Хватит! Она не одна. Совсем не одна. Далеко не одна. Я заменю ее другой. А лучше — многими другими.
Квартира ее была на первом этаже, но шел я довольно долго, потому что принятое решение было очень и очень тяжелым, и это мой организм ощущал это так, как не ощущал, наверное, ничего до этого.
Добравшись, наконец, до точки своего следования, я извлек зажигалку из кармана и принялся жечь цветы, что хотел подарить ей. Гореть они не хотели, ведь были все еще живыми, и влага то и дело стекала с концов стеблей мне на руки. Но я был тверд в своих желаниях и мне все же удалось сильно опалить их. Я положил цветы под дверью, достал из рюкзака тетрадь, вырвал листок и написал: «Мертвые цветы в большую квартиру за номером три в ознаменование конца одного из самых трагичных этапов моей жизни». Не знаю, поймет она, кто это написал и что все это значит — это не важно. Важно то, что я решился все поменять.
***
На следующее утро я был уже бодр и свеж, будто ничего не произошло, а если и произошло, то точно не со мной. Я поджаривал блинчики, ловко переворачивая их на сковороде, и покуривал утреннюю сигарету. Влад еще не пришел, и я надеялся, что он придет попозже — сейчас на моей кухне царила полная идиллия. Негромкая музыка срывалась с динамика телефона, сковородка приятно трещала маслом, в голове было пусто. За всеми этими звуками и ощущениями скрывалась огромная боль в груди, которую я упорно старался не замечать и у меня даже что-то выходило.
Музыку прервал звук уведомления в телефоне, я прочел его и расплылся в улыбке. Сегодня вечером встречусь с девчушкой, которая мне вроде бы понравилась.
В дверь постучали. Я крикнул: «Открыто», потушил сигарету и бросил бычок в пепельницу.
— Эгей, готов, Пушкин? — залетел на кухню Влад, привычно дав мне краба и приобняв.
— Всегда готов, — ответил ему я, раскладывая блинчики по тарелкам. — Ты есть будешь?
— Не, брат, я завтракал. Лучше сам ешь, ведь великим поэтам России нужно хорошо питаться, — он заговорчески улыбнулся и закурил.
— Как хочешь, — пробурчал я в ответ, уже жуя блин, густо политый сгущенкой.
— Только сильно не затягивай. Нам выезжать через полчаса, а ты еще даже не одет.
— Угу.
— А ты задумывался над твоим разговором с этим редактором? Вдруг он начнет тебя как-то испытывать или вообще окажется полной мразью.
— Неа.
— Тьфу, блять, дятел. О чем ты вообще думаешь?
— О том, как сегодня с бабой пойду прогуляться, — ответил я и принялся за очередной блин.
— До кровати? — подмигнул мне Влад, туша сигарету и пристраиваясь на стуле.
— Мовэт и так, — улыбнулся я ему, обнажая открытый рот, полный пережеванных блинов.
— Ладно, казанова, надеюсь, все пройдет удачно. Собирайся уже, а то жирным так станешь!
— Как будто тебя ебет мой внешний вид, — ответил я другу, довольно вытирая покрытые жиром, блестящие губы. — Через пятнадцать минут буду готов.
И действительно, спустя пятнадцать минут я уже был помыт, выбрит, одет в свой лучший (да и единственный, на самом-то деле) костюм, и выходил из квартиры, запирая ее на замок.
— Ну что, брат, готов ехать навстречу успеху? — улыбаясь, спросил меня Влад, пристегивая ремень и надевая солнечные очки.
— Всегда готов, как пионер.
— Тогда поехали, труба зовет, — сказал он, резко дал по газам и мы помчались по полупустой дороге.
Доехали мы быстро — светофоры всегда попадались зеленые, да и Влад аккуратной ездой никогда не отличался. Иногда мне было страшно за свою жизнь, когда я сидел на пассажирском кресле, а этот тип гнал под сотку в городе, зная, что нам через сто метров заходить на кольцо. Меня буквально вжимало в спинку, когда Влад сильно разгонялся, и било головой о торпеду, когда мой друг резко сбрасывал скорость и тормозил. В этот раз без происшествий не обошлось — я пару раз ударился головой, когда перевязывал шнурки на туфлях.
— Не дрова везешь! — кричал ему я, потирая ушибленное место, на что он отвечал мне что-то вроде «Прорвемся» и раз за разом повторял все те неаккуратные и противоречащие правилам дорожного движения действия.
— Приехали, — радостно оповестил меня Влад, а я только кивнул головой и постарался скорее покинуть машину — меня сильно тошнило и я боялся заблевать товарищу весь салон.
— Вот нам туда, — он показал мне здание бизнесцентра. — Пятый этаж, павильон пятьсот десять.
— Отлично. А перекурить не успеем?
— У него и покурим, — подмигнул мне Влад и с прытью бешеного осла рванул ко входу в бизнесцентр.
— Куда же ты так спешишь, придурок, — пробормотал я, догоняя товарища.
— Сам придурок, — наигранно обидевшись, сказал он, придерживая мне дверь. — Великие умы проходят первые. Я только раздосадовано хмыкнул и вошел внутрь.
Здесь я уже бывал пару раз — этот центр был таким же, как и миллионы других, разбросанных по всем городам нашей необъятной. Павильоны тут были самыми разными — от каких-нибудь фотостудий, печатающих картинки на кружках, до мест обитания и работы серьезных компаний. Хотя, наверное, даже эти студии неплохо зарабатывают.
— Пес, нам вообще-то к лифту, — Влад показал пальцем направление движения и я покорно пошел в ту сторону.
Когда мы все-таки добрались до лифта, Влад уже насвистывал какую-то песенку и только по одному его виду было понятно, что его день удался. Я же сконфуженно пытался прятать лицо в рубашку, потому что нервы мои были на пределе — с редакторами я никогда не общался, да и мне, собственно, не хотелось этим заниматься.
— Ссышь? — вывел меня из транса голос друга. Я огляделся и понял, что уже стою в лифте.
— Ссу, — честно ответил я.
— Не ссы, — бодро ответил мне Влад и подмигнул.
— Легко сказать, — повел я плечами.
Лифт сделал дзынь, оповестив нас о том, что пора уже выходить, что мы, собственно говоря, и сделали.
— Пора, товарищ Санек, поднимать в стране культурную революцию! — Влад торжественно повел пальцем. — Давай, двигай, в конец коридора и направо.
Я покорно побрел в указанном направлении, стараясь шагать помедленнее и оттянуть момент встречи, но Влад настойчиво толкал меня вперед. Меня это раздражало, но еще больше раздражало ощущение приближающегося разговора, поэтому я терпел и продолжал тянуть. К сожалению, ничего не бывает вечным, и дверь кабинета появилась прямо перед моим носом. Влад постучался, получил ответ «Войдите» и снова открыл дверь передо мной. Я набрал воздух в грудь и вошел.
— Здравствуйте, — начал я, прокашлявшись.
Редактор был внешне чуть старше меня, совсем ненамного. Не сказать, что мне стало от этого легче, даже, скорее наоборот — от него зависела дальнейшая судьба собрания моих сочинений, а это дорогого стоит. Пожалуй, я задумался об этом только сейчас, в последний момент.
— О-о, так, Вы, значит, Александр? — обратился ко мне редактор, прервав полет моей мысли. — Здравствуйте, здравствуйте, очень рад!
Он кинулся жать мне руку, чуть ли не начав меня расцеловывать. Я растерялся от такого приема и был сильно смущен. Влад же стоял возле двери, а редактор то ли правда его не заметил, то ли делал вид. Правда, я не знаю, как можно было не заметить такую огромную бородатую дылду.
— Присаживайтесь. Вы по поводу издания на бумаге, верно?
Не успел я ему ничего ответить, как редактор начал перебирать какие-то бумажки, рукописи и документы.
— Ах, извините, забыл представиться — меня зовут Виктор Алексеевич, а для Вас — просто Виктор, — и снова стал рыться в бумагах.
— Очень приятно, — мы с Владом синхронно ответили и я улыбнулся. Мне становилось все легче и легче находиться здесь, я чувствовал себя более раскрепощенным и постепенно стал превращаться в самого себя.
— Извините, Виктор, а можно закурить? — обратился я к редактору, почувствовав, что поймал волну и больше не нервничаю.
— Вообще-то здесь не курят, — насупился редактор. — Но, пожалуй, ладно. Только быстро и пепел не разбрасывайте по комнате.
— Огромное Вам спасибо, — ответил я, уже сладко затягиваясь. Влад тоже прикурил сигарету и мы с ним задорно переглянулись.
— А, вот, нашел, — начал Виктор, прокашлявшись. — Знаете, стихи великолепные, просто отличные, это редкость для нашего времени. Но есть одно замечание — много мата, в некоторых стихах даже слишком много. Вот если бы можно было заменить его на обычные слова…
— Но постойте, — я поперхнулся дымом и крепко закашлялся. — Ведь мат придает стихам особый шарм, делает строки более меткими, чувственными. Никак нельзя, никак нельзя убрать мат из моих стихов!
— Я все же настаиваю на том, чтобы заменить слова, но с одной оговоркой.
— И что за оговорка?
— Дело в том, что мат накладывает возрастные ограничения на покупку книги, а это влияет на человека еще и психологически. Какие-нибудь родители, конечно, купят своему ребенку-подростку такую книжку, а кто-то и запретит. Я предлагаю заменить мат в книге на обычные слова, но где-нибудь на форзаце или на первой же странице, где появится нецензурщина, сделать пометку. Что-то вроде «Прим. авт.: слово заменено с целью цензуры, все подобные ругательства следует заменять на нецензурную брань». Если Вас это устроит…
— В принципе, наверное, вполне да… — неуверенно протянул я.
— Да, нас утроит, — твердо ответил Влад. Он уже вальяжно развалился на стуле и, казалось, готов был даже закинуть ноги на стол. Виктор снова игнорировал его, как и тогда, у двери. Поэтому мне пришлось повторить реплику товарища слово в слово.
— Вот и ладушки. Я займусь обработкой стихотворений и сообщу Вам, когда будет готово.
— То есть Вы готовы меня издать?
— Да, вполне, — редактор непонятливо пожал плечами и неуклюже улыбнулся.
— Отлично, отлично, как же, черт возьми, хорошо! — завопил я.
— Спокойно, друг, спокойно, — успокоил меня Влад и я сел обратно на стул, хотя и все внутри меня ликовало и орало от счастья. Странно, что до визита к этому редактору мне было довольно-таки все равно на происходящее.
— Я Вам позвоню на следующей неделе в понедельник или вторник, с девяти до часу. Тогда и договоримся о следующей встрече. Согласны?
— Да, вполне. Будем ждать Вашего звонка. Значит, до свидания?
— До свидания, — Виктор пожал мне руку и я довольный вышел из кабинета. Влад выглядел загруженным. Затем мы вышли из лифта, из бизнесцентра и сели в машину.
— Меня опубликуют!
— Да я знаю, знаю, — тот улыбался, прикуривая и заводя машину. — Только на меня, мразь, совсем внимания не обратил, будто я стеклянный какой-то.
— Меня опубликуют, — сказал я тихо, закрыл глаза и расплылся в улыбке, проигнорировав слова друга.
