Глава одиннадцатая
Мама распутывает последний узел моих волос.
— Ты назвала меня греческим словом, которое означает «камень», — говорю я.
Мама смеётся.
— Вообще-то, имя предложил папа. Но я подумала, что звучит красиво. — Вижу в зеркале, как она качает головой и улыбается.
— Он не говорил, что оно значит, пока я не согласилась.
— Камень, — повторяю я. — Моё имя означает «старый грязный камень».
— У тебя красивое имя, Петра. Как ты сама.
Из маминой косы до талии выбиваются пряди. Её зелёные глаза под лучами солнца приобретают синеватый оттенок с золотистыми искорками. На носу веснушки. Мне никогда не стать такой симпатичной, как она, но, судя по её взгляду, она думает иначе.
— И это имя тебе очень идёт. Ты сильная.
Я поднимаю голову и вижу, что её глаза полны слёз.
— Однажды ты начнёшь по-настоящему великое дело.
Я закатываю глаза.
«Ты не разрешаешь мне заниматься тем, что мне нравится». Я даже не пытаюсь озвучивать то, что всегда остаётся за кадром. Своё мнение.
Но как тут можно что-нибудь основать, если она не даёт даже попробовать. Или всегда подталкивает меня к ботанике, вместо того что я по-настоящему люблю? Я бы могла стать сказочницей.
Теперь всё портят нейросети. Я сразу вижу: человеком написана книга или бездушной программой. А я лишь хочу, чтобы истории были жизненными.
Я складываю руки на груди.
Мама заплетает мне косу и закрепляет резинкой.
— Тебе не обязательно любить меня всё время, Петра.
Она встаёт и целует меня в лоб.
— Я стараюсь тебя уберечь, устроить для тебя самую счастливую жизнь.
