Стихотворения Христа

Дмитрий Соловьев, 2016

Стихи, простершиеся над гладью вод и земными просторами, через вечность истории и душевные устремления трепетной души. Время свивает свиток бессмертия души сквозь тишину прозрачных будней или через гармонию борьбы. Автор – житель планеты, солдат армии Христа – для него не существует границ и искусственных разделений, он одинаково трепетно чувствует и красоту родной земли, и прелесть Японии, Востока, Египта, Китая или Британии. Тонкая, прозрачная лирика льется подобно светлому ручью в задумчивой грусти через благодать природы, в душевных терзаниях или в порыве борьбы, устремленной к бессмертию непостижимости поэтической тайны, звучит подобно журавлиному крику или тихому птичьему говору, оставляя читателю мгновения постижения вечности. Вновь смерть идёт по пятам к воскрешению в людской памяти. История и лирика природы дополняют друг друга для неспешного наслаждения чтением. Поэт с легкостью переходит от стихов в традиционном европейском стиле к японским танка или элегиям, наполненным очарованием Востока или посвященным Петербургу. Сонеты, пасторели, стансы, песни – изощренный читатель найдет в книге стихи, ласкающие слух самого предвзятого поклонника стихотворного изыска.

Из Хаяма

Путник, остановись на время,

Больше мы останавливаться не сможем.

Я опьянел от тяжести веков,

Которые давят мне на плечи,

Чужой язык других чужих наречий

Запомнил я. Прости меня.

Забудь.

Я к этой тяжести в сомненье не привык,

Но сомневаться буду непрестанно.

И совести взлохмаченный язык

Не только тяжело, но и порою странно.

Ну, а сомненье время победить

Даёшь мне ты, тобою я прощаю,

И вечности дарами обещаю,

Что краткий миг и сон

Не наяву.

* * *

Волна находит на волну

И отдаётся в берег дальний.

В час незабвенный, в час печальный

Непостижимо я живу.

И не дано понять слова,

А лишь движенья их и звуки.

Храни протянутые руки

И отдавай свой нищим кров.

Узнаешь свет, познаешь мир,

Кумир крылатый собеседник,

Ты не напрасен был наследник,

Душа нацелена в эфир.

* * *

Сии живые сны,

Сии живые воды.

Не правду говорил

Под каменем свободы,

Какую Бог нам дал,

А дал нам никакую.

Ни прямо не пойдёшь,

Ни косо, ни вкривую.

О западе ни речь,

А речь о покаянье

Молитвой вознесись

Не спрашивай в молчаньи.

* * *

Грустна осенняя природы благодать,

И воздух чист и свеж, и напоён прохладой.

Задумчиво стоит покорный лес,

И ничего мне на Земле не надо.

А в сумерках, когда нисходит тень,

Таинственная тень ночных видений,

О Господи! Услышь мои моленья,

И дай к ногам Христа покорно пасть.

Умираньем своим умираем, умрём, умерли,

Из забвения вечность пребудем, пребудем распяты,

Воскресимся, и вновь смерть идёт по пятам,

Подгоняя нас снова и снова работой солдатом.

Птицы звонко поют или плачет небесная синь,

Преходящи поля, города, страны эти.

Преходящее всё, даже тихая синь на паркете,

И молитвой своей вознесись, вознесись, вознесись.

* * *

На небесах, в неволе дальней

Я постигал значенья речи суши.

Но к языку другому я привык,

Напевным сладостным молитвам.

Они баюкали меня с детства,

Напевая мне о горах, долинах, царствах, реках, долах.

Лишь их напевы слушал я украдкой

И уносился мыслями к покою,

Гармонии, читатель, детской, ясной.

Я много требовал, давал ещё больше.

Поэзия будила беспрестанно,

И я мужал и вырос ей одною.

Не шум времён,

Не ветра жёлтый ток,

Ничто, ничто судьбы не перемножит,

И вечности забвенья не сотрёт,

Пока он царствует иль может.

* * *

Только Сыну Человеческому негде преклонить голову.Новый Завет

И я, пустынный раб пустынной сей Земли,

Которому и время непричастно,

Быть может, это мне опасно,

Опять хочу приют себе найти.

И из окна мне даль моя видна,

Которая зовётся мне тюрьмою,

И я пишу свободною рукою,

Пишу в скрижалях эти письмена.

* * *

И ты, поместья мирного незримый посетитель,

Ты посетил меня в те роковые дни,

Когда во тьме веков валялся я в крови,

И тихая печаль моя обитель.

Неправдой пел мне голос в забытьи.

Египет пал, а Сирия жива.

Не познаётся вечность в скорбной муке.

Египет пал, а Сирия жива.

Седых страниц веков протянуты мне руки,

Где плодородный Нил течёт, ряд грозных пирамид

В былом величии оставленным потомствам.

Египет жив, а Сирия пала,

Насмешка над судьбой отравленного солнца.

* * *

Ах, это ты, пленительный Восток.

Приветствую тебя, ты мало изменился.

Всё так же куришь, пьёшь, Корана почитатель,

Аллах во всём, разлит, как солнце по земле.

Кого ты познаёшь, живёшь только собой,

И шаг, а кровь течёт уж по пескам.

Песок, он вечен, значит, кровь вечна.

Когда же отдохнёшь в кровавой бойне,

Иль кровь то не песок, а просто так, вода.

Прошли века, постигнуть не сумел ты,

Что значит жить, любить и просто верить счастью.

От крови запаха уже ты пьяный,

А хочется ещё, ещё, ещё.

Не напоён ты будешь, остановлен.

Гармонии не дал ты никому,

А кровь не новость там, мы все солдаты,

Мы все солдаты армии Христа.

Сорвал ли розы лепесток,

Ты спрячь его украдкой.

Хоть путь и долог, и далёк,

Трепещет розы сладкой.

И в память нам с тобой о нём

В разлуке — не разлучима,

Как лес стоит во тьме ночной,

И видятся изгибы.

* * *

Роза цветёт,

Роза цветёт.

Пахнет ли ландышем или левкоем,

Мирра, очерчена нежной рукою,

Роза цветёт,

Роза цветёт.

Роза цветёт,

Роза цветёт.

Миг — и сон краткий.

Нежный ребёнок,

Добрый и ласковый, как поросёнок.

Роза цветёт,

Роза цветёт.

В царстве розы и сомненья

Ты приди, приди, приди!

Соловей поёт о розе, я пою же о любви.

В дрёме царственных фонтанов, или движении небесных струй

Я сорву (иль нет?) украдкой

Нежный, робкий поцелуй

Не кичися громкой славой, ты, безумец, поспеши,

В неге сладостных фонтанов утешения ищи.

И пьянящим ароматом напои себя до дна,

Чтобы сладостных фонтанов в них гармония жила.

* * *

Поёт ли в роще соловей

В ночи тенистой и прекрасной,

Всё тот же он — его судьбы

Не тронет бурь порыв напрасный.

* * *

Соловей поёт украдкой,

Он любовникам не мил.

Я сжигаю без остатка

Ту, которую любил.

Ты гори, ты вздуйся, пламя

Опалённое ресниц,

Пред тобой, как пред Аллахом,

Падаю покорно ниц.

Руку к сердцу прижимаю,

Ты гори, гори сердца.

Пьянства аромат вкушаю,

Полн тобою до конца.

И небрежность тонких талий

Спьяну я в тебе узрел.

Аромат души миндалий,

Аромат души поспел.

* * *

Жасминный куст расцвёл,

И роза расцвела,

И время передо мной свивает свиток.

Забвение, любовный сей напиток,

К твоею горечи я ли не привык?

* * *

Никогда это не будет,

Чаша выпита до дна,

И дворцов небесных струи

Наполняют допьяна.

А в пьянящем аромате

Не встречали вы зарю?

Розе сладостной внимаю,

Языком сердца говорю.

Небосклон покрыли звёзды,

Нет, веселью не конец.

Здесь и в каждом муэдзине

Просыпается мудрец.

Долго я внимал Корану

И читал Гафиза о любви

В пылу сладостных фонтанов

И волнения зари.

А прощения наследство

Мною выпито давно.

И вино — прекрасно средство,

Если милой всё равно.

Отойдёт и отвернётся.

Нет прощения любви.

Но одно я знаю средство,

Тишиною покори.

* * *

В час ли утренний молитвы

Слово ласково скажи:

Ветры, ветры, мои ветры,

Унеси ты, унеси.

Час намаза уготован,

И не каждому сполна.

Лишь одной только молитвой

Я решу свои дела.

Ты не тронь мою влюблённость,

Щеки ярче, чем ланит.

Про тебя, моя влюблённость,

Везде каждый говорит.

И небрежною чадрою

Покрывай глаза, мой друг,

Чтобы тайные желанья выдавались за испуг.

Не видала ль ты ту розу,

Чтоб к губам коснулась ты.

Не жалею я ту розу,

Я ломаю, рву цветы.

Лучше пьяным ароматом

Мне забыться навсегда,

Чем смотреть в глаза украдкой,

Что вчера сказали «да».

И сомнения некстати,

Ты вся выпита до дна.

Здесь, в пленительном молчанье,

Зарождается гроза.