Мой сенбернар Лондон

Дмитрий Раскин, 2019

Семья приобретает щенка сенбернара, которому за его «респектабельность» и немного комичную внешность дают имя Лондон. Что значит собака в доме? – Новый член семьи, причем любимый всеми безоговорочно! Поэтому если Лондон заболевает – за его жизнь идут сражения по всем фронтам. А если выздоравливает и счастлив – то радость его множится на количество членов семьи. Эта добрая, полная юмора и иронии книга, в конечном счете, есть книга о любви. Роман адресован детской и юношеской аудитории.

1. С чего все началось?

С детства. Я всегда мечтал о собаке. Но родители были непреклонны. Если точнее, началось даже не с моего детства, а с детства старшего брата (он старше меня на семь лет). Он так хотел собаку, от него, наверное, мне и передалось. Мама ему объясняла:

— Сашенька! У нас квартира маленькая, мы и сами в ней с трудом помещаемся. А вот когда вырастешь, и у тебя будет все свое: и квартира, и жена, и дети, тогда и заведешь собачку в свое удовольствие.

— И будешь этой своей собачкой мучить свою семью, а не нашу, — довел мамину мысль до полного логического завершения папа.

Саша скорбно соглашался с мамой, но не мог, кажется, оценить папино чувство юмора. Тем более, что папа и не совсем шутил.

Как-то раз, заболев пневмонией, я воспользовался ситуацией и взял с отца клятву — по выздоровлению, в случае выздоровления (!) он подарит мне собаку. Но вот, я исцелился, а папа пафосной клятвы так и не сдержал. Было ли это детской травмой? Вряд ли. Я же каким-то краешком понимал, что папа слова не сдержит, просто не хотел понимать. Убедил себя, что не понимаю.

Изначально, мои мечты не шли дальше русской спаниельки. Такая была у мальчика, что жил этажом выше. О какой собаке мечтал мой брат? Уже не помню. Может, потому, что у него с родителями до обсуждения пород и не доходило. Родители отрицали «собаку» в целом, все семейство собачьих. А, став взрослым, я, видимо, решил компенсировать чем-то огромным и мощным. Только было много работы, а я понимал, пса надо заводить лишь тогда, когда сможешь уделять ему время. Потом родился Мишка. Потом… Но вот Мишке уже четыре года, и мы с Аней решились: «пора». Точнее, я решил, решился. Аня мне уступила, видела, как мне нужна собака, чувствовала, что плохо уже мне без собаки. Сама же она не понимала, «что такое собака», боялась собаки.

Я поехал на собачью выставку. Каждый год в нашем городе проводится что-то такое помпезное, международное, и там, в частности, продают щенков. Вообще-то я хотел приобрести английского мастифа или бордосского дога, но увидел ребенка сенбернара и понял, что сердце не обманешь, и люблю я таких — могучих и добрых. Лондон (он тогда еще и не подозревал, что он Лондон) выделялся среди десятка других щенков. Мощные, очень мощные передние лапы и взгляд. Да! этот его взгляд, он изначально был у него осмысленным и глубоким.

Я топтался возле вольера, разговаривал с заводчицей, отходил, возвращался. Заводчица, видя мою неуверенность:

— У меня в питомнике есть еще щенки. Будете смотреть?

— Нет-нет, что вы? — и я опять отхожу, и опять возвращаюсь. Не верю своему счастью? Вдруг обольщаюсь? Еще раз убедиться, попробовать счастье «на зуб»? Тут дело еще и в том, что сколько-то лет назад мы с Аней зашли на птичий рынок, и там был щенок сенбернара, уже чуть подрощенный, полгода ему, наверное, и такой замечательный… сердце сжалось, но тогда у нас еще не было своей квартиры, и Мишкой мы еще не обзавелись… словом, нет. Так больно сделалось. Но нельзя. И вот теперь. Неужели теперь реально?! Неужели теперь не будет ничего такого, что опять обернется неизбежным «не сейчас», отодвинет щенка сенбернара в неопределенное, расплывчатое «когда-нибудь»? А справлюсь ли я с уходом и воспитанием? Страшно.

Аня потом уже, после приобретения Лондона, призналась: когда мы с ней только еще начали общаться, у нее было видение — у нее иногда бывает то, что условно и с оговорками, но можно назвать «ясновидением» — и увидела она меня с сенбернаром. Специально не сказала мне тогда, дабы не повлияло ни на выбор породы, ни на само решение: заводить или не заводить. Я вообще-то всегда довольно скептически относился к подобным вещам, но здесь, как не признать — сбылось.

Лондон меня заприметил, почувствовал мое внимание и, когда я, наконец-то, после всех сомнений, волнений, консультаций по мобильнику с домашними, его приобрел, он был явно рад. А я-то еще привередничал, выбирал! Да и не выбирал даже — понимал же, что возьму именно его. Просто сердце трепетало, не верил, до самого конца не верил, что вот, наконец-то, и это на самом деле, по-настоящему. И, опять же ответственность, хватит ли сил, терпения, не испорчу ли я жизнь щенку и своим домашним?

Заводчица, оставив собак на своих помощниц, повезла меня домой (я расплачусь с ней дома). В машине держу на руках завернутого в одеяло Лондона. Он положил свою лапу мне на запястье. А вот уже поверх лапки ложится его голова, он засыпает. Все! Начинается новая жизнь. Уже началась.

Так, почти что к сорока годам моя мечта наконец-то сбылась.