Временная гибель тела

Дмитрий Мазунин

Человек, столкнувшийся с какой-либо проблемой и понуждаемый ею мыслить, должен принять решение и даже больше — создать для себя программу совершенствования. Фантазии превращаются в реальность? Впрочем, мы сами создаем мир таким, какой он есть! Мы сами создадим мир таким, какой он должен быть! Вот мир, в котором я хотел бы жить! И все-таки: мы действительно сами создаем мир, в котором живем, или нет?

Петр Евграфович

— Товарищи! XXIII съезд Коммунистической партии Советского Союза завершает свою работу. Он, несомненно, займет достойное место в истории нашей партии и страны.

Эти слова Леонида Ильича Брежнева вновь были встречены бурными аплодисментами делегатов.

Петр Евграфович сидел в Кремлевском Дворце съездов. Чувство гордости и единения со всеми участниками этого форума переполняло его. Плечом к плечу, в едином порыве советские люди достигли небывалых высот в экономике, во внутренней и внешней политике. В зале присутствовали представители коммунистических, рабочих, национально-демократических и левых социалистических партий из 86 стран — посланцы всех континентов Земного шара. И Петр Евграфович также находился среди них, мало того, он был одним из 4619 делегатом с правом решающего голоса.

— Мы коллективно выработали стратегическую линию работы партии на ближайшие годы. В центре нашего внимания были важнейшие вопросы политики, — продолжал Леонид Ильич.

Овации нарастали, как волна, как «Девятый вал» на картине Айвазовского. Но там мощь стихии означала неминуемую гибель, здесь же, наоборот, коллективная, созидательная энергия людей была устремлена к жизни, к будущему. Сердце Петра Евграфовича билось учащенно, и он, насколько мог, сдерживал набегающие слезы.

— На съезд пришло огромное количество писем трудящихся, нескончаемый поток приветствий и добрых пожеланий в его адрес сопровождал каждый день нашей работы, — подчеркнул Генеральный секретарь.

«Приветствия и пожелания адресованы всем делегатам, значит, и мне в том числе», — подумал Петр Евграфович.

Первый спутник Луны передал с орбиты мелодию гимна всех коммунистов планеты — «Интернационала», которая сливалась с аплодисментами, сопровождавшими речь Леонида Ильича.

— Наша партия, созданная великим революционером Владимиром Ильичем Лениным, прошла славный боевой путь! — заявил он. — Товарищи делегаты! Вопросы, стоящие на повестке дня съезда, исчерпаны. Возвращайтесь в свои коллективы, в свои партийные организации и не жалейте сил для претворения в жизнь его решений!

Все встали, грянули бурные, продолжительные аплодисменты, переходящие в овацию.

Петр Евграфович чувствовал в эту минуту, что, если потребуется, он не пожалеет для реализации намеченных съездом грандиозных задач и самой жизни!

— XXIII съезд Коммунистической партии Советского Союза объявляю закрытым! — сказал Брежнев, и делегаты стоя запели партийный гимн.

Раздались возгласы из зала:

— Да здравствует Коммунистическая партия Советского Союза! Ура!

— Ленинскому Центральному Комитету — ура! — прокричал Петр Евграфович.

— Нашей партии — слава! Слава! Слава!

— Да здравствует мир! Ура!

Никогда еще он не испытывал такого чувства. Вены на висках от напряжения вздулись и, казалось, сейчас лопнут, но даже если бы в тот момент его настигла смерть, он умер бы счастливым. Эйфория, нирвана, катарсис — как угодно можно назвать его состояние, но это было ощущение, которое невозможно передать словами. Это была мощная стихия эмоций, которой нет смысла противостоять, и один человек был ничтожно мал перед этим ревущим потоком.

Товарищ Брежнев подходит к главам иностранных делегаций, обменивается с ними рукопожатиями, обнимается, целуется.

Петр Евграфович вернулся в родной город уже ночью.

— В обком, Василий, — скомандовал он водителю.

— Может, домой? — осторожно спросил тот. — Устали, небось, с дороги, Петр Евграфович.

— Дела. Дела! Время не ждет! — с энтузиазмом ответил ему коммунист.

Он прошел в свой кабинет, поприветствовав сторожа дядю Мишу, и провалился в привычное кресло. На столе лежали документы и почта. Ослабив узел галстука, Петр Евграфович не спеша стал просматривать корреспонденцию. Скрипнула дверь, в нее протиснулся сторож. Большие белые кустистые брови свисали из-под козырька старенькой железнодорожной фуражки.

— Чайку с дороги, Петр Евграфович? — предложил он, ставя два стакана чая в подстаканниках на стол. — С лимончиком, а?

— Почему бы и нет? — снимая пиджак и закатывая рукава рубашки, ответил тот. — Давай побалакаем, за чаем-то оно сподручнее. Знаешь, дядя Миша, на съезде такое было!

Ему не терпелось поделиться своими впечатлениями, в результате проговорили они час или два, и вот уже забрезжил рассвет…

— Вот так, дядя Миша, — подвел итог своему рассказу Петр Евграфович, открывая настежь окно. — Работы — непочатый край!

— Вот оно как, — поднимая указательным пальцем козырек фуражки, высказался дядя Миша. — Коммунизм, значит, скоро построим?

— Обязательно построим! Не сомневайся! Люди у нас хорошие. Поймут, на чьей стороне правда. Мы сами создадим мир таким, каким он должен быть.