Пережить сегодня

Дмитрий Клопов (2024)

В мае 2028-го во всем мире начинается апокалипсис. Ожившие мертвецы разрывают на части наш привычный мир. Однако Андрею Яровому только предстоит узнать об этом. Он врач скорой помощи в Новосибирске и последние несколько лет не столько работает, сколько прячется от себя самого, потеряв жену в автокатастрофе. Мир рушится и мужчина хочет уберечь своих родителей, которые остались жить в Подмосковье. Его путь к Москве на вид прямой, но он петляет между предательством и коварством тех, чья истинная натура проявляется в обновленной реальности. Враги не всегда ведут себя как враги, а друзья больше не похожи на друзей. Андрей спасает того, кому лучше было оставаться запертым и связывается с такой девушкой, которую ему лучше никогда не сердить. Единственным, кто помогает удерживать намеченный курс, становится 17-летний Максим. Скоро Андрей узнает цену каждого своего выбора.

Глава 8

— Товарищ капитан… Станислав Александрович! — голос, окликнувший меня, едва справляется с пересохшим горлом.

Я оборачиваюсь на звук. По-юношески звонкий голос эхом отражается от стен медицинского центра по обследованию и лечению паразитарных и инфекционных заболеваний Ростова-на-Дону. По безлюдному прямоугольнику коридора из полуметровых керамогранитных плит бежит человек. Теряясь в лучах яркого полуденного солнца пронизывающего пространство сквозь окно за его спиной, ко мне быстро приближается черный силуэт. Свет скрадывает четкие очертания подростковой фигуры худощавого парня. Он приближается и темнота скрывавшая его, окрашивается цветными красками. Парень действительно очень худ и армейский «комок» болтается на нем как на вешалке. Вытянутое лицо и острый подбородок покрывают следы от угревой сыпи, от чего почти не остается никаких сомнений, что мальчишка едва переступил за границу совершеннолетия. Однако юношеская внешность этого парня таит грандиозный подвох для любого, кто с ним не знаком. Но не для меня.

Передо мной безуспешно пытается восстановить дыхание один из членов штурмовой группы, командиром которой я являюсь уже более двух лет. Ее состав иногда претерпевал незначительные изменения, однако долговязый Костя Слепенков один из ее постоянных членов. Парень занимает в отряде роль второго номера «снайперской пары», обеспечивая поддержку опытному снайперу Антону Васину. Настало время разоблачения — в прошлом году Костя отмечал свое тридцатилетие. Так что пусть никого не обманывает его тщедушный внешний вид — передо мной стоит опытный боец.

— Станислав Саныч! Рация накрылась, связи нет, а там эти… ну как их? Зомби в общем! Цела толпа… не менше сотки ща сюда топают то-ли с Братского кладбища, то-ли с Еврейского, то ли с обоих разом! — тараторит Костя, по своему обыкновению проглатывая часть букв в угоду скорости речи.

— Стоп-стоп. Притормози Кость! Что с рацией натворил? И какого лешего ты там Антоху одного оставил? — сурово спрашиваю я пытаясь переварить услышанное.

— Та я ж гворю… — начинает сперва по привычке Костя. Я делаю жест рукой, призывая Слепенкова говорить менее эмоционально. Парень кивает, шумно выдыхает и продолжает старательно выговаривая слова — Васин в прицел увидал чего-то. Говорит такой мне — глянь что творится. Я автомат положил и гляжу в бинокль. А там, метрах в трехстах вниз по улице, на всю проезжую часть растянулась дли-и-и-инная такая толпа. Ну точно демонстрация или там гей-парад какой. Хотя их вроде запретили? Или наоборот разрешили?

— Костя, не отвлекайся — выкладывай давай! — я начинаю терять терпение.

— А, ну так вот. Смотрю я на них… а они такие — топ-топ, топ-топ. Как будто ноги у них не гнутся совсем. Я сразу не допер, чего с ними, но потом смотрю — с левого края, то-ли четверо, то-ли пятеро зомбаков мужика живьем жрут. Я кричу Антохе — «Мочи гадов!». Он двоих трупаков завалил, но мужик к тому времени уже того… скопытился, — взгляд у Кости становится отрешенным и пустым, словно он только что мысленно заново переживает тот момент.

— Ты что здесь забыл? Ты Васина должен прикрывать! А ты выходит от страха обделался и напарника своего бросил? Вот дождешься. я тебя сначала сам отмудохаю, а потом… пинком из армии, — я сердито сжимаю кулаки и приближаюсь к парню.

— Не-нет, тарищ каптан, — Костя съеживается с высоты своего роста и начинает казаться, что я стал выше его ростом и теперь тараторит со скоростью пулеметной очереди — Не брсал я Тоху! Гврю ж — зомби. А он мне ткой — должи кэпу. А я такой чик-чик, а она не того. Вот я и рванул пулей сюда! Рацию другую надо, я братюню не кину!

Костя выставляет перед собой правую руку. В ладони зажат черный прямоугольник портативной рации. Для наглядности, Костя несколько раз зажимает мембрану вызова. Ни знакомых щелчков, ни шипения, ни тем более голоса — средство связи оказалось неисправно.

В этот момент справа из-за моей спины выходит Леха Коченов. Простодушное широкое деревенское лицо покрывают веснушки. Они кажутся вполне уместными в обрамлении огненно-рыжих волос. Виски и затылок некогда выбритые «под ноль», сейчас их покрывает негустая коричнево-оранжевая щетина, вторя потемневшим веснушкам на лице. Камуфляжная куртка не может скрыть его развитой мускулатуры. В левой ладони он сжимает цевье Калашникова, который совсем не подходит бойцу его габаритов. Ему бы с танковым пулеметом на плече ходить, а не с автоматом. В группе он считается негласным «правой рукой». Я и Леха служили вместе еще до того, как оказались в этом отряде. Но сейчас внутри меня закипает злость, словно вода в чайнике.

— Держи мою, — с этими словами Леха снимает рацию со своего пояса и протягивает ее Слепенкову.

Костя смотрит на рацию, затем на меня, потом на Леху, а после снова переводит взгляд на меня. Гнев внутри быстро утихает. Парень действительно поступил как было должно. Но я ничего не могу с собой поделать.

Характер у меня не подарок. Взрываюсь словно порох, но также быстро затухаю. Была в моей службе пара случаев, когда эта черта аукнулась мне, не позволяя продвигаться выше по карьерной лестнице. Ладно, что было то было. Меняться поздно — какой уж есть.

— Что смотришь? Бери и дуй к Васину, — командую я, но все кто меня хорошо знали, сразу распознали в голосе более миролюбивые нотки.

— Стой! — я кричу в след парню, уже успевшему сделать пару быстрых шагов обратно к выходу.

Костя замирает и осторожно поворачивается, сжимая в каждой руке по рации.

— Сломанную связисту отдай или ты их коллекционировать собрался? — спрашиваю я.

Леха усмехается и делает шаг на встречу сбитому с толку парню.

— Беги, я ему передам, — Коченов протягивает руку и забирает неисправную рацию.

Слепенков кивает в знак благодарности и срывается в сторону выхода, как будто за ним черти гонятся. Кстати о чертях…

— Докладывай об изменении обстановки, не прозевайте там все! — напутствовую я парня вдогонку.

Костя не оглядывается, но я уверен, что он меня услышал. Я оборачиваюсь к остальным членам отряда. На меня с улыбками смотрят трое моих бойцов. Вообще нас девять: молчаливый снайпер Антон Васин, многострадальный Костя, двое штурмовиков, Артем Макарченко — наш связист, пилот винтокрылого монстра Паша Лыков, который ждет нас в двух кварталах отсюда, военврач и я — ваш покорный слуга. Одного из стрелков вы уже знаете — это здоровяк Алексей Коченов.

Передо мной слева стоит второй штурмовик — Витя Мишин. Но мы зовем его «Витя-Машина». До службы по контракту этот суровый без пяти минут пятидесятилетний мужчина, активно занимался бодибилдингом. Как и многие спортсмены его поколения тренировок, вскоре он стал весьма мускулистым русским богатырем, но обзавелся объемистым животом, расчерченным буграми кубиков пресса. Он невысокого роста, а глаза на его абсолютно лысой голове близко посажены к крупному носу. Руки Вити лежат на стволе и прикладе ручного пулемета Калашникова, который словно гротеский медальон, мирно весит на ремне переброшенном через мощную широкую шею.

Справа от «Машины» ссутулив плечи стоит военврач Кирилл Плюев. Он не был в составе отряда на постоянной основе. Однако его специально приставили к нам, для выполнения сегодняшней миссии. Работа по эвакуации гражданских лиц обязывает наличие врача, чему я в сложившейся обстановке только рад. Он облачен в военный китель, брюки и строгие туфли. Однако то, как непринужденно и легко он двигается в форменной одежде не дает усомниться, что новый член нашей команды только и умеет просиживать штаны в кабинете. Плюев самым возрастной из нас, на вид ему не меньше шестидесяти. На висках и затылке его короткий ежик волос покрывают неровные островки седины и лишь усы-щетка остаются угольно черными.

— Саныч, ну зачем ты так с парнем! Если от мертвецов не обделался, то от тебя точно в штаны кирпичей набросал, — ехидно ухмыляется Витя.

Причиной того, что мы не удивляемся сведениям о зомби на улицах — цель нашей миссии. Несколько часов назад нас в экстренном порядке собрали в рамках объявленной правительством мобилизации вооруженных сил. В ценных указаниях значились несколько фото и видео файлов, подтверждающих то, что людские страхи о воскресших мертвецах больше не вымысел. А тот факт, что количество мертвых значительно превышает количество живых стало причиной того, что все полетело к чертям так быстро. Телевещание быстро оповестило жителей нашей планеты, но захирело через несколько часов. Интернет протянул немногим дольше, там где еще сохранилась подача электроэнергии.

Цель отряда, как и многих аналогичных нашему, это эвакуация и доставление научных деятелей в центры резервации. Именно поэтому сейчас мы в Ростове-на-Дону. Георгий Степанович Панов — светило медицинского центра по обследованию и лечению паразитарных и инфекционных заболеваний. Мне не известно в чем суть его исследования, но мы вывезем его из города наводненного зомби, в этом я не сомневался.

Наш связист, что до этого стоял в стороне, приближается к нам. В его лице есть что-то неуловимо змеиное. Карие глаза почти всегда скрываются под хитрым прищуром и в их глубине явственно читается чувство, что парень знает себе цену. Коже лица словно не хватает пигмента, от чего оно выглядит готически бледным. Но Артем Макарченко отличный специалист, лучшего я просто не могу желать. И уж тем более я должен быть последним человеком на земле, чтобы осуждать кого бы то ни было за скверный характер.

— Да правильно все кэп. Нечего молодежь в задницу целовать. Накосячил — будь добр отвечать за свои поступки! — на лице хитрого связиста расплывается кривая ухмылка.

— Тоже мне, — хмыкает Леха и встает рядом со мной — Да Костян младше тебя на год всего, тебе бы только морду кривить.

— Притухли все! Хотите языками чесать, топайте на улицу с мертвецами потрендите, — я сердито оглядываю свой отряд — Выдвигаемся и так задержались.

Парни замолкают и делают нарочито виноватые выражения на своих лицах. Но стоит мне пройти мимо них и Витя-Машина толкает связиста так, что тот врезается в стену. Макарченко не растерялся, ловким движением оказывается за спиной богатыря и врезается коленом в его филейную часть. Их разделяет всего шаг и… оба смеются. Хохот Вити гулкий и отражаясь от плитки на стенах походит на уханье огромной совы. Шлепки по затылкам заставляют обоих резко замолчать. Подошедший Леха отвесил обоим оплеухи своими увесистыми ладонями.

— Как дети, в самом деле! Серьезней к работе относитесь, — не подводит меня мой верный заместитель.

Я иду стараясь не оборачиваться, чтобы спина не выдала сдерживаемый мной смех. Балбесы! Команда взрывоопасных парней, смелых, пусть и слегка безумных — в той самой мере, которую заслуживает такой «легко воспламеняемый» командир как я.