Пережить сегодня

Дмитрий Клопов (2024)

В мае 2028-го во всем мире начинается апокалипсис. Ожившие мертвецы разрывают на части наш привычный мир. Однако Андрею Яровому только предстоит узнать об этом. Он врач скорой помощи в Новосибирске и последние несколько лет не столько работает, сколько прячется от себя самого, потеряв жену в автокатастрофе. Мир рушится и мужчина хочет уберечь своих родителей, которые остались жить в Подмосковье. Его путь к Москве на вид прямой, но он петляет между предательством и коварством тех, чья истинная натура проявляется в обновленной реальности. Враги не всегда ведут себя как враги, а друзья больше не похожи на друзей. Андрей спасает того, кому лучше было оставаться запертым и связывается с такой девушкой, которую ему лучше никогда не сердить. Единственным, кто помогает удерживать намеченный курс, становится 17-летний Максим. Скоро Андрей узнает цену каждого своего выбора.

Глава 14

Никак не получается заснуть. Мигрень только усиливается. Раньше головная боль была резкой и скорее напоминала гвоздь, забитый прямиком в темечко. Сейчас «гвоздь» расплавился и заполняет кипящей пульсирующей жижей весь мой мозг. Я вдавливаю лоб в жесткую перьевую подушку и боль немного отступает. Пульс концентрируется на глазах и раз за разом изо всех сил напирает на веки изнутри. Я жмурюсь еще сильнее и от этого только отчетливее чувствую «жар», который источают глазные яблоки.

— Нет, так я точно не усну, — бормочу я и сажусь.

«Расплавленный металл» вновь приходит в движение и я практически физически ощущаю как он волнами накатывает на стенки черепа изнутри. Я морщусь и смотрю на Ванечку, который свернулся калачиком на матрасе рядом со мной. Всегда обожала эту традицию спать на полу во время семейных съездов. Я вижу, что Ваня не спит и обеспокоенно смотрит на меня. Он нервно сжимает игрушку подаренную Кириллом. Так ни разу и не видела ее — интересно что это? Может какая-нибудь крошечная пластиковая фигурка… львенок?

— Ты заболела, мам? — спрашивает Ванька.

— Нет, что ты дорогой, — шепчу я в ответ и стараюсь не кривиться от головной боли — Просто что-то не спится. Спи родной, а я пойду холодной воды попью.

А может лучше прям на голову себе воды налью. Я целую сына в лоб. Его кожа кажется обжигающе ледяной. Повинуясь минутному порыву я прижимаюсь левым виском ко лбу сына. Через секунду или может через несколько часов, я точно не осознаю сколько прошло времени, прижимаю опущенные веки к другой половине лба сына. Биение моего сердца концентрируется в одной точке… в той, где мой закрытый глаз прикасается к ледяной коже. Как же хорошо… хорошо просто ни о чем не думать и наконец-то немного расслабиться.

— Ааам? — странный звук, как будто кто-то попытается откусить солидный кусок.

— Ам! — чей это голос…

Голос казажется чужим, но… женским. Интересно, он звучит только в моей голове? Вот же! Наверное это мой голос.

— Аа-а-а-ам! — звук доносится до меня откуда-то издалека, словно пробивается сквозь толстое одеяло.

— Мам! Мама? — голос из женского, начинает походить на… детский.

Я с усилием отвожу лицо от прохладной поверхности кожи и открываю глаза. Мои веки несколько раз быстро поднимаются и опускаются, моргая как после глубокого сна. Смотрю на свои руки. Обеими ладонями я крепко держу голову сына перед собой. Ванька вытаращил глаза и испуганно притих. Что это со мной? Я одергиваю руки и стараюсь выдать свою самую дружелюбную улыбку, на какую только способна.

— Прости сынок, — шепчу я в ответ — Не кричи так Ванюша, разбудишь всех.

— Ты не заболела, мам? — Ваня протягивает свою узкую ладошку к моему лбу.

Я перехватываю его руку своей и снова улыбаюсь. Какая приятная и холодная ладошка.

— Конечно нет! Все в порядке, сынок. Взрослым иногда бывает плохо после таких праздников. Не все мы такие молодцы как ты… или папа. В общем, сегодня я думаю не хорошо почти всем, кто пил не только бабушкин морс, — отвечаю я и снова немного морщусь.

Головная боль возвращается и вместе с ней расплавленный металл снова напирает изнутри на стенки черепа. Я рассматриваю такой близкий и желанный прохладный лоб сына. Нет! Я мотаю головой и встаю.

— Спи дальше. Пойду все-таки на кухню, воды попью, — добавляю я и отправляюсь на кухню, медленно переставляя непослушные и словно чужие ноги.