Верность до конца смерти

Дмитрий Гэбриэл (2024)

Рано или поздно всему приходит конец. Великий храм, что был священнейшим местом необъятного города-государства и домом для множества монахов, теперь лежит в руинах. Даже Герцог — наречённый принц Риасса, обладавший, казалось, безграничной властью — был не в силах помешать этому. Но всё же троим монахам удалось пережить страшную бойню. И теперь Рёки, Ганату и Харосу приходится покинуть дом, чтобы скрыться от таинственного убийцы и других преследователей. Сумеют ли товарищи пережить все перипетии судьбы? Каковы на самом деле мотивы убийцы? И как Рёки связан с тем самым Герцогом, о котором ходит невообразимое число слухов? Похоже, что за всем этим хаосом скрывается нечто большее. Ведь каждое начало имеет свой конец, а конец знаменует новое начало…

Примирение

До Моста Великих группа из шести человек и четырёх лошадей добралась уже через несколько дней. Два жеребца, перевозившие по два всадника, казалось, могли нестись неустанно день и ночь. Если бы не другие кобылы, на которых ехали мужчины без плащей, то путь сократился бы ещё на пару дней.

Разруха в некоторых областях Риасса, через которые они проезжали, до сих пор красовалась на приличном расстоянии. Пусть огонь и дым уже улеглись, а люди по обе стороны конфликта успели прийти в себя, до полного восстановления было ещё далеко.

Молчание сопровождало всадников почти всё время. Одним было всё равно, а другие пока не доверяли первым. Только Харос болтал без умолку. Но когда они пересекли Мост, Ганат всё же решил поинтересоваться:

— Вы же из Пятнашки, да?

Смэшшет с Сэммером удивлённо переглянулись, а затем последний ответил:

— И откуда такое предположение, позволь спросить?

— Вы не ответили на вопрос.

— Если это так важно, то да. Угадал, — после недолгой паузы сказал Сэммер. — Теперь твоя очередь.

— Просто слухи. Не всё же время мы в Храме сидели. А о Герцоге и его приближённых люди любят поболтать.

— А я-то думал, мы навроде секретной организации, про которую известно единицам, — улыбнулся Сэммер. — Слышал, Смэшшет? Мы оказывается знаменитости, — тот на это лишь хмыкнул.

— Не то чтобы знаменитости. Скорее просто городская легенда. Насколько я знаю, в вас почти никто не верит либо не воспринимают всерьёз.

— Надеюсь, так оно и будет оставаться всегда, — на этот раз ответил молчаливый хирург.

— Значит, к нам на выручку пришли аж двое из самых влиятельных людей Риасса? — продолжал задавать вопросы Ганат.

— Влиятельных? — усмехнулся Сэммер. — Не-е-т. Не то чтобы ты немного ошибался… Как бы сказать? Совсем наоборот. Власти у нас не больше, чем у мухи над пауком, как говорит Герцог.

— Что-то я совсем запутался. Вы подчиняетесь лично человеку, который пережил несколько поколений правителей и до сих пор находится у руля, но при этом ни на что не влияете?

— Послушай, Ганат, — вставил слово хирург. — Я не знаю, чего от вас хочет командование. Отправить нас на ваши поиски изначально было довольно странным решением. А догадок у меня никаких нет. Если Герцог соизволит ответить на все твои вопросы, то ничего против не имею. Но пока мы и так слишком много вам рассказали, — он многозначительно посмотрел на Сэммера.

— Да ладно тебе, Смэш. Я понимаю, что нам надо сохранять инкогнито и всё такое, но не думаю, что они хоть слово кому-нибудь скажут. Хотя, думаю, тут ты прав…

— Ладно, я понял вас, — успокоился Ганат.

К вечеру того же дня монахи с эскортом добрались до Подгорного Шаулана, где первые успели, как насторожиться, так и неприятно удивиться.

Снаружи, у каменных стен этого бывшего деревянного города, бродили неприкаянно люди, смотревшие то куда-то вдаль, то на верхушки башен, что пронизывали нависшие облака. Зрелище было до жути странным, но никто не придал этому особого значения.

Но после того, как они подобрались ближе к восточным воротам и заглянули внутрь, Ганат занервничал:

— По-моему, стража на нас пялится, — заметил он, уловив косые взгляды. — Не нравится мне это.

— А чего ты хотел? Мы не хаонурэки. А Шаулану досталось так, что оправятся местные ещё очень нескоро, — ответил Сэммер.

— Это мы и так заметили, когда убегали через эти земли. Но я не думал, что всё настолько плохо. Всё же в сам город мы не заходили.

— Всё гораздо хуже, чем ты думаешь. И дело не в тотальной разрухе. Город этот — кстати, я удивлён, что и вы до сих пор так называете теперь уже районы Риасса — более-менее цел. Пострадали лишь некоторые его части, и те незначительно. Но вот люди… — немного помолчал Сэммер, покачивая головой. — Им досталось знатно. Больше натерпелись, наверное, только вы.

Ганат больше ничего не стал спрашивать, прекрасно понимая, что здесь случилось. Ему было жаль местных, и не только их. Но в то же время он был довольно прагматичным, поэтому свои проблемы в данный момент волновали его больше. Харос же притих, как только они вошли в Шаулан.

Атмосфера на улицах стояла гнетущая. Одни пытались держаться, другие во всю давали волю своим эмоциям. Мужчины и юноши несмотря ни на что занимались своими делами, некоторые молодые женщины, как и пожилые чуть ли не сходили с ума от горя. Лишь самые маленькие дети вели себя так, будто ничего не случилось, но и те, смотря на своих матерей и бабушек начинали кричать и плакать. Бывший город под серым вечерним небом и лёгкой моросью выглядел так, словно из него вырвали душу.

— Слушайте, может поедем дальше? — спросил Ганат. — В такое время нам никто здесь рад не будет.

— Ночь надвигается. А нам надо где-то переночевать. Не волнуйся, у меня есть здесь свои люди. Если, конечно, они не лежат в братских могилах с остальными, — угрюмо ответил Сэммер.

И им повезло. Разыскав нужный минка, их приняли и дали хлеб с кровом. Из того что он увидел и услышал, Ганат сделал вывод, что у каждого члена Пятнашки есть ещё по несколько доверенных лиц практически в каждом крупном районе. Только пока он не совсем понимал, к чему это, если Риасс был одним целым.

На утро вся группа тронулась в путь и через день оказалась уже у ворот Южного Квартала, решив немного обогнуть главную стену, отделявшую бывший Кионо-Дурго от Бескрайних Полей.

— А через Восточный было бы не проще? — поинтересовался Харос.

— В узких улочках Восточного чёрт ногу сломит, а через Южный и Северный, пусть они и длиннее, как раз пролегает самая широкая дорога в Столичной, с обеих сторон утыкающаяся прямо в Замковый, — незамедлительно пояснил Сэммер.

В этот момент двое, что были без плащей, попрощались с остальными и разъехались в разные стороны.

Минув ворота, оставшиеся двое мужчин пришпорили коней и помчались во весь опор, чуть ли не сбивая случайных прохожих и проезжавших. До Столпа Сотворения оставалось ещё несколько сотен километров, поэтому блеклый силуэт этой громадины они увидели только спустя час беспробудной скачки.

Мчась по широкой, вымощенной ровными камнями, главной дороге через перекрёстки, мосты и площади, двое монахов окончательно уяснили для себя одно: не они одни стали жертвами обстоятельств, что заставили людей пойти огнём и мечом на их дом.

В прежние времена, когда они втроём, вместе с пропавшим братом, выбирались из Храма, Столичная Область была совсем другим местом. И дело вовсе не в разрушениях. Теперь в центре Риасса, пусть и почти таком же оживлённом, будто стало меньше этой самой жизни. Это буквально чувствовалось в воздухе. Даже в таком свежем, как в эти солнечные дни алевня — месяца, венчающего приход лета.

— Значит, даже в самом сердце нашего великого города-государства всё не слишком хорошо? — ни с того ни с сего задал вопрос Ганат.

Сэммер ничего не ответил, лишь криком подогнал своего жеребца, словно не желал обращать на это внимания.

***

К удивлению всей четвёрки, комната на одном из нижних этажей башни уже была подготовлена к их прибытию. Горячая еда и чистые постели это всё, что им сейчас было нужно.

— Не думал, что нас привезут именно сюда, — наконец, усаживаясь на что-то помягче конного седла, сказал Харос.

— Мы на самом деле тоже. Но птичка соизволила привнести некоторые изменения, — серьёзно ответил Сэммер, рассматривая покои.

— Это вы про того грача, который следовал за нами почти до Столичной? Мне всегда было интересно, как можно натренировать для этого такую птицу.

— Такую нельзя. Но у Герцога своё мнение на этот счёт, — со странным выражением на лице улыбнулся он.

— В каком смысле? — спросил Ганат, определённо заинтересовавшись последним.

Сэммер как будто пропустил вопрос мимо ушей и направился к выходу, где его ожидал Смэшшет, при этом сказав монахам напоследок:

— Вы многое пережили, так что отдыхайте пока можете. Скоро вас осмотрит лекарь, а что будет дальше решать уже начальству. А на этом наша работа закончена, — он махнул рукой и удалился вместе с хирургом.

Монахи в ответ попрощались с болотными плащами и накинулись на всё, что можно съесть в ожидании доктора. Набив животы под завязку, они битый час раздумывали и обсуждали, что же с ними будет дальше и чего от них хотят в этом месте. Но так ни к чему и не пришли. Монахи уже было задремали, но тут дверь в их покои отворилась и перед ними возник тот, кто должен был их осмотреть с ног до головы.

Осмотр продолжался ещё столько же. После него вроде бы уже оправившаяся пара монахов стала выглядеть куда менее здоровой. Повязки, швы, банки с лекарствами да целая тирада наставлений про то, какие же они дурни и глупцы, и вообще нужно себя беречь — этим и закончились оздоровительные процедуры.

Когда пожилой лекарь покинул комнату, за окном уже стоял едва алый вечер, умиротворённость которого нарушали лишь человеческие фигуры, носящиеся туда-сюда по широкому, засаженному туями и разнообразными цветами, двору гигантской башни Риасса.

— Слушай, он как будто не понял, кто мы и откуда, — наконец, сказал Харос пока Ганат рассматривал прислугу, копошащуюся в цветниках.

— Вот и я об этом думаю. Может, ему не сообщили про нас… С другой стороны, монахи появляются за стенами своих храмов настолько редко, что мало, кто представляет, как они выглядят, — задумчиво произнёс Ганат. — Хотя я всё больше склоняюсь к тому, что можно выдохнуть спокойно и перестать так трястись за свою шкуру.

— Наверное, ты прав. Всё-таки прошёл почти месяц, — младший уже вовсю устраивался поудобнее на мягкой койке. — Но всё равно не уверен, что смогу здесь уснуть.

— Сможешь, Харос, — почти что рассмеялся Ганат. — Ты, бывало, засыпал даже тогда, когда любой другой сидел бы да пересчитывал себе нервы. Да и что-то мне подсказывает, что здесь нам ничего не грозит. Эти люди нам точно не желают зла… и тем не менее они определённо от нас чего-то хотят.

Он последовал примеру своего духовного брата и через несколько мгновений оказался в своей койке. Забыв про то, что с ними хотел поговорить сам Герцог, оба монаха через какое-то время уже смотрели каждый свои сны.

***

На следующее утро Ганата разбудил стук в дверь. Харос при этом уже сидел и медитировал, шёпотом бубня молитвы, как было принято в Великом Храме.

— Да-а-а… — открывая глаза, протянул монах.

Эффекта это не возымело. Ещё стук.

— Да, входите! — крикнул он так, что Харос аж подскочил на месте.

Дверь отворилась и в проёме показался высокий мужчина лет тридцати пяти на вид со свисающими ниже плеч, тёмно-русыми вьющимися волосами. Поверх молочно-серой рубахи на нём красовался исшитый незамысловатыми серебряными узорами, доходящий почти до колен, болотного цвета камзол со стоячим воротником. А низкие чёрные сапоги, с торчащими из них штанами под стать рубахе, были отполированы настолько, что в них при желании можно разглядеть собственное отражение.

— Доброго вам утра… — как только он вошёл в комнату, его лицо исказила странная гримаса. — Кхм, я так понимаю, принять баню вам вчера не предложили?

— Вроде как нет, — с трудом вставая с кровати ответил Ганат. — А вы должно быть Герцог?

— Старый Биншов удваивает свою же работу… — покачав головой, пробормотал вошедший. — Да, я Герцог. А ваши имена мне уже известны, поэтому будем знакомы. Надеюсь, вам удалось отдохнуть?

— Вполне. Благодарю, — ответил Ганат. Второй монах, как это бывает в такие моменты, помалкивал.

— Отлично. Тогда я сейчас же распоряжусь нагреть воды. Вас помоют, перевяжут ещё раз, а потом мне бы хотелось с вами поговорить.

— Да нам особо нечего рассказать. Спасибо, конечно, что вытащили нас, правда, но боюсь, вы не по тому адресу.

— Это вы так думаете. И, надеюсь, ошибаетесь.

Монахи переглянулись, так до конца и не поняв, о чём речь. Герцог пошёл отдавать распоряжения, а им оставалось только ждать.

Спустя какое-то время, они уже были чистыми, накормленными и переодетыми в простецкие шаровары и белые просторные сорочки, перепоясанные холщовыми ремнями. Их собственные пожитки были в настолько плачевном состоянии, что ушли в утиль безо всякой жалости.

Затем в распахнутую дверь вошли Герцог с тем доктором, что перевязывал их прошлым днём.

— Они снова в вашем распоряжении, Биншов. Надо было заранее думать, — улыбнулся Герцог и вышел.

— Да-да. Понял. Сейчас оформим, — проворчал лекарь.

И снова всё та же процедура, что и вчера. Когда он закончил и удалился, принц снова вошёл в покои, уселся на свободную кровать, которая всё это время пустовала и достал одну из своих многочисленных трубок. На этот раз в виде головы жуткой рептилии с красными глазами и широко разинутой пастью.

— Вы не против?

— Да пожалуйста, это же ваш дом… Странно, что вы, вообще, спрашиваете.

— Не люблю нарушать чьи бы то ни было обычаи или… запреты, пусть, как ты и сказал, я у себя дома, — на его лице появилась всё та же улыбка.

— Ах, вот оно что, — в ответ улыбнулся Ганат. — Нет, нам ничего такого не запрещают.

— Вот и славно.

Герцог провёл свой обычный ритуал, помолчал ещё немного, а затем сказал:

— Честно говоря, изначально, я ожидал, что вы будете втроём.

— Нас и было трое. Но потом…

— Можешь не продолжать, я уже знаю. Вашего друга до сих пор не нашли. Ни в пустыне, ни в окрестностях. Но поиски продолжаются.

— Спасибо… наверное, — Ганат не был уверен, что нужно и можно говорить своему собеседнику.

— Расслабься. Мне нужно у вас о многом узнать, поэтому я не хочу, чтобы между нами были какие-то недопонимания. Говори, как считаешь нужным. Меня не так просто задеть.

— Хорошо, — Ганат отметил, что Герцог умеет расположить к себе.

— Итак, несколько версий произошедшего мне уже известны, — продолжал курить трубку Герцог. — Теперь я хочу узнать вашу. Начните, пожалуй, с того дня, когда на ваш дом было совершено нападение.

— Это, конечно, больше похоже на допрос. Но ладно, — немного обдумав, начал Ганат. — Как бы банально это ни прозвучало, но тем утром ничего не предвещало беды. А уже к полудню прибыли какие-то люди и поставили нам ультиматум.

— Какой? — с интересом спросил Герцог.

— Потребовали, чтобы мы выдали им убийцу, — плавно влился в разговор Харос. — Утверждали, что Рёки — тот, кого мы потеряли в пустыне — оборвал жизнь какого-то чиновника. Что звучало совсем уж бредово. А если мы откажемся, то весь Храм обвинят в измене.

— Так, продолжай.

— Естественно, наш старик отказался, вежливо объяснив, что у них с головой не всё в порядке. Уже за день до этого он и некоторые наши братья почувствовали сильные перемены. Не знаю, как объяснить, но они практически всегда знали о том, что может произойти что-то нехорошее вокруг нашего Храма, — немного обдумав, стоит ли утаивать какие-то детали от Герцога, Харос переглянулся с Ганатом и пришёл к выводу, что лучше выложить всё начистоту. — Скажу, как есть. В нашем Храме было нечто… Невидимое, неосязаемое. Практически для всех кроме Ладана и ещё пары человек, которые звались златодеями. А нам лишь известно, что это явление именуется Золотой Паутиной. И в тот момент она начала искажаться.

— Знаете, мало кто на вашем месте стал бы говорить о таких вещах чужому человеку, — Герцог говорил не торопясь, потягивая трубку. — Поэтому заранее примите мою благодарность.

— Принимаем. Нашего дома, как и всего, что было нам знакомо и дорого больше нет. Поэтому и нет смысла что-либо скрывать. К тому же вы внушаете хоть какое-то доверие.

— Это не просто вежливость или отчаяние, господин Герцог, — взял слово Ганат. — Я в отличии от моего товарища не из болтливых, но, как он правильно заметил, сейчас уже нет никакого смысла что-либо скрывать.

— Послушай, Ганат, я кое-что вспомнил. — После непродолжительной паузы начал Харос. — Вдруг, это важно. Помнишь, в то утро, во время тренировки я отлучился? — несколько смущённо обратился он уже к Ганату.

— Да. Кажется, накануне ты ещё съел что-то не то, — ответил другой монах.

— Уточнять было необязательно. Так вот по пути я услышал, как Ладан уже тогда говорил кому-то из златодеев, что он боится того, что надвигается. И может получится так, что ему не удастся спасти ни свой дом, ни хотя бы Рёки.

На время в комнате повисло молчание. Ганат раздумывал над тем, что сказал его младший товарищ, но так ни к чему и не пришёл. Ведь отношение в Храме ко всем было одинаковым. И так выделять одного из более, чем сотни человек, было немного бессмысленным. Для себя самого он отметил, что Харос мог что-нибудь перепутать или навоображать, поэтому сейчас говорить нужно было о более определённых вещах.

Герцог же, слушая всё это, уже сделал для себя определённые выводы.

— В общем и целом, так всё было в тот день. До вечера мы сидели в напряжении, потому что людей за стенами становилось всё больше. А потом, когда солнце уже опустилось за горизонт, начался настоящий кошмар. Харос, поправь меня, если я что-нибудь упущу…

Изредка прерываясь, чтобы все трое могли смочить горло или перекусить, Ганат практически поминутно рассказал о событиях, развернувшихся в ту ночь, вплоть до момента, когда они в одном из небольших поселений, раскинувшихся в полях, украли лошадей и поскакали прочь от Столичной Области.

–…Я лишь надеюсь, что хоть кто-нибудь из оставшихся там вместе с Ладаном смог выжить, — с грустью закончил Ганат.

— Не хотелось бы вас расстраивать, но никому не удалось пережить резню кроме вас троих. А теперь и того меньше.

— Откуда вы можете это знать?

— Спустя пару дней, когда в окрестностях более-менее улеглось, королева приказала осмотреть территорию Храма и спасти тех, кто мог уцелеть. Или опознать и похоронить погибших. В основном второе.

— Но откуда такая уверенность в отношении монахов?

— Вас несложно отличить от кого-угодно по ряду причин. К тому же я был знаком с Ладаном и ещё несколькими вашими братьями и сёстрами, — на лице обоих друзей отразилось удивление. — Не считая огромного числа горожан и солдат, всего сто четырнадцать человек, включая вашего старшего. Судя по ранам, он погиб в бою с тем, кто хотел убить вашего друга.

— Всё сходится, — с неимоверной грустью пробормотал Ганат.

— Вам, наверное, смешно слышать такое от человека, который в немалой степени руководит этим балаганом под названием Риасс, но примите мои соболезнования. Мне действительно жаль.

— И на том спасибо…

— Мы уже всех похоронили, и теперь там находится мемориал. Просто так туда никого не пускают, поэтому, если вы по какой-то причине решите вернуться, только скажите.

— Возможно, когда-нибудь. Но точно не сейчас, — в печальном голосе Ганата послышалась лёгкая озлобленность.

— Я понимаю, — сказал Герцог, деликатно прервав очередную паузу. — Если вам нужно прийти в себя, то могу зайти позже.

— Нет. Всё в порядке, — и собравшись с мыслями, Ганат продолжил. — На краденных лошадях мы проехали недолго. Через час они окончательно выдохлись и пришлось искать других. Как с ними управляться мы знали только по книжкам, поэтому несколько дней загоняли всё новых и новых, пока не приспособились. Да и это было не так важно, потому что каждый раз, когда мы добирались до очередного поселения, там либо вспыхивал такой же погром, как и в ту ночь, либо, судя по тому, что мы видели, близился к завершению. Спокойствие тогда нам только снилось, — монах ненадолго остановился, а затем неожиданно для всех спросил. — У вас чего-нибудь покрепче чая не найдётся?

— Не вопрос.

Герцог распорядился, чтобы прислуга подала три стеклянных бокала и бутылку крепкого спиртного.

— И так мы бегали из одного поселения в другое, трясясь за наши жизни, в поисках еды, воды, лекарей — ведь деньгами мы не располагали, да и весь этот ужас вокруг… — утолив жажду, продолжал Ганат. Второй монах к бокалу не притронулся. — Погромы, как мы заметили, через несколько дней утихли, и лошадей так часто менять уже не приходилось. Но мы всё равно спешили. Никак не могли справиться с той раной, что нанесли Рёки. Она была довольно странной: не очень глубокая, да и почти затянулась, но цвет был непривычный. Объехали кучу лекарей. Даже побывали, как мы слышали, у лучших, что обосновались в Карихсоле, но помочь они так и не смогли. В ней не было яда, не было гноя — в общем, никто не знал, что происходит, но ему с каждым днём становилось всё хуже и хуже. Потому и находились в такой спешке. Пока не добрались до Возёрья…

— В тех местах вроде всегда было спокойно, — задумчиво сказал Герцог пока Ганат допивал содержимое своего бокала. — Ты поосторожней с этим делом.

— Теперь мне хватит, спасибо, — разум старшего монаха окончательно успокоился. — Да, вы правы. Там и правда была тишь да гладь, как будто все беды обходили их стороной. Нам даже удалось немного отдохнуть. Но когда мы двинулись дальше, то обратили внимание, что за нами будто следят. И через какое-то время едва заметная слежка обратилась в погоню. Ну, а ещё позже началась песчаная буря, мы потеряли Рёки из виду, а нас с Харосом нагнали и схватили. Какой-то Честер с целой оравой людей.

— Весь обросший, словно обезьяна с дебильной ухмылкой? — на лице Герцога появилось заинтересованное выражение.

— Да. Откуда вы знаете? — быстро вставил Харос, заметив, что его друг уже не в лучшем для беседы состоянии.

— Это, скажем так, банда, которая орудует там уже больше года.

— Понятно… Только вот этот Честер сказал, что их наняли, а потом нас просто пытали. Мы ничего не знали, да и красть у нас было нечего. Наверное, кто-то настолько ненавидел монахов, что и до туда дотянулся.

— Всё несколько проще, чем вы думаете.

— В каком смысле?

— На самом деле, их никто не нанимал. Это была группа умалишённых каннибалов, которых и людьми-то не назовёшь. Одна из. Они охотились на ничего не подозревающих монахов, жрецов и прочих, кто имеет хоть какое-то отношение к любой из религий. Поклонялись какому-то своему божеству, а в жертву приносили ещё живых, измученных, напуганных и запутавшихся людей. А то, что оставалось, доедали сами. Думали, что всё это делает их сродни мраморной говядине, — на лице Герцога сияло отвращение. — Обычно, они выслеживали жертв и хватали пока никто не видит. Поэтому их никто и не мог найти. А с вами они допустили огромную ошибку. По этим-то следам Сэммер со Смэшшетом вас и нашли. И, полагаю, психопатам этим пришлось помучиться перед смертью.

— Они со всеми, кто стоит у них на пути, так жестоко разделываются? — медленно и несколько грубо спросил Ганат.

— Отнюдь. Если я угадал, а по вашим глазам видно, что так и есть, то это скорее исключение. Этот Честер со своей бандой на так давно забрали с собой зятя и племяшек Смэшшета, а сестру изнасиловали и искалечили, решив по каким-то своим причинам оставить умирать. А у нашего бывшего хирурга кроме сестры, её мужа и детей никого больше не осталось. Да даже, если бы и осталось, роли это не играет. Поэтому, по моему мнению, он всё сделал правильно.

— Знаете, нас с самого детства учили, что ненависть и месть ни к чему хорошему не приводят… и лишь порождают следующий цикл… Поэтому до недавнего момента я хотел в это верить… И даже верил несмотря на то, что слышал и о чём читал. Но сейчас, когда на нас свалилось всё это… и история Смэшшета… Я просто не понимаю, что чувствую, — медленно выдавливал из себя поддатый Ганат, подливая в свой бокал ещё.

Герцога хотел было остановить уже опьяневшего монаха, но его опередил Харос:

— Не надо. Пускай. Он всегда всё держит в себе, пусть хоть так выговорится.

— А я уже сказал всё, что хотел. Извините, — выпив ещё бокал, тихо проговорил Ганат.

— Знаете, вам, наверное, стоит отдохнуть, — вставая с койки, как всегда, тактично заметил Герцог. — Я к вам позже ещё загляну.

— Спасибо, — с кроткой благодарностью сказал Харос.

Герцог лёгким кивком попрощался с монахами и вышел из комнаты.

Следующие несколько часов они провели в задумчивой дрёме. Алкоголь с каждой минутой действовал на Ганата всё меньше. Ясный день уже клонился к своему завершению, как в дверях раздался тихий стук. Не дожидаясь ответа, принц снова зашёл в комнату, расположился на своём старом месте и, протяжно выдохнув, начал, аккуратно подбирая слова:

— Сегодня вы достаточно мне рассказали и кое-что для меня прояснилось. Поэтому настал мой черёд. Попрошу внимательно выслушать и дать ответ, когда посчитаете нужным.

На лицах монахов читалась явная заинтересованность вперемешку с замешательством.

— Мы слушаем, — успокоившись и протрезвев, заявил Ганат.

— Хорошо. Понимаете ли, в Риассе последнее время происходит… Кое-что от нас, людей, независящее. Но влияющее на каждого. Это и было первопричиной того, что вам удалось пережить. Вдаваться в подробности сейчас я не собираюсь, просто хочу, чтобы вы осознали хотя бы это, — Герцог сделал небольшую паузу. — Когда вы бежали из Храма, один мой друг послал за вами тех двух, чтобы вас спасти. Но, по правде говоря, в тот момент это было чем-то вроде жеста доброй воли. Нельзя было допустить, чтобы всех вас уничтожили и не сберечь хоть какого-нибудь. Пусть даже те ваши братья с сёстрами, что ушли навсегда из Храма и не попали под раздачу.

— А сразу остановить резню он не мог? — уже без намёка на злобу спросил Ганат.

— Нет. К сожалению, в тот момент было уже поздно. Простите.

— Ладно, мы поняли.

— Спасибо. Так вот: позже я узнал, что тот монах, который был с вами сможет помочь мне изменить нынешнее положение дел. И ваше спасение стало первоочередной задачей.

— Ага-а-а, вот оно что… Но теперь его нет, и ваш план накрылся медным тазом. А мы лишь довесок…

— Не совсем. Я думаю, что он жив. Не знаю, как и где он сейчас находится, но, полагаю, через какое-то время мы его ещё увидим. И я хочу, чтобы к тому моменту, как это случится — если случится — вы были рядом и убедили его в том, что мы на одной стороне.

— Звучит довольно безумно. Вы меня сейчас совсем запутали. — Харос пока не мог сложить в голове всю картинку, даром что в ней не хватает большинства деталей. — Но даже если и так, то что будет, если он не вернётся?

— Это уже другой вопрос. Хотя я надеюсь на лучшее. Но если всё-таки я ошибся, то вам будет предоставлена полная свобода.

— На какой ещё одной стороне? Какая свобода? — в тоне Ганата даже издалека не слышалось доверие, поэтому он не обратил почти никакого внимания на слова друга. — Господин Герцог, вам по какой-то причине нужны даже не мы, а Рёки. О том, зачем конкретно он вам нужен, вы даже не заикнулись. Да, вы нас спасли, благодарю за это ещё раз. Но на кой нам с Харосом всё это?

— Я понимаю твою подозрительность, Ганат. Но если вы согласитесь, то обо всём узнаете, только чуть позже. Обещаю. К тому же, эта комната останется за вами, а башня будет полностью в вашем распоряжении. Я буду присматриваться к вам, и в свою очередь хочу, чтобы вы так же наблюдали за всем, что происходит здесь и в любом другом месте вне этого замка. Мне интересно мнение тех, кто почти никак не связан с чем бы то ни было касаемо Риасса. Особенно ваше, — Герцог выдержал паузу. — А если откажетесь, то вы вольны покинуть это место в любое время. Но сначала вам надо подлечиться, прийти в себя и всё обдумать.

Харос, окончательно переставший понимать, что же делать дальше, взглянул на своего друга, пытаясь найти у него поддержку. Но лицо старшего, который в этот момент смотрел в зелёно-голубые глаза принца, не выражало абсолютно ничего.

— То, что я ранее сказал… Про ненависть, месть и моё чувство. Я понял, что ненавижу эту страну… Этот Риасс, — после долгого молчания Ганат наконец заговорил. — С одной стороны, мне хочется вам верить. И если я смогу хоть как-то это изменить, неважно — моё собственное отношение или сам город, то хочу постараться. Но с другой…

Повисло продолжительное молчание, в итоге прерванное принцем, который так и не отвёл взгляда от монаха:

— Так, значит, вы согласны?

— Господин Герцог. Дайте нам время всё ещё раз хорошенько обдумать. И утром мы дадим вам ответ.

— Как пожелаете. Я загляну ближе к обеду. А пока спокойной ночи.