Верность до конца смерти

Дмитрий Гэбриэл (2024)

Рано или поздно всему приходит конец. Великий храм, что был священнейшим местом необъятного города-государства и домом для множества монахов, теперь лежит в руинах. Даже Герцог — наречённый принц Риасса, обладавший, казалось, безграничной властью — был не в силах помешать этому. Но всё же троим монахам удалось пережить страшную бойню. И теперь Рёки, Ганату и Харосу приходится покинуть дом, чтобы скрыться от таинственного убийцы и других преследователей. Сумеют ли товарищи пережить все перипетии судьбы? Каковы на самом деле мотивы убийцы? И как Рёки связан с тем самым Герцогом, о котором ходит невообразимое число слухов? Похоже, что за всем этим хаосом скрывается нечто большее. Ведь каждое начало имеет свой конец, а конец знаменует новое начало…

Избавление

— А зачем было столько сложностей?

— Захотел. Уж кто-кто, а ты должен понимать.

— Эндиш, я всё понимаю. Но это уже не укладывается ни в какие рамки, — Герцог держался одной рукой за голову, находясь в задумчиво-скверном расположении духа.

— Как ты любишь говорить: «Получилось то, что получилось; кто бы как ни сетовал, но оно уже случилось». Осталось только разгрести весь бардак и всё будет, как прежде, если не лучше. Да я тебе можно сказать даже помог!

— Чем? Ты представляешь, сколько жизней отдано зря? Это точно того не стоило.

— Я избавился от одной из своих проблем. А если и нет, то тебе радоваться надо. Потому что ты, если наконец возьмёшь яйца в кулак, избавишься от своих. А всё произошедшее… рано или поздно это и так бы случилось. И ты это прекрасно знаешь.

— Тут, наверное, ты прав… — продолжал размышлять Герцог. — И если он действительно был по-настоящему рождён и остался жив после твоей охоты, а ты не исключаешь обе эти возможности, то мог бы нам пригодится.

— И как же? В плен его возьмёшь? Заманишь в свои цепкие сети сладкими речами?

— Да я и сам-то пока не знаю. У меня даже вариантов никаких нет. Помимо твоих, — угрюмо усмехнулся принц. — Но вся эта ситуация… с этим точно можно что-нибудь да сделать. Главное, чтобы он вернулся.

— Что, прямо сейчас сорвёшься с места и поскачешь за ним?

— Нет. Ген сказал, что его ребята видели троих, которым удалось сбежать. Сопоставив это с твоим рассказом, можно сделать вывод, что и этот хаонурэки был в их числе. А это значит, что я в скором времени получу о них известия.

— А я бы всё-таки от него избавился, — спустя несколько секунд спокойно сказал Эндиш, потягивая трубку — Не хочу, чтобы в случае чего он исполнил свой долг жертвенного агнца.

После этих слов двое мужчин сделали перерыв на тишину, наслаждаясь маленькими прелестями жизни. За окном уже стоял поздний вечер, окрашенный в отголоски красного. Потревожить это молчание могли лишь птицы и те снаружи, кто любил или мог осмелиться прикрикнуть погромче. Но на той высоте, на которой находились Герцог и Эндиш, не было слышно даже самых громких крикунов. Поэтому им приходилось наблюдать и слышать только пернатых, что летали туда-сюда по причинам только им известным.

Размышления затянулись надолго, но размышлявшим это время показалось сущими мгновениями. Становилось всё прохладнее, и отвлечённый в какой-то момент этим фактом Герцог решил разжечь камин.

Эндиш словно и не думал ни о чём вовсе, довольствуясь мгновениями спокойствия в тепле и уюте. Но у Герцога мысли копошились в голове будто стая мошек у спокойного озера, окрашенного предзакатным солнцем.

И вот, наконец, его слова, теперь уже исполненные нотками озарения и слегка весёлой надежды разнеслись по комнате, на стенах которой разыгралось настоящее представление, данное очагом камина, тенями и лунным светом:

— У меня появилась кое-какая, можно сказать, идея.

— А просветить меня ты конечно же не хочешь, — утвердительно ответил Эндиш.

— Пока нет. И скажу сразу: с этим делом мне понадобится твоя помощь. Но для начала надо всё взвесить и хорошенько обдумать. И если моя догадка подтвердится, то ты даже не представляешь, как нам повезло. А если я окажусь не прав, а шансов у такого развития событий практически нет, то я лично брошу этого Меньшего тебе на растерзание. Идёт?

— А не многовато ли чести для какой-то сошки судьбоправов? — взгляд, брошенный в сторону Герцога, был несколько осторожным и подозрительным.

— Так что скажешь?

— Делай, что хочешь, — спустя несколько мгновений, Эндиш сдался под напором уверенного взгляда и неудержимого энтузиазма своего собеседника, — но последствия будешь разгребать сам. Я тебя предупредил.

— Отлично! — Герцог почти подпрыгнул на месте, поднимаясь со своего кресла. — Тогда вынужден откланяться и…

— Ты в окно смотрел? Единственные, помимо меня, с кем ты сейчас можешь поговорить это совы да козодои, ну и может грачи ещё твои — к этим даже спускаться не придётся.

Принц как будто только сейчас заметил, что на дворе уже ночь, поэтому быстро вернулся в реальность и смирился с тем, что всех запланированных и не очень дел сию минуту не переделать.

— Знаешь, твоя бестактность меня порой поражает, — театрально возмутился Охотник.

— И от кого я это слышу? В любом случае, ты и сам знаешь, что можешь оставаться здесь, сколь душе угодно.

— Спасибо конечно, но нет уж. Все эти люди, города, районы или как ты их там называешь меня в тоску вгоняют, — Эндиш отложил трубку, допил остатки, что ютились на дне бокала и, разминая затёкшие мышцы, встал. — Пойду я. А ты лучше отдохни — видок у твоего тела не из лучших.

— Да я уже забыл, когда последний раз спокойно закрывал глаза. Ладно. До скорого, дружище.

Обернувшись на полпути, Охотник странно посмотрел на своего друга, который уже готовился к тому, что снова придётся раскладывать по своим местам бумаги и другие мелкие вещи. Но на этот раз Эндиш решил уйти, как обычный человек, без светопредставлений.

***

Бледный, немного полноватый мужчина сидел у себя в кабинете, при свете яркого солнца корпя над государственными документами. Он нервничал и не мог нормально спать последние несколько дней. Либо никто так и не прознал о настоящей причине творящегося в Риассе бардака, либо намечалось что-то очень плохое.

Но продолжать работать как ни в чём ни бывало он тоже не мог — совесть и горе уже успели прогрызть его до самых костей. И с этим надо было что-то делать. Рассказать королеве и принцу всё как есть и подписать себе смертный приговор? В данной ситуации вариант не из худших — хоть упокоиться можно будет с миром. Но должен быть и другой способ исправить свои ошибки. Осталось лишь его найти.

В украшенную причудливыми изображениями деревянную дверь постучали.

— Я скоро закончу, дорогая!

Ответа не последовало, поэтому он продолжил свою работу, полагая, что жена его услышала. Но затем к нему постучались ещё раз. Вспыльчивым человеком он никогда не был, но последние события и постоянные напоминания о том, что он не любит, когда его отвлекают скверно сказывались на нервах. И тем не менее, мужчина быстро взял себя в руки и вместо того, чтобы снова кричать через дверь встал и открыл её, заранее начав скромную тираду о том, что обед может ещё немножечко подождать:

— Анни, я же сказал, через десять минут…

Говоря это, он наконец поднял голову, чтобы нежно взглянуть в глаза своей жене, и чуть не свалился от неожиданности прямо на ковёр, что почти полностью покрывал деревянный пол его кабинета.

Похоже, случилось самое худшее, что он мог себе вообразить. Перед ним стояли два человека. Одного он видел довольно часто, и не только потому, что работал с ним в одном и том же здании, а бывало даже и зале. Но вот второй…

У хозяина дома был список того, чего стоило до смерти опасаться и обходить стороной, как можно дальше. И хотя со вторым человеком он встречался довольно редко — а хотелось бы ещё реже, а лучше вообще никогда не пересекаться с ним в этой жизни — в этот список он почему-то до сих пор не входил. В этом месте и в это время по спине напуганного пробежал такой холодок, что ещё чуть-чуть и у сердца случился бы ледяной припадок.

— Здравствуй, Ниглас! Давно с тобой не виделись! — весело улыбаясь, развёл руками будто для объятий первый мужчина.

— И… в-вам того ж-же, господин Г-герцог, господин Г-генварвал-лас…

— Слушай, ты вроде раньше не заикался. Может случилось чего? — продолжал разыгрывать спектакль принц. Второй же пока просто стоял и молчал.

И правда, за ним никогда не водилось привычки заикаться по поводу и без. Но и такие чувства за свой пятый десяток приходилось испытывать впервые. Хоть он и ощущал, как ледяное касание неизбежного тянется к его шее, на широком лбу начинали проступать крапинки пота.

— Н-нет… и да!

— Ну ладно-ладно. Не торопись. Я готов выслушать все твои печали. Можно пройти?

— К-конечно! Прис-саживайтесь, — Ниглас, жестом пригласив располагаться, где те пожелают, то вскрикивал, то нервно успокаивался.

Герцог, не торопясь зашёл в небольшую комнатку, обставленную по самым современным меркам, осмотрелся и, выбрав подходящее место напротив стола, уселся, как у себя дома.

— Ген, чего ты как чужой в дверях стоишь? Заходи.

Глава неофициальной разведки, всё с такой же молчаливой серьёзностью, прошёл внутрь и занял кресло напротив Герцога так, что трое людей, сиди хозяин за своим столом, образовывали бы треугольник. Ниглас сейчас бы отдал всё, что угодно, чтобы оказаться хоть где, но не в своём кабинете. Но до сих пор, к удивлению его самого, в нём теплилась надежда. Может для него ещё не всё потеряно, если честно сознаться в своём грехе?

В комнате повисло гробовое молчание.

— Ну что? — от внезапного вопроса принца, который нагло принялся грызть казённое печенье, министр аж подскочил, усаживаясь за стол.

— Ч-что? — пот уже тёк рекой.

— Ты же ведь понимаешь, зачем мы сюда пришли?

— Н-нет… Т-то есть да!

И снова тишина. Герцог несколько секунд подождал, а затем посмотрел на Первого. Тот заметил, но не повернулся, продолжая с ничего не выражающим лицом сверлить взглядом бледного мужчину.

— Ладно. Не буду больше тебя мучить, — прекратив свою роль весёлого друга и снова став серьёзным, заговорил принц. У Нигласа словно груз с плеч свалился несмотря на то, что у госпожи расплаты он всё ещё пребывал первым в списке. — Во-первых, соболезную. Том был хорошим парнем.

— Спасибо, — ответил, медленно покачивая головой, хозяин комнаты. Его заикания как рукой сняло.

— Полагаю, ты видел, как твоя жена до сир пор рыдает? Она встретила нас с улыбкой, но недавно пролитых слёз не скроешь.

— Да. Я знаю.

— И надеюсь, понимаешь, что сейчас из-за твоих действий половина Риасса ходит, как неприкаянная и также оплакивает своих близких?

— Конечно, — у светловолосого кремари сжалось сердце и потекли слёзы. Он уже решил, что не стоит скрывать правду, и лучше выложить всё, как есть. — Но тогда я не мог простить им моего мальчика. Моего Томуса.

— Я вижу, что тебе тяжело и ты боишься, — после продолжительной паузы сказал Герцог, дав бедняге излить свои эмоции. — Но ты должен мне всё рассказать.

— Но если вы пришли, то ведь и сами всё должны знать, — вытирая слёзы, промямлил министр.

— Ты похоже так и не понял. Мне прекрасно известно, что твоего сына, да покоится он с миром, убили. И что сделал это человек, сильно похожий на монаха из Великого Храма. А также, что всё это привело к резне таких масштабов, каких Риасс за последнее время ещё не видывал. Я хочу знать, кто и как тебя надоумил во всём этом поучаствовать.

— Я… не понимаю…

— Всё ты прекрасно понимаешь. Самому тебе бы духу не хватило. К тому же кое-кто видел, что с тобой во время обсуждения твоего горя были и другие.

Ниглас наконец понял, чего от него хотят. И, возможно, если он расскажет, как всё было на самом деле, его простят. Или хотя бы не будут плеваться, проходя мимо его могилы. Но если он всё расскажет… и другие об этом узнают…

— Господин Герцог, я один во всём виноват. Это я уговорил нач… — он запнулся, осознав, что прямо сейчас язык начал его подводить.

— Ниглас! Взгляни на меня. И подумай, кого ты перед собой видишь — грёбаного министришку или человека, от которого исходит большинство указов в этом государстве? — Герцог начинал терять терпение.

— Я не могу вам рассказать, — отчаяние продолжало набирать обороты. — Если они узнают, то для меня всё кончено… Хотя это и так, и так случится.

— Поразительно… Как кучка жалких подхалимов смогла тебя так обработать? — удивление оказалось совсем нешуточным. — Я конечно и так их терпеть не могу, но даже не представлял себе, что они настолько ничтожны… Немало же событий от меня ускользало эти годы…

Ниглас уставился на свой стол и похоже поднимать взгляд уже не собирался — теперь-то его точно казнят, но хотя бы не выставят напоследок посмешищем, которое многие поколения после будут ненавидеть и презирать. Герцог же делал вид, что усиленно обдумывает, что же делать дальше — ведь его запугивания не сработали. На самом деле, он просто тянул время, одному ему известно зачем.

— Давай договоримся? — наконец спокойно заговорил он. Кремари поднял на него стыдливый и заплаканный взгляд, начиная видеть просветы в этой тёмной словно бездонная пропасть истории.

— О чём? — осторожность сейчас точно не помешает.

— Ты мне выкладываешь всё в точности до мелочей. Каждую деталь, каждое слово, улыбку, движение. В общем, всё, что происходило в тот день, когда ты внезапно решил уничтожить главную святыню Риасса, — Герцог сделал небольшую паузу. — А я подумаю над тем, чтобы избавить тебя от эшафота. Скажем так, заменим одного на несколько других.

— Но вы же не можете гарантировать, что после этого меня не найдут ночью на улице с перерезанным горлом.

— Такого в Замковом почти никогда не случается. Почти. К тому же, теперь тебе не придётся выходить ночью на улицу, — министр с лёгким испугом посмотрел на Герцога. Шутки для него и раньше были событием нечастым, но такого юмора он не понял бы даже при более благоприятных обстоятельствах. — Успокойся. Об этом до поры до времени никто не узнает. А когда узнают, будет уже поздно. Правда, Ген?

Но кудрявый глава разведки не ответил, высматривая в окне за спиной хозяина дома что-то чрезвычайно интересное, но только одному ему видимое. Спектакль затягивался, и двое пришедших уже стали утомляться.

Они оба считали, что этот человек, пусть и не самый смелый, зато весьма добрый и честный, преподнесёт им всё на блюдечке с золотой каёмочкой. И этого, к их удивлению, сию же минуту не произошло.

— Ну хорошо, — собравшись с духом и мыслями, начал Ниглас. — Я поверю вам. И вас прошу о том же. Видит Малус, такого я не хотел…

Новая информация от ещё одной стороны оказалась весьма полезна для Герцога. Стало ясно, что кретины-министры позволяли себе гораздо больше, чем он мог видеть. А главный археполем риасской стражи, что стоял выше всех в правопорядковой иерархии, пусть и был он несколько слабовольный и особо не пытался никому помешать, вообще остался в стороне. Но как принц и предполагал, Ниглас был практически невиновным.

— Так вот оно, значит, как…

— Да. Теперь вы знаете всё, что случилось в тот день. А я теперь сомневаюсь, что после такого вы выполните свою часть уговора.

— А это ты зря, — уверял принц, обдумывая услышанное. — Потому что всё это ещё раз подтверждает твою невиновность. И вину остальных.

— Простите, но я всё ещё не понимаю как. Ведь, если бы не я, то ничего этого бы не произошло, — его до сих грызла совесть, не позволявшая увидеть очевидное.

— Произошло бы, не сомневайся. Ты был просто пешкой в их руках. А случай для них подвернулся идеальный. Но ты теперь хотя бы понимаешь, что никакие монахи твоего сына не убивали?

— Да… И от этого ещё тяжелее.

— Значит, так. Твоих, теперь уже видимо бывших, дружков ждёт незавидная участь. И я хочу, чтобы ты подтвердил свои слова, когда придёт время. Надеюсь, ты меня не подведёшь. Как и себя.

— Угу… — ответ, хоть и больше походивший на жалобный скулёж, был утвердительный, пусть и не до конца уверенный.

— Всего доброго, Ниглас, — Герцог встал и двинулся к выходу, оставив бедного министра наедине с собой. Ген последовал за своим начальником, так и не проронив за всё время ни слова.