Антипоэзия. Стиходелии разных лет

Дмитрий Гольденберг

Что же это за «антипоэзия» такая? — вопрос более чем резонный. Aвтор всегда думал, что писать «как положено», соблюдая всякие там каноны — это рецепт вызвать у себя зубную боль, а у читателя зевоту.А вот «столкнуть лбами» кислое и длинное, пустое и порожнее — вот это всегда представлялось более интересной задачей.Ибо сказано: мы рождены, чтоб сказку сделать (ко) былью. Так что, за твоё, читатель, здоровье! Ура! Книга содержит нецензурную брань.

Чехарда

Тошнит, господа.

Наблевавши в пепельницу, растерянно моргаю мокрыми ресницами.

Саднит на душе и в местах поободранных заусениц.

И вот, уползаю из бара, словно печально известная офицерская вдова,

Которая сама себя изнасиловала и высекла.

Тошнит, господа, тошнит.

Тело бренное тащится сквозь чехарду зим и лет,

Свой скелет завернувши в давненько не стиранное одеяло…

Юные трубадуры, слагающие новые песни о Нибелунгах,

Я люблю вас и ненавижу.

Мы ввергнуты в мир: смертности, конечности, времени

И всепожирающих поисков: смысла, любви, откровений.

Нам намекают: прими всё, как есть — и ты будешь счастлив.

Очередная уловка рекламщиков?

На стекле, испещрённом дождём, проступает таинственное «ЁКЛМН».

Тошнота, маета, немота.

Эра плотничества — питаться подножным кормом.

И подкожное «мать-перемать» перемалывает внутри всю и всякую слабость.

Ницшеанский сверхчеловече,

Укомплектованный сердцем из стали и членом из золота,

Вышел на рынок, управляемый принципами взаимоотношений свободных агентов…