Антипоэзия. Стиходелии разных лет

Дмитрий Гольденберг

Что же это за «антипоэзия» такая? — вопрос более чем резонный. Aвтор всегда думал, что писать «как положено», соблюдая всякие там каноны — это рецепт вызвать у себя зубную боль, а у читателя зевоту.А вот «столкнуть лбами» кислое и длинное, пустое и порожнее — вот это всегда представлялось более интересной задачей.Ибо сказано: мы рождены, чтоб сказку сделать (ко) былью. Так что, за твоё, читатель, здоровье! Ура! Книга содержит нецензурную брань.

Пульс

Свалка барахтающихся, переплетённых, алчущих голого тела, тел.

«Компаньоны и компаньонки напрокат, дёшево и сердито. Звоните по тел.…»

Виртуальная игра: вас трахает и одновременно пожирает двухметровая каракатица.

Все мы из мяса и крови, к чему же пижамничать, прикидываться, аристократиться?

Продолжение рода — и смысл, и цель существования организмов, микро — и макро-.

Бесконечная спираль, произрастающая в космосе гигантским глистом,

Фиалка в фиолетовой чалме факира, взбирающегося в ёмкое чрево фиакра,

Растворяющегося в сумраке, мглистом, как суглинок, скопившийся под мостом.

Подкидыш, взращённый Володей Шараповым, вырос в известного серийного убийцу.

Из подсобки была дверь на улицу, улица вела в занятую шведами станицу.

Переворачивая страницу книги, княгиня фиги с тарелки бросала коту Ваське.

Тот фиги-то жрал, гордость свою поправ, но мечтал лишь о переливчатом озёрном карасике.

Индексы капиталистических экономик физиономии имели кислые.

Болезнь Альцгеймера превозмогающий гномик взобрался на плечи Голиафа, под тяжестью неба отвислые.

Боги на это взирали сквозь пальцы, в пяльцы погруженные, с узловатыми костяшками.

Чёрный Ангел играл на тамтамах, обтянутых изношенными тельняшками.

Знаешь, во рту моём привкус железных гвоздей всегда переходит в палитру мочёных груш.

Ты говоришь мне: «Go fuck yourself» — я намазываю на бутерброд бабой Клавою изготовленный бабагануш.

Ты говоришь мне: «Eat shit and die» — я перелистываю пожелтевшие списки умерших душ.

Ты говоришь мне: «You fucking asshole» — оркестр в телевизоре играет марши по поводу новых правительственных чинуш.

Друг мой, вот моё сердце, вот мой животрепещущий пульс.

Вот моя каббалистическая ракета, радость моя, мой серый, в яблоках, гнусь.