Ведьма из Бэйля

Дмитрий Власов

Отзывы читателей:«Прочитала на одном дыхании… написано ярко, образно, стиль не занудный, легко читаемый… мне понравилось!».«Неплохо, читается легко и интригует».«Продолжение серии будет? Чувствую намек в книге на то, что это только часть. Жду с нетерпением!».

Глава 2 «Борео-Лис»

К исходу четвертого дня пути Ной встретил гонца из Пришты в Бэйл, который любезно согласился довезти его на сменной лошади до старого поселка лесорубов, благо ехать оставалось совсем недалеко. Сменный комплект одежды все того же гонца был хоть и не в пору, но зато позволял сойти за кого угодно, но только не за бойца из отряда святой инквизиции. По крайней мере, на первый взгляд. Не все разделяли методы и практики этого благословенного солнцем ордена, а потому — лишний раз раздражать простой люд не стоило. Упрятав в свои сумы Ноеву кольчугу, за которую в столице можно было выменять небольшой дом, гонец помчался дальше по своим делам, оставив рыцаря у окраины Бэйля. Городишко состоял из дюжины капитальных построек, таких как церковь, таверна и постоялый двор, окруженных утлыми лачугами работяг и парой особняков горожан позажиточнее. Наперво помолясь в церкви, волкодав быстро расспросил местного священника. Печать инквизиции побудила служителя солнца потрясти мошной, однако городишко был беден, как и его церковный приход. Вырученных монет хватило бы разве что на одежду по размеру, не то чтобы на снаряжение и лошадь, поэтому Ной отказался от этой помощи. После чего направился к ростовщику, которого рекомендовал святой отец.

Ростовщик жил в двухэтажном доме со складской пристройкой, почти что на городской площади. Дождавшись, когда от него выйдет очередная порция заемщиков, инквизитор шагнул на порог лавки.

Сухой, но уже начинающий набирать жирок пожилой мужчина суетливо убрал принесенные предыдущими визитерами барахло и внимательно уставился на высокого сероглазого мужчину.

— Мир вам, хозяин. — Ной поздоровался как крестьянин, надеясь что его никчемная маскировка сыграет хоть какую-то роль.

— Не утруждайтесь, юноша. Позвольте мне рассказать вам все самому. А вы пока присядьте вот тут, Зулейка принесет вам чаю. Чудесный чай недавно уродился в Квитании, рекомендую. — и старик засуетился за прилавком, а за ширмой зазвякали кружки и подносы. — Вы, как я вижу, не местный.

Ной и так понял, что его раскусили с первого хода, но позволил ростовщику продолжить игру.

— У вас руки в мозолях, и эти мозоли не от плуга или топора, как и шрамы на вашем лице. На шее я вижу следы от боевого шлема, а выправка и взгляд выдает в вас не просто солдата, а скорее…. Рыцаря. — ростовщик склонил голову ожидая реакции гостя, и получив в ответ удивленное хмыканье, продолжил, — А так как всех бывших солдат в окрестностях я знаю, ведь надо же им на что-то пить, смею заключить, что вы все-таки приезжий. А так как все солдаты да прочий служивый люд в наших краях наперечет, — тут старик нежно погладил стопку записей у себя на столе. — То смею предположить, что вы из отряда, прибывшего к нам из столицы и несшего на щитах лик Солнца…

— Договаривай, старик. Я так явно похож на солдата инквизиции? — Ной был очень доволен интуицией старика и раздосадован одновременно — первый же житель городка распознал в нем волкодава. Хотя ростовщика вряд ли можно было назвать просто жителем. — Если ты боишься, то я наперед скажу — я не дезертир. И уж тем более, не отступник.

— Да я и сам, кхм… в некотором роде… служитель. Извольте показать знак? — любопытный взгляд старика бегал по шрамам на лице гостя, будто читая историю их обладателя. — Время нынче такое — кругом полно проходимцев.

Ной встал и закатал рукав рубахи. Старик внимательно изучил отметину в виде пылающего креста на плече гостя, и довольно хмыкнув, обнажил свое. Голова воющей собаки на сухом пергаменте кожи ничуть не потеряла очертаний, даже несмотря на почтенный возраст. Такой знак со временем сходил сам, и наносился заново по надобности, а то, что он остался на морщинистом плече старика пожизненно — говорило о многом.

— Предвосхищая ваши вопросы, я тоже не отступник, и тоже не дезертир. Верховный Инквизитор даровал мне мирную жизнь. — старик, довольный эффектом, спрятал свое морщинистое плечо под рукавом из атласной ткани. — О чем и грамота имеется, извольте.

Старик полез в бесконечные ящики огромного стола и извлек на свет божий желтые трубки пергамента. Но инквизитор, разглядывая витеиватые закорючки официального документа, вдруг заговорил с недоверчивыми нотками в голосе:

— Но ведь на тебе клеймо королевской гончей, из этого ордена на пенсию не уходят. Либо в совет, либо в могилу. На мирную жизнь ушли единицы. Это Барт, Ирод, Валис и…

— Именно. Борео, именуемый иногда Лисом. Имею честь, — старик свернул развернутые на столе перед гостем старые грамоты и аккуратно упрятал в стол. — Вы, молодой человек, как я погляжу — любили засидеться в библиотеке допоздна?

— Я знаю историю орденов и младших корпусов книжников. Это обязательное знание для.. — тут он нахмурил брови, вспоминая свой погибший отряд, — Всех, кто был выше третьего яруса. Тебе ли это не знать?

— Многое изменилось за время, что я ушел из-под сени Великого Солнца. Официально я уже давно не член ордена. Но проверить твои знания не помешало — уж прости за недоверие. Тревожные нынче времена. Предвосхищая же цель твоего визита — и ненужные разговоры, скажу так. Если дело посильное — помогу. Увы, с деньгами нынче туговато…. — и он картинно всплеснул руками и потупил взор.

После непродолжительного чаепития Борео позволил служанке убрать приборы и откинулся в роскошном кресле, подводя итог.

— Значит, вы прищучили старую Хельму. Что ж…. Рано или поздно этого стоило ожидать. А вот Анну, дочку ее, упустили зря, скверный выходит расклад. Так что уж прости, друг из прошлого, но не завидую я тебе. Уж если что стервозина сказала — отвертеться будет сложно. Ты вот что…. С местными поаккуратнее, не стоит разгуливать по улицам вот так. Все уже про казнь знают, знают и о последствиях. Да и внешность твоя в глаза лезет… Крестьяне ее любили, не приносила она зла. Так, пара рассказов об отравленных любовниках да приворотах, вот и все проступки. Да и то только на языке. Что дальше думаешь делать?

Ной задумчиво поскреб грязную щетину на щеке и заговорил, разглядывая мелкую сетку паутины в окне весьма просторной кухни в доме ростовщика:

— Кодекс велит мне доложить верховному инквизитору о случившемся и явиться ко двору. Письмо я уже отправил с местным священником, осталось второе. За сим и пришел — мне бы коня да оружие какое, припасов на дорогу, да и в путь. Ссудить денег в кредит или за будущую выгоду в этом городишке можешь только ты.

— Туго нынче с добрыми конями, да и оружие — хлам один. — старик закатил глаз в мученическом жесте. — Даром уж извини, орден меня уже не питает, сам кручусь.

— Говори. Что ты хочешь за припасы. И хотя за такие делишки мой покойный капитан вздернул бы тебя на первом же суку — я поступлю иначе. В память о твоей службе в рядах Ордена. У меня нет грамот, я не увенчан регалиями, а посему — отработаю сполна. — Ной выразительно глянул на ростовщика исподлобья, но старик будто бы не заметил этого.

— Есть одно дело как раз по твоим способностям. В нескольких днях пути стоит себе деревенька, Истрица. На хуторе неподалёку сбились в кучу местные отщепенцы да дезертиры. Среди них Ивар, по ихнему — Истрицкий Душитель, — старик ухмыльнулся, потер сухие руки друг о друга в извечном жесте ростовщика, почуявшего выгоду и продолжил, — Не вникая в подробности моих дел, скажу — Ивар мне крупно насолил. И не только мне — угоняет со своей вольницей женщин и детей в рабство аж к Шамирским кочевникам на границе, жгут непокорные хутора, колобродят на тракте. Настолько заел уже всех, что я готов избавить этот грешный мир от его присутствия. Наместник все обещает разобраться, прислать дружинников, да что-то дела пока не видно. И тут ты, как знамение и шанс — ну а у волкодавов слава специфическая, думаю, не чета тебе голытьба с дубинами да вилами. Ну а с меня легенда для местных, кров да вино, а по исполнении работы — так и быть — ссужу на дорогу без тягот и провиант в отпишу в придачу. — старик подлил себе из вновь принесенного служанкой пузатого чайника и выжидательно поглядел на гостя.

— Так и решим. Ночлег бы сначала определить, а уже после проводник до деревни нужен. — Ной встал и коротким кивком дал понять, что условия сделки его устраивают.

— Ты не переживай, кров я тебе предоставлю, ужин да постель для уважаемых гостей всегда найдется. Ступай, как проспишься, в таверну на площади, к тамошнему конюху, Ситем кличут. Назовешься моим кумом, он поймет, что к чему. Даст тебе коня, уж не обессудь, какой есть, и пару железок — не с голыми руками же тебя посылать. А я же пока что тряпицу путевую тебе с карты нарисую, не промахнешься, аж до самого атаманова убежища. Мне как раз один из его банды денег был должен… вот под хмельком и разоткровенничался с кузнецом… Ну а кузнец, тоже был должен знамо кому…

Сухой угол с подстилкой из соломы стал пристанищем Ноя на эту ночь, и уговаривать долго не пришлось — он упал и отключился как был, в одежде.

Утром гость был приглашен хозяином в баню, истопленную по такому случаю. Зулейка, одна из прислужниц ростовщика, проводила его в комнату, наполненную паром и уложила в дубовую ванну, наполненную горячей водой. Без стеснения раздевшись, девка принялась массировать промерзшее на ветру тело солдата, отчего тот разомлел и даже вновь задремал прямо в ванной. Ловкие руки служанки вернули его тело к жизни, и к столу он спустился уже совершенно другим человеком.

Пока готовился к выезду, минул полдень, и уже к вечеру Ной отправился в таверну за лошадью. Получив от дюжего детины, стоявшего на входе ответ, что Сит сейчас находится в общей зале и выглядит как пьяный забулдыга в нелепой шапке зеленого цвета, Ной вошел в зал.

Таверна встретила его душным смрадом немытых тел, смешанного с запахами дешевого вина и квашеной капусты. Большинство грубо сколоченных из не струганных досок столов было занято, и Ной отправился сквозь клубы дыма ядреного деревенского табака вдоль ряда скамеек, разглядывая пестрых гостей в поисках описанного вышибалой посетителя. За одним из столов сидела она. Сидела в платье кабацкой шлюхи, еле скрывающей полную грудь и заляпанном вином и кровью завсегдатаев кабака. Вокруг нее образовалось пространство, свободное от пропивающего свои гроши ремесленного люда, к тому же было ясно, кого и зачем она ожидает, так что Ной без промедления направился к ней.

— Что, уже не хочешь меня убить, служивый? — девушка кокетливо прикусила язычок и потрясла грудью, отчего та вообще норовила вывалиться из свободных складок платья. — Смотри, если хочешь — комната стоит гроши, незабываемая ночь с звездой местного кабака заставит тебя позабыть все невзгоды. А то ведь такое количество убийств немного сковывает, верно?

— Ты — распутная девка с ликом ребенка, исчадие ада и оплот человеческих пороков. Жаль, что я не могу причинить тебе вреда простым оружием, но мы найдем на тебя управу. — волкодав подошел к столу и в пол-оборота продолжил разглядывать посетителей в душном чреве корчмы.

— Кто это — мы? Твой душка-император со своим цепными псами? Или Верховный-карга-Инквизитор? — девушка явно жаждала реванша за потерю самоконтроля при прошлой встрече.

— Мы — это те, кто борется со злом. Не мне решать это. Не буду врать — тебя ждет смерть. Ты лишь оттягиваешь неизбежное.

— Ну что же. Тогда я скажу, о чем решать мне. Любишь бороться со злом — будет тебе зло! — при этих словах в плечо Ноя ударилась пустая глиняная кружка и из зала послышалось пьяное «Эй, ты!». Инквизитор медленно встал, оглянулся и сурово зыркнул на хама, а когда обернулся к Анне — той и след простыл. В это время в зале наметилось шевеление. И он целиком переключился на происходящее за его спиной.

Из-за одного из столиков поднялся здоровенный лесоруб, и, оглашая зал нецензурной бранью, двинулся к Ною. По дороге до инквизитора к нему присоединялись другие пьяные посетители, и к концу пути перед Ноем стояло с полдюжины разогретых хмелем и ожиданием расправы, мужчин. Ной вперил взгляд в переносицу метателя кружек и наскоро наметил пути отступления — убийство местных в пьяной драке не входило в его планы. По крайней мере — сегодня.

— Эй, служивый, это не ты с дружками случаем прирезали Хельму? — жесткий запах лука и гнилых зубов шибанул по ноздрям Ноя. — И теперь у нас из-за этого все наперекосяк? — здоровяк говорил с трудом ворочая языком, в нем было не меньше бочонка местного эля, а за его спиной переминались с ноги на ногу от нетерпения другие любители хмельных потасовок.

— Да, это из-за вас у нас в домах гибнут дети! Ведьма прокляла нас, они отказываются от еды и все время спят! — подключился второй пьянчуга в засаленном фартуке мясника поверх грязной рубахи. Инквизитор неторопливо начал движение вдоль одного из столов, отгораживаясь им от зачинщиков ссоры, не переставая взглядом встречаться по очереди с каждым из них, как бы игнорируя главного заводилу.

— И вы не нашли ничего лучше, чем пить в кабаке, надеяться что все само пройдет? — Ной уставился в стеклянные глаза главного задиры, отчего тот слегка потерял боевой дух. — Сидите тут, пока ваши дети там умирают? И вы называете себя мужчинами? — шаг в сторону, и теперь между ним и толпой ещё несколько сучковатых скамеек, которые, несмотря на сутолку и тесноту таверны, вдруг оказались свободными от посетителей.

— Ну уж какие есть! — пьянчуга в фартуке не желал уступать инициативу, распаляя остальных, — Зато на удачу тебя встретили, вот глядишь подвесим тебя за ноги у кургана — ведьма и успокоится! — ответом на слова заводилы стало одобрительное гудение толпы.

— Хорошо. Раз уж вы узнали меня, то знаете, кто я есть. И каковы ваши шансы уйти от меня живыми после нападения. Ну а коль есть смельчаки, охочие до драки — любой желающий может выйти со мной на улицу и доказать, кто тут сильнее. Но массовое убийство в таверне не входит в мои планы. — еще шаг в сторону, и стальной взгляд вновь обвел стремительно теряющую боевой дух компанию.

Детина-лесоруб вдруг начал трезветь — его глаза на мнгновение приобрели осмысленность, но еще более важно — в глубине зашевелилась искорка страха. Выходить один на один с опытным бойцом никто не хотел, а нападение толпой уже утратило свою первоначальную привлекательность. Презрительно хмыкнув, Ной направился к выходу, у которого мелькала приметная зеленая шапка Сита. Как вдруг проходящая мимо официантка выхватила из-под подола узкий кинжал и бросилась на него. Рефлексы бойца точатся годами, и прыти официантки захудалой таверны оказалось явно недостаточно для достижения цели. Через секунду рыцарь разглядывал кинжал, а девушка шипя тёрла запястье, злобно уставившись на него с грязного пола таверны.

— Ну а тебе-то я чем насолил, милая? — он засунул кинжал неудавшейся убийцы за голенище сапога и помог девушке встать. Ненависть в ее глазах горела настолько явственно, что Ной продолжал следить за каждым ее движением. Кто-то из толпы неудавшихся линчевателей заговорил:

— У нее младший брат умирает, проклятье коснулось его. Второй день не есть, бледный совсем и спать все время просится.

Ной взглянул в глаза девушке и как можно тверже сказал:

— Моя смерть уже ничего не решит. Но есть догадка, что проклятье уйдет вместе со мной. Так что дайте мне сделать что должно, и я не задержусь. А сделаю я все быстро, тут не сомневайтесь, — с этими словами он сгреб в охапку пьяного конюха и покинул таверну.