Уникум. Практикум

Дмитрий Билик, 2021

Дмитрий Билик – популярный писатель-фантаст, автор нескольких циклов книг в разных жанрах. Представляем третью книгу цикла романов «Уникум», которая называется «Практикум». Максим Кузнецов – сирота и жил с отчимом. Он обычный подросток, но однажды к нему пришли люди из МВДО. Что это за служба? Служба занимается надзором за магией, и у Максима была зафиксированная сильная вспышка магических способностей. Он уникум и теперь ему предстоит обучаться в магической школе. Там все не так просто, взять хотя бы местную золотую молодежь, которая совсем не рада выскочке. В третьей книге нас ждет продолжение приключений героя. Идет последний год обучения, однако к привычной охоте на нечисть добавляются столкновения с существами и неизвестного мира. В то же время страной теперь правит Уваров – маг, не обремененный принципами морали и преследующий исключительно собственные цели. Поэтому над школой сгущаются тучи, и предчувствие страшных событий витает в воздухе. Читайте продолжение истории.

Глава 3

Потапыч обладал небывалой хитростью, к которой можно было применить лишь один эпитет — «крестьянская». Это когда ты считаешь себя самым ловким и изворотливым, однако проблема в том, что на поверку оказывается: так считаешь только ты. Копнешь чуть поглубже — и выяснится, что все твои «гениальные» комбинации на самом деле — банальная жадность, граничащая с глупостью.

Вся история заключалась в следующем. Банник, возможно, действительно обладающий некой чуйкой ко всякого рода обогащению, почувствовал на дне пруда наличие чего-то ценного. Ну и, недолго думая, решил воспользоваться ситуацией (это когда хозяин и все домочадцы отвлечены празднованием дня рождения). Как ни презирал он температуру воды ниже двадцати шести градусов, но все же занялся подводным плаванием. И его любопытство вознаградилось драгоценной шкатулкой, которая, правда, почему-то оказалась в руках обглоданного дочиста обитателями пруда скелета. Но когда это останавливало Потапыча?

Банник, не дожидаясь понятых, произвел изъятие и уже собирался убраться восвояси, но был вынужден познакомиться с еще одним интересным существом. Да-да, именно с тритоном. По словам Потапыча, тот «из ниоткуда появился, вот те крест, хозяин».

Собственно, банальная история для мира магов. Исчезнувший с радаров древний монстр, который охраняет клад. Тут бы даже Рамик не удивился, если бы не еще одна интересная деталь. На шкатулке был изображен фамильный герб Кузнецовых. И что-то мне подсказывало, что останки на дне пруда принадлежат одному из моих родственников.

— Можно обратиться в архив, узнать, кто из Кузнецовых пропал без вести, — выступил с предложением Максимов, сразу же как мы вернулись обратно к торту.

— Дядя Коля, фу, что за вонь? — скривился я, глядя на суету отчима. — Не надо ничего, так все пройдет.

— Максим, не думал, что когда-нибудь скажу такое, но не спорь со старшими. Мазь Вишневского всех на ноги ставит. Это я виноват, нормальную аптечку не собрал.

— Можно просто кое к кому наведаться, — пожал плечами Рамиль. — Фамилия начинается на «Ти», а заканчивается на «хонова». Она Макса быстро на ноги поставит.

— Это идея, — поддакнул Байков.

— Ничего не надо, — отмахнулся я, — до свадьбы заживет.

— Не слишком дорогая цена для лечения? — прыснул Рамиль.

— Че вы ржете, дураки? — я посмотрел на Рамика и Димона. — Так говорят просто.

Напряжение постепенно проходило. Даже у меня уже не дрожали колени.

— Хотя есть более простой способ, — Мишка продолжал жить в своем мире. — Не факт, что там будет вся информация, но хоть что-то написать были должны. Максим, где книга, которую я тебе подарил?

— Вон же лежит, — я указал на комод. — Лучше скажите, как шкатулку открыть.

— Она тут с каким-то секретом, — ответил Байков. — Придется повозиться.

— Максим, а ты куда тритона дел? — спросил Рамик.

— Ох, там все сложно. В общем, помните мои тренировки по проходу в другой мир?

Чем дольше я рассказывал, тем больше вытягивалось лицо моего татарского друга. Да и Байков перестал возиться со шкатулкой, ловя каждое слово. Дядя Коля, даром что был здоровый мужик, по общему выражению лица так и вовсе находился в полуобморочном состоянии. Один только Мишка как ушел с головой в книгу, так и не торопился возвращаться.

— Я думал, что ты прикалываешься по поводу этого Иномирья, — признался Рамиль. — Типа троллишь.

— Вот, нашел, — Мишка вскочил со стула и сунул книгу мне в руку.

«Кузнецова Марія Семеновна, прозванная за свои физическія недуги Хромоножкой, пропала безъ вѣсти шестаго іюня тринадцатаго года. Послѣдній разъ её видѣли близъ имѣнія Кузнецовых».

Я пробежался дальше и обнаружил еще немного информации про Марию Семеновну. Точнее, крохи информации. Выходило, что это моя троюродная прапра… В общем, дальняя родственница. Детей у нее не было, мужа тоже. Ничем особо не выделялась.

— Похоже, что на дне пруда действительно она.

— Ну? — Мишка чуть не приплясывал. — Я нас есть кости, у нас есть кровный родственник. Надо проводить ритуал!

— В смысле мы ее дух вызовем, что ли? — поежился Рамиль. — Может, не надо?

— Кровный ритуал вызова предка на костях, — Максимов сгорал от нетерпения. — Я такое только в книжках читал.

Признаться, мне тоже было не по себе. Пусть мы на спиритизме и изучали всякие методы общения с мертвыми. Но призыв духов всегда часто заканчивался не совсем так, как хотел ты. У неупокоенного (а с Марией Семеновной именно такой случай) может оказаться вздорный характер, или он попросту не захочет общаться. Да мало ли там переменных?

— Так, пацаны, сегодня точно никаких ритуалов, — отрубил дядя Коля. — Вы на Максима посмотрите, на нем живого места нет.

Мишка сразу потух, а я с благодарностью поглядел на отчима.

Постепенно под грозным взглядом дяди Коли разговоры перешли в другое русло. Про школу, близящийся практикум, дальнейшее распределение и прочее, прочее. Хотя увлекающийся Мишка и пытался время от времени вернуться к ритуалам, костям, кладам, отчим был непреклонен.

На ночь мы оставили всех у себя. Теоретически Байков мог бы мотануться обратно, а вот Рамик с Максимовым — точно нет. Силенок бы не хватило. К тому же Мишка еще потратился, сражаясь с Тритоном. Димон же заранее предупредил дядю, что может задержаться на пару дней. Потому спустя несколько часов из дальней гостевой комнаты раздавался могучий храп благородного мага и недовольное бурчание Рамика:

— Будто снова на первый курс попал. Я уже и забыл, как громко он храпит.

Мне ночь далась тоже довольно непросто. Во-первых, сны были какие-то жутковатые. С покойниками и черной водой. Во-вторых, стоило перевернуться на правую сторону, как боль заставляла просыпаться. Вот тебе и сходил покормить зверушку…

Утро действительно оказалось мудренее вечера. Немного поразмыслив, я решил согласиться с Мишкой и провести ритуал. Только отложил его еще на неделю, чтобы набраться сил и подготовить все лучшим образом. И заодно кое-что перепроверить. А пока попрощался с друзьями.

— Мне понравилось, — сказал Рамиль. — Офигенный день рождения. Давай в следующем году какую-нибудь гидру завалим.

После проводов гостей я подготовил запрос в архив благородных семей. Для этого пришлось скататься до местного отделения Конклава. Через три дня пришел официальный ответ. За период с 1866 года (когда семье и пожаловали магическое дворянство) по 1917 год без вести пропал лишь один Кузнецов. Вернее, Кузнецова. Та самая Мария Семеновна. Ну хорошо, мы хотя бы выяснили, кому точно принадлежит скелет.

С ритуалом тоже возникли сложности. Потому что банник и домовой категорически отказывались поднимать останки моей родственницы. Пришлось снова вызывать Байкова с Максимовым. Мишка развел в стороны воду, обнажив дно. Последнее я укрепил заклинанием земли, потому что шагать по зыбкому илу — занятие малоприятное. А уже когда мы подобрались к нужному месту, Димон телекинезом аккуратно поднял скелет и вытащил его на берег. Дядя Коля, оставшийся на суше, лишь удивленно качал головой.

Ну а потом началось самое интересное. Мы сделали круг из соли, чтобы у поднятого беспокойного духа не появилось соблазна вырваться и нанести нам какой-нибудь вред. Я достал фамильный нож, сделал им небольшой порез и капнул кровью на череп. А потом сразу же отошел за соляной круг.

— Кровь от крови, плоть от плоти, дух от духа, поднимись. Покажи свои последние часы.

Силу в ритуал я вкладывал бережно, увеличивая постепенно, пока наконец кости не стали чуть подрагивать, будто находились в сейсмически опасной зоне. От них повалил густой темный дым, который постепенно обрел очертания женщины.

— Ладушко… Свет очей моих, приди. Принесла приданое, как и было обещано.

С каждым мгновением черты лица Марии Семеновны становились все более отчетливыми. Надо отметить, ее нельзя было назвать совсем некрасивой женщиной, скорее самой обычной. Неупокоенный дух шагал, сильно припадая на левую ногу, и вместе с тем оставался на одном месте. Соляной круг работал.

Только теперь я разглядел в дрожащих пальцах бесплотного существа ту самую шкатулку. Мария Семеновна держала ее на вытянутых руках, будто кому-то показывая.

— К тебе в дом войду, стану хозяйкой, только прими…

В тот самый момент, когда крышка шкатулки скрипнула и почти открылась, неупокоенная стала терять очертания. Ее руки обратились в черный дым, лицо вытянулось, глаза загорелись желтым огнем. Над берегом разнесся протяжный вой, и нечто, уже меньше всего похожее на человека, бросилось на меня.

От испуга я попятился назад, споткнулся и упал на задницу. Благо ничего страшного со мной не произошло. Дух, столкнувшись с соляной преградой, еще какое-то время повопил, черным дымом беснуясь взаперти, после чего постепенно исчез, словно его сдуло ветром. Ритуал был прерван.

— Это еще что такое было? — спросил я ребят.

— Не знаю, — Мишка находился, наверное, в большем недоумении, чем я. — Мы все правильно делали. Нож магически привязан к тебе, кровь твоя, кости…

— И никто не успел посмотреть, как она шкатулку открыла?

— Нет, — в один голос ответили Байков и Максимов.

— Пацаны, будет вам над покойницей издеваться. Давайте похороним по-человечески, — вмешался дядя Коля, которому этот ритуал тоже пришелся не по вкусу.

Так закончилась история Кузнецовой Марии Семеновны. В дальней части имения отчим собственноручно вырыл ей могилу. С другой стороны, мне хоть что-то стало ясно. Хромая женщина, не нашедшая себе счастья с обычными мужчинами, каким-то образом обнаружила в имении тритона, который в определенной мере походил на человека. Видимо, как-то нашла с ним общий язык. И в конечном итоге решила связать с ним судьбу. Даже приданое принесла. Понятно, что закончилось все не очень. То ли тритон убил свою пассию, то ли уволок в «свое царство» — под воду, соответственно, где, по известным причинам, Кузнецова и умерла.

Конечно, грустно это все. Но, как человека практичного, меня интересовала теперь только судьба шкатулки. Приданое — это явно что-то ценное. Поэтому, недолго думая, я отдал ларчик с секретом Байкову. Если уж он не откроет, этого не сделает никто.

Вместе с тем, медленно и неотвратимо, подошли к концу каникулы. И вот я уже стою на пороге фамильного особняка в ожидании автобуса.

— Максим, пожалуйста, не влезай ни в какие неприятности, — напутствовал меня дядя Коля. — И будь осторожен. Ваш мир очень уж опасен.

— Так я и не собираюсь, — честно ответил я.

— Фуф, еле успел, — Потапыч выскочил из дома, таща за собой какие-то тюки. — Хозяин, неужто ты решил один уехать?

— А ты со мной? — искренне удивился я.

— Ты ж без меня пропадешь, — ничуть не смущаясь, будто и не было происшествия с тритоном, ответил банник. — Я на душу такой грех не возьму.

— Возьми его с собой, Максим. Так лучше будет, — кивнул отчим.

Не знаю, по мне, фразы про «не влезай в неприятности» и «возьми его с собой» немного противоречили друг другу. Что-то мне подсказывало, что банник намылился в школу, преследуя исключительно свои цели. Однако поспорить не удалось. Потапыч уже юркнул в пространственную баню со своей поклажей. И почти сразу подошел автобус.

— Ты почему так мало писал? — не успел я зайти, как на меня обрушились кулачки Тихоновой.

Пришлось рассказывать про плохой мобильный интернет, необходимый ремонт и еще придумывать кучу отмазок. Про тритона, клад и неупокоенную душу родственницы я предпочел умолчать. Хотя Вика и допытывалась, где я так ободрал правый бок. Целительница, что с нее взять. Сразу все чувствует. Даже подлечила немного, совершенно не спрашивая у меня на это разрешения. Ну и еще уволокла в заднюю часть автобуса, требуя компенсацию за пару месяцев разлуки.

В школе нас встречали сразу Козлович и Щербатый. Викентий Павлович по-прежнему оставался куратором, но в основном за нас теперь отвечал Ментор. К примеру, началось все с того, что волшебники со всеми чемоданами отправились в Башню. Кончилась лафа в виде совместных посиделок. Теперь встречаться с Байковым и Максимовым придется либо за завтраком, либо на общих уроках.

Цокольный этаж Башни я уже видел во время путешествия за Книгой Трех. В дополнение нам лишь открылись жилые комнаты, которые располагались по кругу гостиной, душевая с туалетом и «практикантская». Она находилась в конце того самого темного коридора и сейчас была закрыта.

Комнатки оказались не в пример меньше, чем во флигелях. Всего лишь пара кроватей в два этажа, длинный стол — видимо, делать уроки предполагалось по очереди, — один шкаф. С другой стороны, вместе со мной поселились Зайцев, Рамиль и Азамат. Поэтому, наверное, сильно драться за место для учебы мы не будем.

Так начался третий, последний год в Терново. Утром, в одно время с первым курсом, мы ходили на учебу. Занятия в клубах вроде как и продолжались, но вместе с тем в каком-то облегченном виде, особенно по сравнению с прошлым годом. Будто нас для чего-то берегли. И именно это рождало некое гнетущее впечатление. Вроде как надо было наслаждаться последними теплыми деньками, но до конца расслабиться не получалось.

Развязка наступила в середине сентября, когда нас всех собрали в большой аудитории. О серьезности проводимого мероприятия свидетельствовало наличие завуча, куратора и сразу трех Менторов.

— Дорогие ученики! Многие из вас обучаются в нашей школе по программе отработки. Иными словами, после завершения Терново вам будет необходимо отработать определенное количество времени в одной из структур Конклава. Сейчас всем раздадут листы, где нужно отметить подходящее направление для работы и прохождения практикума.

— Смотри, Зыбунина с тебя глаз не сводит, — шепнул мне Рамиль, пока раздавали бумагу для заполнения.

И это было правдой. Куда бы я ни повернулся в последнее время, мог быть уверен, что встречусь со взглядом ведьмы. Даже за Вику переживать стал, как бы порчу какую не наслала.

— А Терлецкую и вовсе отсадили от благородных, — не унимался Рамик.

Вообще это было не совсем так. Сидела Света как раз вместе с Аней Горленко. Тут, скорее, дело в том, что высокородные раскололись. После расстроенной помолвки девчонки стали держаться отдельно, хотя и здоровались с куракинской компанией, правда, сквозь зубы. Одно дело, когда Саша бегал за Светкой. Ей вроде и не особо это нужно было. И совсем другое, когда он сам передумал жениться.

Интересно, что именно в этот момент Терлецкая, будто почувствовав, как я смотрю на нее, повернула голову и улыбнулась. Сразу в груди защемило. Что, конечно же, не осталось незамеченным для Зыбуниной.

Ну нет, сами уж разбирайтесь. Я опустил глаза на листок с убористым списком. Справа от каждого наименования стоял коэффициент. И некоторые из них были повышенными. К примеру: «Экспериментальный отдел по работе с неустойчивыми древними артефактами. Министерство науки» или «Смертельные яды. МВДО». Время отработки мне подходило, всего два года вместо трех. Однако эта работа для артефакторов и ведьмаков. В середине списка нашлось и кое-что для волшебников: «Охрана жизни немощных и магов. МВДО». Я поставил галочку, написал сверху фамилию, а снизу оставил автограф. Все, готово.

— Я тоже туда, — Рамиль заглянул мне через плечо. — Вместе веселее.

— Если мы вместе попадем, — ответил я. — Сам же помнишь, там все выборочно происходит.

А потом началось кое-что еще более интересное. Завуч подняла руки, и собранные листки стали разлетаться по аккуратным стопкам.

— Сейчас мы будем формировать шестерки, — комментировала она свои действия. — В течение года они могут меняться, если кто-то из учеников решит прервать учебу самостоятельно или…

— Погибнет, — вякнул Куракин.

— Или не завершит практикум, — поправила его завуч. — По традиции начинаем формировать шестерку с самого сильного мага, — она вытянула руку, и в ней оказалось ровно шесть листов. — Итак, первый — Максим Кузнецов, волшебник.

Я с волнением посмотрел на друзей и стал ждать, кто же окажется в моей группе.