Уникум. Практикум

Дмитрий Билик, 2021

Дмитрий Билик – популярный писатель-фантаст, автор нескольких циклов книг в разных жанрах. Представляем третью книгу цикла романов «Уникум», которая называется «Практикум». Максим Кузнецов – сирота и жил с отчимом. Он обычный подросток, но однажды к нему пришли люди из МВДО. Что это за служба? Служба занимается надзором за магией, и у Максима была зафиксированная сильная вспышка магических способностей. Он уникум и теперь ему предстоит обучаться в магической школе. Там все не так просто, взять хотя бы местную золотую молодежь, которая совсем не рада выскочке. В третьей книге нас ждет продолжение приключений героя. Идет последний год обучения, однако к привычной охоте на нечисть добавляются столкновения с существами и неизвестного мира. В то же время страной теперь правит Уваров – маг, не обремененный принципами морали и преследующий исключительно собственные цели. Поэтому над школой сгущаются тучи, и предчувствие страшных событий витает в воздухе. Читайте продолжение истории.

Глава 5

Признаться, от первого выхода в «поле» я ожидал чего-то более воодушевляющего. На деле все произошло как-то чересчур обыденно. В назначенный час мы выстроились в гостиной Башни и, дождавшись Коршуна, отправились с ним наружу, где ждал молодой, чуть старше нас, высокий паренек из МВДО. Ошибки быть не могло. На принадлежность к министерству указывала черная фуражка с золоченым двуглавым орлом. В правой руке он зажимал меч, в левой — волшебный боевой посох.

«Оборонец», если судить по значку на лацкане потертого пиджака, занимал самый низкий ранг в Министерстве — поборника. Куракин довольно емко охарактеризовал его должностные инструкции: «Принеси-подай, иди на фиг, не мешай». Собственно, на значке и была изображена протянутая рука. Хотя, чего мы хотели? Другого бы присматривать за практикантами не прислали.

— Добрый день, меня зовут Кост… Константин Денисов, я буду следить за выполнением вашего первого вызова и отмечать действия каждого из членов отряда, — поборник тараторил так быстро, что я еле улавливал суть. Наверное, волновался, бедняга. — Я буду следить, но не вмешиваться.

— Я знаю видео, которое начиналось так же, — негромко сказал Рамиль, но судя по волне смешков, все наши его услышали.

— Я… хотел… так, — совсем растерялся «оборонец», потирая лоб и смотря в стопку бумаг. Будто там был ответ, как вести себя с зарвавшимися школьниками. Мне его даже жалко стало.

— Все заткнулись и слушаем поборника, — Коршун решил взять ситуацию в свои руки. — Только он может завершить ваш вызов. И кстати, если с ним что-то случится, то миссия будет считаться проваленной.

— Да, это так… вдруг… то есть если со мной что-то случится, — почему-то слова Коршуна не успокоили, а, наоборот, еще больше взволновали «оборонца». — Лучше бы, чтобы ничего не произошло.

— Не бойся, — хмыкнул Куракин, — мы за тобой присмотрим.

— Ладно, давайте ближе к делу, — на висках поборника выступил пот. — Вот здесь весь пакет документов. Кто лидер группы?

Куракин явно хотел что-то вякнуть, но я отодвинул его в сторону и сделал шаг вперед. И тут же получил увесистый запечатанный конверт, после чего Константин поклонился и был таков. В смысле, произвел аппарацию.

— И чего? А нам куда? — удивленно спросил я.

— Читай, внутри все написано, — сказал Коршун и тоже пошел прочь, считая на этом свою миссию завершенной.

Вот и вся помощь. Пришлось в скором порядке вскрывать конверт. Так, деревня Проскеевка, жертвы, фу, тут даже фотографии. А, вот, место размещения. Не поленились же они распечатать обстановку избы на глянцевой бумаге: старенький стол в проходной комнате, печка, рукомойник, посуда. Ну да всем известно: настоящие маги постоянно тяготели к тем технологиям, которые у нормальных немощных считались канувшими в лету. Прогресс — это не про нас. Ничего, глядишь, может, через лет десять дойдем до каких-нибудь мессенджеров и перестанем разрушать девственные леса Сибири.

— Аппарация до точки, — я разложил фотографии места «высадки». — Тут относительно недалеко, но случиться может всякое. Поэтому будьте внимательны.

— Что может произойти? — пожал плечами Куракин, направившись к фотографиям.

— Нет, — я вытянул перед ним руку, — сначала Рамиль.

Сила мгновенно всколыхнулась в высокородном, готовясь выплеснуться. И это почувствовал не только я. Катя сжалась, напряглась и что-то еще сильнее стиснула в руке, а Рамиль потер пальцы, как делал каждый раз, прежде чем призвать огонь. Они с Сашей — одной стихии, пусть последний явно помощнее.

Я сконцентрировал силу в руке, готовый как преобразовать ее в заклинание, так и прибегнуть к земляным доспехам.

— Плохо начинаешь, Кузнецов, — чуть поколебавшись, Куракин отступил.

Он понимал, что даже с учетом его опыта в магических делах ремесленнику против подмастерья не выстоять. У него был Аганин, у меня — Зыбунина с Рамилем. В открытом противостоянии ситуация патовая. Но меня успокаивало, что мы на самом видном месте, у Башни Волшебства. Надо быть идиотом, чтобы натворить глупостей здесь. И само собой, Саша им не был.

Я немного волновался, но разве существовал другой выбор? Первому, кто переместится, будет значительно проще. Меньше переменных. Поэтому сначала нужно было пропустить более слабых магов, а уже потом остальных. И заодно показать высокородным, что здесь все будет происходить не всегда так, как они хотят.

— Оставайся на месте, — сказал я Рамику.

Тот кивнул, напряженно вгляделся в разложенные фотографии и исчез.

— Терлецкая, потом Зыбунина.

Я не сводил взгляда с Куракина, готовый абсолютно ко всему. Но Саша уже окончательно успокоился, о чем свидетельствовала его подленькая улыбочка. Знаю, знаю, что-то задумал.

— Аганин, — сказал я, когда одна за другой переместились девчонки.

Мне на минуту даже стало интересно. Кем бы был Сергей, не окажись он в тени Куракина? Вдруг Аганин не такой уж и плохой парень? Например, тому же Саше он всегда оставался верным другом. Надо будет присмотреться к нему. И практикум для этого — самое то.

— Теперь я, — сказал я Куракину, когда мы остались вдвоем. — Ты последний.

Однако у высокородного было на этот счет свое мнение. Я даже не заметил, в какой момент он оказался ближе к фотографиям. Куракин попросту схватил одну из них, осмотрев мельком остальные, и переместился. Вот же гад!

Мне хотелось кричать от ярости, бросить вслед Иглы или расщепить мерзавца. Однако вокруг уже никого не осталось. Я стоял возле Башни один-одинешенек и переместиться за группой не мог. Как бы ни было у меня хорошо с памятью, но я лишь в общих чертах помнил интерьер избы. Производить аппарацию в таких условиях — самоубийство.

Я представил лицо Коршуна, когда заявлюсь к нему и скажу, что сам не местный и чуток отстал от поезда. Наверное, к Куракину будут применены какие-то санкции, однако такого крутого лидера, как я, точно заменят. Хотя был один вариант.

Проскеевку я догадался пробить заранее, еще вчера. Благо, у третьего курса Козлович то ли забыл, то ли не собирался изымать телефоны. Правда, в нескольких скудных строчках «Википедии» значилось лишь, что такое поселение действительно есть. Находится оно в Тверской области. Зато по картам удалось найти точное расположение. Топографическим кретинизмом я не обладал, если сейчас выдвинусь в правильном направлении, то даже дойду. Когда-нибудь. Но зачем идти, если можно ехать? Задумка, конечно, немного авантюрная, но чутье подсказывало, что вполне осуществимая. Поэтому я уверенными движениями прикоснулся к дверной ручке Башни и перешел сначала в Коридор, а потом и в Иномирье.

Мне показалось, или тут потеплело? А может, я попросту привык уже к этой вечной стуже? В любом случае надо торопиться. И не из-за мороза, который коварен и кусает за щеки не сразу. Непонятно, что там сейчас говорит Куракин про меня.

Теневик появился довольно скоро. Я почувствовал его приближение, а он явно понял, что пришел кормилец. Только не ожидал, что с пустыми руками. На моей стороне была вся дрессура нашего мира. Собак же тоже приучают к намордникам разными вкусняшками. Выполнил правильное действие — получил поощрение в виде сахарной косточки. А потом собакен совершает то же самое уже на автомате.

Вот и теневик недоуменно уставился на меня. В глазах его читался немой укор. Мол, я же пришел, где еда? Меня он не рассматривал на предмет того, чтобы схомячить. Это я тоже почувствовал. Уже хорошо.

— Мне нужна твоя помощь, — я стал медленно подходить к нему, подняв руки и показывая пустые ладони.

Теневик сделал шаг назад, потом второй, однако все же остановился. Не накорми я его досыта совсем недавно калорийным и нажористым тритоном, ответ с большой долей вероятности был бы другим. Более того, вернись я сюда к голодному ящеропсу, так он бы меня и разделал в первую очередь.

Теперь теневик лишь с интересом следил, как крохотное двуногое существо тянет свои культяпки к его совершенной бронированной чешуе. А потом наши силы вновь соединились. Или, напротив, пытались вернуться обратно, в родные оболочки. Думаю, терминология тут совершенно не важна.

— Мне нужно попасть в одно место.

Я не сказал это, а подумал. Но теневик все понял. Хорошо, когда есть такое существо, с которым можно общаться без всяких лишних слов. Был бы он женщиной, так я бы всерьез задумался о руке и сердце. Даже на разницу в веках бы не посмотрел. Уж прости, Тихонова. А когда теневик развернулся ко мне боком и плюхнулся на живот, мое сердце совсем растаяло.

Осторожно, чтобы случайно не порезаться об острую чешую, я взобрался на шею своему новому другу. По крайней мере, так очень хотелось думать. Теневик поднялся и неторопливо пошел по укрытой снегом земле, постепенно все быстрее и быстрее. Навигация складывалась сложно — в основном, в моей голове. Там я представлял карту нашего мира, где и должна была находиться Проскеевка. А теневик уже проложил примерное направление, опираясь на нынешнюю местность.

Меньше чем через минуту мы неслись навстречу скорейшей смерти Куракина. Ну или вреду здоровья средней тяжести. Мне хотелось показать высокородному, как я научился с помощью каменной платформы поднимать людей в воздух. А потом быстро опускать.

Единственное, что немного отвлекало, — жуткий холод. Ветер хлестал школьную форму; нос и щеки начинало покалывать; а ответ на вопрос «Мерзнет ли супермен в стратосфере?» пришел довольно быстро. Офигеть как мерзнет. Я спрятал лицо в ворот свитера, благоразумно надетого под пиджак, и пытался думать о чем-то хорошем. На ум почему-то шел образ чая с матрешкой, батареи и бани. Я даже в какой-то момент действительно захотел спрятаться в пространственной баньке. Благо, Потапыч ушуршал по делам сразу, как только мы вернулись в школу, и радовать меня своим присутствием не торопился. Однако я подумал, что крестик на такой скорости может попросту слететь с шеи теневика. И что будет потом? Выберусь я неизвестно где. Терпеть, надо терпеть.

Когда теневик остановился, я чуть не слетел с него, не сразу осознав, что произошло. Но ящеропес категорически отказывался двигаться дальше, более того, очень хотел, чтобы его перестали использовать исключительно как ездовое животное. Об этом свидетельствовало нетерпеливое переступание с лапы на лапу. Хотя вокруг ничего не было. Все такой же снег, как и раньше, черная пустота, если попробуешь вглядеться в даль, и одинокий ветер. Но я искушать судьбу не стал, спрыгнул, хотя ноги почти не слушались.

— Спасибо, — сказал я с трудом. Губы примерзли к деснам.

Я одеревенелыми руками слепил снежок, чтобы переместиться в Коридор. Запоздало подумал, что как-то нехорошо с теневиком попрощался. Надо было вложить в благодарность больше эмоций. Но он сам видел, в каком я состоянии.

В свой мир я вывалился кусочком льда на сочинском курорте.

Хотя солнце раннего октября уже с трудом можно назвать теплым — чуть набегут облака, как противный ветер пронизывает до костей, — после Иномирья я был готов раздеться до трусов и загорать. Все-таки контраст оказался ощутим. Разве что только конечности, отогреваясь, начали сильно болеть. А ведь теневик преодолел это расстояние за несколько минут! И это хорошо: получается, тут времени прошло всего ничего.

Я с тоской посмотрел на деревеньку, находящуюся вдали, под холмом у реки. Ох, еще шагать и шагать. Зато, подобравшись поближе, удалось сделать первые выводы. Поселение было в явном упадке. Большая часть домов оказалась с наглухо забитыми ставнями.

Проскеевка — крохотная деревенька, далеко на восток от Твери, — находилась вдали от основных дорог. Будь она ближе к питерской трассе, так сюда бы, может, со временем перебрались дачники. А так получалось, что направление для развития бесперспективное. Природа? Вот только человеку сейчас надо, чтобы унитаз был не во дворе (это я по личному опыту знаю), газ проведен, детей не в соседнее село в школу везти, да и работа чтобы денежная была. Вот и разъехались из Проскеевки все, кто только мог. Остались одни старики. Да и тем «повезло». Объявилось юдо, что бы это ни значило. Про жертв я прочитать не успел, только картинки видел, но мне эта разумная тварь уже не нравилась.

Но сейчас на повестке дня стоял совершенно другой вопрос: как найти своих. Точнее, как оказалось, свои там далеко не все. Ладно, найти группу и довести ее численность до такого состояния, чтобы можно было смело заявлять о «своих». Мне действительно очень хотелось встретиться с Куракиным. Поговорить, так сказать, по душам.

Только я собрался набрать Рамика (это был самый действенный способ — его дурацкая попсовая мелодия являлась для меня лучшим раздражителем), как услышал громкие голоса в дальнем домике. Приблизившись, я заметил раскрытое окно и гневную отповедь Кати:

— Ты очень об этом пожалеешь, высокородный прыщ!

— Только попробуй, ведьма, тебя и весь твой Ковен…

Чувствуя, что вскоре явно случится нечто непоправимое и Зыбунина лишит меня удовольствия лично убить Куракина, я побежал к двери. Ворвался внутрь в самый подходящий момент. У Кати в руках виднелась какая-то склянка с темной мутной жидкостью, а Саша начал плести заклинание. Рамик, несмотря на прохладное отношение к Зыбуниной, явно был на стороне ведьмы. Аганин, напротив, стоял за Сашей. Да что там, даже Терлецкая напряженно закусила нижнюю губу, хотя вряд ли собиралась вставать на чью-либо сторону.

Зато стоило двери скрипнуть, как вся ругань прекратилась. «Кузнецовские» уставились на меня с таким выражением, будто забыли, в честь кого названа их группа.

Первым пришел в себя Куракин. Впрочем, сделал он это очень странно. Разбежался и выпрыгнул в распахнутое окно. Даже Аганин открыл рот от изумления. Следом вернулся дар речи к Кате:

— Максим, у тебя нос обморожен. И лоб. У меня мазь есть…

— Потом, — резко оборвал ее я. — Слушаем сюда, повторять не буду. Внимания не привлекаем, не кричим, не ругаемся. Всем понятно? Теперь дальше. Терлецкая и Зыбунина, приберитесь в избе. Тут давно никто не жил, пылищи куча. Возможно, здесь ночевать придется.

Видимо, поборник по доброте душевной подогнал нам один из заброшенных домов, в котором никто не жил. Больше того, мне почему-то казалось, что бывшие хозяева явно не переехали. Запах уж очень странный, затхлый, будто ничего не выветрилось. И окно вряд ли случайно распахнули.

Терлецкая открыла было рот, чтобы что-то возразить, но я молниеносно подавил ее взглядом, полным силы. Настроение у меня сейчас не самое подходящее, чтобы выслушивать от высокородных, на какую работу они согласны, а на какую нет.

Убедившись, что никаких протестов не предвидится, я повернулся к Аганину:

— Во дворе несколько колод. Наруби их. Ночью будет холодно, надо печь растопить.

— Мне? Рубить дрова? — не возмутился, а искренне удивился Сергей.

— Если хочешь, могу тебя с Терлецкой местами махнуть. Будешь полы мыть.

Высокородный, лишившись своего старшего товарища и так не придумав, как жить дальше, согласно кивнул.

— Топор возле сарая, — подсказал я ему, когда Аганин выходил.

— Так справлюсь, — гордо ответил он.

— Офигеть, Макс, ну ты прям Сигал, — восхитился Рамиль, когда мы остались вдвоем.

Девчонки суетились в соседней комнатке, а снаружи раздавался треск дерева. Топор Аганину действительно не понадобился.

— Кто? — не понял я.

— Ну Стивен Сигал. Который поезда и корабли от террористов спасает и баб бьет. Точнее, баб он бьет в свободное от съемок время. В общем, не о том я все. Лицо у тебя такое же было. Прям морда кирпичом. Ты где был?

— Там, где кирпичи откладывают, — коротко пояснил я. — В общем, Рамик, помоги девчонкам. Мне надо досье почитать.

— А че сразу… Ладно, ладно, только лицо больше такое не делай. И мазь бы взял у Зыбуниной, в самом деле.

К концу дня дом был приведен в относительный порядок. От запаха Кате удалось избавиться с помощью каких-то чадящих трав. И справедливости ради, стало действительно лучше. Мы пытались разжечь печь, однако весь дым повалил внутрь. Тогда Зыбунина подсказала, что нужно прочистить дымоход. С чем, кстати, Аганин как маг ветра довольно неплохо справился. Через полчаса в печке плясал огонь, а дом медленно, но неотвратимо наполнялся теплом.

К тому времени я изучил все, что нам предоставило МВДО. По легенде, мы студенты тверской сельхозакадемии, специальность «лесное дело». Прибыли для моделирования экосистем и лесного ландшафтоведения. Я даже непроизвольно выругался. Они там в Министерстве совсем с ума все посходили? Как это вслух местным вообще говорить? Ладно, придумаем что-нибудь.

Более интересная информация была про жертв. Две женщины, один мужчина. Насильственная смерть. У мужика отсутствует лицо (к сожалению, даже фотографии приложили), у одной женщины — правая рука по локоть, у другой — часть бедра. Странный вкус у этого юды.

Если честно, мне было очень страшно. Где-то поблизости бродил зверь — разумный, если верить отчету, — который любил жрать людей.

Будто подслушав мои мысли, подал голос Рамик:

— Блин, жрать охота.

— Там полмешка картошки, — ответила Катя. — Наверное, поборник оставил.

Я хотел было вызваться на чистку корнеплода, но замер. Вдалеке, в лесу, раздался жалобный то ли плач, то ли вой. Мне показалось, что едва различимый, но все в комнате испуганно переглянулись. А следом кто-то поскреб в дверь.