Коллаборация

Дмитрий Антонович Никифоров, 2020

Почти десять лет прошло с тех пор, как человечеству стало доступно бессмертие. Но цена вечной жизни оказалась столь велика, что невозможно понять – дар это или проклятие? Власть имущие решили взять выбор в свои руки, погрузив мир в многочисленные войны. Россия в очередной раз выстояла, пожертвовав десятками миллионов жизней. Общество теперь крепко и солидарно, как никогда в истории. Враг внешний и враг внутренний не дают отвлечься на такие химеры, как демократия и права человека. Даниил Сухарев живёт в этом мире, пользуясь его благами и пытаясь сохранить связь с миром старым. И вот однажды поздним пятничным вечером он встречает девушку, изменившую его жизнь навсегда. Содержит нецензурную брань.

Глава пятая, в которой Олег просыпается после беспокойного сна и говорит с офицером ФСБ по имени Ольга.

Олег открыл глаза и наслаждался последними минутами до подъёма. На потолке переливались тени от тюля, освещённые полные луной, на которые он медитировал, предаваясь сладкой полудрёме. Лишь сквозняк и музыка со стороны двери отвлекали, он решил повернуть голову и взглянуть на источник беспокойства.

— Даня, Рус, Боря, парни, что вы здесь делаете? — напротив него сидели его приятели с гражданки с каменными лицами. — Эй, вы чего молчите?! — спросил он.

Сев на койке, он потянул руку к Руслану. От прикосновения Руслан начал падать назад, оставляя за собой в воздухе ручейки крови, которые зависали и с хрустом рассыпались рубиновыми кристаллами. Время стало вязким, а мышцы сковал лёд. Даня и Борис начали хватать ртом красные кристаллики, притягивающиеся к руке Олега, словно металлические опилки, покрывающие магнит щетиной. Вслед за сверкающими рубинами приближались дрожащие губы и Даниила и Бориса.

— Хватит! Что вы творите!? — кричал Олег в ватную тишину, глотающую все звуки. Лишь луна переливалась в мириадах рубинов, в каждой грани которых отражалась его лицо, лица друзей, лица врагов, кровь заполняла волнами всё вокруг, сея вокруг живое тепло и оставляя вкус металла во рту.

Руслан уже провалился во тьму, а рука Олега всё ещё тянулась за ним и он не мог её остановить. Гравитация сменила свой вектор и уже всё тело Олега падало в бездну, пока две пасти не вцепились в руку и рубины вокруг не взорвались фейерверком.

— Нееет!

На востоке готовое появиться солнце окрасило облака в красный цвет. Не было понятно где кончались облака, а где начинался дым от пожара, охватившего улицу, утыканную горящими особняками. Впереди ехал БТР-80 с прожектором, бьющим синеватым цветом, а вокруг шли солдаты в костюмах химзащиты с ранцевыми огнемётами за спиной и посылали струи пламени в дома и в выбегающих из них людей. Олег шёл за ними и, увидев в доме справа движение в выбитом пулемётным огнём окне, послал туда струю пламени, что отозвалось взрывом, сбившим его с ног. На втором этаже, видимо, рванул газовый баллон, осыпав улицу горящими осколками, среди которых и валялся Олег, а майор Беспалов, подошедший сзади, поднял его, вытирая очки противогаза от копоти и приговаривая:

— Сержант Гончаров, жги всё, выжигай всё к хренам, это место не для них, это место должно стать пеплом!

— Но здесь могли жить и мы, тащ майор.

— Нет Гончаров, это место не для жизни, это место для пепла. Это место для пепла, на котором мы возведём новый мир и докажем свои права на жизнь. — ответил майор, начиная тлеть под лучами рассветного солнца. — Выжигай! Выжигай! Выжигай!

Порыв ветра бросил тлеющие остатки майора в лицо Олега, от чего он снова упал на землю и каждая частичка его тела начала гореть и улетать прочь, лишая душу тленной оболочки, оставляя звенящую тишину.

— Гончаров Олег Дмитриевич, Гончаров Олег Дмитриевич!

— Уходите отсюда! Перевязка не закончена!

Олег услышал два женских голоса и попытался открыть заплывшие гноем глаза. Свет слепил. Поняв, что находится в больничной палате, он попытался встать, но тяжёлая голова не дала этого сделать, отреагировав волной боли, прошедшей от глаза до макушки.

— Вот, он очнулся! Дайте с ним поговорить!

— Нет! Я сейчас позову главврача!

— Вызывайте! Я из ФСБ.

Со второго раза Олегу, всё же удалось поднять голову выше, чтобы иметь возможность видеть творящееся вокруг. Он лежал в большой палате, где пациенты были отгорожены друг от друга шторками. Возле него сидела крупная сорокалетняя медсестра с волосами странного коричнево-фиолетового цвета, стриженными под машинку. Она перебинтовывала его руки, на которые была нанесена пахучая мазь. Позади молодая женщина в чёрном пуховике. Её русые волосы были стянуты в косу, что открывало высокий лоб, венчающий лицо с длинным греческий носом, большими карими глазами и выдающимися скулами, которые напрягались каждый раз перед тем, как с её тонких губ срывались слова.

— Он проснулся! Я задам буквально пару вопросов.

— Нельзя, я сказала! — ответила ей медсестра, загораживая проход своим широким телом.

— Да ничего, я могу, — приподнявшись на локтях, подал голос Олег. Но боль вновь пронзила черепную коробку. — У меня сотрясение?

— Нет, похмел у тебя, герой… Да что ты творишь?! — Девушка протиснулась мимо медсестры и села на стул рядом с койкой, задёрнув штору прямо перед её носом.

— День добрый, я Ольга Григорьевна Борщёва, следственный отдел ФСБ КПБУ.

— Что, извините?

— Комитет предотвращения биологической угрозы, о нас не особо по телевизору говорят. Наш оперативный отряд, ОПБУ, мелькает, а мы нет, — Ольга украдкой улыбнулась, но резко посерьёзнев продолжила. — Вы Гончаров Олег Дмитриевич, девяностого года рождения?

— Да, я.

— Присутствовали ли Вы в баре “Фишбон” вечером пятницы?

— Да, присутствовал.

— С Вами кто-то был?

— Трое моих друзей

— Узнаёте этих людей? — Ольга протянула Олегу фотографию, на котором было изображены лица в копоти и кровоподтёках. Тот, взяв одну из фотографий, сглотнул подошедший к горлу комок и дрожащими руками вернул снимок.

— Узнаю. Это Борис. Мой друг.

— Соболезную.

— Эх…да.

— Когда Вы с ним встретились, он уже был заражён?

— Нет, нет, с ним точно всё в порядке было. На него напали, когда он на кухню пошёл. Был бы он заражён, я бы увидел.

— Вы раньше видели заражённых?

— Больше, чем хотелось бы.

— При каких обстоятельствах?

— Западный кордон, а потом Красный список. Слышали, наверное?

— Конечно. Вы служили тогда?

— Да, срочную. Добровольцем пошёл.

— Ясно. Так Вы не видели заражённых в тот вечер, до заражения Бориса Купцова?

— Нет, полукровок не видел.

— То есть? А не полукровок?

Бар «Фишбон». 10 часов назад.

После того, как первые пули прошелестели около его уха, вонзаясь в раненого им и Русланом вурдалака, он потянул Руса вниз и спрятался за лесенкой, разделяющей залы. Оттуда он наблюдал за рыжей девушкой-лейтенантом, открывшей стрельбу и усатым капитаном, пришедшей той на помощь. Когда стрельба затихла, он решил посмотреть, что происходит в другой половине зала. Полицейские, зайдя туда, о чём-то переговаривались и девушка, забрав у капитана автомат, пошла на кухню, а капитан, держа пистолет на изготовке, подошёл к свисающему со стола Борису и, пнув того носком, резко отошёл назад. У Олега до скрипа зубов сжались челюсти, но он решил не привлекать внимание, чтобы не схлопотать пулю. Полицейский, убедившись что Боря не зашевелится, пошёл дальше. Подойдя к следующему телу, он что-то сказал, взвёл курок и приготовился стрелять. Олег меж тем разглядел Даниила и дёрнулся вперёд, понимая, что тот жив, но его сейчас убьют. Заметив движение боковым зрением, капитан перенаправил пистолет на Олега. Тот словно рыба хватал воздух, пытаясь что-то сказать и смотрел куда-то ему за спину. Полицейский инстинктивно посмотрел туда же, но успел увидеть лишь чуть раскосые серые глаза, смотрящие в упор. Его руки завязали в узел, а ладонь, лёгшая ему на макушку, повернула голову на сто восемьдесят градусов, дав возможность капитану увидеть в ужасе смотрящую на него напарницу и упыря позади неё. Он бы и предупредил Леру об опасности, да только гортань теперь была под затылком и темнота уже поглощала сознание.

Не в силах оторвать взгляд от происходящего, Олег видел, как незнакомка, минут пять назад болтавшая с Даней, теперь держала его одной рукой, перед этим без особых усилий сумев скрутить мужика на голову выше и раза в три шире себя. Заметив лейтенанта, она закрыла собой Даниила и приняла в спину всё содержимое магазина калаша. Затем она швырнула в кухню гранату, снятую с уже бездыханного капитана.

Олег инстинктивно успел упасть, пропустив взрывную волну выше себя, но не укрылся от упавшего на него навесного потолка. Нижнюю половину тела прижало рамой из алюминиевых профилей, перемешанных с гипсокартонными панелями. Придя в себя, он почувствовал запах дыма и попытался выбраться. Несколько раз безрезультатно дёрнувшись всем телом вперёд, отжался от пола, подняв вместе с собой всю конструкцию. Из этого положения, опираясь на колени, Олег вылез из-под завала, с грохотом обрушив его позади себя. Отодвинув в стороны потолочные панели, преграждающие путь наверх лестницы, за которой прятался, он, наконец, смог рассмотреть, что же творилось в зале.Взрыв разнёс кухню, обрушив там потолок, а врывной волной выбило стену напротив, дав возможность наименее пострадавшим гостям верхнего зала убраться из этого ада. Многие мягкие диванчики вовсю полыхали, распространяя пламя на остальную мебель и заволакивая дымом пространство вокруг. По обе стороны от пролома в стене были разбросаны тела разной степени целости и стонали раненые. Кто-то пытался им помогать, но большинство просто отводило глаза, пробегая мимо к спасительному выходу.

Вдруг из под горящих обломков, ровно на том же месте, где лежал истекающий кровью Даниил, выбралась та самая незнакомка, держа его на руках. Порыв ветра поднял вверх её горящий разорванный плащ, усилив сходство с Фениксом, восставшим из пепла и расправившим крылья. Пламя девушку не обжигало, а обволакивало, превращаясь в светящуюся оболочку. Присев, она положила Даниила на выставленное вперёд колено и провела над ним ладонью с растопыренными пальцами, отчего тот изогнулся, словно поражённый током и потоки крови ещё сильнее стали бить из разорванных вен и артерий. Потом девушка как будто бы поймала невидимую нить, потянув за неё, остановила текущую кровь, а затем, сжав кулак, обратила струйки вспять. Её трясущаяся от напряжения рука словно магнит вытягивала кровь даже из бедолаг, убитых взрывом. Наполнив воздух ручейками свежей крови, она вонзила ладонь Даниилу под ребро, достав красный безжизненный комок и с печалью взглянув на его умиротворённое лицо, стиснула сердце в кулаке, выдавив из него последние капли крови. Отбросив плоть в огонь, достала из-под обломков кусок арматуры и, оглядев, вонзила себе в живот, отчего её лицо исказилось болью. Она не резала, а буквально разрывала кожу, прилагая к этому очевидные усилия. Закончив, девушка отбросила прут и запустила руки в рану. На её глазах от напряжения выступили слёзы. Засунув руку в разрез по локоть, обнаружила то, что искала и вынула сердце, но белёсое. — “Боже! Она вынула своё сердце!”.

Олег взял себя в руки и огляделся вокруг. Позади него, под листом гипрока, лежал в отключке Руслан, сопением доказывающий свою жизнеспособность. В другом конце зала на диване распласталась девушка-лейтенант, откинутая взрывом. В её руке была зажата рукоять автомата. Он рванул к лейтенанту и, выхватив из её рук оружие, начал думать — зачем он это сделал, сколько осталось патронов в магазине и насколько быстро его будут убивать.

— Ты, наверное, сейчас думаешь, зачем ты это сделал, — не оборачиваясь, сказала незнакомка.

— Кто ты такая? Отпусти его! Что ты с ним делаешь? — Олег повернулся к ней, но всё ещё боялся направить на неё ствол и стыдился своей импульсивности, ушедшей в никуда.

— Он умер, а я даю ему право выбора. Всё-таки не каждому даётся такое право после смерти. Не правда ли? — она засунула ладонь с бьющимся комком в ней Дане под ребро.

— Мёртвые должны оставаться мёртвыми.

— Если ты решил выбирать за друга, то волен упокоить его хоть сейчас.

— А почему бы мне не убить тебя?!

— Ну что ж, попробуй.

Олег вскинул автомат и прицелился, но вдруг автомат выстрелил, ударив ему по лицу крышкой ствольной коробки. Выстрел произошёл без прикосновения к спусковому крючку и пуля ушла рядом в пол. От неожиданности Олег выронил оружие из рук и ошарашенно посмотрел на незнакомку. Та, улыбнувшись, вынула ладонь из плоти Даниила и тот с хрипом вздохнул.

— Как так-то?! — воскликнул Олег, смотря на кровь, капающую из рассечённой брови.

— Ты извини, но мне мой интерес важнее. Ты же Олег, да? — спросила незнакомка, встав снова с Даниилом на руках.

— Что за интерес? Откуда знаешь, как меня зовут?

— Не важно. У друга твоего три дня.

— Три дня на что?

— На то, чтобы сделать выбор.

— Да на хрен твой выбор, что ты этим выбором заладила?!

— Не мой выбор и не твой, а Даниила. И если ты не можешь ему помочь, то просто не мешай. Прощай.

— Ты куда?

В лицо Олега ударила вода из системы пожаротушения, до этого ни как себя не проявлявшей, несмотря на буйство огня. Зажмурившись и сделав шаг назад, он оступился и упал. Поднявшись, увидел лишь дымящиеся обломки у пролома, но, кроме как на месте жуткой встречи, система нигде не сработала и пожар продолжался. Посмотрев в ночную тьму и увидев отблески мигалок, потерявшийся и ошеломлённый, Олег стоял, пока кто-то не толкнул его.

— Эй! ты чего здесь тупишь? Или вали или помогай людей вытаскивать! — сказал ему парень в спортивном костюме, на которого опиралась укушенная Борисом девушка.

— Руслан! — вспомнил о друге Олег и пошёл за ним. Вынеся его, вернулся за рыжей полицейской, а затем, услышав крики раненых, полез вытаскивать людей из-под обломков.

***

— Так Вы говорите, что кроме полукровок, там кто-то ещё был. Кто?

— Женщина… — Олег отвечал, уставившись в видимую лишь ему одному точку.

— Высшая?

— Женщина и гемофаг… наверное. Стрёмный тип, короче, сидел напротив… девушки. К ним пошёл мой друг Даня.

— Это был его знакомый?

— Что? Неее. Он д`Артаньян местами. Из-за баб… — Олег осёкся и покраснел, — ой простите…

— Ничего, продолжайте.

— Короче, из-за баб он пиздюлей больше, чем на войне получил. Драться ни хрена не умел… не умеет, а вот лезет защищать.

— Того подозрительного типа опишите?

— Ну не знаю, такой он… Вроде дрыщ в серой толстовке, джинсах и берцах, весь в серой пыли.

— Серой?

— Толстовка да, серая.

— Нет, я поняла, а пыль — серая?

— Скорее да, а что?

— Лицо видно было?

— Нет.

— Ладно… А девушку описать можете?

Олег на мгновение замер. Даню пока не сдам. Когда врут, отводят взгляд влево или вправо? Чёрт! Мне хана. Упёршись взглядом Ольге прямо в глаза, он продолжил.

— Нет. Я к ней спиной сидел и не видел. Потом она ушла и больше не появлялась. Что потом случилась я не помню. Сестра!

— Эээ… ладно, я к Вам позже подойду. Что ты скрываешь, горе партизан?

— Да, конечно. А сейчас, извините, мне поплохело, — Олег скорчил страдальческую гримасу и закатил глаза.

Ольга хотела было показать своё отношение к такому лицедейству, но, вбежавшая медсестра развила активность, способствующую скорейшему устранению инородных объектов из её епархии. Захлопнувшаяся дверь палаты обрубила поток кудахтанья и причитаний, оставив Ольгу в полутёмном коридоре.

***

— Алло! Марго, привет! Из вчерашних к вам кто-нибудь необычный поступал?

— Привет, Олюшь, было такое. Котята с сюрпризами — одна “единица” должна была быть, но она почти без мозга и скорее жертва, бред несёт без умолку. Ну и три"нуля", но от их тирад совсем нет толку.

— А жертва твоя о чём бредит?

— О шайтане в капюшоне и с горящими глазами говорит.

— Хм. А из жертв ещё кто-то необычный был?

— В каком смысле необычный? Девушку,"нулём"потрёпанную, посадили в карантин, но, скорее всего, её скоро уже отпустят.

— Это не то. А вот трупы? Среди погибших были аномалии?

— Ну под ними и в них было очень мало крови, но там система пожаротушения сошла с ума и била как из брандспойта. Некоторые части тела вообще на улицу смыло. Стой, стой…неужели ты думаешь, что там"двойка"была?

— А может кто похуже. Спасибо, Марго! Пока.

— Оль, погоди! Ты приезжай, чаи погоняем. У меня коньячок есть. Покажу тебе всех.

— Я бы с удовольствием Маргуш, но надо мной висит дамоклов меч начальства. И светиться возле вашей конторы для меня пока чревато проблемами на мою многострадальную задницу.

— Тебя всё из-за Андрея угнетают?

— Да… С ног сбилась, ища его.

— Расскажешь?

— Нет, извини.

— Да ничего, не вешай нос, пока, целую нежно в щёчку.

— Пока, пока…