Страшный суд. Открытие врат

Дмитрий Александрович Дзюба, 2020

Безмятежная, привычная жизнь героев, как и жизнь всего человечества, скоро перестанет существовать. Час Страшного суда, сказание о котором присутствует во всех мировых религиях, настанет. Сверхъестественные события, которые будут происходить с героями, глобальные перемены в мире раскроют в них истинную добродетель или многочисленные грехи. Им придется столкнуться с вечными вопросами: зачем мы в этом мире? Что ждет нас после смерти? Во что верить? На эти и другие вопросы бытия пытается ответить автор, основываясь на реальных фактах и исторических данных. Для широкого круга читателей.

Пролог

Тихая весенняя ночь была пропитана свежестью, которая чувствовалась благодаря легкому ветерку, дующему с поверхности воды. Глядя вдаль, в сторону необъятного горизонта, наполненного снизу водой, а сверху — чистым звездным небом, создавалось ощущение, что ты стоишь на берегу моря, но это был величественный Байкал — самое крупное озеро с самым большим запасом пресной воды на планете, находящееся в России. Просторы с причудливыми холмами, светлой луной, отражающейся в воде, и яркими горящими звездами на небе наполняли воздух вокруг какой-то мистикой, творчеством и светлыми мыслями. Хотелось погрузиться без оглядки, раствориться и забыться, остановить этот быстрый мир, остаться наедине с собой и задать себе самые интересные вопросы: «Кто ты? Что ты? Что достигнуто? Что сделано хорошего или плохого в этой жизни? Чего хочешь достичь? Успеть? Догнать и сделать? Изменить?» И многие другие. Ведь обычно в жизни мы никогда не можем этого сделать — остановиться и попытаться понять себя, не говоря уже о других. Вся жизнь с годами нас так быстро закручивает и несет, что только к старости, когда уже нет сил на этот стремительный бег, мы можем взглянуть на себя и увидеть, кто мы есть на самом деле. Понимаешь только, что уже ничего глобального не успеешь изменить, жизнь прожита, а хочется еще так много. Так и в эти моменты, если посмотреть в отражение вод Байкала, на горизонт, на красоты природы, наверное, хоть на короткий миг, можно взглянуть на себя с другой стороны. В такие мгновения, когда мысли наполнены чем-то особенным, ты увидишь себя глазами третьего лишнего и неожиданно поймешь или, скорее всего, удивишься, что ты на самом деле совсем другой человек. Не такой, как ты о себе думаешь, а другой, незнакомец, потому что отметаешь притворство, самообман или лицемерие, не пытаешься оградиться от возможности посмотреть на себя изнутри, не сочиняешь оправданий своим поступкам, действиям и словам, думая, что находил, казалось бы, правильные решения.

А может, кому-то придут совершенно другие мысли. Смотря на прекрасное творение природы, кто-то подумает о создании великого, об истории, сравнивая данные красоты с уже увиденными, вспоминая моменты из книг, кино, ощущения теплой любви, мечтаний или сновидений. Все эти умозаключения возникают благодаря великолепию природы, ее горам, степям, лесам и джунглям, всему тому ландшафту, который способна была сотворить только она: картинам величественных гор, безгранично протяженных степей, непроходимых чащ, бескрайних пустынь, белоснежных пляжей, голубых лагун, завораживающих водопадов и многого другого, удивляющим глаз человека, не говоря о потрясающих и многообразных героях, воплощенных в птицах, рыбах, насекомых и, конечно, млекопитающих с их грациозностью, нежностью, красотой и кровожадностью.

Но вся эта романтика была далека от тех, кто находился этой ночью на берегу Байкала. В их сердцах и мыслях царили страх, сожаление и тревога за все, что должно вскоре свершиться, за то, что надвигалось на мир людской и на все живое.

— Что ты видишь? — спросил твердый голос, призывающий к действию и не желающий слышать ответ на свой вопрос.

— Мне видно, что люди подошли к самому краю своего духовного развития, что все те ценности, которые они несли через века, блекнут в один миг в их глазах и в их действиях. Зло чувствует это, наполняясь и увеличиваясь в размерах. Осталось совсем не так долго, как мы могли предполагать вначале. Врата между мирами уже скоро падут, и не будет преград для проникновения хаоса и тьмы на эту благодатную почву. Возможно, зло уже находит лазейки пробраться сюда вслед за нами. Человечество заплатит высокую цену за свои грехи, где вместо денег слезы, кровь, море страха и страданий, чудовищных смертей, но будет поздно винить других, ведь все повинны в том, что допустили это. Победой будет тяжело назвать спасение. Настолько страшно все произойдет! Крик в душе моей, страдание сердца, все сжимается внутри меня, когда я вижу это. И будут слезы по погибшим, и будет кровь героев, великое уничтожение миров, стран, народов, видов, ужас, хаос, смута и смятение, и только желание выжить из последних сил будет двигать всеми. Многие падут и сгинут под натиском темных сил, все те, кто омрачил свои веру и душу многочисленными пороками. Все будет переосмыслено, как тогда с приходом веры, ведь верить — это одно, не говорить, а подтверждать деянием доброе дело, но за грехи придется всем платить. Великий мир падет, и не видно до конца, победа будет это или поражение, ведь свет надежды, любви и веры сохранят сердца тех немногих, чье добро поможет перевесить сто грехов других, и будет доблесть, храбрость в молодых сердцах. Плач матерей, любимых. И будет мир, но для кого? Для будущих детей и поколений? И, как всегда, неясно останется опять, запомнят ли они страдания предков, родных, героев, падших давно в веках, и будут ли поступки их столь благородны, как дела дедов их. Так далеко не видно мне, ведь жертва будет великой и страшной на века, стирающей практически всю жизнь людскую и иную. И боги не будут в стороне, все силы бросят на спасение добра, не зря мы здесь сейчас стоим. И может крах такой настолько мощный посеет луч надежды на идеальное творение Творца. Останется нам верить, как обычно, что будем умирать не зря. Мы будем действовать во благо, бездействие погубит жизнь.

Затем на какое-то время наступила гробовая тишина. Две фигуры, стоя позади гласившего пророчество, услышав эти слова, мгновенно осознали видение грядущего. Готовы они были все принять, но предзнаменование полного хаоса даже им, героям многочисленных битв с воплощением зла, тем, кто несет самый благодатный свет веры, было слушать страшно. Затем троица повернулась к берегам Байкала.

— Ну, значит, будет так, приступим мы к спасению, спешить пора нам, и будем надеяться, что еще успеем сохранить от конца веков мы этот грешный мир, — слова третьей фигуры также были полны тревоги.

Речь подходила к своему логическому завершению, затем молчание повисло в пустоте. Могучий дух был в тех троих: и сила, и страх, надежда, воля, вера — все то, что не дано ощутить никому. Ведь то, чему суждено было случиться, знали немногие тогда, а кто знал, страшился и не хотел верить, так как понимал, какую цену придется еще заплатить за будущее всех живых и добра как сущности спасения. Во всех трех чувствовалось напряжение, их готовности биться вновь за будущее жизни, справедливость и добро мог позавидовать любой, но даже у них, несмотря на их божественную храбрость, было сожаление, что допустили все это, и не они, а род людской.

Узнав о грядущей катастрофе всему живому, они продолжали еще какое-то время стоять, понимая, что тяжелые дни наступают с каждой минутой и с каждым дуновением ветра, шорохом листвы, плеском вод Байкала. Надо было торопиться. Даже луна с ее чистым и полным сиянием не могла осветить всех троих в ту ночь. Так начиналась история конца жизни в глазах всевидящего, сердце храбрейшего и решимости мудрейшего.

— Человечество уверенно толкает себя в адский разлом. Люцифер и Смерть подведут три мира к краху. Спасение выглядит призрачным, а сотворенный хаос может привести к полному забвению живого и мертвого. Надежды свет еще остался. Цена будет непомерной, практически всю жизнь придется положить на чашу весов, — продолжил пророк.

— Из пустоты случился взрыв, породивший два начала бытия. Противоборствуя, прорастали не спеша они, как семена. Как было все в начале, так будет все в конце. Задача наша — найти и предоставить достойное чистое ядро, чтоб проросло опять и расцвело добро, а пламя хаоса не спалило полностью его. И может в будущем затем… — но далее повисла тишина.