Место, где погиб зубр

Дин Фадин (2025)

Есть места, которые любишь всем сердцем. Есть люди, которым доверяешь без оглядки. Есть выбор, способный перевернуть всю жизнь… Или оборвать ее? У молодого художника Павла тоже есть любимое место — это маленький прокат горнолыжного оборудования, притаившийся среди белых снегов, позвякивающих вагончиков канатных дорог и могучих Кавказских гор, а люди, работающие в этом прокате — его вторая семья. А когда в это уютное снежное царство приходит письмо с угрозой, Паша решает во что бы то ни стало узнать, кто за этим стоит. Но такие люди не любят, когда вмешиваются в их дела…

Глава 2.

У меня всегда была хорошая реакция, и я в пару прыжков преодолел расстояние до двери и выпрыгнул на улицу. Мельком оглядев площадку перед кофейней, к противоположной стороне которой примыкало сооружение, внутри которого находилась посадочная площадка новой канатной дороги, а слева в рядок расположились небольшие домики прокатов и кофеен на вынос, я быстро выявил неприятное происшествие и еще через пару секунд уже был рядом. Двускатная крыша и огромная гора снега под ее краем были мне ориентиром. Из-под горы аккуратно торчал сиреневый сноуборд. Другие люди все еще либо приходили в себя, либо спешили на помощь, но были гораздо медленнее меня, либо вообще ничего не заметили и искали глазами, куда же смотрят все остальные, откуда донесся этот чудовищный грохот. Нужно отметить, у меня было явное преимущество в скорости перед остальными собравшимися — в отличие от вообще всех, находившихся на площади, я был обут в легкие повседневные ботинки, и потому уже одним из первых разгребал сугроб, находясь в одном свитере в снегопад.

— Что случилось? — раздалось у меня над ухом.

— Помогите, на девушку с крыши сошел снег, — и первые из добежавших до нас туристов и местных принялись раскидывать во все стороны снег. Вскоре из-под него выглянул большой белый помпон, за ним бледное лицо все в снегу и хрупкие плечи в белой курточке, сильно сливающиеся с обрушившейся на них напастью.

— Вы меня слышите?

— Угу, — послышалось слабое, затем открылись затуманенные голубые глаза и попытались сфокусироваться на стоявших вокруг.

— Давайте, мы вам поможем, — я взял девушку под одно плечо, под другое ее взял высокий бородатый мужчина в лыжной маске, и мы аккуратно и легко вытянули ее из-под остатков сугроба и усадили на него сверху. За нашими спинами слышался озабоченный шепот. Кто-то в этот момент уже раскопал сноуборд и поставил рядом, вставив его хвост в снег.

Девушка оказалась стройной и небольшого роста, две светлые заснеженные косы спускались почти до пояса поверх беленькой куртки. На круглом лице с острым подбородком большие глаза, не переставая, хлопали ресницами, стряхивая снег. Я все еще придерживал ее за плечи.

— Как вы себя чувствуете?

— Паш, в травмпункт бы ее, — послышался рядом голос Тимура.

— Н-н-нормально, голова болит очень, — рассеяно произнесла девушка.

Травмпункт был как раз на другом конце площади, встроенным сбоку в сооружение посадочной площадки. Это позволяло быстро спускать по канатной дороге неудачливых ездоков и немедленно оказывать им первую помощь.

— Поможешь? — Тим кивнул, мы подхватили пострадавшую за плечи и вскоре уже стучались в двери травмпункта. Еще пара неравнодушных шли за нами на подобие почетного караула.

Нам открыла дородная кавказская женщина, которой мы вкратце рассказали, что произошло. На вопрос о том, кем мы приходимся девушке, мы только покачали головами, но, кажется, она уже все решила и не обратила на это внимания.

— Тогда я ее сейчас осмотрю, а вы пока оставайтесь здесь. Пойдем, милая, — с этими словами она перехватила так же, как и мы, под плечо, девушку, завела ее внутрь и закрыла дверь. В первую очередь она, конечно, обращалась к нам с Тимом, потому что именно мы ее привели.

— Паш, ты сам тут справишься дальше? — спросил он, взглянув на время на телефоне.

— Да я даже не знаю, нужен ли я сам. Но, думаю, подожду, раз просили.

— Думаю, с ней будет все в порядке. Выглядит живой. К вечеру будет «огурчиком».

— Я тоже так думаю.

— Я тогда пойду доделаю дела в прокате, чтоб времени не терять, и сможем встретиться сразу дома, если хочешь.

— Я надеюсь, я тут быстро. Да и хорошо было б сперва хоть поздороваться с твоим отцом.

— Окей, тогда на связи, — он улыбнулся и быстро зашагал прочь, но потом что-то вспомнил и обернулся. — Ой, там в кофейне твои куртка с перчатками остались, тебе принести?

— Я сам потом заберу.

Он кивнул и удалился. А я сел на скамеечку напротив входной двери прямо на улице и остался ждать. Снег, казалось, шел только сильнее.

— А ты быстро нашелся, что нужно делать, — раздался рядом веселый мужской голос.

Я поднял голову и увидел перед собой двух молодых ребят, наверное, одного со мной возраста, парня и девушку.

— Есть опыт, — просто ответил я.

— Местный что ли?

— Не совсем, просто часто здесь бываю.

— Здесь часто что ли лавины людям на головы падают?

— Иногда бывает. В горах все-таки.

— Опасное место.

Я улыбнулся. Он добавил:

— Хорошо, что есть люди, которые помогут тебе.

— Здесь все стремятся помогать друг другу.

— Правда?

— Сам же сказал, что опасное место. Это сплачивает.

— И впрямь, — усмехнулся он. — О, а вон и наши. Удачи, герой.

Я махнул рукой, и они ушли, а я остался считать снежинки, коих было бесчисленное множество, но даже в одном свитере мне не было холодно. В воздухе стоял привычный запах дыма от костров, смешанный с ароматом глинтвейна из торговой палатки неподалеку. “Если не так выглядит рай, то ради чего верующие стремятся туда попасть?” — завороженно думал я.

Через какое-то время дверь травмпункта открылась, оттуда медленно вышли белая курточка, неустойчиво держась на своих ногах, и та же дородная медсестра.

— Все обошлось, — громогласно объявила женщина и затем обратилась к белой курточке. — Сейчас лучше посиди выпей чайку, приди в себя, а потом можешь идти домой, милая. Головокружение скоро пройдет. Постарайся сегодня не наклоняться и не напрягаться, хорошо?

Курточка кивнула, женщина весело пожелала нам удачи и снова скрылась за дверью.

Я встал и легонько тронул курточку за локоть.

— Позвольте угостить вас чаем, — сказал я.

— Спасибо вам большое за все, — улыбнулась она. — Но вы же не обязаны…

— Я предложил угостить вас чаем, потому что хочу угостить вас чаем, — спокойно перебил я ее.

— Тогда ладно, — она улыбнулась шире и, как мне показалось, с облегчением.

— Пройдемте, — сказал я, предложив жестом опереться на меня.

— Я могу идти сама, — изрекла курточка. Помпон на шапке обиженно покачнулся.

— Ну что ж. Тогда нам вон туда.

Мы прошли в ту же кофейню, откуда совсем недавно вышли мы с Тимом, и я сразу направился к столику, где по-прежнему лежали мои забытые вещи.

— Но здесь же кто-то уже сидит, — робко возразила моя спутница, имея в виду оставленные вещи.

— Так я и сижу, — ответил я и пронаблюдал, как ее личико озаряется недоумением. — Садитесь, я сейчас вернусь.

Я подошел к стойке, заказал у бариста горный чай девушке и еще один американо себе. Мне пообещали принести заказ к столику, и я вернулся, чтобы сесть напротив белой курточки, которая уже была расстегнута. Шапка с помпоном лежала на столе возле моих перчаток.

— Извините, у меня все еще кружится голова, — смущенно сказала девушка, потирая лоб. — Я даже с трудом соображаю, что произошло.

— Вам не за что извиняться. Такое здесь с каждым могло случиться. Хотя я посоветовал бы вам впредь сторониться крыш. Как вас зовут?

— Настя, — улыбнулась она.

— Я Паша.

— Очень приятно, — она внимательно и смущенно посмотрела на меня своими большими голубыми глазами. В них просочилась первая за все время осознанная эмоция — любопытство. — Вы сказали той женщине, что на меня упал сугроб с крыши. Сама я не поняла, что произошло, но, видимо, так и было… Это же вы вытащили меня из снега, да?

— Вас откапывало много людей.

— Но, я помню, что первое увиденное мной лицо было вашим.

— Да, я был ближе всех.

Она улыбнулась. У нее была нежная и искренняя улыбка, совсем не похожая на не менее искренний счастливый оскал моего предыдущего соседа по столу. Две косички почти оттаяли за время, проведенное девушкой в медпункте, и теперь потемнели от талой воды. Я поймал себя на том, что разглядываю ее с гораздо большим удовольствием, чем это было вообще прилично.

Нам принесли заказ, и Настя обхватила чашку руками, пытаясь согреть покрасневшие от холода пальцы. Я с удовольствием вдохнул аромат своего кофе.

— Спасибо вам большое за все, — еще раз повторила она.

— Не стоит. Вам холодно?

— Я замерзла еще до того, как… это случилось, — она резко о чем-то вспомнила. — Ой, а где же мой сноуборд?

— Он в том же сугробе, его откопали и вставили сверху. Не волнуйтесь, с ним ничего не случится.

Она с сомнением посмотрела на меня, но спорить не стала.

— Давайте перейдем на «ты», — попросила она.

— Хорошо.

Она немного помолчала, смотря на бушующую далеко внизу Аманауз.

— На самом деле, у меня сегодня очень плохой день, — криво усмехнулась она. — И начался он задолго до этого сугроба. Так что я не удивлена, что это случилось именно сегодня и именно со мной.

— Чем же был плох ваш день?

— Твой, — она улыбнулась.

— Прости. Твой.

— Мы с друзьями здесь второй день. И за эти два дня отбила себе все, что можно было.

— Не умеешь кататься?

— Да, — она с сожалением поджала губы. — Меня обещал научить друг, но он плохой учитель. Сегодня… Было очень холодно и очень плохо видно. Вы были сегодня наверху?

— Ты, — поправил я ее, и она улыбнулась. — Нет, но я отлично представляю, какая там погода, учитывая, что даже здесь, внизу, видимость была так себе.

— Я замерзла и нападалась, поэтому собиралась уже сдавать доску назад в прокат. Остановилась почистить ее от снега. Даже не подумала, что там может быть опасно стоять.

— Ничего, теперь, к счастью или к сожалению, знаешь. А друг инструктор?

— Нет, но он очень хорошо катается.

Я своими глазами видел похожие парочки на склонах. Обычно больше одного раза они не приезжали. Хоть я и не хотел вмешиваться не в свое дело, я все же сказал:

— Тебе б квалифицированного инструктора.

— Я больше не хочу туда возвращаться, — в сердцах сказала Настя.

Я внимательно посмотрел на нее.

— А если я пообещаю, что после этого ты будешь получать удовольствие от катания?

— Это невозможно.

— Ошибаешься. Вы с друзьями на сколько сюда приехали?

— Мне кажется, на целую вечность… — Почти простонала она.

Я усмехнулся.

— Тебе обязательно нужно научиться кататься. Иначе что еще здесь делать столько времени?

— Любоваться видами, — она кивком указала на реку за окном. — Например, мне очень нравится здесь, в этой кофейне. Потрясающий вид. Спасибо, что привел меня сюда.

— Я рад, что тебе нравится.

— А ты умеешь кататься? — спросила она.

— Да, немного, — ответил я.

— А на чем?

— На доске, как и ты.

Она грустно вздохнула.

— Ощущение, будто кататься умеют все, кроме меня.

— Это не так. Все сначала учатся и набивают синяки. Главное — не сдаваться.

Мы еще немного поболтали, допивая свои напитки, потом оделись и вышли из кофейни. Походка моей спутницы стала гораздо увереннее, щеки налились здоровым румянцем, руки наконец согрелись.

— Настюх, — тут же крикнул мужской голос, когда мы очутились на пороге.

У сиреневого сноуборда и того самого проката, с которого на белую курточку упал сугроб, стояла компания из человек семи-восьми парней и девушек.

— А мы тебя потеряли. Доска есть, а тебя нет. — Парень в ярко-оранжевом комбинезоне весело махал рукой.

— Спасибо большое за все, — она снова нежно мне улыбнулась, помпон и косички покачнулись. — Не знаю, что бы со мной было, если б не ты.

— Я рад, что смог помочь, — просто ответил я и наблюдал, как она подошла к компании, перекинулась с ними парой слов, подхватила доску и скрылась внутри проката. Я посмотрел на ее компанию. Четверо парней и трое девушек.