Сюрприз для рыжего

Диана Ярук (2024)

Гадалка предсказала, что однажды рыжий мужик похитит меня, чтобы сделать своей женой и посадить под замок. С этой судьбой я совершенно не согласна. Замуж не хочу, работу выбрала такую, чтобы путешествовать по всему миру, а с любовью вообще решила завязать. Целее буду.Правда, рыжие преследуют меня по пятам, будто что-то чуют. В моей спальне внезапно оказывается огненный хоккеист, который уверен, что я женщина всей его жизни. А где-то там маячит со своей любовью психопат, мечтающий завести со мной кучу рыжих ребятишек.История Вики из романа «Измена. Горячий лед». Можно читать как отдельную книгу.

Глава 9

— Тогда по-дружески освобождай диван и квартиру, — уперев руки в бока, сварливым тоном требую я. — Чего улёгся? Я, может, мужика привести захочу!

— Ощипанного, что ли? — Настораживается Леший.

— Да пусть даже и ощипанного! Не твоя печаль!

— Ну нет, он тебе не подходит, — с сомнением качает головой рыжун, — не одобряю.

— Спасибо, только тебя забыть спросила. — Вот как такого изгонять? Водичкой святой побрызгать? — А одобряешь ты, конечно, только себя?!

— Точно! — Поднимает палец вверх. — Жрать хочу.

— Если рассчитываешь, что я буду готовить…

— То ты мне отгрызёшь голову, понял. Нет, сейчас сюда приедет мраморная вырезка. Четыре идеальных медальона. Их никогда не замораживали, а только слегка охладили, положили в вакуумный пакет и отправили самолётом, где голубоглазая стюардесса шептала им ласковые слова и внимательно следила за температурным режимом. Я слегка обжарю их на нашей новой сковороде-гриль на топлёном масле гхи с розмариновой пастой моей личной заготовки, потом намелю на них чёрного перца в новой мельничке, заверну в кусок фольги — каждый отдельно, а дальше отправлю в разогретую духовку на пятнадцать минут. Потом знаешь что? Достану их на ту новую доску из слэба — покупали вместе с Лисом, кстати, и они будут отдыхать пять минут. Я переложу их по два на красивые тарелочки, которые, ты, видимо, приобрела в приступе домохозяйства, но так и не достала из упаковки, посолю крупной морской солью и украшу горой руколы и кресс-салата. Любишь кресс-салат? Я могу съесть килограмм, не меньше! На гарнир у нас будет белый киноа с подливой из масла, оставшегося от поджарки мяса. Обожаю, как эти зёрнышки лопаются на зубах. — Леший улыбается, откладывает книжку и идёт к как раз зазвонившему домофону.

Это что за Гордон Рамзи в моей квартире? Не могу прийти в себя. И сглатываю слюну, да.

Сейчас Лёша споласкивает тарелки, чтобы поставить в посудомойку. Конечно, он готовил, убирать должна я, но сегодня я — наглая тварь. Раскачиваюсь на стуле, сложив руки на груди и, прищурившись, придирчиво разглядываю его. — Ты вообще хоккеист или кто? — Непросто тётю Вику выбить из колеи, но у меня какой-то диссонанс от всего. Рыжий, огромный, татуированный, соски эти проколотые. А ещё комикс на английском, — я погуглила, это какой-то заумный графический роман на философские темы, от которых меня сразу клонит в сон, и навыки шеф-повара из мишленовского ресторана. То лосось в белом соусе, то медальоны из мраморного мяса, которые я слопала даже быстрее Лешего. Он даже Алану даст сто очков вперед. Тот, хоть и умный, но больше каким-то своим, звериным чутьём.

— Хочешь узнать, почему я такой умный, хоть и спортсмен? — Леший оборачивается и подмигивает.

— Типа да. Машка рассказывала, что ты иногда дерёшься на арене…Вы же обычно… ну…

— Тупые! — Хохочет Лёша. — В профи нас в Омске забирают в тринадцать, и мы живём в спортивном интернате. Многих, конечно, потом вытуривают, кто-то уходит сам, не выдержав нагрузок или поменяв планы на жизнь. Первый год — это притирки. Дрались как черти. Но и дружба потом — навек. Наш вратарь, Митька Соколов — мой одногруппник. Друг за друга жизнь отдадим!

Вытерев руки, Леший тянет меня за собой в зал. Включает на ёлке гирлянду, гасит свет и усаживается на диван, привлекая к себе под бок. Я порываюсь было дёрнуться, выскочить, но лапища прижимает крепче, большим пальцем выводя узоры на голом плече.

— Мама сказала, что заберёт из хоккея, если я не буду прочитывать по одной книге в неделю. Строго блюла, знаешь. Сама параллельно читала, чтобы в субботу, когда я приходил домой, обсудить книжку. Книжный клуб на двоих. Я сначала орал, пытался обмануть, искал короткие пересказы, но потом втянулся как-то. Сам стал предлагать, что почитать. Думаю, она так хотела не только вбить мне в мозги что-то, но и пыталась сохранить эту связь между нами. Скучала очень. Я до сих пор отмечаю в голове моменты, которые мне хотелось бы с ней проанализировать.

— А сейчас обсуждаете книги? — Мерцание гирлянды, тёплое тело и вибрация в груди Лешего как-то магически на меня действуют. Мне спокойно и комфортно.

— Сейчас нет. Мама болеет, иногда не может встать, не то что читать. Я купил ей подписку на аудиокниги, но не уверен, что она понимает, что слушает.

— Что с ней? — Сердце подскакивает в ожидании ответа.

— Рассеянный склероз, прогрессирующая стадия. — Рука сжимается на моём плече, удерживая на месте, когда я снова дёргаюсь, собираясь встать. — Я не то, что смирился, но пытаюсь. Окончательного лечения нет, есть только поддерживающая терапия. Хотел забрать сюда, к себе, но врачи сказали, что важна привычная обстановка. Там её сестра, племянники. Я езжу, как только появляется возможность. Вот скорее всего, с Омском будем перед четвертьфиналом играть, я сразу после матча к ним и побуду подольше, Филиппок разрешает.

— А Новый год?

— Вылечу утром тридцатого, задержусь на неделю. Потом у нас Рождественский бал для спонсоров, где должна быть вся команда. — Он о чём-то вспоминает. — Маша придёт, как думаешь? У нас благотворительный сбор для таких детей, как её Боря. Лис уговорил правление клуба уделять больше внимания инклюзии и собрать денег.

— Не уверена… Она такая упёртая. Ради сына пойдёт, может быть. Но ей сейчас очень тяжело… После того, что Машка узнала про твоего Лисовского, она замкнулась ещё больше.

Качаю головой.

— Я бы просто убила его, вот и всё.

— Знаю, — ухмыляется мне в волосы Леший.