Любовь и дружба в 6 "Ю"

Диана Лапшина (2024)

Диана Лапшина — талантливый писатель и художник. Книги с ее иллюстрациями становились лауреатами множества премий, в том числе престижной премии «Образ книги», а ее авторская книга «Новогодняя сказка» попала в шортлист премии им. Корнея Чуковского. Повести и рассказы Дианы Лапшиной рассказывают о детях, подростках, об их родителях, проблемах и трудностях и помогают пережить порой не простую пору взросления. В книге «Любовь и дружба в 6 “Ю”» Диана Лапшина рассказывает о проблемах, которые знакомы каждому: как сохранить дружбу, когда твой лучший друг вдруг влюбился в новенькую? Как новенькой адаптироваться в новой школе? Как не стать предателем? И что важнее: любовь или дружба? Талантливые рисунки Марии Спеховой познакомят вас поближе с героями этой повести. Для среднего школьного возраста.

Какая она, эта Ленка

Какая? Да обычная девчонка. Таких девчонок в любой школе навалом, а все же я засмотрелся, наверное, и, наверное, от этого потерял бдительность и наступил на шнурок. У меня все время шнурки развязываются. Я наступил, конечно, и, конечно, упал. Глупо вышло. Еще глупее, что именно в этот момент Митька взял Долгорукую за руку — представляете?! — и говорит: «Знакомься, Лена, это мой приятель Пустельков, ты как раз на его месте сидела, когда тебя к нам в класс по ошибке привели. Да я тебе про него рассказывал.

— Аа, — говорит Ленка, — это тот самый Пустельков, который у тебя сочинение списал?

И тут я как раз упал. Вообще Бочкину повезло, что так не вовремя шнурок под ногу попался, иначе я бы не посмотрел, что он мне друг, и точно въехал бы ему по шее. А то и дважды — за «приятеля», словно мы с детского сада не дружим, и за длинный язык. Ничего я не списывал, а если и да, то чего ж об этом трепаться? Но я упал, и вышло, будто Долгорукая одержала победу. Как будто я упал, сраженный ее красотой. Красивого-то в ней ничего особенно и нету. Дылда, волосы цвета соломы, совсем светлые, почти белые. Золотистые такие. Длинные волосы, до самого пояса, наверное. И глаза большие и круглые. Голубые. Нос обычный — маленький. Брови тонкие, светлые. Над бровью ссадина. Губы бантиком, как у всех девчонок. И ободок на голове. Митька стоял, держал Долгорукую за руку и смотрел на этот нос, на этот ободок, на волосы и вдруг как брякнет: а давай ты в наш класс перейдешь, все-таки у нас веселее, да и место у тебя уже есть.

Я прямо вскочил от возмущения — и место у нее уже есть, ничего себе!

Долгорукая вынула свою руку из Митькиной клешни и протянула ее мне:

— Очень приятно, Лена.

— А мне совсем не приятно, — крикнул я и зачем-то убрал руки за спину.

Глупо, конечно, но что сделано, то сделано. Лена пожала плечами, как бы говоря «ну и пожалуйста», и пошла по коридору вслед за своими одноклассниками-«юшками».

— Ну ты и балбес, — прошептал Киреев, оглядывая меня с ног до головы.

— Невоспитанный человек, — сказал Поливанов.

— Ты чего?!. — протянул Митька, — ты зачем это? Не выздоровел, что ли? А я с тобой в поход собирался, а ты…

И он побежал за Долгорукой, расталкивая ребят.

— Дурак, — махнула рукой Соловьева. — Это было уж слишком.

— Кто дурак?! Я дурак?! — закричал я, надвигаясь на Соловьеву.

— Митька дурак, — спокойно ответила она, — ничего в этой Ленке нет. Обычная задавака. И страшненькая, если честно.

— Сама ты… — сказал я, — тоже мне, специалистка по красоте. На себя посмотри.

Не знаю, почему я так сказал. Не знаю.