Лучшие вещи рождены болью. Том 3

Джэки Иоки, 2022

Сотрудничество с ФБР не приносит Северине ничего хорошего. Она сталкивается с очередным предательством, и Хантер не видит иного выхода, кроме как отпустить её.Но как быть с чувствами, которые подарили им обоим смысл жизни? Как смириться с мыслями, что они больше никогда не увидятся, не прикоснутся друг к другу? Смогут ли они преодолеть трудности и вновь обрести своё хрупкое счастье? И возможно ли оно для них в принципе?Третья книга из цикла "Лучшие вещи", где судьба снова сыграет свою злую шутку.

Мы обретаем силу, мужество и уверенность в себе каждый раз, когда действительно перестаём бояться… Мы должны заставлять себя делать то, на что, по нашему мнению, не способны… (с) Элеонора Рузвельт

Глава 1. Лучшие вещи рождены болью

Северина подпёрла подбородок и, ковыряя вилкой в тарелке с фруктовым салатом, не отрывала взгляда от Хантера, что-то увлечённо ей рассказывающего и размахивающего ложкой, которой он то и дело нырял в стаканчик с несколькими шариками мороженого. И не слышала ни слова. Она смотрела на его губы, всё время растягивающиеся в улыбке, и даже не замечала, как сама отзеркаливает его мимику. Смотрела в сияющие смешинками глаза и грелась в лучах их света.

Эти почти три недели, проведённые в Сан-Франциско, были, казалось, лучшим временем за все её двадцать девять лет, а воспоминаний и впечатлений хватит если не на всю жизнь, то на половину так точно. И если бы кто-то попросил её рассказать об этой поездке одним словом, она, не задумываясь, сказала бы “счастье”. Да, теперь Северина определённо знала, что это такое.

Парень, сидящий сейчас перед ней за столиком в уличной кафешке, был счастьем. Его тёплые руки, так нежно касающиеся её каждые несколько секунд, были счастьем. Его заразительный смех и нагловатая самоуверенная ухмылка заставляли её забывать обо всём, а жить, когда он был рядом, было так же легко, как дышать. Дышать полной грудью, не вспоминая о прошлом, не помня боли и страданий. Чувствовать себя почти человеком без груза всех совершённых ею убийств, который она тащила на себе столько лет и даже не замечала этого. Не чувствовала до того их разговора.

Сделав несколько жадных глотков лимонада, Хантер продолжил свой рассказ, слегка одёргивая футболку, из-под ворота которой выглядывала тонкая цепочка крошечных железных шариков, и Северина улыбнулась, вспоминая тот день, когда повесила её ему на шею.

Около двух недель назад

После долгой отсидки в четырёх стенах не было никакого желания торчать дома, даже несмотря на то, что квартира в одном из спальных районов на холмах, которую они сняли в первый же день, была гораздо уютнее и комфортнее той комнатушки, служившей им убежищем в Сан-Диего. И хотя под свитером каждого за спиной всё равно было спрятано по пистолету, а в двух небольших рюкзаках, висевших на плечах — несколько магазинов с патронами и вещи первой необходимости, в Сан-Франциско они чувствовали себя в большей безопасности, поэтому старались постоянно куда-то выбираться, по максимуму используя это время, и только ночи проводили, не отрываясь друг от друга, в большой мягкой постели.

День рождения Хантера не стал исключением. Они встали на рассвете, чтобы отправиться на Пирс 39 и посмотреть на морских львов, облюбовавших это место, без огромного скопления туристов, которые заполняли всю набережную уже с девяти утра.

— Хантер решил поздороваться со своими сородичами, — насмешливо прошептала Северина, направляя камеру телефона на парня, перегнувшегося через перила набережной, чтобы поближе рассмотреть больших бурых млекопитающих с маленькими вытянутыми как у собак мордами с длинными усами, передвигающихся на четырёх ластах. Те нежились в лучах восходящего солнца, развалившись на деревянных помостах, иногда лениво плюхаясь с них в воду.

— Ха-ха, — скривился Хантер, оборачиваясь, но тут же расплылся в довольной улыбке, видя, что Северина снимает его. Кажется, за последние пару дней она сделала миллион видеозаписей, напрочь забив память и своего, и его телефона. Это была её совершенно новая привычка, полностью противоречащая всем соображениям безопасности, но нравившаяся им обоим. — Иди сюда, — он притянул её к себе за руку, тут же целуя в щеку, и Северина захохотала, переворачивая телефон так, чтобы он теперь снимал их обоих.

Со стороны помостов послышался короткий рёв одного из огромных животных, и Хантер сделал вид, что прислушивается:

— Мои сородичи просят тебе передать, что ты самая красивая девушка, которая когда-либо приходила на них посмотреть. И что я счастливчик, раз ты позволяешь мне себя целовать, — он игриво коснулся её губ своими. — Как будто я и сам этого не знаю.

Северина зарделась от удовольствия и уткнулась носом Хантеру в шею, пряча смущённую улыбку. Удивительным образом это так ненавистное слово больше не вызывало тех негативных эмоций, что раньше, и даже начинало нравиться.

— Пошли, позавтракаем где-нибудь, а то я уже готов присоединиться к этим чудищам, вылавливая рыбу руками.

Весь день они носились по городу, чтобы увидеть не только туристические места, но и узнать его с той стороны, с которой видят его местные жители. Хантер не выпускал её руку из своей тёплой ладони, а Северина смеялась столько, сколько не смеялась за всю свою жизнь.

Когда солнце начало медленно катиться к закату, они на взятых в аренду велосипедах добрались до одной из смотровых площадок на холмах, а потом и нашли уединённое место, откуда открывался великолепный вид на мост “Золотые ворота”, да и на весь залив Сан-Франциско.

Стоя практически у самого края, Северина с восхищением рассматривала грандиозное сооружение из металла, красные балки которого пылали в закатных лучах, и у неё захватывало дух. Далеко внизу был спокойный Тихий океан, по которому ходили многочисленные паромы и яхты, здесь же наверху гулял порывистый ветер, из-за чего температура казалась на порядок ниже. Но Северину совершенно не волновал холод, особенно когда её обнимали сильные тёплые руки.

— Закрой глаза. Что ты чувствуешь? — спросил Хантер, положив подбородок на её плечо.

— Тебя…

— Что ещё?

— То, как ты улыбаешься…

— Ещё.

— Ветер… солнце на коже… запах океана… спокойствие… тепло…

— Ты чувствуешь моё счастье, малышка… Может быть, когда-нибудь ты расскажешь мне про своё…

— Это ты, Хантер… Ты моё счастье…

Северина рассмеялась, ещё крепче прижимая к себе обнимающие её руки и наслаждаясь довольным мурчанием в своё ухо.

— У меня есть для тебя подарок, — через время она выпуталась из его объятий и развернулась к Хантеру лицом, запуская руку в карман своей куртки.

— Тебя рядом со мной вполне достаточно.

— Помолчи, пожалуйста… — Северина положила палец на его губы, собираясь с духом. — Я… Я всего пару раз получала подарки на день рождения. Но сама никогда не дарила. И совершенно не знаю, как это делается. Но я подумала, что очень хотела бы, чтобы у тебя было что-то от меня. Что-то маленькое, что ты сможешь всегда носить с собой. Если… Если захочешь…

— Конечно, захочу… — Хантер закивал в подтверждение своих слов, но тут же сжал губы в тонкую полоску, пытаясь сдержать улыбку под её строгим взглядом. Когда же Северина раскрыла протянутую ладонь, он с непониманием выгнул одну бровь. — Это патрон.

— Да. Но подожди. Это не то, о чём ты подумал, — Северина тяжело выдохнула, пытаясь как можно понятнее облечь свои мысли в слова. — Ты знаешь, с тех пор, как я начала работать, я никогда не промахивалась. И никогда не считала свою работу чем-то ненормальным. Просто работа. Просто я такая. Но когда ты ушёл… — она крепко зажмурилась, потому что ту неделю без него совершенно не хотелось вспоминать. Ей до сих пор было больно. Но почувствовав нежные прикосновения пальцев к своей щеке, снова открыла глаза, расслабляясь. — Эта пуля единственная, которая не достигла своей цели. Пуля, которой я собиралась убить человека не по приказу. По собственному желанию. Но тогда я не нажала на курок. Убрала палец в последний момент. И всё это время я думала, что она была для меня символом моей слабости. Я не смогла отомстить за свою боль. И каждый раз смотря на неё, я говорила себе, что больше никогда не сдамся. Что не позволю больше никому сломать мою жизнь. Но ты… — Северина положила ладонь на грудь Хантера, туда, где билось сердце. — Ты показал мне, что эта пуля, которую я хранила столько лет, была не слабостью. Она была символом моей человечности, о существовании которой ты заставил меня вспомнить. И теперь я хочу, чтобы она была у тебя в качестве моего обещания. Моей клятвы. Серьёзной и обдуманной. После того, как ты арестуешь Тео и остальных, после того, как я стану свободной… Я больше не возьму в руки винтовку. Больше не отниму сознательно чью-то жизнь.

— Колючка… — у Хантера не было слов. Он только смотрел в её глаза, такие напуганные, но такие уверенные в том, что она говорила, и чувствовал, как всё внутри наполняется теплом и благодарностью. Облегчением. — Это лучший подарок, который мне когда-либо делали…

— И ты примешь его? Будешь носить?

— И никогда не сниму.

Северина просияла, тут же застёгивая цепочку у него на шее, и спрятала патрон с гравировкой питбуля под его футболкой. Она так боялась, что он не поймёт, что ему не понравится.

— Моя чокнутая девчонка, — подхватив её под бёдра, Хантер закружил захохотавшую девушку по небольшой полянке на склоне холма. — Любимая чокнутая девчонка.

Насладившись красивейшим закатом, а потом и зажёгшимися фонарями моста, отражающимися в спокойной воде, они спустились вниз, чтобы поужинать в небольшом уютном ресторанчике на берегу океана, где веселились как дети, пробуя различные морепродукты, развлекаясь с крабовыми клешнями и кривясь от скользких устриц.

— Это определённо намного лучше, чем напиваться в баре с Филом, — открыв дверь, Хантер пропустил Северину в их квартирку на втором этаже четырёхэтажного дома в районе Рашн Хилл, куда они добрались, прокатившись на подножке канатного трамвая.

— Наверное, — та пожала плечами, скидывая рюкзак и куртку. — Я никогда не напивалась с Филом.

— И я уж точно никогда не позволю тебе это сделать. Последствия могут быть слишком катастрофическими, — Хантер ухмыльнулся, запирая дверь, и направился в спальню, чтобы выложить пистолет на прикроватную тумбочку, как делал каждый вечер. Сейчас больше всего ему хотелось принять душ после долгого насыщенного дня и забраться в постель, прижимая к себе любимую Колючку.

— Я хочу проверить, что там происходит в Сан-Диего, прежде чем мы ляжем спать, — пробормотала Северина на его вопрос, кто первый пойдёт в душ, усаживаясь на кухне с телефоном в руках и практически отключаясь от внешнего мира.

— У тебя пять минут.

Когда же Северина юркнула в кровать, скидывая с себя мокрое полотенце и прижимаясь к широкой спине Хантера, казалось, что тот уже спал. Обхватив его за пояс, Северина прикрыла глаза, потираясь носом между его лопаток, и в который раз задумалась о том, что не заслужила его. Он был слишком хорошим, слишком правильным для неё. Такого просто не бывает. Только не с ней. И от этого становилось страшно. Страшно, что в один момент он просто исчезнет, забрав с собой её сердце и душу. Что с ним что-нибудь случится, и она останется одна.

Она старательно гнала от себя эти мысли, покрывая осторожными поцелуями его спину, и старалась думать только о том, как же хорошо ей было рядом с ним. Какой настоящей и вкусной он делал её когда-то пресную бесцветную жизнь. И только сильнее стискивала его руками, поглаживая выступающие шрамы на его теле.

— Ты пытаешься раздавить меня, колючка? — хмыкнув, Хантер развернулся к ней лицом, тут же находя губами её губы. — И откуда вдруг столько нежности?

— Просто я…

Но он заглушил её слова ещё одним поцелуем. Мягким, трепетным, но вызывающим бурю желания, которой невозможно было противостоять. Она сносила с ног, утаскивая за собой. И Северина поддалась, толкая Хантера на спину и усаживаясь сверху.

— У меня от тебя голова кружится… — прошептала она, выпрямляясь, и невесомо пробежала пальчиками по его плечам, груди и животу.

— Это от вина за ужином, — губы Хантера растянулись в нагловатой усмешке, а руки легли на её бёдра. В неярком свете уличных фонарей, проникающем сквозь тонкие шторы, он исследовал взглядом её тело, в очередной раз задумываясь о том, что Северина совершенно не стесняется своей наготы. Его поразило это и в первый раз, поражало и сейчас. Но ему это нравилось, катастрофически нравилось.

— Вино мы пили только сегодня. А голова кружится с самого первого твоего поцелуя, — наклонившись, Северина легко коснулась губами особенно выделяющегося шрама чуть выше его сердца, потом ещё одного чуть ниже и спустилась поцелуями на подрагивающий от её прикосновений живот, стягивая разделявшую их простынь.

— Что ты делаешь?.. — Хантер заворожённо наблюдал за каждым её движением, а его дыхание учащалось с каждым её поцелуем, и он совершенно не мог это контролировать.

— Хочу проверить, как зажила твоя татуировка… — проведя пальчиками по тонкому, едва заметному шраму на его лобке, теперь скрытому чёрными буквами, Северина накрыла ладонью его член, который с каждой секундой становился всё больше и твёрже. — Но твоя бурная реакция мешает мне… как и в тот раз… — закусив губу, она вчитывалась в надпись, которую сама же нанесла на его кожу, и не смела поднять смущённых глаз.

— И снова в этом виновата только ты… — хрипло прошептал Хантер, приподнимаясь на локтях. — Как и тогда…

— Хантер, я… — устроившись между его ног, Северина облизала губы, внимательно рассматривая налитый член с тонкими венками и крупной головкой, и Хантер готов был застонать, когда её дыхание коснулось его разгорячённой кожи. — Я бы хотела попробовать тебя… Но не знаю как…

Чёрт… А как же этого хотел он. Уже давно. Всегда. Но не думал, что она когда-нибудь на это решится. И совершенно не хотел принуждать её к этому. Сейчас же, когда она сама заговорила об этом… Кажется, ему совершенно снесло голову.

— Просто дотронься… губами или…

И Хантер с шумом втянул воздух, когда почувствовал лёгкое прикосновение её языка. В полутьме блеснул маленький металлический шарик, задевая чувствительную кожу, полные губы раскрылись чуть шире и обхватили головку.

— Смелее, малышка… Возьми его в руку…

Северина подчинилась его шёпоту, сжимая член ладонью, и, облизнув губы, снова впустила его в свой рот. Это было необычно, интересно, но больше всего ей нравилась реакция Хантера на её действия. Она видела его пылающий взгляд, видела, как он сжимает зубы, как тяжело вздымается его грудь. И получала от этого ни с чем несравнимое удовольствие.

— Чёрт, Северина… Глубже… Пожалуйста…

И по комнате пронёсся громкий мужской стон, когда плотно сжатые губы заскользили вниз по стволу, доходя до его середины, и вернулись обратно к головке.

— Да, малышка… Вот так…

Хантер откинул голову назад, наслаждаясь совершенно новыми ощущениями. Ещё ни один минет в его жизни, даже самый искусный, не чувствовался так ярко, как эти робкие и несмелые прикосновения. А пирсинг в её языке, задевавший чувствительную кожу, только добавлял необычных ощущений. И он понимал, что долго так не продержится.

— Колючка… если ты не остановишься… то действительно узнаешь, какой я на вкус…

Но, казалось, Северина не обратила никакого внимание на его слова, увлечённая своим занятием. Он так часто доставлял ей удовольствие, что теперь и ей хотелось довести его до такого же исступления. Она только сильнее сжала самое основание члена, двигая по нему рукой, и закружила языком вокруг головки. Когда же она снова плотно обхватила его губами, стараясь впустить как можно глубже, Хантер дёрнулся, напрягаясь всем телом, а его член начал пульсировать, выплёскивая на её язык тёплую вязкую жидкость с едва заметным терпковатым привкусом.

— Малышка…

Сейчас

— Эй, ты в каких облаках витаешь? — Хантер с улыбкой потрепал Северину по слегка отросшим блондинистым волосам, отчаявшись привлечь её внимание словами, но тут же нахмурился, прикладывая тыльную сторону ладони к её горячему лбу. — Ты хорошо себя чувствуешь?

— Вроде бы, — неуверенно протянула та, поёживаясь и сильнее кутаясь в свою куртку. Её немного потряхивало, а голова казалась какой-то тяжёлой, но Северина только отмахнулась от этих ощущений. — Ерунда. Просто промёрзла после парома. Да и здесь прохладно.

— Пошли домой, надо тебя согреть, — Хантер всё сильнее хмурился, вставая из-за стола и подавая ей руку. Да, для экскурсии на Алькатрас, которую они оставили на один из последних дней пребывания в Сан-Франциско, кажется, нужно было одеться потеплее. Весь день, который они провели на маленьком острове посреди залива, погода оставляла желать лучшего, а липкий туман и сквозняки, гуляющие в старом здании знаменитой тюрьмы, пробирали до костей. Но здесь на берегу даже поздним вечером было тепло, и он быстро согрелся и сейчас не понимал, почему Северина, любящая прохладу, мёрзнет.

Когда же она встала вслед за ним и слегка покачнулась, Хантер с беспокойством притянул её к себе, прикасаясь губами к её виску.

— Чёрт, да ты вся горишь… Пойдём, поймаем такси. Я отвезу тебя домой и схожу в аптеку.

— Нет, мы же договаривались. Не разделяться, — и хоть Северина и чувствовала накатывающую усталость, она была тверда в своём намерении не отпускать его одного.

— Хорошо. Доедем до аптеки, и ты просто посидишь в машине, пока я куплю хотя бы тайленол. А завтра с утра наведаемся в больницу за рецептом чего-нибудь более сильнодействующего.

— Тайленол есть и в моей сумке дома.

— Значит, просто домой и в горячую ванну.

Северина кивнула, взяв за его руку и привалившись к плечу. Вялость и сонливость пришли совершенно внезапно. А может, она просто не обращала раньше на это внимание. Они простояли так несколько минут, вглядываясь в тумане в редко проезжающие мимо машины, хотя обычно движение на этой улице было достаточно оживлённым даже в это позднее время, не говоря уже о том, что такси носились туда-сюда каждые несколько секунд. Но, видимо, погода разогнала всех: и туристов, и местных жителей.

— Хантер, пошли пешком. Тут всего-то минут пятнадцать.

— Уверена?

Северина снова кивнула, и Хантер, сжав её руку, двинулся вверх по улице, уже свободно ориентируясь во всех хитросплетениях нового города. До поворота к их дому оставался лишь один квартал, когда из тумана вынырнуло три тёмных фигуры. Поняв, что те направляются в их сторону, Хантер остановился и напрягся, задвигая девушку себе за спину.

— Пополам… Твои слева, мои справа… — процедила Северина уголком губ, мгновенно забывая о плохом самочувствии и оглядываясь по сторонам, чтобы не выпустить из вида и остальных — появившихся, казалось, из ниоткуда.

— Нет. Трое тебе, пятеро мне. И не вздумай подставляться.

— Неожиданно… — протянул один из парней, выходя вперёд. — А меня уверяли, что ты умерла, Северина Батлер.