Кто прячется в тени

Джулиан Хитч, 2020

Сборник, состоящий из трех рассказов: "Вглубь" Корделия Фоулз, как и все, следит за делом о поимке серийного маньяка, убившего уже семь девушек. В новостях сообщают: подозреваемый под стражей. Но он собирается разговаривать только с Корделией – со своей покинутой Кей. "Ночь перед пустотой" Адриан и Джорджиана Файф – близнецы. Восемь лет назад что-то заставило их в спешке убраться из города, теперь же они едут обратно, чтобы быть рядом с больными родителями. Джорджиана не хотела сюда возвращаться: здесь она чуть не погибла. И их с братом ждут в городе не только призраки прошлого, а живой человек – их друг Танасе. "Братья Хиггингс" Братья Христоф и Френсис Хиггингс живут в Ирвингтоне сколько себя помнят. Здесь всегда пропадают люди, а по окрестностям бродит Дуллахан. Никто не выходит из домов за полночь, а для братьев всё меняет случай на мосту.

Глава 1

— Бесстрастность — залог вашего рассудка.

Корделия внимательно следит за мужчиной на сцене. На каждое двенадцатое слово доктор Хейл касается лба и поправляет седую прядку, аккуратно приглаживая её на место: для пятидесяти у него весьма густая шевелюра, но Корделия заранее знает — всё повторится. Не сразу, но одёргивает себя — путёвку на конференцию по психологии поведения ей дали не просто так. Явно не за тем, чтобы она проводила анализ доктора Хейла. Но вслушиваться в его речь ей тяжело. Звук его голоса долетает до неё словно через вакуум. В записной книжке за полчаса она успевает нарисовать человечка очень похожего неё, а в облачке над головой написать: «Что ты, мать твою, тут делаешь?».

Корделия впервые задаётся вопросом, что она забыла на психологии? Неужели сможет кому-то помочь справиться с болью, потерей, с проблемами эмоционального характера? Покусывая колпачок ручки, наклоняет голову вперёд, чтобы закрыться волосами. Странная улыбка не сходит с лица, потому что, к сожалению, она не может следовать советам преподавателей и относиться к каждому пациенту как к листку бумаги, который после сеанса легко перелистнуть — Корделии, чтобы понять их проблемы, нужно прожить их «от» и «до». Наверно, поэтому оценки у неё средние, даже скорее — ниже среднего. Но она всё надеется, что курсы, конференции, лекции её вытянут, и она закончит университет. Начнёт практику и тогда, уж тогда у неё всё приложится: и квартира, и собака, и даже молодой человек. При мыслях об абстрактном мужчине Корделия дёргается, вспоминая прошлый неудачный опыт.

— Малышка, я тебе не обижу. Ну ты что?

Благодаря прошедшим годам Корделия научилась закрываться от прошлого, сжимая колено и впиваясь длинными и тонкими пальцами до боли в кожу, оставляя синяки. На её лице не появляются эмоции, когда она вспоминает о прошлом — кричать она предпочитает внутри или в подушку, просыпаясь от кошмаров. Лучше всего выходит в ванне, когда она с головой уходит под воду. Пузырьки искажают картину потолка с трещиной, шторки и настенного зеркального шкафа с таблетками, и Корделии всего на секунду кажется — вот сейчас, миг настал. Её счастливый миг.

Но каждый раз она открывает глаза, отплёвывая воду со вкусом лаванды, и откидывает короткие волосы с лица. Насухо вытирается и, сидя перед телевизором в белом халате, засыпает, пялясь в чёрной экран.

— Необходимо чётко ограничивать свой разум от фантазий пришедшего к вам пациента, не позволяя себе погружаться в ложные иллюзии и галлюцинации.

В зале SK Hotel присутствуют, как минимум, человек восемьдесят. Большой конференц-зал со сценой вместил бы ещё примерно столько же, но Корделия уже сейчас задыхается в светлом помещении с высокими окнами. Свет проникает по косой, оставляя след на впередистоящей стене, луч с каждой минутой спускается всё ниже — ещё немного и доктор будет щуриться. Или администрации придётся закрыть окна, и это вводит Корделию в раздумья. Её как будто здесь вообще нет.

Секундный спазм над лопаткой выводит Корделию из состояния покоя — она дёргает рукой, и всё проходит, оставляя ощущение недосказанности.

— Дорогие слушающие, давайте возьмём перерыв на десять минут, а затем вернёмся к лекции.

Корделия закрывает записи. Внутри остаётся рисунок, словно прожигающий ладонь — она бы с радостью вернулась обратно в номер, легла в постель и смотрела в потолок на пробегающие по нему тени и свет от машин, проезжающих снаружи. Но Корделия одёргивает себя, каждый раз борясь внутри с совершенно другим человеком — с той девочкой из прошлого, которая никуда не ушла.

Не исчезла. Не…

Будь она неладна!

Через три сиденья от себя Корделия видит Пауля — знакомого с курса. Он что-то судорожно дописывает на листе, хватаясь за уходящую мысль. От того, как он жмёт на ручку, страница блокнота загибается — кажется, что ещё немного и его пальцы окажутся в капкане. Мысленно Корделия называет Пауля чернильным мальчиком.

Чернильный мальчик.

Раньше она любила эту сказку, которую сама же и придумала, сидя перед домом много лет назад и пытаясь закурить. Зажигалка щёлкала, но давала только искру, оставляя её без очередной порции никотина. У Чернильного мальчика таких проблем в жизни не было. У него всё было хорошо.

Замечательнее не бывает.

— Привет, Корделия.

Пауль закрывает ежедневник и проводит пальцами по лицу, стирая влагу со лба. На смуглой коже остаётся след от чернил. Оказавшись рядом, Корделия слюнявит палец и аккуратно, но с нажимом, проводит по его коже, снимая грязь, словно пленку.

Пауль задерживает дыхание. Ему никто не поверит, что его касалась Корделия — холодная принцесса — Фоулз, да она и сама не знает, почему так важно сделать это — убрать чью-то ошибку. Это ведь не исправит её.

— Могу я угостить тебя кофе, Делия?

Она всё ещё держит руку у его лица. Последнее прикосновение кажется по-особенному давящим, оставляющим след на коже.

— Прости, — отдёрнув руку, Корделия улыбается, касаясь короткой светлой причёски. — Меня так никто не называет.

Хотя Корделии хочется сказать иначе, но она прикусывает изнутри щёку, зажимая слизистую до боли, пока во рту не появляется вкус крови.

— Не страшно, всего лишь царапина, — легко выговаривает Пауль. Отвернувшись, подхватывает свою сумку и направляется в сторону выхода.

— Это всего лишь царапина, Коди. Ты согласна?

Корделия идёт следом за Паулем. Держится близко, но не чересчур. По подёргиванию его головы понимает, что он хочет обернуться, но боится. Корделия догадывается о его чувствах, но если он признается, она перестанет с ним общаться. Их обоюдное молчание — залог своеобразной дружбы. Они никуда не ходят вместе, не так много общаются, но Пауль единственный, кому Корделия в принципе позволяет говорить с собой и подходить ближе.

В коридоре становится легче.

Корделия и не думала, что внутри так жарко. Слушающие медленно расходятся в разные стороны, чтобы размять ноги и поговорить. Кто-то делится соображениями о лекции, кто-то заговорщически подмигивает друг другу — в будущем их ничего не будет связывать, одна ночь как маленькое приключение.

Пауль приносит ванильный латте, протягивает Корделии. Пальцами она раз за разом выводит круг по краю стакана, пока они стоят чуть в стороне. На стене Корделия замечает плоский телевизор, на экране которого идёт выпуск новостей — прямой эфир у полицейского участка. Бегущая строка заменяет недостающий звук.

— Они поймали подозреваемого, — произносит Корделия себе под нос, слегка сжимая стакан. Горячая жидкость поднимается вверх — ещё немного и обожжёт пальцы. — Можешь найти прямой эфир на телефоне? — Корделия не помнит, куда сунула свой смартфон, а если бы и знала, то, возможно, не смогла бы набрать запрос в поисковике — руки трясутся.

— Сейчас… — Пауль сдвигает сумку вперёд, копается внутри. С помощью смартфона быстро выводит на экран репортаж на Youtube, включая его с начала.

На кадрах появляется полицейское управление. Перед зданием толпятся представители разных телеканалов и независимые журналисты.

— Как стало известно из анонимного источника, полиция наконец задержала подозреваемого по делу об убийстве семи девушек. Напоминаем, что начиная с 2015 года, были найдены семь тел молодых женщин в трёх ближайших штатах со следами насильственной смерти. Уже после третьей смерти эксперты заговорили о серийном убийце. Пока представители полицейского департамента не дают никаких комментариев по поводу того, что в участок привезён подозреваемый. Мы не знаем ни его имени, ни того, какие улики есть против него. Мужчину провели внутрь через задний вход, что видно на кадрах видео, спрятав его лицо за непроницаемой повязкой. Будем держать вас в курсе и надеяться, что теперь мы можем выдохнуть — убийца пойман.

Корделия моргает слишком часто, кажется, она вообще не верит в происходящее. Этот сон — длиною в семь лет — закончен.

Кукольник пойман.

Так его назвал один из журналистов, и прозвище прицепилось как скотч.

Он не просто убивал девушек.

Создавал произведения искусства, скрытые от всех в вакууме. Даже после смерти девушки выглядели как живые. По крайней мере, Корделия читала об этом. Детали не разглашали, но неофициально слухи ползли, как змеи в камышах. Шурша и пугая.

Корделия просматривала новости по делу, изучала интервью и немногочисленные фотографии с мест убийства, попадавших в прессу. Строила догадки. И сама не заметила, как увлечённость этой историей стала похожей на манию, на зависимость от новой порции ужасов. Корделия хотела разгадать тайну мучителя, пусть у неё не было доступа к уликам, да и знаний, чтобы строить теории о том, что движет Кукольником, явно не хватало. Зато она в полной мере знала вкус безумия, поэтому не опускала руки в своём стремлении понять, что же там — за его чертой. Где он свернул не туда?

— Корделия, твой стакан… — голос Пауля возвращает к реальности, и Корделия ощущает боль от горячей жидкости, попавшей на ладонь. Он аккуратно перехватывает кофе, морщась, Корделия же не меняется в лице, только краснеет кожа на руке. Она проводит пальцами по вздувшемуся участку, смахивая влагу и остужая запястье. — Я сейчас.

— Всё хорошо, я схожу в туалет, охлажу.

Стоит Корделии сделать шаг в сторону, и Пауль молча выдыхает, осознавая, что его никто с собой не зовёт. И его помощь тоже ей не нужна. Она знает, что он чувствует и думает, но он не её пациент, и советы здесь давать она не собирается.

В забрызганном водой зеркале Корделия видит своё лицо, стараясь вспомнить, выглядела ли она иначе. Короткие светлые волосы, зеленоватые глаза с серым отливом, кукольное лицо, но уставший до одури взгляд. Наклоняясь снова к раковине, Корделия опять чувствует покалывание под лопаткой, словно напоминание, что пора поторопиться — перерыв явно затягивается. У зала её встречает Пауль, держа и свой кофе, и её кофе. Напиток успевает остыть.

— Спасибо, что подождал, — Корделия знает, если коснётся Пауля, подаст ему неправильный сигнал, который он трактует не так, как нужно, но всё равно это делает. Осторожно дотрагивается до его бежевого пиджака, проводит от середины плеча до локтя. Едва заметно, но Пауль всё прекрасно чувствует и легко улыбается.

— Как твоя рука?

Корделия уже успела забыть об этом, поэтому поднимает руку вперёд, ощущая жжение и опускает обратно вниз.

— Всё не так плохо выглядит.

С каждым шагом боль становится сильнее, заставляя её коснуться запястья другой рукой, охлаждая пульсацию — нужно отвлечься, так сразу спадёт боль, как и мысли о ней. Доктор Хейл поднимается на сцену ровно тогда, когда последние слушающие возвращаются в конференц-зал. Скосив глаза, Корделия отмечает, что совершила ошибку — Пауль садится ближе на стул, её хрупкий уют рушится, как и возможность быть где-то не здесь, отвлечься.

Первое, что приходит на ум — Кукольник.

И вопрос у Корделии возникает один: Как они могли его поймать? Где же он ошибся? Или, к сожалению, это будет не он, всего лишь подозреваемый, всего лишь человек, который никак не связан со смертями. Мысли Корделии шумят в голове, как старый компьютер, тогда как остальные шепчутся, словно большой улей — Корделии здесь совсем не место.

— Я догадываюсь, многие сейчас обсуждают арест подозреваемого в убийстве девушек, но давайте всё же попробуем сосредоточиться на лекции, — доктор Хейл проговаривает это, словно новость совсем ничего и не значит, как будто знает больше, чем говорят в СМИ.

Двери зала снова со скрипом открываются. Корделия замечает это совсем случайно, но предпочитает не поворачиваться и не искать источник шума. Доктор Хейл продолжает начитывать лекцию до того, как перед ним останавливаются два офицера в форме. Доктор оставляет микрофон в стойке так, что ни слова не разобрать.

Полицейские открывают блокнот и что-то зачитывают доктору. Он кивает и поднимается обратно к микрофону.

— Здесь в зале сейчас присутствует мисс Фоулз, Корделия Фоулз?

Пауль оборачивается быстрее, чем до Корделии доходит, что ищут именно её. Она нажимает на обожженную кожу, чтобы собраться, и поднимается с места, медленно проходя к проходу между рядами и стараясь не задеть Пауля. Только он касается её.

— Что происходит, Корделия?.. — вопрос остаётся без ответа, она его не знает.

Полицейские оказываются у её ряда чуть раньше, чем она выходит из него.

— Мисс Фоулз, пройдёмте, пожалуйста, с нами.

Корделия поднимает взгляд, замечая раздражение офицеров по напряженным скулам, рваным движениям и тону. Остаётся непонятным, что Корделия сделала, но она предпочитает молча следовать за офицерами. В дверях Корделия слышит спокойный голос доктора: он продолжает лекцию буквально так же, как и до этого, как будто офицеров не было. Может, о такой бесстрастности он говорил?

Один из офицеров просит пройти её чуть дальше к стене, тогда как женщина в форме молча следует за ними, держа руку внизу — Корделия интерпретирует это как-то, что та боится её и предпочитает знать, что оружие рядом.

— Мисс Фоулз, я офицер Рубенс, а это, — указывает на свою коллегу, — офицер Молл.

Корделия кивает, заставляя себя промолчать с вопросом, зачем она могла им понадобиться. Как профессионал — сомнительно, есть намного лучшие кандидатуры, а касательно каких-то нарушений — у Корделии больше нет проблем с законом.

— Мисс Фоулз, у нас не так много времени. Мы бы хотели спросить, готовы ли вы дать согласие на обыск вашего дома и номера в отеле без ордера от прокурора?

Корделия убирает руки за спину, снова вдавливая палец в розовую кожу. Ей не верится, что такое может происходить с ней.

— Я не понимаю, с чем это может быть связано…

— Мы подозреваем, что вы связаны с убийцей. — Корделия приоткрывает рот, просто не в силах понять, о чём говорит офицер Рубенс.

— Какой убийца?.. — Во рту пересыхает, а пальцы сводит в судороге, её движения замечает офицер Молл, явно запоминая её реакцию на происходящее.

— По делу о семи убитых девушках. О Кукольнике, так его называют в прессе, — офицер Рубенс бросает взгляд на наручные часы — время их явно поджимает. — Вы знакомы с Сандром Майлзом?

Корделии с трудом удаётся устоять на ногах — когда-то она хорошо знала Сандра. Когда жизнь была совсем другой.

— Да. Но какое отношение он имеет к этому?

— Он наш главный подозреваемый.

Это известие подобно прыжку на глубину — ты не знаешь, сколько тонуть. Корделия убирает прядку за ухо здоровой рукой. Она не знает, что ей ответить на это — ей просто в это не верится. Как это может быть правдой?

— Когда вы последний раз видели Сандра? — вставляет вопрос офицер Молл.

— Давно.

— А точнее, мисс Фоулз?

— Мы… мы жили в одном городе, но это было очень давно. Но когда я переехала к тёте, мы больше не пересекались. Я старалась забыть всё, что меня связывало с тем местом. — Боль в душе всплывает быстро, но опускается обратно на место очень медленно. Корделия не готова к такому.

— В любом случае, сейчас вам необходимо проехать в участок, чтобы детективы задали вам вопросы, — офицер Молл достаёт рацию, спрашивая: — Вы даёте разрешение на осмотр вашего номера и дома?

Корделия плохо осознаёт просьбу, но у неё нет причин что-либо скрывать или утаивать. Она подписывает протянутую бумагу, и пока офицер Молл даёт распоряжения по рации, офицер Рубенс ведёт её к выходу из отеля. Его рука касается её локтя отчужденно и настойчиво, поэтому она идёт быстрее.

— Нам необходимо сделать это как можно оперативнее, пока ничего не узнали журналисты. Мы не можем афишировать какую-либо информацию сейчас. Поэтому, если вы не возражаете, то я бы забрал ваш телефон.

У машины Корделия залезает рукой в сумку, шаря по дну в поисках телефона, это затягивается, пока она не понимает, что он провалился в подкладку. Она легко сдёргивает с плеча сумку, вырывая несколько волосинок.

— Он — там, провалился.

Офицер Рубенс странно смотрит на Корделию, пытаясь понять, что с ней творится — она ведёт себя не так, как обычные свидетели — не пытается себя защитить, оставить что-то себе, выстроить границы.

Дорога позволяет Корделии обдумать происходящее, только любые её движения, эмоции и слова фиксируются офицером через зеркало, она должна быть с этим аккуратнее. Всё может быть использовано против неё. Неужели она и правда думает, что её это вообще как-то касается? И что, самое главное, в этом замешан Сандр. Сандр Майлз, который держал её в городе, с которым она чувствовала себя не просто Корделией Фоулз — с ним-то она была собой. Не пай-девочкой для родителей или девушкой для своего парня, Сандр видел её насквозь, знал её глубину.

Неужели он изменился? Неужели он смог бы обидеть кого-то и, чёрт побери, убить?

Офицер Рубенс останавливается позади полицейского участка. Уже даже так замечая журналистов и фотографов. С переднего сиденья передаёт Корделии куртку офицера Молл.

— Наденьте, пожалуйста.

Вот уж о том, что она будет носить форму полиции, она никогда не думала. Даже только для того, чтобы скрыть свое присутствие среди них. Офицер берёт её под локоть и ведёт прямо к двери, их замечают быстро, но заваливают только вопросами о том, что же происходит внутри, а не кто такая Корделия.

— Без комментариев, — бросает офицер Рубенс у двери, когда журналиста оттесняют назад.

В участке творится самый настоящий апокалипсис. Многие офицеры снуют с места на место, и всё это сопровождается непрекращающимся перезвоном телефонов. Корделию уводят вглубь здания, становится тише, но ощущение присутствия людей вокруг не выходит из головы.

— Сейчас снимем у вас отпечатки пальцев, чтобы отличать в отеле и доме ваши, — Корделия добавляет в душе «…от других». — А я пока сообщу детективу, что мы уже здесь.

Корделию офицер Рубенс заводит в комнату, оставляя под присмотром женщины средних лет. В её внешности Корделия замечает черты коренного населения — индейцев, и по взгляду можно судить о том, что с ней вряд ли забалуешь. Корделия садится на стул тихо, даже не здороваясь — к чему, она уже не чувствует себя в своей тарелке.

Оттирая от пальцев чёрные разводы салфеткой и сидя перед дверью, Корделия не напугана тем, что будет дальше, она до сих пор чувствует, что это происходит не с ней. Она снова уходит в себя.

— Мисс Фоулз, — перед ней стоит женщина в костюме. Её рука ждёт рукопожатия, и Корделия делает это в ответ, не особенно задумываясь, оттерла ли она все следы. — Я детектив Рамонез. Пройдёмте со мной. У нас к вам есть несколько вопросов.

В комнате, куда они заходят, оказывается несколько человек, которые лишь на секунду отрываются от дела, продолжая изучать страницы.

— Садитесь, пожалуйста.

Со стула перед Корделией убирают коробку с папками, перекладывая на дальний стол — можно сказать, всё пространство забито бумагами и записями.

— Офицер Рубенс уже передал мне ваш разговор на словах, но я хотела бы уточнить: вы уверены — абсолютно точно — что за последние семь лет вы ни разу не видели Сандра Майлза?

— Да, уверена, — Корделия сжимает салфетку, вытягивая её в разные стороны.

— Я напоминаю, ваши слова записываются, — детектив Рамонез открывает папку, просматривая страницы. — У нас есть информация, что Сандр Майлз был у вас в номере в ночь со вчера на сегодня — это зафиксировано на камерах.

Перед Корделией разворачивают страницы с фотографиями. Ей не сразу удаётся заметить Сандра — он повзрослел. Вероятно, увидев его, она бы даже не узнала его с новой прической и более возмужавшим — но сейчас перед детективом, она знает, определенно точно — это Сандр.

— Если это правда, я ничего не могу сказать по этому поводу, я его не видела и ничего не знала о его посещении. Нас больше ничего не связывает.

— К сожалению, сам Сандр считает иначе. Мы не просто так отправили за вами офицеров, он намерен разговаривать только с вами.

— Но я же не сотрудник полиции, я даже не получила диплом психолога… — Корделия не понимает, куда клонит детектив.

— Мисс Фоулз, мы сами бы не стали допускать такого на практике — это смешно, но ещё одна девушка пропала. Сандр назвал её имя и не отрицает, что она погибнет, если вы не появитесь. Он будет разговаривать только с вами, — детектив замолкает, закрывая папку. — Вы можете спасти эту девушку.

Корделия одёргивает себя за мысль, что она так хотела разгадать тайну Кукольника, и вот у неё теперь есть прекрасный шанс — только никакого удовлетворения она не получает.

— Я не могу, детектив. Я…

Детектив сжимает кулаки на столе, опуская взгляд.

— Вы понимаете, что девушка умрёт, а у нас связаны руки? Если он правда станет с вами говорить, у нас есть шанс расколоть его, в противном случае — вы будете такой же убийцей, как и он сам.

От лица Корделии отливает кровь.

Убийца. Убийца. Убийца.

— Даже если я соглашусь, что мне говорить?

— Мы с вами всегда будем на связи через наушник, я буду направлять вас, как и наши психологи, исходя из ситуации. Нам нужно ваше присутствие в комнате и возможность говорить, я понимаю, что это ваш старый знакомый, но, видимо, вы совсем его не знали.

В соседней комнате Корделии помогают незаметно закрепить наушник, проверяя связь.

— Вы справитесь, — произносит детектив Рамонез, но уверенности у Корделии она не видит. — Когда будете готовы, заходите в комнату.

Корделия поворачивает голову направо и через стекло замечает в белой комнате стол, два стула и мужчину, сидящего на одном из них. Старается не давать себе разглядывать его сейчас — она тогда вообще не соберётся с силами, чтобы зайти к нему.

Делая два неуверенных шага и сжимая руки до боли, Корделия слышит вопрос детектива:

— Что с вашей рукой?

— Обожглась, — Корделия олицетворяет это со всей своей жизнью.

Дверь открывается. Корделия делает шаг в комнату, вступая тёмной обувью на белую плитку. Подняв взгляд, видит перед собой Сандра. На секунду он кажется таким же, каким она запомнила его, когда уезжала. На его губах расползается та же самая широкая улыбка, что и всегда. От неё у Корделии сворачиваются кишки, и она хочет сделать шаг назад, но дверь закрыта.

— Привет, Кей!

Она в ловушке.