Истории о Призрачном замке. Ожерелье Пальмеи. Книга третья.

Джон Раттлер, 2021

Ожерелье Пальмеи – мертвые миры, нанизанные на иссохшуюся нитку, которая вот вот порвется. Истории продолжаются, Призрачный замок все еще скользит по кольцу параллельно-пространственного смещения. Еще не все потеряно, но уже многое никогда не вернется…

Дака Кад-Хадаре

Женщина вжалась в пыльную стену и замерла, когда четверо стражей пронеслись мимо нее, хрипло выкрикивая что-то на ненавистном языке пустынных кочевников. Когда они скрылись за углом, несчастная издала дрожащий стон и опустилась на колени. Что-то неуловимое изменилось в окружающем воздухе, из груди беглянки вырвался вздох облегчения. И почти сразу же она содрогнулась, услышав женский голос, привыкший повелевать.

— Никто не сможет сбежать от Жриц Плоти, Марлея.

Диосийская колдунья видела только тень, которую жрица отбрасывала, стоя за углом каменного дома. Она знала, что рядом непременно есть и другие, они обходят ее, берут в кольцо. Они знают, как ловить магов. Марлея Альма не могла заставить себя ещё раз исчезнуть, ее стопы пылали, из лопнувших волдырей сочилась сукровица, ногти больших пальцев посинели. Но возвращаться в Яму Преступивших ей хотелось ещё меньше. Женщина оглянулась в поисках выхода из западни, расставленной жрицами. Если прямо сейчас вскочить и броситься в узкий проход между домами, она может успеть скрыться. Но ее ступни, они слишком сильно истерзаны адским жаром дерзкой кустарной магии! Альма не сможет бежать на таких ногах.

Колдунья в ужасе поднесла руки ко рту. Ее снова отправят туда, в это ужасное место! Только теперь ей не удастся повторить этот фокус. Жрицы Плоти никогда не ошибаются дважды. Тень на земле шевельнулась.

— Мы позволим тебе жить, Марлея, если ты сдашься добровольно.

Альма стиснула зубы и поднялась, но в тот миг, когда женщина решилась кинуться в проход между пыльными серо-желтыми стенами, оттуда вышла ещё одна тень. Она была похожа на провал в ткани мира, ни один блик не отражался от черной фигуры. Качнув бедрами, тень посмотрела на Альму, хищно улыбнулась, показав острые жемчужные клыки, и промурлыкала:

— Я бы отдала обе ноги за свободу, воровка. Что тут выбирать?

Марлея оглянулась — жрица за углом ждала ответа.

— Кто ты?

— Уходи. Сейчас они забудут про тебя, ведьма.

Беглая заключённая Ямы Преступивших, Марлея Альма Кадьюраль, член круга Диосии и бывший посол Морантаны в Физеме, брошенная своим орденом в интересах государства, подняла к белому, выжженному палящим солнцем небу залитое слезами боли лицо, страшно закричала, сжав маленькие изящные ладони в кулаки, и исчезла. Черная тень проводила кошачьими глазами едва заметную цепочку следов босых ног, отпечатавшихся в пыли, усмехнулась и пошла вперёд. Из-за стены снова раздался властный голос жрицы Плоти:

— Тебе не убежать, Альма! Мы везде…

Колдунья, которая уже успела пройти незамеченной мимо двух других охотниц, оглянулась через плечо, когда услышала вопль, полный ужаса. До нее донесся шепот женщин, закутанных в серые сари:

— Дака Кад-Хадаре! Помоги нам Ханас!

Взметнулись, словно крылья, серые рукава, на миг обнажая белые холеные руки в роскошных браслетах. Как хлопья пепла на ветру, жрицы Плоти разлетелись в стороны, исчезнув в узких проходах меж домов Физемы. А за ними со смехом, от которого стыла кровь в жилах, скользнула черная тень Проклятия куртов.

***

"Двадцать пять сотен закрывающих камней установлено в стенах города тысячи башен. Таков закон Куртана: правитель, который вознамерится строить новый квартал вечного города Физемы, должен прежде всего возвести башню — Сатахру и поместить в кладку ее стен две дюжины жёлтых камней из каменоломен Чизурии. Каждый дом, имеющий углы, выходящие на перекрёстки, должен в своем основании иметь закрывающие камни, по одному на такой угол. В каждый колодец и фонтан надлежит замуровать один жёлтый камень размером не менее кулака взрослого мужчины".

Гектор Хронвек оторвался от книги.

— Не пойму, зачем совать закрывающие камни в колодцы?

Наставник, который, по своему обыкновению, что-то записывал в большую тетрадь, хмурясь и высунув от усердия язык, недовольно поднял голову.

— Вот раньше вообще запрещалось разговаривать в Башне Знаний. Что ты спросил, я не расслышал?

Хранитель повторил:

— Жёлтые камни в колодцах Физемы. Зачем курты их туда прячут? Кому придет в голову выходить из Плана Пути в колодце? Допустим, я попал в него, но что потом? Ледяная вода и смерть. Не понимаю.

Стурастан кивнул, высоко задрав подбородок:

— Ещё бы. Дочитай раздел, а потом доставай меня дурацкими вопросами.

И он вернулся к своему занятию. Гектор снова уставился в книгу.

Зунтр желтел за стенами замка, навевая тоску, но его обитателей не смущала мрачная пустыня. В цитадели кипела жизнь — Хранитель учился, Стура ворчал на ученика и своих отпрысков, старшие из которых уже присоединялись к Хранителю во время практик. Близнецы Руадора и Катрулан готовились к Посвящению и, хотя Гектор разными путями пытался выяснить, в чем оно заключается, никто из семейства наставников Призрачного замка не обмолвился ни одним словом о том, что предстояло старшим детям Стурастана. Инспектор Бремер проводил время в долгих беседах с Черной Пантерой, вор из Морантаны редко выходил из своих покоев, оставаясь наедине с Миленой. Авель пустил в свою жизнь женщину, что казалось ему настоящим безумием. Вел он себя странно — было похоже, что Беззвучный пытается удержать на голове хрустальную вазу, которая в любой момент может свалиться на пол и рассыпаться миллионами сверкающих осколков. Обитатели замка его не трогали, терпеливо ожидая, когда бедняга свыкнется с новым для него чувством.

Хронвек усмехнулся и продолжил чтение:

"Физема является одним из самых нетерпимых к магам городов Миреи, что вполне очевидно людям, хорошо знакомым с ее историей. В эпоху правления рода Исциат магом из Морантаны был убит правитель Дуграм Справедливый. Убийца появился в его покоях и прикончил несчастного на глазах жены и дочерей. Жены и дочерей — тогда никто не мог предположить, что этот незначительный нюанс кардинально и навсегда изменит отношения двух великих государств.

Рилья Серое Крыло — под таким именем запомнила история жену Дуграма Исциата — вдову, которая видела, как колдун убивает ее мужа. Она стала первой женщиной-правителем Куртана, и с тех пор традиция наследования по женской линии продолжается. Всю жизнь Рилья носила серое сари с капюшоном, оно полностью скрывало ее фигуру. Серое Крыло уничтожила всех магов в Физеме; это она построила ужасную Яму Преступивших, в которой держали владеющих силой. Это она создала культ Жриц Плоти, хранящих власть Куртана. Это ее дочери правят в Физеме испокон веков, и это Рилья наводнила столицу закрывающими камнями.

Ни один колдун не может проникнуть в Физему незаметно, хотя сейчас Жрицы Плоти уже не убивают мага, как только увидят. Государственный интерес важнее, и диосийцы в Куртане не редкость. Но каждый колдун обязан соблюдать строгий закон пустыни. Магу, который приехал в Физему, надлежит появиться в храме Плоти и получить разрешение на присутствие, торговлю и практику. Жрицы наделены способностью чувствовать мага, если он рядом, и тех, кто нарушил правила, укрыл доходы или незаконно применил магию, ждёт неизбежное пожизненное заключение в Яме Преступивших.

Во всей Мирее Физема является самым неудобным местом для жизни мага. Долгие века город учитывал все возможные магические уловки колдунов, в результате чего избежать правосудия для них стало невозможным. Ярким примером служит успешная попытка Иаски Льойда скрыться от жриц Плоти через План Пути. Более двухсот лет назад этот талантливый диосиец прыгнул в глубокий колодец, где, достигнув дна, использовал свой дар, переместившись в Морантану. Уже через четыре года в каждом колодце Физемы появился закрывающий камень, а закон обязал замуровывать таковые в стены новых скважин».

Хранитель потянулся, встал и сказал учителю:

— Эти жрицы, как они чувствуют магов? Я видел их в Храме Плоти, когда получал разрешение путешественника. Они не производят особого впечатления.

Стурастан посмотрел на ученика очень скептически и проворчал:

— Они носят свои балахоны как раз для этого. Чтобы наивный маг думал, будто ему ничего не угрожает. Эти женщины не просто опасны, они рождены, чтобы ловить таких, как ты. Знаешь, на что они способны?

— Нет.

— Спроси у Черной Пантеры. Уверен, она успела отправить на тот свет парочку, пока жила в Куртане.

Хронвек почесал в затылке. Стура и так не подарок, а в фазе Зунтра становится просто невыносим. Гектор развернулся и вышел на площадь, щурясь от яркого света.

Даку Кад-Хедарайю он нашел за Женским крылом. Она сидела на бочке, свесив ноги, и грызла орехи, кидая шелуху в большой таз, стоящий на земле. Рядом дремал Бремер, откинувшись на спинку плетеного кресла. Перед сменой фазы Хронвек забрал инспектора из санатория в Баварии. Полицейский признался ему, что страшно привык за время отпуска к итальянским плетеным креслам-качалкам, которые были расставлены по всему комплексу. Хронвек разузнал у персонала о производителе мебели и купил двенадцать штук. Два уже успели сломать дети Стурастана, за что получили тряпкой от матери, а остальные десять пока исправно служили, поддерживая старого инспектора, когда тот курил трубку или размышлял, прикрыв глаза.

За невысокой ивовой оградкой цвели помидоры леди Жуады, наполняя воздух на заднем дворе запахом теплицы. В Зунтре хозяйка Женского крыла всегда собирала большие урожаи — небо мертвого мира не знало, что такое облака.

Хронвек порылся в зарослях огурцов и, выудив один, принялся его грызть. Он сел на деревянный чурбан и сказал, обращаясь к Черной Пантере:

— Стура отправил меня к тебе.

Она с громким хрустом разгрызла огромный грецкий орех, способный привести в негодность зубы любого нормального человека, и ответила:

— Ты что, посылка, маг?

Гектор почесал небритый подбородок:

— Похоже, что так и есть.

— Коротышка чего-то не знает? А как же его любимая библиотека?

Хранитель доел огурец и сказал:

— Книги очень скупо описывают культ жриц Плоти Куртана, а мне интересно, что же в них такого? Маги Диосии боятся их, как гунгуанов.

Расправившись с очередным орехом, Дака Кад-Хедарайя спросила:

— Почему ты решил, что я знаю больше? Мне нет дела до всяких толстозадых дур.

Хронвек прищурился:

— Значит, толстозадых? И что ещё ты можешь о них рассказать?

Бремер приоткрыл один глаз и с интересом посмотрел на собеседников. Черная Пантера пожала плечами:

— Что они слишком много о себе воображают. Культ ненавидит Дака Кад-Хадаре не меньше Свода Диосии, их раздражает все, что может представлять угрозу для матриархата.

— А ты тут причем?

— Спроси у жриц культа. Они снарядили экспедицию в пустыню, чтобы меня прикончить. Взяли с собой раба-чизурийца, накачали его соком ксуаббы и решили, что я, как последняя овца, клюну на эту идиотскую наживку.

Гектор удивлённо поднял брови:

— Ксуабба? Кустарник, листья которого используют для наркоза?

Она кивнула и усмехнулась. Маг добавил:

— Они что, думали тебя усыпить?

— Откуда я знаю, что они там думали.

Тут Дака Кад-Хедарайя отвернулась и замолчала. Хронвек спросил:

— Расскажешь?

— Хорошо, маг. Дака Кад-Хадаре не помнит всего, но кое-что осталось.

К аромату помидоров добавился запах табака — это инспектор раскуривал трубку.

***

Лошадь пала, не доскакав до южных ворот пару сотен шагов. Чазан едва успела соскользнуть, чтобы не оказаться придавленной животным. Все ее тело болело, изнуренное бешеной скачкой, но она стиснула зубы и поднялась на ноги. Дака Кад-Хадаре никогда не отступится.

У ворот она видела пики стражи, палатки торговцев пестрели на белом песке под стенами. Проклятье это не остановит, но Чазан может успеть рассказать жрицам, что затея культа провалилась. Это было важно, очень важно. Верховная жрица Ойнь предположила, что Ужас пустыни просто человек, колдунья, открывшая заклинание бессмертия. Теперь они знали, что это не так. Дака Кад-Хадаре есть демон, проклятие, которое невозможно одолеть силой. Жрицы Плоти не чувствовали ее, как могли чувствовать магов, а вот черная тень находила их везде и убивала поодиночке.

Жрицы напали на Даку Кад-Хадаре в заброшенном дворце Саламойи, пустом, разграбленном и наполовину затянутом в песок белой пустыни. Оазис, питавший сады вокруг него, пересох столетия назад, и люди ушли отсюда, оставив только камень. Ойнь долго корпела над отчётами караванов, пока, наконец, не установила связь между пропавшими торговыми экспедициями. Изучив их маршруты, она обнаружила несколько точек, в которых те пересекались. Одной из них был старый забытый дворец. Верховная жрица отправила туда небольшую экспедицию из десяти воинов мужчин, но ни один не вернулся. Следующая десятка состояла из сестер культа.

Нападение провалилось. Невольник, отравленный соком ксуаббы, умер от яда, пролежав в катакомбах несколько часов. А когда стало темнеть, Проклятие куртов вышло на охоту.

Об этом нечего было рассказывать. Дака Кад-Хадаре успела убить пятерых, когда жрицы поняли, что происходит. Оставшиеся бросились наутёк, вскочив на коней. Ужас пустыни гнался за ними, убивая беззвучно, и только дико ржущие лошади с пустыми седлами, налегке обгонявшие уцелевших наездниц, были тому подтверждением.

Чазан осталась одна, рассвет отогнал песчаного вампира, а, может, он просто наигрался. Жрица тряхнула головой, звеня шейными браслетами. Нет, не обманывай себя! Дака Кад-Хадаре не оставляет живых свидетелей, только трупы! Девушка сжала зубы и перешла на бег. Нужно предупредить Ойнь, пока ещё возможно.

Чазан добралась до ворот, стражи почтительно расступились. Щёлкнув пальцами, она махнула двоим рукой, воины последовали за ней. Через город на верхний ярус вела прямая дорога, вымощенная мрамором. Стражи кричали, расчищая путь, и жрица оказалась в храме уже через пятнадцать минут. Ойнь была у себя.

Жрицы Плоти не тратили время друг друга на обмен любезностями, Верховная хранительница власти Куртана подняла голову от стола с документами, удивлённо подняла брови и спросила:

— Так быстро? Где остальные?!

Чазан выкрикнула:

— Погибли! Дака Кад-Хадаре не маг, это демон, проклятый демон! Он убил всех, кроме меня, но и мне недолго осталось!

Верховная жрица поднялась.

— Успокойся, дочь. Ты в храме Плоти, это священное место. Ни один демон не посмеет проникнуть за стены Физемы. Вы заплатили дорого за мою ошибку, купив знание. Оно того стоило. А теперь ты нужна мне для другого дела. Выпей вина, возьми себе мужчину или двух, отдохни и возвращайся.

— Я не устала! Чего ты от меня хочешь?

Ойнь пристально посмотрела на жрицу и ответила:

— Кадьюраль сбежала из Ямы Преступивших.

— Как это возможно?!

— Не знаю. Отправляйся туда немедленно, раз ты не нуждаешься в отдыхе. Найди ее. Помни, эта женщина украла Чашу Плоти. Она не должна попасть в Морантану.

Чазан встала и вышла, не говоря ни слова. Жрицы не тратили время на обмен любезностями.

***

Черная Пантера разгрызла орех, выплюнула шелуху в таз и задумчиво заметила:

— Знаешь, Гектор. Орешки — это детородное семя деревьев. Они питают чресла.

Маг, который с удовольствием слушал рассказ невесты, сидя на чурбане и уперев подбородок в локти, отозвался:

— Ты уплела половину корзины.

— Они так весело хрустят… Ты знал, что жрицы Плоти отдыхают, совокупляясь с мужчинами? Хотя, это может быть и женщина.

— Нет.

— Они встают с постели свежими, как молодое вино, а их партнёры потом несколько дней приходят в себя. И эти толстозадые сучки ещё имеют наглость называть меня вампиром!

Хранитель спросил:

— Откуда ты знаешь, о чем говорили Чазан и главная жрица?

— Я сама слышала. Ты же не веришь, что священные стены Храма Плоти, ууу…, — она составила страшную гримасу, полную презрения, — могут остановить меня? Или вообще кого-либо.

— Не верю.

— Я прикончила Ойнь, как только вышла эта мерзкая отравительница. Но перед тем как главная жрица умерла, мы немного побеседовали…

Хронвек вернул подбородок на место. Дака Кад-Хедарайя говорила, инспектор Бремер курил. Помидоры на грядках источали аромат лета. Видения древних легенд витали в воздухе. Стурастан, тихо сидя на своем табурете у задней двери Женского крыла, снова навострил уши.

***

Перо тихо скрипело по бумаге. Ойнь, Верховная жрица культа Плоти Куртана, сочиняла письмо, адресованное священной Зойе, наследной царице пустыни.

— Наша затея провалилась, — писала она. Жрицы Плоти не тратили времени друг друга на обмен любезностями, а правительница всегда была одной из них — так завещала Серое Крыло.

— Черный Ужас пустыни уничтожил весь отряд, но хуже всего то, что старшая жрица Чазан уцелела и вернулась. Надеюсь, что проклятие остановится на ней, но мы должны быть готовы. Защитите себя любыми доступными способами и никогда больше не повторяйте эту ошибку.

Ойнь задумчиво провела кончиком пера по полным губам и с наслаждением закрыла глаза, когда почувствовала нежное прикосновение к своей шее.

— Агада, ты ещё здесь? — кончик языка пощекотал ее за ухом, Верховная жрица наклонила голову вбок, — давай, только быстро! Мы должны найти Марлею.

Рука скользнула вниз, ноги Ойнь слегка раздвинулись. Дака Кад-Хадаре погрузила острые клыки в шею жрицы, изо рта жертвы вырвался дрожащий вздох, полный наслаждения, женщина замерла. Наконец, черная тень оторвалась от ее кожи, розовый язык скользнул по маленьким ранкам, и кровь тут же свернулась. Издав довольное мурчание, Черная Пантера спросила шепотом:

— Что же такого важного в этой Чаше Плоти?

Ойнь ответила с улыбкой на губах, будто разговаривала во сне:

— Чаша Плоти — наш величайший секрет. Она даёт нам власть над магами!

— Что это такое?

— Магия.

— Магия? Я думала, это посуда.

— Нет! Чаша Плоти — это заклинание, оно превращает женщину в жрицу!

— Расскажи мне об этом.

Верховная жрица слегка нахмурилась, но черная рука сжала ее левую грудь, женщина задрожала, морщинки на лбу разгладились.

— Маг Торр, плененный Серым Крылом во время Великой Очищающей Охоты, согласился создать заклинание, которое поможет ей бороться с магами. За это она обещала ему свободу.

— Он был не слишком умён, да?

— Как все мужчины. Торр создал Чашу Плоти и обучил ей ещё одного пленного мага. Всегда есть два хранителя знания — на случай гибели одного.

— И что же он придумал, этот Торр?

Жертва медленно возвращалась к реальности. Дака Кад-Хадаре отпустила ее и села за стол напротив. Ойнь посмотрела на нее, будто впервые. Проклятие Куртов улыбнулось окровавленными губами:

— Ты говорила о Чаше Плоти. Так что она делает?

— Дака Кад-Хадаре! Ты!

— Я Дака Кад-Хедарайя, жрица. Ты слишком тупа, чтобы ответить на такой простой вопрос?

— Какой вопрос? Что ты от меня хочешь?

Тень усмехнулась.

— Уже ничего.

Рука жрицы метнулась к шее, пальцы нащупали следы укуса. Женщина мрачно кивнула:

— Значит, все.

— Да. А теперь расскажи.

— Зачем тебе это, вампир?

— Любопытно. Расскажи, и я уйду. Ты писала письмо своей хозяйке, если хочешь, я его передам.

— Нет! Спрашивай и уходи! Это была только моя идея!

— Что делает Чаша Плоти? Только не ври мне, я узнаю.

Ойнь склонила голову. Вампир уже убил ее. Это древнее Проклятие пустыни просто хочет немного развлечься, не более того. На слово Дака Кад-Хадаре полагаться нельзя, но это все же небольшой шанс защитить царицу Зойю.

— Каждая жрица выпивает из Чаши Плоти. Она хранится здесь, в храме, но секрет не в ней. Чаша — это просто сосуд. Его наполняют кровью, а потом маг произносит заклинание. Женщина, которая осушит чашу, подвергается постоянному изменяющему действию эфирной магии. У нее есть сильный побочный эффект.

— Дай угадаю. Вы начинаете чувствовать присутствие магов, но у жрицы вырастает жирная задница?

Ойнь хмуро посмотрела на Даку Кад-Хадаре.

— Способность ощущать магов и есть побочный эффект. Основное действие превращает нас в вампиров, подобных тебе, только мы высасываем из человека силу, а не кровь. И не делаем его Худу. Я рассказала тебе все, что ты хотела услышать. Могу я попросить, Дака Кад-Хадаре, о последней услуге?

Тень кивнула. Жрица сказала:

— Убей меня. Я знаю, что будет дальше.

Колыхнулись от порыва ветра складки темных гардин, противно хрустнули шейные позвонки, и комната опустела. Проклятие куртов не оставляет следов, кроме тех, что на коже.

***

Камера была пуста, это было понятно даже слепому. Агада встала и обернулась к остальным.

— Альма была здесь пару часов назад. Следов не видно, охрана все затоптала. Не знаю, как ей это удалось, но, похоже, что Марлея просто вышла из Ямы через главный вход.

Чазан и младшая жрица Юиль отодвинулись в сторону — Агада была лучшей ловчей в Храме Плоти. Женщины не слишком торопились: на заключённой был ошейник с закрывающим камнем, так что, даже если Кадьюраль сбежит из Физемы, они догонят ее в пустыне, План Пути для колдуньи закрыт. Главное было понять, в какую сторону она направилась. Агада уверенным шагом прошла мимо сестер и пошла наверх. Девушка иногда останавливалась, будто прислушиваясь, затем продолжала идти по слабому эфирному следу беглянки. Они прошли через храмовый двор, миновали богатый квартал и оказались в нижнем городе, среди пыльных стен, на покрытых песком мостовых. Это был район мастеров и ремесленников, а прямо за ним находились восточные ворота, выходящие в пустыню. Чазан сказала:

— Хочет вернуться на родину. Она не сможет перейти пустыню, заключение повредило Альме разум.

Агада свернула за угол и остановилась у лавки. На вывеске была изображена наковальня, над которой значилось:"Маррис Дуграм. Куем и перековываем". Охотница сказала:

— Кадьюраль была здесь долго. Пряталась. Потом…

Не продолжая, жрица двинулась дальше. Навстречу им попался патруль, Чазан остановила воинов. Подойдя к старшему, она провела рукой по его щеке и сказала:

— Подними всех в этом квартале. Ищите белокурую женщину с босыми ногами. Осторожнее, это маг. И оставь мне одного солдата.

Жрицы переглянулись, но ничего не сказали. Чазан взяла за руку молодого патрульного, который был замотан в белый халат караванщиков, перевязанный кушаком воина. Доспехов ему ещё не полагалось. Они скрылись за углом. Юиль властно махнула рукой остальным:

— Ну же, что встали!

Солдаты поспешили убраться подальше от женщин в серых сари. Последний стражник ещё не скрылся за поворотом, как из узкого тупика, в который свернула Чазан, раздались ее восторженные крики. Затем все стихло, жрица вышла из-за угла.

— Идём.

Жрицы Плоти двинулись вперёд, Юинь бросила взгляд в просвет между домами: молодой стражник сидел на земле со спущенными штанами, слабо шевеля руками. Чазан умела делать все очень быстро, совсем не наслаждаясь. Юиль была другая, ей нравилось заниматься любовью, чувствовать, как силы партнёра тают, наполняя ее тело. Конечно, у каждого свои вкусы, как говорится. Агада, например, вообще предпочитала женщин. Ходили слухи, что она спит с самой Верховной жрицей.

Чазан подняла руку, предупреждая, и тотчас же все трое остановились. Переглянувшись, охотницы рассыпались, обходя низкий и пыльный дом, с другой стороны которого находился маг. Он был изнурен и напуган, но всё ещё полон решимости довести начатое до конца. Жрицы потянули к нему невидимые щупальца Чаши Плоти. Теперь беглец никуда от них не денется.

Чазан подошла к углу здания так, чтобы ее не смогли поразить Планом Энергий, и окликнула Альму. Беглянка не отозвалась, а жрице показалось, что Марлея с кем-то разговаривает.

Чазан не спешила. Марлея Альма Кадьюраль была опытным магом, она сумела наладить ментальную связь с одним из хранителей Чаши Плоти, переместив в его темницу сонный дымчатый кристалл с помощью левитации, после чего стала тайно общаться с ним. Марлея предложила ему помощь с побегом в обмен на секрет заклинания и успела его заполучить. К счастью, старый дурак оказался слишком болтливым и принялся намекать охраннику, который носил ему еду, что скоро уберется из проклятой Физемы. За ним установили слежку. Когда он снова вышел на связь с Марлеей, которая, к ее чести, и вправду решила освободить заключенного и приготовила план побега, их беседу внимательно слушало три жрицы Плоти. В ночь, когда Альма пробила стену камеры, чтобы вывести своего собрата, ее схватили. Кадьюраль успела поджарить четырех стражников прежде, чем ее забили дубинками до бессознательного состояния. Поэтому Чазан стояла за углом и никуда не спешила.

Подождав немного, охотница решила снова окликнуть колдунью, чтобы предложить сдаться. Жрицы уже окружили площадь, пора было начинать. С каждой минутой Альма теряла силы, охотницы высасывали их с трёх сторон. Беглянка не ответила, а ее эфирный след стал удаляться. Больше медлить было нельзя. Чазан крикнула Марлее, что у нее нет шансов, но не закончила фразу — перед ней возникла черная тень с кошачьими глазами. Крик ужаса вырвался изо рта жрицы Плоти, Проклятие куртов бросилось вперед, и стало тихо.

Через несколько часов, прогуливаясь под стенами города в послеобеденные часы, старый погонщик Мулла Кхуран наткнулся на лежащий в песке шейный браслет с большим красивым жёлтым камнем, надёжно вплавленным в оправу. Замок был перепилен напильником, который валялся рядом. На рукояти стояло клеймо кузнеца Дуграма из района ремесленников.

***

— И ты вернулась в заброшенный дворец.

Гектор Хронвек соорудил из ореховой скорлупы лодочку, установив в нее мачту из сухой веточки, на которую нанизал зеленый листок — парус. Хранитель опустил конструкцию в низкую кадку с водой для полива и теперь наблюдал, как утлое суденышко, движимое слабым ветерком, пытается добраться до края сосуда. Дака Кад-Хедарайя утвердительно кивнула. Гектор спросил:

— Почему не стала убивать царицу?

— Я была Дакой Кад-Хадаре, а не тупой крестьянкой. Я не хотела, чтобы против меня отправили армию.

Бремер согласно хмыкнул. Черная Пантера обернулась через плечо и посмотрела в сторону входа в Женское крыло.

— Вылезай, коротышка. Я слышу, как ты там пыхтишь.

В дверном проеме показался Стурастан, он держал в руке свой любимый табурет и выглядел немного смущенным. Однако он быстро подобрался и ворчливо бросил:

— Гектор. Ты мне нужен.

Дака Кад-Хедарайя соскочила с бочки.

— Уже идем.

Наставник недовольно глянул на невесту Хранителя, но промолчал. Бремер выбрался из кресла, и компания отправилась вслед за Стурастаном, который уверенно топал назад, в башню Знаний.

Когда они оказались в библиотеке, он обратился к ученику:

— На верхнем стеллаже в восьмом ряду слева, четвертый ряд, буква Г. Заклинание Горящей Земли.

Хронвек пошел за лесенкой, а Бремер поинтересовался:

— Что вы задумали?

Учитель пояснил:

— То, что рассказала Черная Пантера, просто бесценно. Никто не знает секрет жриц Плоти, этой информации нет ни в одном документе! И тут мы узнаем не только об этом, но и о том, что Марлея Альма Неуловимая знала заклинание Чаши Плоти! Я хочу еще раз изучить ее записи, по которым мои предшественники восстановили заклятье Горящей Земли, возможно, там есть скрытые намеки или подтекст….

Гектор положил на стол пачку бумаг. Разложив их ровными рядами, Стурастан принялся внимательно разглядывать ровные строчки, написанные аккуратным, округлым почерком. Хронвек взял несколько листков и тоже стал их просматривать, усевшись в кресло. Дака Кад-Хедарайя достала с полки книгу какого-то эльфийского поэта и уткнулась в нее, всем своим видом демонстрируя, что она думает о затее наставника. Бремер размышлял, раскачиваясь и прикрыв глаза. В библиотечном зале теперь тоже стояло одно из его любимых плетеных кресел.

Через некоторое время Хранитель устало отложил записи и сказал:

— Я ничего не вижу, Стура. Эти документы уже просмотрело множество человек, и никто ничего не нашел.

Стурастан хмуро пробубнил:

— И что теперь, все бросить?

— Нет. Позвать Авеля. Он мастер по разгадыванию таких головоломок. Помнишь, как он утер тебе нос в деле с сонным дымчатым кристаллом? А крестоцвет в Суле?

Наставник почесал нос и кивнул.

— Да, ты прав. Зови Беззвучного.

Гектор исчез, а через минуту появился под руку с вором. Авель подошел к столу, скептически изучил пару листов, держа их на кончиках пальцев, и бросил обратно.

— Где оригиналы?

Наставник заерзал на табурете:

— В хранилище артефактов, конечно же.

— Давай их сюда.

Стурастан нахмурился еще больше и буркнул:

— Это еще зачем?

Беззвучный пожал плечами:

— Ты хотел, чтобы я нашел скрытые в тексте знаки. Давай сюда оригиналы, Стура. В этих копиях нет ничего, кроме того, что увидел тот, кто их переписывал.

Человечек вздохнул и потопал в соседний зал, откуда вскоре вернулся с большой запаянной стеклянной колбой в руках. Отломив крышечку, Авель извлек аккуратно свернутый рулон пожелтевших от времени листков. Стурастан убрал копии в папку, их место заняли оригиналы. Беззвучный с нескрываемым любопытством принялся разглядывать рукописи, проводя по бумаге тонкими изящными пальцами. Он переворачивал каждый лист, смотрел на просвет, дышал на буквы, пощелкивал ногтем по краю бумаги. Наконец, вор положил последний лист, сел на стул и задумчиво произнес:

— Знаете, как скупщики краденого проверяют на подлинность вышитые гобелены куртов?

Хронвек отрицательно помотал головой. Авель пояснил:

— Вымачивают в ослиной моче.

Наставник пробормотал:

— Это еще что за глупость?

— Вовсе не глупость. Моча осла легко отстирывается и имеет отбеливающий эффект. А еще в ней становятся видны водяные знаки изготовителя, которые наносят особыми красками из чизурийской красной соли.

— И что с того?

— Я сейчас вернусь.

И вор сгреб со стола бумаги, намереваясь покинуть с ними библиотеку. Стурастан вскочил и загородил ему дорогу, расставив руки в стороны.

— Нет! Эти документы не покинут стен Башни Знаний! Наследие запрещает выносить объекты класса «А» за пределы хранилища! И я — тоже!

Беззвучный пожал плечами, уронил пачку на пол, отвернулся и расстегнул штаны. Гектор едва успел схватить наставника за локти, Стурастан яростно вырывался, но на помощь Хранителю пришла Черная Пантера, человечек дернулся еще несколько раз и затих. Авель поднял с пола листок, отряхнул его и принялся рассматривать. Затем он протянул мокрую бумагу Стурастану. Учитель отряхнулся, освобождаясь от рук, которые все еще удерживали его на месте.

— Я даже пальцем к ним не прикоснусь! Ты совсем рехнулся, паразит!

И он уселся на свой табурет, кипя от ярости. Дака Кад-Хедарайя подняла с пола еще одну бумажку, поднесла к носу и с интересом понюхала. Затем повернула к свету чистой стороной, сделала удивленное лицо и сказала:

— Смотри, Гектор! На оборотной стороне что-то написано! Как любопытно! Жаль, коротышка не сможет это увидеть.

Стурастан одним коротким движением перемахнул через стол и вырвал листок у нее из пальцев.

— Не может быть! Авель, это невероятно! Это…. Это же Заклинание Чаши Плоти! Да! Это, безусловно, оно!

Наставник принялся раскладывать на столе бумажки, поднимая их с пола. Вор сел и сказал, закинув ногу на ногу:

— Раньше бумага была большой редкостью, не то, что теперь. Никто не оставлял тыльную сторону свободной. Если, конечно, на это не было причин. Твоя загадка оказалась не слишком сложной.

Стурастан с энтузиазмом изучал проступившие под действием мочи записи, бормоча себе под нос:

— Так, это понятно, а что дальше? А, значит так, само собой…. А это еще зачем? Какое варварское применение…. Ах, ну конечно, тогда еще не знали о законе Резонанса, естественно…

Через несколько минут он выпрямился и произнес с большой торжественностью, гордо глядя на остальных:

— Я разобрался. Это древняя и неуклюжая магия, сродни заклятью Горящей Земли. Мы изменим ее, Гектор. Я научу тебя пить жизненные силы врага, даже если его тело далеко за пределами нашего мира. Теперь Монарху не удастся сбежать от тебя в План Материи. Чаша Плоти высосет его душу, где бы ни была оболочка.

Черная Пантера еще раз понюхала бумагу, притянула к себе вора и что-то шепнула ему на ухо. Только что гордо восседающий на стуле с видом победителя парень сразу стал серым и выбежал вон на негнущихся ногах. Хронвек поднял бровь:

— Что ты ему такое сказала?

Дака Кад-Хедарайя пожала плечами.

— Что Милена беременна. Подумаешь, событие.

В овечьей шкуре

Солдаты плоско шутили и нервно смеялись, стоя в ожидании начала атаки. Первая волна уже штурмовала восточную стену города, защитники успешно отбивались. Как сказал ротный, в задачу атакующих не входило захватить фланг, они должны были оттянуть силы защитников от ворот. А ворота как раз были целью резерва, который ждал сигнала, тревожно глядя на частокол пик, торчащий из-за зубцов стены над мостом.

Городок Хикард был небольшим, но захватить его было важно — под защитой его стен укрывался большой гарнизон противника, который мог ударить в спину, когда армия короля Дурма Злого продвинется вглубь Морантаны.

Воины во втором ряду зашевелились, позвякивая железными накладками на кожаных куртках пехоты. Местный балагур, Ватэк Зулия, почувствовал, что его кто-то теснит, оглянулся и увидел крупного мужика в видавшем виды мятом и ржавом доспехе. На голове у него сидел шлем, по которому когда-то ударили чем-то тяжёлым, котелок был выгнут вовнутрь. Мужик был бородатый и хмурый, он глядел вокруг вытаращенными глазами. Ватэк потеснился, пропуская новенького в первый ряд, и спросил:

— Что, решил побыстрее сдохнуть, приятель?

Остальные заржали. Никто не хотел идти в наступление первым на свежего противника, но солдат не выбирает, где ему стоять. Смех у однополчан был нервный, надсадный. Но это все равно было лучше, чем запах дерьма. Ватэк ненавидел его потому, что так пахла смерть. Если солдат ходил под себя перед боем, значит, не надеялся выжить, значит, знал, что его ведут на скотобойню. А смех — это хорошо.

Мужик вытаращил на Зулию глаза и замычал. Ватэк спросил:

— Чего?

Пехотинец снова издал мычание и принялся трясти алебардой. Ватэк с видом знатока кивнул:

— А-а, немой, значит. Да не боись, выдюжим. Нас вон сколько, а их всего ничего.

Солдаты согласно загудели. Откуда-то сзади послышался голос:

— Говорят, там у них маг!

По рядам прошла волна шёпота, но тут ротный развернулся и рявкнул:

— А ну, заткнитесь, пустомели! Маг, не маг, какая разница! Как увидите мага — суйте ему в рожу алебарду! Дохлые маги колдовать не умеют!

Его речь возымела должный эффект — пехотинцы снова заржали, крепче стиснув пики. Раздался звук горна.

— Приготовьсь!

Слева, вдоль первого ряда, к ним приближался пеший рыцарь в полном доспехе. Он вышел из-за спины ротного и остановился рядом с Ватэком. Ротный вытянулся и отдал честь. Закованный в блестящую броню воин наклонил голову и бросил:

— Командуйте.

Ротный коротко кивнул и крикнул:

— Со вторым горном выдвигаемся! Мы должны взять ворота!

Едва он закончил, как над полем разнёсся протяжный звук рога. Ряды вздрогнули, алебарды наклонились вперёд, и огромная человеческая масса, клацая железом, поползла в сторону городских ворот. Немой бородач снова что-то замычал и попытался отстать, но его сразу же толкнули в спину из заднего ряда. Ватэк злобно буркнул:

— Не ссы, Немой. Все там будем. Я тебя прикрою, но и ты не зевай.

Мимо с жужжанием пролетели первые арбалетные болты, сзади раздались крики боли.

***

Зеваки собрались со всей деревни. Оно и понятно. Когда ещё увидишь такое? На казнь надо ехать в город, а тут, в Маклоках, таких развлечений отродясь не было.

Война зацепила деревню самым краем, фуражиры не зверствовали, мародёры тоже прошли мимо. Бои шли левее, ближе к Хикарду. Противник форсировал реку и довольно шустро захватил четыре пограничные крепости, а теперь теснил Морантанскую армию вглубь страны. Так что у местных крестьян дела шли просто прекрасно, особенно в сравнении с деревнями на линии фронта, от которых вообще ничего не осталось. А тут ещё и казнь, детишкам на потеху.

На помост вывели четверых солдат со связанными руками. Обычно туда загоняли скот, чтобы покупателям животных можно было хорошенько их разглядеть. Сверху было прилажено бревно, за которое привязывали коров с лошадьми, теперь на нем болтались верёвочные петли. Офицер принялся прилаживать их к тонким немытым шеям приговоренных.

Тут откуда-то из-за пустых прилавков, на которых в воскресные дни раскладывали зелень крестьянки, вышел мужик в черном балахоне. Кметы расступились, не сговариваясь — ткань плаща была очень высокого качества, а сам человек держался прямо и уверенно. Он хмуро спросил у офицера, не снимая капюшона с головы:

— За что их вешают?

Тот был занят и не оглянулся, только буркнул:

— Дезертиры.

Мужик не отставал:

— Ты не ответил на мой вопрос. За что их вешают?

Солдат оставил в покое шею обреченного, повернулся и изучил выскочку взглядом.

— Они бежали из расположения своей части. Мы поймали их, когда они направлялись в сторону границы. Дезертиры. По закону военного времени их повесят.

По-прежнему не обнажая головы, незнакомец спросил:

— Значит, их казнят за то, что они просто хотели жить?

— Все хотят жить, но не все дезертируют.

Тут человек в капюшоне подошел к помосту и сказал:

— А ты? Хочешь жить?

На площади находилось еще как минимум десять солдат из отряда военной полиции, но офицер почему-то испугался.

— Мы исполняем свой долг. Не мешай.

— Твой долг — убивать безоружных людей?

Солдат смутился, но ненадолго. Он махнул рукой, привлекая внимание остальных, и крикнул:

— Уберите его отсюдова!

За его спиной петля, накинутая на шею последнего из четверых приговоренных, медленно слезла с шеи беглого солдата и, будто змея, изогнулась, целясь в офицера патруля. Она покачивалась, совсем как живая очковая кобра. По площади прокатился вздох удивления. Палач обернулся как раз в тот момент, когда петля устремилась вперед точным броском. Дезертир, чью шею она только что покинула, упал на задницу и попытался отползти подальше, суча ногами. Веревка затянулась на шее офицера, он выпучил глаза и начал синеть. Изо рта у него вырвался хрип, а мужик в балахоне заметил:

— Думаю, тебя тоже стоит повесить согласно законам войны. Пока остальные штурмуют замки, ты разъезжаешь по деревням в тылу, жрешь мясо и пьешь пиво. Настоящий дезертир.

Никто не шелохнулся. Даже тогда, когда фигура в капюшоне удалилась, ни один человек не бросился на помощь к офицеру, тело которого подергивалось, вцепившись в удавку обеими руками. По законам военного времени сейчас каждый был сам за себя.

***

— Нет, нет, нет и нет!!!

Стурастан несколько раз ударил по столу кулаком, чтобы подчеркнуть безапелляционность своего решения.

— Мы не будем вмешиваться в войну, Хранитель! Это не наше дело: войны — часть человеческой сущности, и ни ты, ни кто-либо другой не смогут ее изменить!

Он плюхнулся на табурет и скрестил руки на груди, показывая, что разговор окончен. Хронвек ответил:

— Я убью короля Дурма, и война закончится! Он просто человек!

Стурастан воскликнул:

— Вот именно! Он просто человек, Гектор! Убив его, ты ничего не изменишь, война продолжится, Морантана пойдет в наступление, сея смерть на территории Урмата! Один из них должен проиграть, только так и никак иначе, мой мальчик! И будет лучше, если Хранитель не станет в это лезть.

Хронвек насупился.

— Они вешают своих же, представляешь? В Середках, где меня должен был ждать связной, сплошное пепелище и трупы. Он оставил послание, вот оно. Прибил гвоздем к дереву и поставил эфирную метку.

Наставник изучил конверт, достал сложенный листок и прочитал:

— Надвигается фронт. Буду ждать восточнее, в Маклоках.

Гектор кивнул.

— Я его не нашел, возможно, связной стал жертвой войны. Зато мне повезло, я попал прямо на казнь дезертиров.

Человечек скривился.

— Ненавижу военную полицию.

Маг задумчиво кивнул.

В лесу Хранителя, под стенами Призрачного замка, разбил лагерь напуганный крестьянин с сыном. Они ждали, когда появится его хозяин, чтобы передать послание от неизвестного. Вокруг бродили Рогатые демоны, оставленные охранять владения Гектора Хронвека, но кметы не уходили, терпеливо ожидая возможности встретиться с Хранителем. Крестьянину хорошо заплатили за эту работу.

С Гектором хотел встретиться какой-то маг. Он готов был передать информацию, связанную с Маркусом Ирмингом, и это было весьма заманчиво, поскольку Монарх исчез после стычки в Горном Ариде, не оставив никаких следов. Инспектор Бремер не смог отследить путь ушедшего каравана с жёлтым камнем: по этой дороге прошло огромное войско короля Дурма Злого, который за время отсутствия цитадели напал на Морантану. После такого хаоса концов было не найти.

Маг сообщал, что может пролить свет на деятельность Монарха, однако опасался за свою жизнь и хотел гарантий. Он был одним из членов круга Диосии, но не состоял ни в официальном, ни в истинном совете Свода. Это был один из тех колдунов, что уехали из столицы покорять мир; обычно они становились придворными магами или врачевателями. Неизвестный также заявлял, что не является одним из стяжателей власти, которые помогали правителям восточной Миреи заниматься политикой. Гектор уже избавился от большинства из них, стяжатели остались только на севере и у Мон-Домайна Золотого, где продолжали лоббировать интересы Свода Диосии.

Неизвестный маг оставил связного в деревушке недалеко от границы с Урматом. Этот человек должен был передать что-то Гектору, но встречу сорвали военные маневры — деревню сожгли во время отступления солдаты Морантаны. Связной тоже был магом, он оставил эфирный знак и инструкции, где его найти. Так Хронвек оказался в Маклоках. Он шел туда пешком, по дороге содрогаясь от вида изрубленных тел, повешенных дезертиров и огромных погребальных костров, на которых тлели горы трупов. Пока он добрался до деревни, ему два раза пришлось вступать в стычки с мародерами, которые грабили брошенные повозки беженцев. Правда, после первого же хорошего пинка падальщики давали деру, понимая, что нарвались не на того. Так что на казнь Хронвек попал уже подготовленный, и, как сказал потом смотритель Великой пирамиды Тарангон:"Наивно было бы ожидать другого исхода". Задушив виселицей офицера военной полиции, Хранитель принялся бродить по селению, разыскивая того, кто был ему нужен, но так никого и не нашел.

Очнувшись от раздумий, маг сказал Стурастану:

— Знаешь, пора Бремеру и Авелю немного поработать.

Учитель оживился и радостно воскликнул:

— Вот это другое дело! Забудь о войне, играть в солдатики — не твоя забота. Но будь осторожен, мы ищем самого опасного человека в трёх мирах!

Маг кивнул, соглашаясь, и отправился разыскивать вора.

Авеля в замке не было, Беззвучный гостил в храме Великого Дуу. Как ни странно, для жителей цитадели самым безопасным местом за ее пределами в Мирее была Восточная равнина, на которую не смел заходить ни один эльф или человек. Глубоко в пустошах, посреди Ладони Великого Кочевника, возвышалась великая пирамида, ковчег Ожерелья Пальмеи. У ее подножия стоял храм Заан-Дуу, к которому тянулись вереницы волокушек, влекомых буграми. Каждый день в ворота пирамиды проходили караваны со всей Восточной равнины — они везли землю, растения и животных. Смотритель Тарангон медленно, но неуклонно восстанавливал разрушенный Монархом ковчег. На той части ковчега, что сохраняла виды, населяющие пустоши, уже сформировалась устойчивая изолированная экосистема. Внутренние поверхности стен очистились от грязи, древние механизмы снова работали. Насосы перекачивали воду, вентиляторы создавали движение воздуха. Работы было ещё очень много, но тут зелёный народ уже не мог помочь. Тарангону нужны были существа из южных пустынь, обитатели Излома, леса эльфов, фауна и флора восточных королевств людей и курящиеся вулканы Чизурии.

Гектор нашел вора у чадящих плавильных печей. Великан Угнолл продолжал строить свой город. Один из гигантских шатров Зунтра уже высился стальным скелетом канатов, закреплённых на огромной металлической колонне. Инженерное решение помогал воплощать Тарангон. Старик рассчитывал нагрузки, следил за качеством изготовления проволоки и тросов. Первый урожай ктара уже был собран и обработан — из его волокон орки соткали большие и удивительно прочные полотна, которые натянули на стальные канаты шестигранного шатра династии Лукатар. Пятую часть большого сооружения накрывала светло-бежевая ткань, она не пропускала дождь и ветер, защищала от палящего солнца и при этом дышала, давая много света. Хронвек, с интересом разглядывая стройку, подошёл к Авелю, который обсуждал что-то с Максом, и заметил:

— Это будет великий город. Как много здесь орков! И все они работают не покладая рук! Угнолл — настоящий вождь.

Макс пожал Гектору руку.

— Тарангон в пирамиде с Юктом. Диосиец собрал для него триста образцов растений в окрестностях Морантаны, они высаживают их в шестнадцатый сектор ковчега.

— Я загляну к нему позже.

— Угнолл внизу, в Зеве Великого Червя. Там какая-то проблема с вагонетками.

— Вам хватает руды?

— Да, руды достаточно. А вот уголь заканчивается, похоже.

Хранитель кивнул.

— Вообще-то мне нужен Авель.

Вор прихватил за локоть Тридцать четвертого и направился с Гектором по дорожке мимо штабелей кирпича, железных балок и огромных бухт металлических тросов, свитых из проволоки, которую тянули чуть дальше, на волочильных катках. Гектор сказал:

— Я потерял связного в деревне Маклоки. Он должен был ждать меня там, но…

— Проверим на месте.

Хронвек повернулся к Беззвучному.

— И ещё кое-что. Мне нужно, чтобы ты украл одну вещь.

— Что это за вещь?

— Корона Дурма Злого.

***

Первая шеренга добралась до моста, арбалетчики открыли огонь, заставив защитников Хикарда укрыться за стенами. Ватэк Зулия стиснул зубы и, процедив:"Курва мать!", бросился вперёд. Он уже четвертый раз участвовал в штурме и знал, что под стенами выжить шансов больше — это была мертвая зона для обстрела. Правда, и слишком близко к укреплениям подходить не стоило, сверху могли вылить раскалённое масло или уронить большой камень. Оказавшись под стенами, Зулия оглянулся и увидел Немого, который бежал за ним следом. Отряд, который нес таран, сильно отстал, но продолжал продвигаться. Толпа атакующих захлестнула мост. Солдаты падали, сраженные стрелами, но большинство добралось до ворот вместе с Ватэком. Застучали топоры. Без тарана толку от них было немного, но надрубленные доски ворот должны были поддаться быстрее, когда в них врежется осадное орудие.

Ватэк снова увидел рыцаря в блестящих доспехах — он стоял, выбрав то же место, что и хитрый солдат. Его голова в глухом шлеме с тонким забралом поворачивалась то вправо, то влево; наконец, он двинулся в сторону Зулии. В этот момент открылась маленькая дверь в воротах, из нее тут же высунулись несколько длинных пик. Солдаты отпрянули назад, послышались крики боли, затем рычание и лай — защитники спустили с цепи нескольких псов. Животные создали хаос под воротами, хватая пехотинцев за икры. Пока солдаты отбивались от собак, из дверки за ворота вышло несколько копейщиков во главе с рыцарем, они оттеснили атакующих, освободив место для прошмыгнувших следом арбалетчиков, которые тотчас дали хороший залп, проредивший шеренгу противника. Раздался звук горна, завязалась схватка. Из двери высыпались другие солдаты; рыцарь раскидывал большим шестопером плохо защищённых пехотинцев, нападающих начали теснить. Зулия понял, что их хотят отодвинуть обратно на мост, под стрелы лучников, стоящих на стенах. Тут до него добрался щуплый мужичок — вражеский солдат с алебардой, и принялся ею орудовать. Ватэк извернулся, вцепился в древко и повис на нем. Пикинер попытался вернуть свое оружие, но рядом оказался рыцарь, который появился перед атакой. Он сражался широким, темной стали бастардом, глухо рыча и выписывая мечом гудящие круги. Скорее всего, он даже не понял, что задел пикинера. Копейщик отлетел в сторону, алебарда упала на землю. Краем глаза Ватэк заметил Немого, беднягу теснили мечники, он умудрился выйти из строя и теперь рисковал попасть в кольцо. Зулия коротко свистнул, однополчане опустили пики, цепь сомкнулась. Ватэк крикнул:"Йэх!" — алебарды разом качнулись вперёд, строй сделал шаг."Йэх!" — ещё один выпад, и снова вперёд."Йэх!" — зазевавшйся солдат противника задергался, пронзенный двумя пиками. Ряд противника дрогнул, когда с другого края в него врезался закованный в броню рыцарь. Доспех его был забрызган кровью. Он сразу же отправил на тот свет двоих, размахивая мечом. Остальные отступили, Немой юркнул под защиту копий.

Задние ряды на мосту редели под градом арбалетных болтов, но таран, наконец, прошел узкое место и теперь двигался прямо к воротам. Защитников, которые осмелились на вылазку, отбросили назад, их рыцарь скомандовал отступление. Градобитное орудие врезалось в ворота, доски затрещали. Один удар, ещё один. Саперы откатили таран подальше, беря разгон, и тут противник открыл ворота.

За ними Ватэк увидел закованных в броню всадников, готовых к атаке.

Отряд кавалерии защитников раскидал саперов и первые ряды пехоты, Зулию отбросила в сторону дико ржущая лошадь, в голове пикинера зазвенело, когда он грохнулся на мостовую. Через него переступил однополчанин, и Ватэк увидел, как голова солдата отделяется от тела, срубленная на скаку ударом меча. Зулия откатился, и, подтянув под себя ноги, встал, оказавшись плечом к плечу с немым солдатом. Теперь у них была одна алебарда на двоих и толпа врагов вокруг. Бородатый мужик неплохо справлялся, он отбил выпад одного кавалериста, уведя лезвие меча в сторону древком своей пики, выбил из седла другого, затем смог обезоружить третьего и даже стащить его с лошади. Зулия подхватил короткий меч конника и принялся бестолково им размахивать. Его никогда не учили фехтовать мечом, делом пехотинца была алебарда, поэтому первый же наездник выбил у него оружие. Ватэк бросился под брюхо его лошади, чтобы не расстаться с головой, подобно тому солдату. Кавалерист попытался увести животное в сторону, но не тут-то было — Зулия ухватил его за лодыжку и повис на упряжи, отчего та начала съезжать вбок. Ещё немного, и боевой конь сбросил бы седока, но тут с обеих сторон налетели другие защитники крепости, Ватэк получил по шлему чем-то тяжёлым и упал на задницу, наблюдая, словно во сне, как бородатого немого мужика, который так и не выпустил своей алебарды, насаживают на копьё. Немой вырвал пику из рук наездника, несмотря на то, что конец копья погрузился ему в грудь, пробив хлипкий панцирь. Отряд нападающих перестроился, откуда-то издалека звучал рог. Бородатый повалился набок, лошадь прошлась по нему и двинулась прямо к Зулии, направляемая умелой рукой вражеского седока. Ватэк уже собирался зажмуриться, чтобы не было так страшно умирать — руки его не слушались, из-под шлема текла кровь. В этот момент откуда-то сбоку снова вылетел тот самый рыцарь в забрызганных кровью доспехах и просто снёс врага вместе с лошадью. Оставляя за собой пустое пространство и трупы, он принялся рубить кавалеристов и их коней. В рядах обороняющихся началась паника, солдаты отступили, не зная, что делать с этой ожившей мясорубкой. Копья отскакивали от рыцарского доспеха, который весил, должно быть, не меньше полутонны. Зулия упал на локти и пополз к Немому, который корчился на земле. Длинное копьё так и торчало из его раны, Ватэк хотел вытащить его или обломить, чтобы оружие, когда его пнут или ухватят, не разворотило окончательно грудь солдата.

Он добрался до своего невольного напарника, поднял голову и увидел, что их спаситель схватился со вторым рыцарем из отряда противника — мечи звенели, яростно сталкиваясь, к двум стальным титанам никто не смел приближаться. Боец защитников города был выше и шире в плечах, но это не давало ему преимущества перед воином штурмующего отряда. Залитый кровью металл блестел на солнце, было видно, что справа грудная пластина его доспеха рассечена сильным ударом. Неожиданно окровавленный рыцарь поднырнул под удар врага, поднял его в воздух и швырнул на камни что было силы, перебросив через себя. Тот попытался подняться, но темный меч плашмя ударил его по шлему, раздался звон, и воин рухнул.

Жалкие остатки резерва нападающих таяли на глазах, однако противник потерял преимущество благодаря усилиям неизвестного героя. Пикинеры сомкнули ряды и снова заполонили площадку возле ворот, стремясь попасть в город. Зулия услышал, как кто-то крикнул:

— Маг! Маг на стене!

Рыцарь вдруг оказался рядом. Он одной рукой переломил древко копья торчащего из раны немого солдата, поднял голову и посмотрел наверх, на стену. Мужчина в жёлтых просторных одеждах развел широко руки и выкрикнул что-то, раздался страшный грохот. Последнее, что запомнил Зулия — как металлическая перчатка прижимает его голову к земле.

***

Деревня Маклоки была селением старым, ее фундаменты не первый раз встречали войну. На пепелищах вырастали новые срубы, жители начинали все заново.

Гектор и Авель шли по тракту мимо покосившихся заборов, разглядывая местных. Тракт проходил через всю деревню, цепляя краем торговую площадь, и терялся в густом лесу. Это была не особо важная дорога, купцы тут проезжали редко, в основном везли уголь и руду, да ещё дерево.

Вор остановился, задумчиво разглядывая низенький алтарь какому-то языческому божку.

— Они тут до сих пор Маклоку подносят. Ну, надо же!

— Это что? Дух?

Хронвек наклонился, чтобы поближе разглядеть уродца, грубо вырезанного из дерева. Беззвучный тоже присел на корточки и шепнул:

— Вон там, слева у изгороди. Бабка.

— Ага, — Хранитель скосил глаза в сторону, но никого не заметил.

— Не верти головой, спугнешь.

Гектор принялся снова рассматривать алтарь. На нем лежали сушеные ягоды и говяжьи хрящи. Авель шепнул:

— Она тащиться за нами уже минут десять. Идём.

Вор с невозмутимым видом направился куда-то вбок, по тропе между заборами. Трава тут была по грудь, жужжали пчелы и стрекотали цикады. Гектор шел, стараясь не оглядываться, пока, наконец, они не достигли низкого амбара, у которого тропа обрывалась. Пространство перед входом было утоптано, откуда-то из глубины полей за деревней сюда вела двухколейка. Авель сказал громко:

— Можно переночевать тут, а завтра двинемся в мое поместье! Как вам идея, господин? Не хочу снимать комнату, ещё кто-нибудь нас узнает! Сами понимаете, таким известным людям нужно быть осторожными на тракте. Да ещё и война к тому же…

И вор полез в амбар. Хронвек юркнул следом, Беззвучный прикрыл дверь. Крыша в амбаре была дырявая, через нее проникали лучи света. Авель прильнул к щели в стене.

— Вот кошелка! Я так и знал!

— Что?

— Побежала докладывать. Ждите здесь, Гектор, я скоро.

Вор выскочил наружу. Гектор прикрыл дверь, поглядел в щелку, но никого не заметил, Авель как сквозь землю провалился.

Он побродил по амбару, разглядывая кучи сена и развешанный по стенам сельскохозяйственный инвентарь. Наконец, ему надоело. Хронвек забрался на сеновал, лег на спину и принялся размышлять. Брови его то и дело хмурились, он явно что-то просчитывал. Так продолжалось довольно долго, за время отсутствия вора маг даже успел немного вздремнуть. Когда низкая дверь открылась, и в нее вошёл Авель, Хранитель даже не пошевелился. Беззвучный поднялся и сел рядом с ним, изучая выражение лица мага. Гектор по-прежнему не замечал его. Вору надоело, и он откашлялся. Гектор сел.

— О, это ты, мой друг. Я тебя не заметил.

Вор усмехнулся, покачав головой.

— Хорошо, хоть Милена замечает, когда я рядом.

— Да? Значит, на нее твои странные способности не действуют?

— Нет, к счастью.

Хронвек улыбнулся.

— Она тебя любит, дружище.

Вор отвёл глаза.

— Я знаю, где ваш связной.

Гектор нахмурил брови. Беззвучный добавил:

— Старуха побежала за деревню, там есть глубокий овраг, за ним старые каменные руины. В них укрылась банда местных мужиков. Они держат в заложниках какого-то купца и одного мага. Самое интересное, что магу они догадались заткнуть рот и связать за спиной руки, так что он ничего не может сделать. Заправляет всем Георг, он внучатый племянник этой карги.

— Хотят получить выкуп?

— Скорее всего. Холопы и раньше промышляли на большаке, старуха у них наводчица.

Маг покачал головой:

— Давай-ка познакомимся поближе с этим Георгом.

***

Человек с кляпом во рту был привязан к дереву за запястья, которые бандиты заломили ему за спину. Он не мог опуститься на колени, веревка была слишком коротка, поэтому бедняга стоял, прислонившись спиной к старому дереву. Георг и его дружки заставили пленного купца играть с ними в карты на деньги и теперь обдирали его как липу, нагло мухлюя и хохоча. Торговец уже продул свой дом, жену, и теперь они играли на одежду пленника.

Связанный маг почувствовал, что рядом творится заклинание, и подобрался. Он жил в состоянии страха уже долгое время, ежечасно ожидая, что за ним придут. Обратиться к Хранителю Призрачного замка из легенд было скорее безумным жестом отчаявшегося человека, чем рациональным поступком, ведь делать ставку на сказочного персонажа было по-детски глупо. Но больше вариантов у Карталы не было. Он просил помощи у Свода, но только выдал себя и теперь был вынужден скрываться от гнева Валламанга. Этот человек был просто ужасен, он проник во все структуры государства, он вертел кланами, как хотел. Никто не мог ему перечить, а ведь Валламанг занимался ужасными вещами на своей горе!

Картала был беспомощен. Его подло схватили, когда он спал, не дав даже раскрыть рта — сунули между зубов грязную тряпку, от которой разило рыбой, выкрутили руки и замотали веревкой. Стечение обстоятельств вкупе с неосторожностью, а, возможно, ловкий ход Валламанга, которого в Своде Диосии знали под именем Монарха. Скорее всего, это он сейчас готовится к выходу, стоит где-то рядом, укрытый густой листвой. Бандиты выбрали надёжное убежище, их не смогли найти ни регулярные войска, которые прошли здесь совсем недавно, ни жандармерия. Но от Монарха им скрыться не удастся.

Картала попытался встать немного боком, чтобы быть менее уязвимой мишенью, и у него получилось. Именно этот момент скрывавшийся в укрытии маг выбрал, чтобы явить себя. Он вышел из-за обвитой плющом красной кирпичной стены разрушенного бастиона и неторопливо направился в сторону бандитов. Его черный плащ слегка покачивался при ходьбе, широкие плечи были немного опущены вперёд, а руки свободно висели вдоль тела. Он остановился в нескольких шагах от сидящих вокруг бочки головорезов и сказал утвердительным тоном:

— Георг.

Главарь шайки даже подпрыгнул от неожиданности.

— Че?! Ты что… Ты кто такой, твою мать?!

Маг ответил, по-прежнему не двигаясь:

— Пришел забрать пленных.

Георг тут оживился:

— Выкуп, значит, принес?

Сидящий ближе всех к незнакомцу кмет вдруг приподнялся, держа руку за спиной, но тут же остановился, стоя на полусогнутых, потому что из рукава пришельца выскользнуло блестящее лезвие и уперлось в горло бандита. Маг сказал:

— Положи нож на стол, идиот.

Мужик вытащил руку из-за пазухи и с досадой положил на бочку здоровенный тесак. Гость неодобрительно поцокал языком.

— Выкуп — это ваша жизнь, придурки. Вы вообще понимаете, кто такие диосийцы?

Георг что-то ему ответил, тоже довольно нагло — он вообще был наглым по натуре, но Картала не расслышал, что именно, потому что перед ним возник ещё один незнакомец и с совершенно беспечным видом принялся освобождать пленного от веревок. Через несколько секунд путы уже валялись на земле, спаситель кивком головы предложил следовать за ним, и они скрылись в кустах. Там парень жестом попросил Карталу остановиться. До них донёсся диалог, который продолжался возле бочки. Говорил главарь бандитов:

— Купца я ещё, может, и отдам, он все равно продулся нам в пыль, а вот чародея тебе придется выкупить, приятель. Ты не строй из себя крутого, мы, ежели скопом навалимся, всех порешить не успеешь.

Человек в плаще отвечал с издёвкой в голосе:

— Не сомневаюсь в этом. Только о каком чародее речь?

Возникла пауза, в ходе которой Георг, по-видимому, размышлял о том, куда же делся его заложник.

— Я… Эээ… — наконец, до него начало доходить — ты куда его дел, паскуда? А ну, гони деньги, или мы тебя…

— Видели Рогатого демона? — раздался голос незнакомца.

Говорил он как-то равнодушно, немного усталым тоном, которым объясняют ребенку очевидные вещи. Спаситель Карталы потянул спутника под локоть, увлекая прочь от лагеря бандитов. За спиной раздались крики ужаса и жуткий рев.

Чародей вертел головой, не веря глазам. Маг в черном плаще с капюшоном догнал их в лесу через пару минут, подхватил под локти, и они очутились в этом странном месте. Картала много читал, и поэтому сразу узнал цитадель из древних преданий людей и эльфов. Высокие башни, крепкие стены и волшебный лес за воротами — он оказался в Призрачном замке. Молодой парень, освободивший его от пут, обратился к Хранителю:

— У тебя сегодня явно плохое настроение. Георг сволочь, конечно, но Рогатый демон…

— Вполне подходит. За стеной яма с телами. Я врач, я знаю, как они умерли. Когда будет свободная минутка, ещё бабку-наводчицу найду.

Он повернулся к гостю:

— Прошу прощения, меня зовут Гектор Хронвек. Это Авель Беззвучный. Мы искали вас.

Диосиец кивнул:

— Меня зовут Картала. Я искал Хранителя Призрачного замка.

Гектор пожал ему руку.

— Вы в порядке?

— Ноги трясутся, они не давали мне сесть.

Их снова окутал туман Плана Пути, и Карталу посадили в глубокое кресло. Они очутились в комнате с витражами на окнах и стенами с книжными полками. За столом сидел низенький человечек, он критически разглядывал прибывших. Освобожденный удивлённо воскликнул:

— План Пути дважды за одну минуту! Вы действительно Хранитель!

Стурастан ткнул в него пальцем:

— А ты, должно быть, связной. На кого работаешь?

Маг встал и поклонился, но Хронвек тут же снова усадил его в кресло, буркнув:

— Его мучили, не давая сесть в течение долгих часов. Не наскакивай на человека, Стура. И — да, это наш связной.

Посмотрев на Гектора с благодарностью, маг сказал:

— Это не совсем так.

Хронвек приподнял бровь, и мужчина торопливо добавил:

— Я целитель и предсказатель капитана Чунн, главы клана Сторм. Я не нанимал связного, это было бы слишком ненадежно. Просто хотел замести следы. И я должен рассказать вам о Монархе.

***

Дым, наконец, рассеялся. Повсюду валялись трупы, створки ворот были сорваны. Ватэк приподнялся на локте, когда по шлему постучал наклонившийся над ним солдат.

— О, этот живой! Ты в порядке, приятель?

Зулия вытащил онемевшую ногу из-под трупа лошади морантанского кавалериста, встал и ощупал себя.

— Кажется, да.

Сказав это, он повалился на землю, потеряв равновесие. Солдат покачал головой.

— Ээ, брат. Да у тебя нога сломана, похоже. Сиди смирно, скоро прибудут санитары.

Он поставил около Ватэка древко с прикрученной к нему белой тряпицей, воткнув палку между камней мостовой. Пометив таким образом расположение раненого, он наклонился над телом Немого. Из раны торчал обломок копья, мужик слабо дышал.

— Да, приятель. Не повезло.

И солдат потянул из-за пазухи мизерикордию. Ватэк отвернулся.

— А ну, стоять!

Голос отдавал железом. Зулия оглянулся и увидел того самого рыцаря, что закрыл их собой во время огненного шторма, который устроил вражеский колдун. Доспехи воина были покрыты копотью и кровью, двигался он медленно. Солдат убрал кинжал милосердия за пазуху и заметил:

— Этот уже не жилец, господин.

— Это решать не тебе. В госпиталь обоих!

— Слушаюсь!

Боец двинулся дальше, изучая тела, а Ватэк подполз к однополчанину, придерживая сломанную ногу руками. Он стянул с его головы мятый шлем, похлопал Немого по щекам. Бородач открыл глаза. Зулия улыбнулся ему и сказал ободряюще:

— Ну вот, взяли мы Хикард, кажется.

Раненый слабо замычал, а рыцарь в шлеме пробасил:

— Тебе не кажется. Последи за ним, приятель.

И он бросил Ватэку золотой. Зулия ловко поймал монету и тотчас же сунул ее за пазуху. Рыцарь развернулся и пошел в ворота, в город. У солдата заболела нога, к ней возвращалась чувствительность. Пикинер еще раз ощупал ее — кость голени шевелилась там, где не должна была шевелиться. За спиной раздался звонкий голос:

— Не трогай, сейчас наложим шину.

Ватэк увидел двоих санитаров, оба были молодыми парнями с редкой растительностью на лицах. Они положили рядом с ним носилки, один снял со спины вязанку палок. Вдвоем они ловко стали приматывать их к ноге солдата. Ватэк сказал:

— Моего товарища заберите сначала. Я потерплю.

Санитар поглядел на Немого и пожал плечами:

— Да что с ним возиться? Он полумертвый.

Бородач замычал возмущенно. Второй парень заметил:

— Да не, вроде живой. Ладно, давай, кладем его.

Они взяли угрюмого Немого за руки и ноги и, совершенно не церемонясь, переложили его на носилки. Крякнув, медики подняли свою ношу, от которой ручки носилок прогнулись к земле.

— Тяжеленный какой. И чего ты не сдох? Таскай тебя теперь туда-сюда.

Мужик опять замычал.

— Ну, все, понесли.

Санитары с носилками ушли, Зулия остался в одиночестве. Он огляделся, разглядывая усеянный телами мост перед воротами. Нащупал и достал из-за пазухи монетку. Рыцарь просил присмотреть за раненым. Целый рихт! Это была серьезная просьба. Ватэк подполз к обломанной алебарде, один конец которой торчал из брюха убитой лошади, поднял его и встал, опираясь на палку. Шина была примотана крепко, а сидеть среди мертвецов ему не хотелось. Солдат отыскал взглядом двоих медиков и заковылял в ту же сторону.

***

Пока предсказатель ел, восстанавливая силы и собираясь с мыслями, Хранитель исчез вместе с вором. Стурастан продолжал делать заметки в тетради, поглядывая изредка на гостя. Наставник записывал свои мысли, которые касались обучения молодого Хранителя. Гектор в последние дни сделал большой шаг в сторону тонких материй магии эфира, овладев Заклинанием Медведя, которое давало магу необыкновенную физическую мощь, при этом в качестве побочного эффекта всего лишь делая более грубыми его голосовые связки. Магия эта не стала популярной из-за того, что в процессе ее наложения нужно было очень тонко чувствовать эфир, а на это были способны далеко не все. Хронвек проводил много времени, общаясь с маленьким народцем, и многому у него научился. Дриады, феи, фикси и старшие братья обладали врожденным даром колдовства, и хотя их заклинания не могли похвастаться своей мощью, зато были утонченными и зачастую куда более применимыми, нежели магия Свода Диосии. Фикси могли заставить семена прорастать быстрее, могли выгнать вредителей с поля. Они изменяли уровень грунтовых вод и активность микроскопической жизни в земле, привлекали пчел и делали вино в бродильных чанах удивительно ароматным. Старшие братья своими песнями разворачивали листья на деревьях, в результате чего лес мог наполниться светом или погрузиться в кромешную тьму, они успокаивали диких зверей, отводили вредных эфирных существ и были способны на многое другое, недоступное человеческим колдунам.

Общение с маленьким народцем вывело Хранителя призрачного замка на новый уровень, причем не только магии. В его распоряжении оказался еще один десяток сложных заклинаний, с помощью которых можно было незаметно изменять настроение собеседника, его желания — например, чувство голода или жажды. Он научился вызывать сострадание и стыд. Даже Стурастан не мог похвастаться такими умениями, и теперь наставник был занят созданием конспекта, в котором настоятельно рекомендовал своим последователям включать в обучение на ранней стадии плотный контакт с существами, населяющими лес вокруг замка Хранителя.

Картала наелся, откинулся в кресле и заснул. Он был не похож на мага — сизые брюки с заплатками на коленях, рубаха с широким воротом и три ряда разных деревянных четок на шее наводили на мысль скорее о свободном ремесленнике, чем о диосийском колдуне. К тому же, Картала был худощав, а кожа его была выветренной, как у старого перегонщика лошадей. Единственным благородным признаком были красивые густые волосы, за которыми мужчина старательно ухаживал. Сейчас и они, правда, были взъерошены и немыты, но в этом хаосе, несомненно, угадывалась недавняя стрижка, выполненная острым и качественным инструментом, направляемым опытной и искусной рукой.

В кабинете появился Гектор, выйдя из Плана Пути тихо, как призрак. Стурастан посмотрел на него вопросительно, Хронвек это заметил и пояснил:

— Искал бабку-наводчицу.

— Нашел?

— Да.

Учитель еще раз с вопросом глянул на ученика. Маг буркнул:

— Свернул ей шею.

Стурастан почесал небритый подбородок.

— Что ж ты там такое увидел, в этой яме?

Хранитель помрачнел, ничего не ответив. Он подошел к предсказателю, задумчиво изучая его расслабленное лицо.

— Что заставило его искать нас? Для жителей Миреи Хранитель — всего лишь легенда…

— Не знаю. Если честно, меня мучают подозрения — сказал наставник.

— Подсадная утка Монарха?

— Не стоит исключать такую возможность. Дай ему отдохнуть, займись делом. Что толку гадать?

Гектор кивнул и исчез. Стурастан заполнил несколько страниц безупречно ровным почерком, перечисляя достижения ученика, которые стали возможны благодаря общению с маленьким народцем, когда гость открыл глаза и сел. Наставник спросил:

— Как спалось?

— Спасибо, хорошо. Мне уже намного лучше. Эти бандиты… Я совершенно не ожидал нападения.… Было бы так глупо погибнуть от рук деревенщины, сумев сбежать от самого Валламанга!

— Валламанга?

— Монарха.

Стурастан отложил ручку. Картала подобрался, сел прямо и начал.

***

После обучения в Своде Диосии у мага был выбор — остаться в Морантане, чтобы бороться за свою карьеру со множеством других магов, или уехать туда, куда прикажет Круг. Картала выбрал второе.

Маг усмехнулся.

— Мне достался Север. Побережье Ледяного моря показалось замерзшим адом после теплого климата Морантаны, но теперь я привык. Капитан Чунн — замечательный человек. Он жесток, как и все капитаны кланов, зато справедлив. Это относится далеко не ко всем капитанам, уж поверьте. Клан Сторм был слаб, когда я приехал, но при Чунн его вымпелы стали уважать. К нам едут кузнецы и плотники, лодочники, рыбаки и их семьи — они бегут от тяжелой жизни. Чунн уделяет много внимания развитию ремесел и в меньшей степени интересуется войной, хотя никто не посмеет напасть на Сторм. У клана сильная дружина и совершенная система оповещения, ее делали нам горцы Излома. Я тоже приложил к этому руку, мои советы ценятся во дворце капитана.

Диосиец замолчал, что-то вспоминая. Наконец, он подобрал нужные слова и продолжил:

— Но все это теперь неважно. Чунн дал мне охрану, однако Валламанга это не остановило. Он напал на меня прямо во дворце после того, как я связался со Сводом Диосии и рассказал, чем он занимается.

Стурастан прочистил горло.

— А чем он занимается, позвольте спросить?

— Если бы я знал. Валламанг владеет горой на берегу Ледяного моря. На самой вершине ее он строит какой-то странный замок. Валламанг не живет в нем, его крепость стоит ниже, на утесе, который нависает над водой. Туда невозможно проникнуть, повсюду закрывающие камни, а единственная дорога размыкается подъемным мостом. В самом замке полно охраны. Но меня беспокоит не его жилище, а крепость на вершине.

— Что именно вас в ней беспокоит, мой друг?

— Я давно уже наблюдаю за этой горой. Валламанг, в общем, никого не трогает и не лезет в дела кланов. Ко мне он тоже отношения не имел до недавнего времени, поскольку гора Анк-Даган находится за пределами земель клана Сторм. Но ее отлично видно с наших границ. И вот, однажды…

Было ветрено и пахло началом грозы. Низкие тучи тяжело ползли по небу, скребя налитыми черно-серыми животами о вершины прибрежных скал. Картала нагнулся, вырвал с корнем росток вескса, сухого и пыльного, но крепкого. Отряхнув с корешков землю, он положил его в свою сумку. Предсказатель неплохо смешивал лекарственные травы, он изучил это искусство по книгам во дворце капитана клана. Вескс мог остановить кровавую диарею, а если был сорван вовремя, то не вызывал при этом рвоты. На северных склонах со стороны моря его часто можно было встретить по краям козьих троп. Маг распрямил спину и обернулся — его внимание привлекла желтая вспышка на вершине горы у границы клана Орбанд. Картала не владел магией Плана Пути, он был не настолько хорош. Но он смог изучить заклинание Зоркого Свистуна, от которого зрение становилось, как у орла. Побочный эффект выражался в шепелявости, которая сохранялась на протяжении нескольких часов. Когда глаза привыкли, Картала пригляделся в направлении вспышки и заслонился руками, издав крик.

Заклинание приблизило вершину Анк-Дагана, над которой клубился ужас. Он принимал почти-что-формы, почти-что-узнаваемые образы и тотчас же рассыпался в ничто, постоянно меняясь и трансформируясь. В этом танце безумия была угроза, даже не угроза, а ультиматум — приговор, вынесенный всему живому — всему, что могло думать и размножаться, всему, что могло умереть. Взгляд мага прилип к этому облаку смерти, он, как завороженный, начал медленно идти к нему, вытянув вперед руки. Картала сошел с тропы, оступился и покатился вниз по склону, потом ударился головой о камень и потерял сознание. Когда он очнулся, кошмарное видение исчезло, и только желтые пульсирующие огни на острых шпилях крепости Валламанга продолжали гореть.

Почему-то у Карталы не возникло ни малейших сомнений. Это, что бы оно ни было, нужно остановить. Оно не должно находиться в этом мире, это нельзя пускать в Мирею. Тогда Картала впервые подумал о Хранителе, вспомнив старую сказку, которую рассказывала ему эльфийка-кормилица, что служила у отца. “Призрачный Замок на страже, и вечные воины его — хранители, что всегда борются за всех живых против того, кому нет названия, кому нет имени, кто вечно голоден и вечно безумен”, — так пела она мальчишке в кроватке, а он засыпал, и ему ничего не снилось.

Он связался со Сводом Диосии, использовав последний дымчатый кристалл, и стал с нетерпением ждать. Ждать пришлось недолго — через два дня, когда маг прогуливался по рыночной площади рядом с широкой полосой каменистого пляжа, в его сумку, набитую корнеплодами и перекинутую через плечо, вонзилась стрела с широким наконечником. Она едва не проткнула Картале печень, но завязла в поклаже. Диосиец никогда не думал, что любовь к вареной свекле спасет ему жизнь. Убийца скрылся и более не предпринимал попыток добраться до Карталы, однако капитан Чунн отнесся к этому событию очень серьезно. Картала рассказал ему о том, что видел на горе и также предупредил, что отправляет сообщение в Морантану. После случая на рынке к нему приставили троих рубил — так называли себя дружинники клана Сторм. Рубилы таскались за ним повсюду и даже спали рядом с кроватью предсказателя, вот только толку от этого было немного. Через сутки после первого покушения в покоях Карталы возник человек — это был Валламанг. Его кожаная куртка, отороченная сизым мехом, была хорошо знакома диосийцу. Валламанг что-то сказал, и воины схватились за шеи, хрипя и синея, они дрыгали ногами, пока не умерли, так и не узнав, что их убило. Единственным, что спасло Карталу, было то, что рубило Керчинка, умирая, задела высокую вазу с экзотической пальмой, опрокинув ее. На поверхности почвы маг для красоты насыпал разноцветных стеклянных шариков — их делали местные кузнецы, плавя песок и добавляя в него разные металлические опилки. Шарики раскатились по полу, когда ваза упала, Валламанг обернулся на звук, а Картала вскочил с кровати и со всех ног кинулся вон из комнаты. Бросившись в погоню, Валламанг поскользнулся на стекляшках и упал, ругаясь. Это дало Картале шанс удрать в коридор. К счастью, жил он прямо рядом с обеденным залом, а там как раз в это позднее время выдавали дочку старшего рубилы Змея за молодого плотника, мастера лодок. В зале было полно его однополчан, все они были при оружии. Картала юркнул в толпу гостей. Валламанг остановился в дверном проеме, осмотрелся и исчез. Его даже никто не заметил.

Теперь уж бедный предсказатель не сомневался в том, что та стрела была предназначена именно ему. Про Валламанга ходили разные слухи, один страшнее другого. Этот человек держал в страхе Гленну, капитана клана Орбанд. Сам хозяин горы никогда ни к кому не лез и не любил, когда лезли к нему или в его дела. Особенно в его дела, а дел у него было предостаточно. На гору часто поднимались караваны, груженные самыми странными товарами, маг регулярно нанимал работников для строительства. Платил он щедро, так что желающих хватало. Рабочие говорили, что он мог покалечить человека, если тот просто не вовремя к нему обратится. Валламанг был очень быстрым, сильным и ловким, а колдовал со скоростью летящего ястреба. Он убил предыдущего капитана клана, когда тот приказал магу убираться с его земель. Бог их знает, что они не поделили. Утопил в выгребной яме, когда бедняга справлял нужду. Валламанг так и сказал при всех, что накормит его собственным дерьмом, как только оно из него полезет. Так что никто с хозяином горы не связывался.

Картала в ту же ночь бежал, спешно собрав дорожную сумку. Даже собравшись вместе, чего не бывало никогда, капитаны не могли защитить его от Монарха. О том, что Монарх и Валламанг есть суть одно и то же, Картала узнал во время переговоров со Сводом Диосии: он связывался с магистром Урбаном, мастером-библиотекарем Свода. Услышав имя Валламанга, тот сразу же прошептал, понизив голос до уровня шепота:

— Монарх! А мы думали, что он погиб!

Картале мало что удалось узнать, кроме того, что человек в кожаной куртке с воротником из волчьего меха уничтожил почти всех магистров Свода и пропал. Об этом рассказал покалеченный мастер Шотте, его придавило столом, который защитил колдуна от пламени пожара, правда, сломав ему при этом позвоночник. Шотте был уже стар, но соображал хорошо. Он оказался последним из Истинного круга, погибшего на его глазах. Терять старику было уже нечего, и он все рассказал. Также он упоминал некоего Хранителя Призрачного замка, которого так жаждал уничтожить Монарх. Все это Картала узнал от магистра Урбана во время короткого сеанса связи.

После покушений он не представлял, к кому еще обратиться. Ему хотелось спрятаться, залечь на дно, но магу мешали ужасные воспоминания того, что он видел на горе Анк-Даган, вынуждая предсказателя действовать. Картала добрался до земель баронов, нашел крестьянина погорельца с сыном и предложил им работу. Кметы должны были передать послание хозяину Призрачного замка, когда тот появится в своих владениях. Почему-то крестьяне не удивились странной просьбе, но цену запросили высокую. Предсказатель не поскупился. Оставив сообщение для сказочного Хранителя, Картала заторопился на север, к границе Урмата. Теперь все зависело от судьбы, везения, фортуны — называйте это, как хотите. Маг не верил в эти байки, что было довольно необычно для предсказателя. Он засел в Середках, ожидая Хранителя, но фронт подошел слишком близко. Когда запахло дымом пожарищ, Картала перебрался в Маклоки, где был довольно глупо захвачен местной бандой уклонистов.

Стурастан поднял голову и спросил:

— Что в их лагере могло так сильно вывести из себя Гектора?

Картала помрачнел.

— Эти люди… Я не знаю, что их сделало такими. Они же когда-то тоже были детьми, маленькими и невинными… Война это или что-то еще, но так поступать неправильно, господин наставник. Хуже только…

— Хашат?

Маг вскинул голову и уставился на Стурастана.

— Как вы сказали?

— То облако на вершине горы. Его называют Хашат.

— Я не знал об этом. Но…. Думаю, это его имя.

— Гектор Хронвек человек крайне уравновешенный и гуманный, однако, у него есть некий порог терпения, через который я бы никому не рекомендовал переступать. Он может быть по-настоящему жестоким. Но чтобы Хранитель начал убивать безоружных людей, нужно действительно постараться. Эта старая бабка…

— Она заслужила все то, что он решил с ней сделать.

— Уже сделал. Хранитель куда страшнее Монарха, мой друг. Он сам не понимает, насколько.

— Я думал, что мне настанет конец в этих развалинах за Маклоками — промолвил Картала. Они собирались выпотрошить того купца, когда он им проиграется, и послать его в этом виде жене. Георгу нравилось такое. И еще дети. Даже удивительно, что в одной маленькой деревне по соседству жила такая куча скотов. Все как на подбор.

— Да, мир полон удивительных вещей. Каждый раз мне кажется, что я видел все, но он снова меня удивляет, — Стурастан положил перо и уставился в окно. Предсказатель проследил за его взглядом. Под стенами темнел лес.

— Но что с Монархом? Его нужно остановить.

— Остановим, не волнуйтесь, — неожиданно послышалось сзади. Картала оглянулся и увидел старика со странной трубкой в зубах. Бремер подошел к одному из своих кресел, опираясь на палочку, и уселся.

— Прошу прощения, что без стука. Дверь была открыта. Стура, мой друг. Гектор попросил вставить камень в эту безделушку.

И полицейский протянул наставнику золотой обруч с орнаментом. На месте самоцвета зияла дыра.

— Закрывающий камень? — обруч и желтый самоцвет вылетели из ладоней инспектора и поплыли в протянутую руку Стурастана. Наставник покрутил в руках камень — нет, это просто минерал. Что он задумал?

— Просто попросил вставить, — уклончиво ответил инпектор. Стурастан положил перед собой тиару и почесал подбородок.

— Хорошо, хорошо. Пора немного отвлечься от писанины.

***

Вонь в госпитале стояла страшная. Ватэк поморщился, пробираясь мимо все еще живого солдата с кишками наружу. Бедняга не мог кричать, а только хрипел, брызжа кровавой слюной. Низенький врач в грязном, измазанном кровью и выделениями халате, стоял над ним и ругался.

— Кто его сюда притащил? Что мне прикажете с ним делать? Он весь в дерьме, оно убьет его, что бы мы ни делали! Идиоты! Дай сюда!

Хирург вырвал из-за пазухи санитара тонкий стилет милосердия и погрузил его в шею раненого с таким видом, будто протыкал индейку. Тот тут же затих, напоследок дернув ногами.

— Уберите тело!

Зулия обогнул их, стараясь держаться подальше от этого коновала. Санитары здорово его опередили, и теперь в хаосе полевого госпиталя невозможно было понять, куда они положили Немого. Ватэк поймал за рукав бегущего мимо парня — это оказался один из тех медиков, что забирали его подопечного с поля битвы.

— Эй, постой, приятель! Моего товарища куда отнесли?

Санитар махнул рукой куда-то вправо и побежал по своим делам. Зулия направился в указанном направлении. Довольно скоро он обнаружил однополчанина, лежащего на нарах между нашпигованным стрелами сапером и пехотинцем с разбитой шестопером головой. Похоже, работа того самого рыцаря, что вылез из ворот. Парнишка был еще молодой, он водил вокруг бессмысленным взором и мычал. Изо рта текла слюна.

Немой был совсем плох. Древко из раны так никто и не извлек, сил подняться не было. Ватэк протиснулся к нему и сел рядом.

— Ну, вот и я. Тебе бы доктора. Да и мне не помешает, нога-то болит жутко. Этот доктор, по правде говоря, доверия мне не внушает. Если честно. Может, какой другой есть? Ты сам-то как, держишься?

Немой замычал. Ватэк кивнул.

— Это хорошо. Эх, вот везет же офицерам, у них отдельная палатка с медсестрами и врачом, который учился, небось, в самой Морантане! А не наш ветеринар.

— Скажи спасибо, что хоть ветеринар есть! Ну-ка, подвинься.

Врач в забрызганном кровью халате склонился над Немым, постучал по торчащему из груди древку. Пациент замычал, задергался.

— Хмм… Хорошо. Кажется, ничего важного не задето. Ну что же, будем доставать.

Он ухватился обеими руками за древко и потянул. Немой выкатил глаза и захрипел, сжав кулаки. Врач перехватился покрепче и снова уперся, кряхтя от натуги. Тут сзади послышался шум, уверенный голос требовал разойтись. Доктор оставил свое занятие и оглянулся. К ним направлялся высокий рыцарь с цветным плюмажем на зажатом под мышкой шлеме, за ним четверо санитаров тащили скрипящие под тяжестью закованного в броню тела носилки. Плюмаж сказал тоном, не терпящим возражений:

— Быстро осмотри его! Сэр Костин сражался и пропустил удар по голове, возможно, у него сотрясение!

Врач поклонился.

— Конечно, конечно. Положите его вот сюда.

И он принялся снимать с рыцаря шлем. Котелок сидел туго и слезать не хотел. Ему на помощь пришел плюмаж, затем санитары. Немой наблюдал за всей этой возней, повернув голову вбок. Выражение его лица было странное — казалось, он был разгневан. Зулия посмотрел на приятеля и удивленно поднял брови — он готов был поспорить, что если бы не рана, его товарищ сейчас встал бы и вышвырнул всех этих клоунов вон из госпиталя. Ватэк покачал головой, когда заметил, что из-под обломка копья течет кровь. Немому нужна была помощь, только вот пока с головы сэра Костина не снимут шлем, ждать ее бесполезно. Солдат встал и, хромая, подошел к санитарам, чтобы помочь освободить высокородную голову. Плюмаж крикнул:

— Аккуратнее! Сэр Костин — племянник самого командующего, герцога Велигарна!

Санитары умерили свой пыл. Зулия скосил глаза на Немого — он бледнел на глазах. В этот момент сильная рука оттеснила его в сторону.

— Что тут происходит?

Это был давешний рыцарь в забрызганных кровью доспехах. Плюмаж подобрался.

— Сэр, мы не можем освободить голову сэра Костина! У него сотрясение!

Стальные перчатки, покрытые копотью, сомкнулись на шлеме лежащего на носилках рыцаря, железный котелок с противным чавкающим звуком соскочил. Голова сэра Костина была в крови и еще в чем-то сером. Неизвестный рыцарь, который так и не снял своего шлема, сухо сказал:

— Сэру Костину уже не помочь. Шестопер сэра Гарманта пленных не берет. Займитесь живыми.

Он уже хотел было уйти, но внезапно развернулся, подошел к Немому, одной рукой уперся ему в грудь, а другой вырвал древко копья из тела пехотинца. Раненый вскрикнул, но остался в сознании.

— Остановить кровь. Наложить швы. И уберите труп.

Сказав все это, он ушел. Плюмаж шепнул хирургу:

— Это ж тот самый паладин, что сражался у ворот! Он вырубил сэра Гарманта, морантанского рыцаря, а его еще никто не мог одолеть ни в бою, ни на ристалище! Он столько наших успел положить! Командующий распорядился этого паладина найти и представить к награде!

Он все бросил и поспешил за неизвестным.

Ветеринар отправил санитара к жаровне, осмотрел рану.

— Вроде чистая.

Он взял у помощника раскаленный прут и, не целясь, вогнал его в кровоточащую дыру. Немой замычал так выразительно, что у Ватэка подкатил ком к горлу, и он воскликнул в сердцах:

— Да что ж ты никак не отрубишься-то, скотина несчастная! Хватит, смотреть уже не могу!

Коновал вытащил прут, поглядел на дело своих рук, удовлетворенно кивнул и, уходя, бросил:

— Замотайте его там чем-нибудь. И пусть побольше пьет.

Санитары ушли вместе с ним. Немой поглядел в глаза Ватэку взглядом, полным страдания. Солдат взял его за руку, и тот сжал ее с благодарностью. Зулия сказал:

— Терпи, дружище. Такова уж наша доля — терпеть, пока короли играются в солдатики.

***

Стурастан любил ювелирное дело. В углу его кабинета стоял современный стол из измерения Земли, за которым он работал, создавая кольца, застежки и, конечно, изысканные обложки для особо ценных книг библиотеки Призрачного замка. Вставить самоцвет в готовое изделие для него было делом совершенно обыденным.

Бремер наблюдал за тем, как наставник крутит в руках тиару, изучая ее с пристальным вниманием. Наконец, учитель заметил:

— Вещь ношенная. Не из сундука, снята с головы. Видно по свежему кожному салу с тыльной стороны. К тому же, ее хозяин не часто моет голову. Золото высшей пробы, но вот что это за булыжник? Давайте, инспектор, рассказывайте. Откуда этот обруч?

Полицейский принялся раскуривать трубку. Стурастан его не торопил, зная, что пока не пойдет дым, с инспектором Гансом Бремером разговаривать бесполезно. Дождавшись, когда немец выпустит изо рта ароматное облако, наставник прочистил горло, напоминая, таким образом, о своем вопросе. Следователь сказал:

— Хмм… Говоря откровенно, я точно не знаю, чья это вещица. Могу только предполагать. Гектор дал мне ее, когда я был в Оружейной башне. Знаете, я изучаю все эти ужасные пушки Зунтра. Хочу понять, как… даже не знаю, что я хочу, просто вся эта рухлядь из прошлого, эти вещи, изготовленные великими древними, они манят, знаете…

— Знаю. Археология, артефакты. Забытые города. Утерянные технологии и следы великих сражений. Это моя страсть. Но вы не ответили на вопрос, Ганс.

— Да, действительно. Хронвек всучил мне эту штуку, попросил починить и исчез.

— И все?

— И все.

— Я уверен, что это не так. Что он там затевает?

Ганс пожал плечами.

— Гектор все равно всегда все делает по-своему, вы же знаете — наставник при этих словах отвернулся и опустил взгляд. Если бы Хранитель всегда следовал его советам, они с инспектором сейчас бы не разговаривали. Бремер уже ни с кем бы не разговаривал, он лежал бы под холодным камнем за стеной Призрачного замка рядом с другими мертвецами.

— Это правда, да. Но я, тем не менее, беспокоюсь за него, Бремер. Мальчишка еще так молод. А в Мирее идет война, и вам не хуже меня известно, что она делает с такими, как он…

— Известно, вы правы. Но, может быть, это один из тех уроков, которые должен получить Хранитель, чтобы стать тем, кем он должен стать?

Стурастан отложил тиару в сторону и задумался. Камень был уже в оправе, во время беседы наставник точными движениями закрепил самоцвет в зажимах так, что было совсем незаметно, будто изделие подверглось ремонту.

— Держите. Я не буду ничего говорить, Бремер, но я далеко не дурак. Я понимаю, почему Хронвек выбрал вас, а не меня. В Мирее люди жестоки, куда более жестоки, чем на Земле. Помните об этом, когда даете Гектору советы.

— Хорошо. Я запомню ваши слова, Стурастан. Никогда не думал, что стану наставником кого-либо.

— Добро пожаловать в мой мир, приятель.

Бремер забрал украшение, коротко кивнул и вышел из кабинета. Он спустился по винтовой лестнице башни Наставников, вышел во двор и направился на нижнюю площадь, думая о том, что Стура чрезвычайно умен. Он видит Хранителя насквозь. Гектор пришел к Бремеру два дня назад и попросил помочь в одном деле, которое показалось поначалу Гансу неразрешимым, но, проведя бессонную ночь, аналитический разум следователя разработал план, который мог позволить прекратить войну Морантаны и Урмата с минимальными человеческими жертвами. Выслушав полицейского, Хранитель попросил держать все в секрете от Стурастана, он знал, как отреагирует учитель.

Первой частью плана инспектора был Авель Беззвучный.

***

Это казалось невыполнимым, но Авель все сделал так, как и должен был сделать человек, который занимался подобными вещами постоянно. Хронвек никак не мог понять, в чем же его секрет — никакой магии тут не было, просто на вора никто и никогда не обращал внимания.

Беззвучный двигался по ставке короля Дурма Злого, неспешно обходя лужи солдатской мочи и кучки лошадиного навоза. Он огибал большие офицерские палатки, бивуаки и стойки оружия, бочки с вином, походных шлюх и костры. Внезапно хаос закончился, и он оказался на пустыре, посреди которого, недалеко от обрыва холма, на котором была разбита ставка командования, стояла большая, красного цвета палатка с гербом Урмата. Она была украшена кистями и вышивкой, а возле входа стояли два рыцаря. Забрала были приподняты, бородатые мужчины хмуро поглядывали по сторонам. Авель тут же сменил направление, юркнув за натянутую ткань палатки попроще. Вор продолжил движение, обходя королевскую походную резиденцию по большой дуге. Чутье подсказывало ему, что из шатра есть ещё как минимум один выход. Именно выход, а не вход. Он должен быть ловко задрапирован, чтобы о его существовании не догадались те, кто захочет войти к королю с оружием в руках. И там, неподалеку, скорее всего, стоит лошадь. Оседланная и свежая, накормленная и отдохнувшая лошадь.

Авель увидел ее. Все в точности так, как он и предполагал. Вор подошёл к животному, привязанному у края пустыря, погладил ее по морде. А потом расслабленным шагом направился прямо к задней стороне красной палатки. Тут никого не было, и Беззвучный, не опасаясь чужих взглядов, отвёл в сторону ткань, обнажив щель секретного выхода. Через секунду он уже был внутри.

Дурм спал на широкой кровати, которая была застелена толстой периной. Король храпел, выставив вверх косматую бороду. Уверенным шагом Авель подошёл к изголовью, ловко подвинул золоченый бокал с недопитым красным вином и сунул руку под подушку. Немного там пошарив, от чего храп короля пару раз менял интонации, Беззвучный выудил изящную золотую тиару, украшенную жёлтым камнем. Сунув ее за пазуху, вор вышел тем же путем, каким вошёл.

Он так же неторопливо отправился назад, мимо костров и пьяных оруженосцев, стараясь не наступать в конские экскременты. Постепенно офицерские палатки сменились на низенькие солдатские. Авель остановился недалеко от полевой кухни и дотронулся до плеча человека в черном плаще, который сидел на бревне возле костра.

— Гектор.

Человек обернулся, немного удивленный.

— Авель, что случилось?

— Ничего особенного.

— Тогда, зачем вернулся?

— Отдать корону короля Дурма Злого.

Вор протянул магу тиару. Хронвек покрутил ее в руках.

— Но как…

Он замолчал и рассмеялся. Достав нож, Хранитель принялся выковыривать из короны жёлтый самоцвет.

Через пару часов, в темноте ночи один из охранников короля, который на минуточку решился оставить свой пост, чтобы опорожнить мочевой пузырь, столкнулся с кем-то в темноте. Ухватив неизвестного за горло, он вытащил его в круг факелов, что горели напротив входа в королевскую палатку.

— Кто таков? Что шляешься тут, отвечай!

Худой и стройный парень пожал плечами:

— Ищу кузнеца. Слыхал, ему подмастерья нужны.

— Подмастерья? Да какой из тебя подмастерье! Что ты там делал, под королевской палаткой, говори! Хотя, что тебя слушать, и так видно, что чернорукий! Вартаг, обыщи его.

Второй рыцарь принялся шарить по бокам Авеля, но ничего не нашел. Пламя факелов вдруг на миг стало слегка зеленоватым, и тут же оба воина почувствовали себя неудобно. С чего они взяли, что этот парнишка вор? При нем ничего нет, он просто заблудился в темноте! Телохранитель разжал руки:

— Ладно, иди отсюда. И чтоб больше…

Перед ним уже никого не было. Вартаг усмехнулся, покачав головой.

— Никому не говори, что он мимо нас прошёл, пока ты ссал на палатку короля.

Его напарник тихо рассмеялся в усы.

На границе пустыря Гектор Хронвек прервал заклинание Доброго Соседа и открыл План Пути.

***

Очень сильно болела голень.

Ногу все время дергало, из-за чего Ватэк никак не мог сосредоточиться. Рядом на грязных нарах, лежал инженер кверху задом. На спине он лежать не мог, из нее достали четыре арбалетных болта, и ещё три из задницы. Они воткнулись неглубоко, но раны сильно нарывали. С другого боку, через проход, лежал Немой и стонал. Беднягу колотило, у него был жар. Инженер, вроде бы, начал приходить в себя после удара по черепу деревянной колотушкой, которая в полевом госпитале использовалась в качестве наркоза. Он приподнял голову и просипел:

— Я слышал, наш король погиб.

Ватэк повернулся к нему, нянча в руках свою ногу.

— Где это ты слышал?

— Санитары говорили. То ли погиб, то ли пропал.

— Ну, так это разные вещи, приятель!

Инженер плюнул на пол.

— Да как по мне, так что пропал, что подох — одно, нам ни горячо, ни холодно. У меня на жопе живого места нет из-за этой войны. Вот бы Дурму все эти болты в зад засунуть! Я бы на это посмотрел.

— Ты смотри за языком своим, лучше.

— А то что! Думаешь, обратно мне их завинтят?!

Немой замычал, стал биться. Ватэк промокнув со лба раненого пот.

— Тебе бы повязки поменять.

Тот махнул рукой в каком-то безнадежном жесте. Инженер не унимался:

— А ещё слышал, что у Маклаков патрули нашли человечью бойню. Банда Георга Крестового валета. Кто-то душегубов в клочья изорвал, а в яме, что на месте старого подвала, пять десятков голых мертвяков. И детишки, и бабы на сносях. Все, видно, беженцы, их душегубцы как одного выпотрошили — и в яму. И зачем только? Детишек то хоть…

Зулия прищелкнул языком:

— И Валета тоже, что ль, изорвали?

— И его. Напополам, санитар говорил. Кишки по всей поляне раскиданы. Я слышал, что он людоед… был.

— Печень человечью любил, ага. Ну, вот и попробовал собственных щей, паскуда. Теперь, небось, сыт, наконец.

Инженер заржал, но сразу скривился от боли. Немой тоже слушал, но взгляд у него был мутный от боли. Ватэк добавил:

— Может, нашего короля тоже кто-то сожрал? Какая-нибудь… жаба!

Раненый солдат вздохнул, Немой снова замычал. Полог барака откинули в сторону, пустив внутрь свежий запах ночного луга. В полевой госпиталь вошли люди в кожаных доспехах с красной лентой на плече. Зулия стрельнул глазами в инженера, тот процедил:

— Военная полиция…

Посетители медленно двигались между рядами. Они что-то выспрашивали у пациентов, но, видимо, безрезультатно. Наконец процессия добралась до Ватэка и компании. Офицер со взглядом змеи глянул на пехотинцев, присел на нары и сказал:

— Сражались у ворот Хикарда?

— Так точно, у них! — отозвался инженер. Капитан прибавил:

— Мы ищем рыцаря в стальных доспехах. Я знаю, что он сражался там же. Также я знаю, что он заходил в этот госпиталь.

Зулия кивнул.

— Заходил, так точно.

— Что ему было нужно?

— Не знаю. Он помог снять шлем с головы сэра Костина и ушел.

— И все?

— Да. Ну, ещё вытащил копьё из раны Немого, — Ватэк кивнул в сторону раненого. Офицер повернулся к нему.

— Чего он от тебя хотел?

Немой замычал.

— Говори, когда тебя спрашивает офицер, скотина!

Полицейский ударил раненого пехотинца по лицу, тот схватил его за руку, но мышцы немого ослабли, так что капитан сразу же освободился.

Конец ознакомительного фрагмента.