Крылья Золотой птицы. Муцянь

Джин Соул (2025)

Чтобы выполнить отцовский наказ и установить первоочередность наследства, братья-близнецы отправляются в бамбуковый лес на охоту. Кто первый вернется с заветной добычей — получит в распоряжение древнее семейное дело. Но выпущенная одним братом стрела предназначается вовсе не птице, а собственному близнецу. Жестокое покушение должно оборвать жизнь Чэнь Ло, однако становится залогом встречи с загадочным лекарем, что прячет свое лицо, и началом опасного путешествия.

19

Расчёсывание волос

На исходе второй недели Чэнь Ло принялся уговаривать Сяоциня, чтобы тот позволил ему если уж не сесть, то хотя бы с боку на бок переворачиваться. Лежать на спине и разглядывать потолок он уже устал, хотелось бы обозреть и горизонты.

— У меня так пролежни появятся, — сказал он, просовывая ладони под поясницу. Она, казалось, потеряла подвижность, и он поймал себя на мысли, что теперь его парчовый карп с трудом мог бы резвиться в лотосовом пруду.

Сяоцинь назвал его опасения глупыми, но, устав от каждодневного нытья, позволил-таки Чэнь Ло сесть, оговорившись, чтобы тот не вздумал спускать ноги с лежанки. Чэнь Ло на всё был согласен, только бы не лежать лёжнем. Но сесть ему удалось лишь с помощью мальчишки, сам он не смог.

— Вот, — разворчался он тут же, — я себе всё отлежал, даже сесть самостоятельно не могу, скоро руки и ноги отнимутся, я их уже не чувствую.

— Сесть ты не можешь, потому что ослаб от потери крови, — возразил Сяоцинь со снисходительностью, с какой взрослые выслушивают доводы неразумных детей. — И не выдумывай, ничего у тебя не отнимется. Видишь, — добавил он, уколов ногу Чэнь Ло иголкой и восхитительным образом игнорируя его возмущение по этому поводу, — всё ты чувствуешь, иначе бы не вопил так. Можешь сгибать колени, только медленно, чтобы кровь не разогналась, это укрепит мышцы. И швыряться в меня подушками тоже не стоит, — добавил он, ловко поймав набитую сеном подушку, которую бросил в него рассерженный Чэнь Ло. — Ну вот, я же говорил…

От этого движения рана заныла, Чэнь Ло побледнел и схватился за грудь. Сяоцинь покачал головой и, пораздумав, дал ему две пилюли вместо одной. После он скрылся за ширмой и занялся какими-то своими делами.

Чэнь Ло, несколько придя в себя, принялся озираться. Он полагал, что сидя разглядит больше, чем лёжа, но ширма была высокая и скрывала остальную часть дома. Единственное, он увидел на полу позади ширмы узкую полосу солнечного света и понял, что окно в доме всё-таки есть.

Вернулся Сяоцинь — с широким деревянным гребнем — и объявил:

— Я тебя причешу.

— Зачем? — насторожился Чэнь Ло. Расчёсывание волос было процессом интимным, прикасаться к ним могли только очень близкие люди. Ему бы не хотелось, чтобы этот мальчишка прикасался к его волосам.

— Пока ты лежал, я не мог этого сделать, — объяснил Сяоцинь. — А они у тебя спутались. И сор набился.

— Какой сор? — совершенно изумился Чэнь Ло.

— Лесной. Пока я тебя тащил, — несколько смутившись, ответил Сяоцинь.

Чэнь Ло сообразил, что из леса мальчишка, должно быть, тащил его волоком. На себя он его взвалить и отнести на закорках, понятное дело, не смог бы: разница в весе существенная.

— Дай мне гребень, я сам, — повелительно сказал Чэнь Ло.

Но Сяоцинь спрятал гребень за спину и помотал головой:

— Нет. Тебе нельзя поднимать руки, кровь разгонится.

Чэнь Ло вынужден был принять его помощь. Он держался настороженно, в любой момент готовый уличить мальчишку в нечестивых помыслах, скажем, если бы тот вздумал взять прядь волос и понюхать или что-нибудь в том же духе, но Сяоцинь чинно и важно орудовал гребнем, пропуская волосы через пальцы и расчёсывая прядь за прядью.

Чэнь Ло странно себя чувствовал при этом. Лёгкое напряжение царило под кожей и раскатывалось волнами, когда гребень касался его волос у корней и съезжал по ним вниз, до самых кончиков. Он не ощущал ничего подобного, когда расчёсывался сам.

Сложно сказать, нравилось ему это чувство или вызывало неприятие.