Адские колокола

Джилл Джонсон (2024)

Кажется, жизнь Юстасии Роуз наконец налаживается — университет, студенты, собственная лаборатория. Что еще нужно эксцентричному профессору, изучающему ядовитые растения? Точно не новое дело об убийстве! Вот только… Отравлен неизвестный мужчина. Профессор Роуз соглашается помочь полиции с расследованием, но неожиданно… оказывается втянута в дело куда более сложное, чем кажется на первый взгляд, а кругом люди, которые знают больше, чем говорят. И хранят секреты, корнями уходящие в далекое прошлое. Что скрывает назойливый аспирант из университета? Почему незнакомка со светлыми волосами преследует Юстасию? И какое отношение к происходящему имеет известный художник? Профессору Роуз предстоит вступить в схватку не на жизнь, а на смерть… В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Глава 4

Промчалось несколько кратких часов, и я снова стояла в университетском лектории. Сказать, что я была измотана — значит ничего не сказать; я с трудом держала глаза открытыми, несколько раз едва не заснула на ходу и позорно не справилась с произношением нескольких наиболее мудреных латинских ботанических терминов. Впрочем, студенты явно получали от лекции удовольствие: полагаю, потому что считали, что я с похмелья.

Лекция подходила к концу, и хотя я затянула ее на двадцать минут, никто из студентов не торопился покинуть помещение. Пустых мест было заметно меньше, чем неделю назад, и вообще, похоже, каждая моя следующая лекция собирала все больше слушателей, и это сбивало с толку. Второкурсникам я отчитала предмет еще две недели назад, третьекурсники защитили выпускные работы и ждали присуждения степеней — и тем не менее многие из них сидели сейчас передо мной, внимая моим словам не менее жадно, чем первокурсники. Но зачем тратить время на предмет, который ты уже знаешь?

В самом конце лекции я обратила внимание на слушателя, которому здесь было не место. Высоко на последних рядах, около дальнего выхода, сидела пожилая женщина с длинными белыми волосами и пристально смотрела на меня. Я впервые ее видела и понятия не имела, кто она такая. Вокруг нее студенты собирали рюкзаки и поднимались, чтобы направиться к выходу, а она не шевелилась и смотрела на меня. Не знаю, что меня подтолкнуло, но я вдруг подняла руку в знак приветствия, и она ответила тем же. А потом кто-то впереди встал, заслонив ее, и я, переведя взгляд, узнала детектива Чемберс — она махала мне в ответ. Я уронила руку и попыталась разглядеть пожилую женщину из-за спины детектива, но та исчезла, а детектив Чемберс спешила мне навстречу. Я быстро собрала сумку и направилась к выходу, на разговоры с полицией у меня не было никаких сил. Более того, я подозревала, что и пожилая женщина мне просто привиделась от усталости.

Как будто этого было мало, в коридоре я заметила знакомую фигуру и ощутила, как сердце ухнуло вниз. Борщевик стоял, прислонившись к стене и кивая в такт музыке в огромных наушниках. Он меня не заметил, и я испытала соблазн сделать шаг назад в аудиторию и подождать, пока он уйдет, но это значило нарваться на разговор с детективом Чемберс. Поняв, что оказалась меж двух зол, я вздохнула и зашагала по коридору как можно быстрее, надеясь ускользнуть от внимания Борщевика. Напрасно — даже не посмотрев в мою сторону, словно учуяв, он сдвинул наушники вниз и загородил мне путь.

— Проф, найдется минутка?

Я вильнула в сторону, обходя его, и заторопилась дальше.

— Нет, у меня встреча.

— Слушайте, я извиняюсь за прошлый раз, — пристроился он мне вслед. — Надеюсь, вы не пострадали? Меня занесло, но теперь я в норме.

Я неумолимо шла вперед.

— Вы слышали? Я сказал, что в норме.

Не получив ответа, он обогнал меня, повернулся ко мне лицом и пошел задом наперед, так что я замедлила шаг, не зная, как поступить. Изначально я направлялась в свой кабинет, но не хотела, чтобы Борщевик узнал его месторасположение. Наконец он остановился, и я вместе с ним.

— Меня осенила одна идея, и, кажется, я нашел выход, — сказал он. — Можно вам рассказать?

Я сделала глубокий вдох и шагнула вперед. Он не пошевелился.

— Не сейчас, я очень занята.

— А когда?

— Не могу ничего обещать, я очень занята.

— Ну вот опять! — заорал он, заставив меня подпрыгнуть на месте. — Вы всегда или заняты, или опаздываете, даже минутки у вас на меня нет!

И он схватил меня за руку — все за ту же, поэтому тело само, инстинктивно, съежилось и отпрянуло, но этот верзила схватил меня за вторую руку и рванул к себе.

— Почему вы не хотите меня выслушать?!

Было больно, я должна была дать отпор. В прошлый раз меня разозлила собственная беспомощность, но сейчас у меня просто не было сил сопротивляться. Даже сил спорить.

— Я прошу всего лишь пять минут вашего времени! — продолжал бушевать Борщевик, тряся меня как тряпичную куклу. — Пять минут!

— Ну-ка, руки убрал! — вдруг раздался властный уверенный голос.

Позади нас обнаружилась детектив Чемберс — руки на бедрах, на лице грозное выражение. При звуке ее голоса Борщевик непроизвольно стиснул руки еще крепче.

— Оглох, что ли? — рявкнула Чемберс, распахивая куртку и демонстрируя полицейский жетон на поясе. — Я сказала — убери руки!

Борщевик взглянул на жетон и уронил руки.

— Мы просто разговаривали.

— Значит, теперь разговор окончен.

— Вообще-то нет, — огрызнулся он в ответ.

— Вообще-то да. Ступай отсюда, у нас с профессором есть дело.

Борщевик кинул на меня взгляд, в котором померещилась мольба — уж не знаю почему, защищать его я точно не собиралась. В итоге он шумно выдохнул, сказал «Ладно, поговорим позже», надел наушники и зашагал прочь, а мы смотрели ему вслед, пока он не скрылся за углом. Надо признаться, я испытывала некоторое чувство признательности к детективу Чемберс — да, я не желала с ней сталкиваться, но в данный момент то, что она оказалась рядом, стало моим спасением.

— И на чем он сидит? Он явно употребляет наркотики класса А.

— Полагаете, он наркоман? — Помнится, Карла пришла к такому же выводу.

— Несомненно. Законченный торчок. Вы его глаза видели?

Я потерла запястья там, где их стискивали огромные руки Борщевика.

— Я редко смотрю людям в глаза.

— А я вот смотрю, и к вашему сведению, у него были расширены зрачки. Похоже, этот молодой человек очень опасен, и я бы на вашем месте его остерегалась.

— Вы не первая мне это советуете.

Повисло молчание — поистине благословенное, поскольку мне требовалась хотя бы минутка, чтобы прийти в себя. Уже второй раз за двое последних суток Борщевик применял ко мне физическую силу, и становилось не по себе от чувства беззащитности. Меня беспокоила собственная неспособность дать ему отпор.

— Может, пройдем в ваш кабинет? — предложила детектив Чемберс, нарушая молчание. Я бросила на нее настороженный взгляд: я никого не водила к себе в кабинет, уж тем более представителей полиции. Это был мой личный уголок, мое убежище, когда тяготы дня грозили захлестнуть с головой.

— Зачем?

— Мне надо кое-что вам показать.

— Покажите здесь.

— Не стоит, это секретная информация.

Я помолчала в растерянности.

— А старший инспектор Робертс знает, что вы здесь?

— Старший инспектор Робертс занят. — Детектив Чемберс осмотрелась и указала рукой направление. — Нам туда?

Она только что спасла меня от Борщевика, что мне оставалось, как не уступить? Я вздохнула и направилась в сторону своего кабинета, на ходу бессознательно растирая руки.

— Он нанес вам травму? — уточнила детектив Чемберс.

— Не то чтобы. Меня больше бесит, какой беспомощной я себя ощущаю, когда он так меня хватает. И собственная реакция меня злит почти так же, как его выходки.

Детектив Чемберс пару мгновений молчала.

— Хотите, я научу вас нескольким приемам самообороны? Есть способы вырваться из чужой хватки, даже если противник сильнее тебя, тут весь вопрос в равновесии — вернее в том, чтобы выбить нападающего из него.

Я взглянула на нее с сомнением.

— Уверена, вы слишком заняты ловлей преступников, чтобы найти время на подобные занятия.

В ответ она коснулась моего плеча рукой, давая знак остановиться.

— Я всегда найду время, чтобы обеспечить безопасность другой женщины. Мы должны помогать и поддерживать друг друга, должны сражаться за место под солнцем, разве не так?

Я нахмурилась, не зная, что ответить. Мне никогда в голову не приходила мысль защищать, поддерживать или сражаться за кого-то, кроме моих студентов. Задумавшись, я опустила взгляд и уставилась на блузку детектива Чемберс. При более близком рассмотрении оказалось, что она покрыта неброским цветочным узором. Я вгляделась и прищурилась — если не ошибалась, это были Bellis perennis.

— Привет, незнакомка! — окликнули меня так громко, что я подскочила на месте. Оглянувшись, я оказалась лицом к лицу с Матильдой, моим Душистым Алиссумом, и сердце в груди ухнуло, словно меня застали с поличным за чем-то предосудительным. Матильда переводила взгляд с руки детектива Чемберс у меня на плече на ее лицо и снова на мое.

— Где ты пропадала? — наконец спросила она. — Не отвечала ни на звонки, ни на сообщения.

Я нахмурилась, пытаясь понять, с какого перепуга она назвала меня незнакомкой, хотя это со всей очевидностью было не так.

— Профессор Роуз очень занята, — вклинилась детектив Чемберс, показывая жетон. — Она помогает в расследовании.

Не знаю, почему она решила, что должна ответить вместо меня — я вполне могла сделать это и сама.

— Была очень занята — помогаю полиции в расследовании, — пояснила я, и Матильда по какой-то причине вдруг закатила глаза.

— Это детектив сержант Чемберс, мы вместе работаем над делом о отравлении в Сохо. Одному мужчине воткнули шприц с галлюциногеном…

— Сомневаюсь, что тебе разрешено делиться со мной подобными деталями, Юстасия, — перебила Матильда. — Наверняка это засекреченная информация, разве нет?

Я понятия не имела, так это или не так; взглянула на детектива Чемберс, потом снова на Матильду, поняла, что она делает мне глазами какой-то знак, но, хоть убей, не могла понять какой.

— В любом случае, — продолжила она, встряхнув головой, — раз ты занята, не буду отвлекать. Ты только хоть иногда отвечай на мои сообщения, хорошо? Все-таки мы… — Она пристально взглянула на детектива Чемберс. — Все-таки мы такие близкие подруги, верно?

Я снова повернулась к детективу Чемберс и поняла, что эти двое как-то очень многозначительно смотрят друг на друга, непонятно, с чего бы вдруг, но одно было кристально ясно — Матильда очень недовольна.

— Что ж, — детектив Чемберс наконец решила поучаствовать в разговоре, — нам надо идти. Я бы сказала, что рада познакомиться, но профессор так и не представила нас.

Матильда повернулась ко мне.

— Вот-вот. — Она шагнула ко мне, поднялась на цыпочки, крепко обняла меня и поцеловала в щеку. — До встречи, дорогая, не опаздывай.

Натянуто улыбаясь, она отпустила меня и зашагала прочь, а я смотрела ей вслед, стирая со щеки влажный отпечаток ее губ и пытаясь сообразить, куда я не должна опоздать.

— Ваша подруга не в духе? — поинтересовалась детектив Чемберс, когда Матильда скрылась из виду.

— Прошу прощения? — повернулась я к ней.

— А, неважно, это не мое дело. Ну что, идем?

И она молча последовала за мной вниз по лестнице, которой почти никто не пользовался, вдоль по заброшенному коридору, через два пожарных выхода, ведущих в на первый взгляд тупик. Я могла бы отвести ее в университетскую столовую или в одно из семинарских помещений, но чувствовала себя в долгу за то, что она спасла меня от Борщевика.

— А почему ваш кабинет выглядит как чулан? Вы что, работаете на секретную службу? — услышала я, вынимая ключи из кармана. Оставив эти вопросы без ответа, я открыла дверь и прошла к рабочему столу. Детектив Чемберс остановилась на пороге, вглядываясь в помещение.

— Как тут темно. Может, стоит открыть шторы?

Я оглядела мягко освещенный кабинет — мое тихое пристанище, личное убежище, где я готовилась к новому дню и расслаблялась в его конце.

— Мне нравится как есть.

— Мрачновато, — констатировала детектив Чемберс, заходя внутрь и останавливаясь около фотографии моего отца. — Ваш отец? Вы похожи, вернее, вы его копия. Я слышала, он был человек аскетического склада.

Я взглянула не нее.

— Откуда вы такое слышали?

— Понятия не имею. Наверное, где-то прочитала — в конце концов, он был известной личностью. Аскетический, неумолимый… суровый. Так я слышала.

Странно — она говорила об отце, как будто знала его лично, и мне это не понравилось. А когда она отвернулась, я успела заметить, как легкая улыбка тронула ее губы, оставив глаза печальными. Она как будто сочувствовала мне.

А привлек ее внимание небольшой предмет, свисавший с одной из полок. Детектив Чемберс пересекла комнату и взяла его в руки.

— Это один из тех знаменитых мешочков с антидотами, который вы каждый день носили на шее, пока еще не лишились своей коллекции ядовитых растений? Я читала отчет судебной экспертизы об этих антидотах в старом деле старшего инспектора Робертса. Там о них отзывались как о творении гения. — Она зашагала обратно. — Похоже, вам не откажешь в уме.

Итак, детектив Чемберс высказала непрошеное мнение о моем отце, знала о моих мешочках с антидотом и даже читала отчеты об их содержимом — и эта информация вывалилась на меня всего за две минуты ее пребывания в моем кабинете. Я поерзала в кресле, начиная сожалеть о решении привести ее сюда.

— Так что вы хотели мне показать?

— Токсикологическое медицинское заключение. — Она вынула из сумки тонкую папку и передала мне. — В больнице определили яд.

Я пробежала взглядом по странице и вздрогнула — datura stramonium, мощный галлюциноген, получивший название от растения, которое я когда-то держала в коллекции.

Я покачала головой.

— Тут сказано, что отравляющее вещество — скополамин растительного происхождения с включениями других тропановых алкалоидов, — добавила детектив Чемберс, — и даже не буду притворяться, что понимаю, о чем идет речь.

— Это значит, что ему ввели токсин, который вызывает зрительные и слуховые галлюцинации, а в случае слишком большой дозы — смерть.

— Галлюцинации?

— Да, при этом не сказать что приятные. Datura использовали во время обрядов шаманы от Венесуэлы до Чили, чтобы вызвать состояние, близкое к трансу. Говорят, что не только галлюцинации были чудовищными, но и человек, подвергшийся воздействию токсина, не осознавал, что бредит.

— Что-то похожее бывает при психозе.

— Можно сказать, это и есть психоз.

Повисла пауза.

— Значит, именно это происходило с тем мужчиной в «скорой помощи»? Приступ психоза?

— Полагаю, что так.

— И он может и дальше испытывать галлюцинации в отделении реанимации, но об этом невозможно догадаться, поскольку ему вкололи успокоительное?

— Да.

— И сколько ему так мучиться?

— Полагаю, он получил очень большую дозу, поэтому это состояние может затянуться надолго — если он вынесет подобное.

Детектив Чемберс поежилась:

— И этот яд легко достать?

— Как раз напротив.

— И как же преступник получил к нему доступ? — Я решила, что это риторический вопрос, и ничего не ответила и поэтому удивилась, услышав следующий: — Здесь у вас он есть?

— Здесь? — переспросила я, оглядев кабинет.

— В университете.

— Нет, у нас нет экземпляра растения, из которого можно извлечь этот токсин.

— А вы знаете другие университеты или организации, в которых он есть?

— Нет.

— А в даркнете это вещество можно найти?

— Где?

— В даркнете.

— Что это такое?

Детектив Чемберс прищурилась:

— Бросьте, профессор. Вы сутками напролет имеете дело с запрещенными веществами и хотите убедить меня, что понятия не имеете о даркнете? — Должно быть, выражение моего лица оказалось достаточно красноречивым, потому что она продолжила: — Ну, уверена, ваши студенты знают, что это такое, и пользуются им.

Я нахмурилась и сделала себе мысленную пометку при следующей встрече с Карлой спросить об этом «нете».

Детектив Чемберс тем временем огляделась вокруг и спросила:

— А еще одного стула у вас не найдется?

— Здесь не гостиная.

— А студенты сюда не заходят? Ваши коллеги? Уборщики?

— Нет.

— А почему? Вы здесь что-то прячете?

Я нахмурилась еще сильнее и сложила руки на груди, но детектив Чемберс отчего-то заулыбалась, словно я выдала шутку, и вынула из сумки какой-то конверт.

— Я хочу кое-что вам показать.

Она положила конверт мне на стол.

— Здесь так темно, может, откроем шторы?

— Мне не нравится вид за окном.

— А что с ним не так?

Утомившись от потока неуместных вопросов, я вздохнула.

— Там колодец внутри стен, сырой и мерзкий, увешанный кондиционерами, он вгоняет меня в уныние.

— А я бы впала в тоску, работая в такой темноте, — отозвалась детектив Чемберс.

Я включила настольную лампу, детектив вынула из конверта фотографию и положила ее в пятно света.

— Взгляните-ка.

Я послушно посмотрела.

— И что это?

— Шприц.

— Это я поняла. Это шприц, с помощью которого ввели яд тому человеку в Сохо. Зачем вы мне его показываете?

— А вы не замечаете в нем ничего странного?

— Нет.

— Взгляните повнимательнее.

Я подняла фотографию к свету, сама наоборот наклонившись пониже.

— Я по-прежнему не…

— Поршень, вернее, его цвет — в нашей стране таких не производят и даже не доставляют, я проверила. Их выпускают небольшими партиями только в Колумбии. — Она помолчала — как я предположила, для драматического эффекта — и добавила: — И еще кое-что. — Она достала телефон, включила и показала мне фотографию: — Это Паскаль Мартаньё.

Я прищурилась, вглядываясь в экран.

— Кто?

— Известный американский художник.

Мне это имя ничего не говорило.

Детектив Чемберс перелистнула на следующую фотографию: живописное изображение шприца с поршнем того же цвета, что и на орудии преступления.

— Это постоянная деталь в его творчестве, и если вы имеете какое-то представление о Паскале Мартаньё, вы сразу вспомните этот шприц. Можно сказать, это его подпись. И знаете, что еще я выяснила?

— Что?

Детектив Чемберс широко улыбнулась.

— Он недавно переехал в Лондон — ничего себе совпадение, да?