Тень и искры

Дженнифер Ли Арментроут, 2021

Будущее Серафены Мирель, рожденной в вуали Первозданных, обещанной Судьбами Девы, никогда ей не принадлежало. Еще до рождения ей было предназначено выполнить договор, в отчаянии заключенный ее предком ради спасения своего народа. Сера должна отказаться от собственной жизни и стать супругой Первозданного Смерти. Однако истинное предназначение Серы – самый охраняемый секрет во всей Ласании. Она не только тщательно оберегаемая Дева, но и убийца с единственной миссией, единственной целью – заставить Первозданного Смерти влюбиться, стать его слабостью, а потом… покончить с ним. Если она провалится, то обречет королевство на медленную смерть от Гнили. Сера всегда знала, кто она. Избранная. Супруга. Убийца. Оружие. Неуловимый призрак, искупавшийся в крови. Чудовище. Пока не встретила его. Пока неожиданные слова и поступки Первозданного Смерти не изгнали клубящуюся внутри ее тьму. Его соблазняющие прикосновения разожгли страсть, которую она никогда не позволяла себе испытывать и не могла позволить по отношению к нему. Но у Серы никогда не было выбора. Вся ее жизнь – выплата долга, ибо ее навсегда осенили Жизнь и Смерть.

Глава 6

Мое сердце запнулось, а затем ускорилось. Воздух застрял в горле. Я смотрела, как он медленно опускает взгляд на свою грудь — на глубоко всаженный кинжал. Я оцепенела от шока, не чувствуя его руки, все еще обхватывающей мое левое запястье. Я не чувствовала ничего, кроме абсолютного ужаса.

Тенекамень может убить бога, если ударить в сердце, а я промахнулась всего на долю дюйма — если вообще промахнулась. В глубине души я знала, что он выживет, но, наверное, это очень больно.

Бурлящий серебром взгляд устремился на меня. Итер выплеснулся в радужку. Я знала, что он меня убьет. Иначе и быть не могло. Мне сдавило грудь, а он выпустил мое запястье и медленно сделал шаг назад, освобождаясь от кинжала. Клинок был покрыт кровью — темной и мерцающей в свете лампы, не похожей на кровь смертных. Я уставилась на кинжал и, приготовившись, отошла на несколько шагов назад.

— Ты опять вошла в дом, не позаботившись проверить, в самом ли деле ты здесь одна, — сказал бог, и я поймала его взгляд. Итер бурлил в его глазах. — Это невероятное безрассудство. Не делай так больше.

Я приоткрыла губы.

— Я… только что ударила вас в грудь, и это все, что вы можете сказать?

— Нет. Я как раз к этому и веду. — Он склонил голову набок, и темные волосы упали на щеку. — Ты ударила меня.

— Да.

Я сделала еще шаг назад. В горле так пересохло, что было не сглотнуть.

— В грудь, — добавил он. Его туника была разорвана спереди, но на ней не виднелось пятен крови. Ничего. Если бы не кровь на клинке, я бы не поверила, что действительно сделала это. — Почти в сердце.

У меня задрожали руки.

— Похоже, на вас это слабо подействовало.

Что ужасало.

— Это больно, — прорычал он, поднимая голову. — Очень.

— Мне жаль.

Он опустил подбородок.

— Тебе не жаль.

Мне на самом деле было жаль. Вроде того.

— Вы меня схватили.

— Ты бьешь кинжалом всех, кто тебя хватает?

— Да! — воскликнула я. — Особенно когда я в доме с трупом и кто-то хватает меня сзади без предупреждения!

— Я не готов говорить о том, почему ты вообще оказалась в одном доме с трупом, — заявил он, и я нахмурилась. — Но, во-первых, в твоем голосе нет сожаления.

— Было… есть… Но мне бы не пришлось вас бить, если бы вы меня не схватили.

— Ты серьезно винишь меня? — В его голосе звенело недоверие.

— Вы схватили меня, — повторила я. — Без предупреждения…

— Может, стоило посмотреть, прежде чем бить? Или тебе такое никогда не приходит в голову?

— А вам когда-нибудь приходило в голову объявить о своем присутствии, чтобы не получить удар кинжалом? — огрызнулась я.

Бог двигался быстро. У меня не было шанса что-то предпринять. Внезапно он оказался передо мной, схватил кинжал за лезвие и выдернул у меня из руки. Секунду спустя на его пальцах потрескивали серебристо-белые искры. Свет вспыхнул и запульсировал, поглощая клинок и рукоятку. Тенекамень и железная рукоятка крошились в его кулаке.

Я разинула рот.

Бог разжал руку, и лампа осветила посыпавшийся на пол пепел — все, что осталось от моего оружия.

— Вы уничтожили мой кинжал! — воскликнула я.

— Да, — передразнил он меня.

Опешив, я замерла. Даже думать не могла, сколько лет моя семья хранила этот кинжал, пока я не появилась на свет.

— Как вы посмели?!

— Как я посмел? Может, я не хочу, чтобы меня ударили им еще раз?

— Вам было бы не о чем беспокоиться, если бы просто сказали «привет», — крикнула я.

— А если я нечаянно тебя напугаю? — возразил он. — Ты, скорее всего, ударишь меня даже тогда.

Я сжала кулаки.

— Вот теперь я правда хочу ударить еще раз.

— Чем? — Он опустил подбородок, и в его глазах поднялась буря. — Голыми руками? Мне уже хочется, чтобы ты попробовала.

Его поддразнивающий тон заставил меня резко втянуть воздух. Бог забавлялся. Он уничтожил мой любимый кинжал. И я забыла о сдержанности.

— Может, мне в руки попадет другой клинок из тенекамня. И вместо того, чтобы бить в сердце, не лучше ли целиться в горло? Может ли бог выжить без головы? Мне не терпится выяснить.

Он выгнул бровь.

— Ты что, серьезно?

Я широко улыбнулась — той же улыбкой, которую недавно продемонстрировала маме.

— Возможно.

На его лице промелькнуло изумление, от которого расширились его бурлящие итером глаза.

— Ты в самом деле осмеливаешься мне угрожать? Даже сейчас?

— Это не угроза. Это обещание.

Он подался назад. Я поняла, что позволила вспыльчивости взять надо мной верх, совершенно забыв, кто он.

По комнате прокатилась волна энергии, охватив меня. Ощущение было обжигающе ледяным и оставило мурашки. Картины на стене затряслись.

Я с трудом заставляла себя дышать, но замерла вместо того, чтобы поддаться инстинкту и бежать без оглядки — из дома, от этого существа с непостижимой мощью. Меня трясло, но я вскинула подбородок.

— Это должно меня впечатлить?

Бог замер, лишь свет яростно пульсировал. Мои мышцы словно сковало. Может, мама была права со своим пророчеством насчет моего языка?

Бог рассмеялся, негромко и угрожающе. Я не видела, как он поднял руку, но почувствовала, как его холодный палец прижался к моей щеке. Сердце замерло, и я попыталась приготовиться к боли от итера, который выжжет меня изнутри, как произошло с братом и сестрой Казин и бедной женщиной, которая лежала здесь на полу.

Но боли не последовало.

Я почувствовала лишь грубые подушечки его пальцев, которыми он провел по моей щеке, остановившись в уголке губ.

— Что тебя пугает по-настоящему, льесса? — спросил он, и мне показалось… что в его голосе звучит одобрение. — Если я — не пугаю?

Льесса. Уже второй раз он меня так называл, и мне захотелось узнать, что означает это слово. Но теперь был не самый подходящий момент об этом спрашивать.

— Я… боюсь, — призналась я, потому что… а кто бы не боялся?

Серебристый свет в его глазах погас.

— Только на поверхностном уровне. Это не тот страх, который определяет смертных, меняет их суть и заставляет делать выбор.

Он провел большим пальцем по моему подбородку, задев губу. Его прикосновение обожгло как ледяная метка, пробудив во мне тревожные предчувствия и… что-то более сильное. Такое же очевидное, как и ощущение правильности, которое я испытала в нашу прошлую встречу. Видимо, со мной что-то неладно. Потому что это не имело смысла.

— Ты можешь чувствовать ужас, но ты не напугана. Между тем и другим огромная разница.

— Откуда… вы знаете?

Он обхватил пальцами мой подбородок, и мое сердце заколотилось — из-за его прикосновения или оттого, что это прикосновение было таким ласковым. Он провел рукой по моей шее. Почувствовал ли он, как бьется мой пульс?

— Вы бог мыслей и эмоций?

Он издал хриплый, грубый смешок, и его пальцы скользнули под мой капюшон, под косу, лежащую на шее.

— У тебя, — произнес он, медленно поглаживая мою шею. Было что-то особенное в том, как он это сказал. — У тебя неприятности.

Я прикусила изнутри щеку. По мне пробежала волна трепета, угнездившись в самых неприличных местах и заставив меня задаться вопросом, насколько же я безумна.

У меня складывалось впечатление, что очень.

Вихрь дрожи, прошедший сквозь меня, — абсолютное безумие. Бог теперь даже не походил на смертного.

— Не так чтобы очень, — прошептала я.

— Ложь.

Я всмотрелась в резко очерченные черты его лица.

— Вы… на меня не сердитесь?

— Я определенно возмущен.

Я подумала о десятке других определений, чтобы описать собственную ярость, если бы кто-нибудь ударил меня в сердце.

— Как я сказал, было больно. На мгновение.

Только на мгновение?

— Мне кажется, дальше ты собираешься спросить, уверен ли я, что не буду тебя убивать, — продолжал он, и я бы солгала, если заявила, что не думала об этом. — Не скажу, что это не приходило мне в голову, когда я ощутил, как клинок пронзает мою кожу.

Его большой палец неторопливо погладил место, где бился мой пульс.

— Что же вас остановило?

— Многое. — Он слегка склонил голову, и я ощутила холодное дыхание на своем подбородке. — Хотя я ловлю себя на том, что сомневаюсь в собственном здравомыслии, учитывая последовавшие угрозы.

Я промолчала, в кои-то веки прислушавшись к инстинкту самосохранения.

— Ну надо же. — Уголки его губ приподнялись. — Я ожидал, что ты начнешь возражать.

— Стараюсь прислушиваться к здравому смыслу и оставаться спокойной.

— И как, работает?

— Если честно, не очень.

Бог негромко рассмеялся и убрал руку.

— Что ты здесь делаешь?

От резкой перемены в его тоне я на минуту растерялась и чуть не соскользнула по стене. Он повернулся к телу Андреа. Что я здесь делала? Я перевела взгляд на лежащую женщину. Ах да, убийство. Боги!

— Я гуляла… — Я сложила руки на поясе, зная, что не могу сказать ему всей правды. — Увидела, что тот бог вышел отсюда, и подумала, что нужно зайти проверить.

— Ты видела, как он выходил, но не видела, как вошел я?

Проклятье.

— Нет.

Он оглянулся на меня.

— С чего ты решила, что нужно проверить дом?

Я застыла.

— А почему нет? Разве человек не должен забеспокоиться, когда видит, как бог-убийца покидает жилище смертного?

Он поднял бровь.

— А разве смертные не должны беспокоиться о своей безопасности?

Я закрыла рот.

Бог отвернулся, и теперь, когда он не сверлил меня пронзительным взглядом, я смогла его рассмотреть. Он был одет как в прошлый раз: темные штаны, черная туника с капюшоном. Боги, он еще выше, чем я помнила. Я заметила кожаные ремни, проходящие через его грудь и верхнюю часть спины, сзади к ним крепился меч. Рукоять была наклонена вбок, чтобы легче вытаскивать. Не помню, чтобы он носил меч в нашу прошлую встречу.

Зачем богу меч, если у него есть сила итера на кончиках пальцев?

Я переступила с ноги на ногу.

— Она убита так же, как и Казин, правда? Вот почему вы здесь.

— Меня предупредили, что один из них вошел в царство смертных, — сказал он, обходя тело Джоанис.

Значит, кто-то знал, что он выслеживает богов-убийц.

— Я пришел сразу, как только смог. Мадис на этот раз поленился. Оставил ее здесь. Я пытался выяснить, кто она, но тут появилась ты, вошла в дом и не позаботилась проверить остальные комнаты.

Я прищурилась.

— Вы хотите сказать, что не позаботились дать знать о своем присутствии?

Он снова оглянулся на меня.

— Неужели ты думаешь, что кто-то враждебно настроенный дал бы знать о своем присутствии?

— Нет, я думаю, что так поступил бы тот, кто не настроен враждебно. А других бы ждал удар в грудь. — Уголки моих губ опустились. — Если бы у меня был кинжал.

— У тебя бы он был, если бы ты не колола им налево и направо.

У меня правда был еще один. В сапоге. Не из тенекамня, а тонкий стальной. Однако речь шла не об этом.

— Я не колю им налево и направо. — Обычно. — Теперь вы должны мне кинжал из тенекамня.

— Разве?

— Конечно, — кивнула я.

— Кстати, где твой сводный брат достал такое оружие?

Я не сразу вспомнила, что тогда врала ему.

— Ему подарили на день рождения. Не знаю кто и почему. Мой сводный брат никогда не интересовался оружием.

— Ты же знаешь, что смертным запрещено иметь кинжалы из тенекамня.

Я знала, но только пожала плечами.

Он приподнял уголок губ и отвернулся.

— Ты забыла, что видела в доме Казин, как я просил?

Я напряглась.

— Не помню, чтобы вы просили. Скорее требовали. Но нет. Я не забыла.

— Знаю.

— Вы следили?

Глаза, полные расплавленного серебра, встретились с моими.

— Возможно.

— Это… жутко.

Он приподнял широкое плечо.

— Я же сказал, что буду присматривать. Я решил, это необходимо. Чтобы убедиться, что ты больше ни во что не вляпалась.

— Я не нуждаюсь в том, чтобы вы присматривали за мной.

— А я и не сказал, что нуждаешься.

Наклонив голову, он внимательно смотрел на меня.

— Тогда о чем вы говорите?

— Я хотел проследить, — сказал он, и в его голосе прозвучало удивление от того, в чем он признался.

Я открыла рот и закрыла. Как… я должна на это реагировать?

— Что ты выяснила? — спросил он чуть погодя.

Мне пришлось приложить усилие, чтобы собраться с мыслями.

— Если вы следили, то должны знать.

Он усмехнулся.

— Полагаю, ты узнала, что об этих смертных никто не говорил ничего плохого.

— Другими словами, вам известно, что я почти ничего не выяснила. Были ли еще смерти? Кроме этой?

Он покачал головой.

— Ты ее знала?

— Я… видела ее. Она портниха. Андреа Джоанис. — Я чуть-чуть подвинулась вперед. — Она очень талантлива. И очень востребована. То есть была. — Я немного смутилась. — Я ее недавно встречала.

Его взгляд стал острее.

— Встречала?

Я кивнула, глядя на тело.

— Да. Всего на несколько минут. Она принесла моей матери платье. — Я подумала, что эта подробность не важна. — Странное совпадение, правда?

— Правда, — пробормотал он.

Когда я подняла голову, он смотрел на меня так пристально, словно видел все, что я не сказала.

— Вы нашли что-то, что указывало бы, зачем Мадис это сделал?

Бог покачал головой.

— Ничего.

— Но вы считаете, она умерла по той же причине, что и все остальные?

— Да.

Он провел рукой, убирая волосы с лица.

Я начала говорить, но остановилась.

— Почему мне кажется, что ты хочешь что-то спросить?

Я нахмурилась.

— Вы бог. Как вы можете не знать, что задумали другие боги?

— Одно то, что ты являешься богом, не означает, что тебе ведомо грядущее, дела других богов или причины их поступков, — ответил он. — Это недоступно даже Первозданным.

— Я не совсем это имела в виду. А поскольку вы достаточно…

— Продолжай.

Я бросила на него невозмутимый взгляд.

— Поскольку вы достаточно могущественны, разве вы не можете потребовать у них ответа?

— Это так не работает. — Он подался вперед. — Есть вещи, которые боги и Первозданные могут делать, а есть то, что не могут.

Во мне вспыхнуло любопытство.

— Вы говорите, что даже Первозданные не могут делать все, что им вздумается?

— Этого я не сказал. — Он наклонил голову. — Первозданные могут делать что захотят.

Я всплеснула руками.

— Если это не самое противоречивое утверждение, какое я слышала за всю свою жизнь, то не знаю, что это.

— Я говорю, что Первозданные или боги могут делать что им угодно. Но каждое действие производит следствие, даже если и не очевидное.

Что ж, это туманное объяснение имело смысл. Я посмотрела на портниху. Мне кое-что пришло в голову. Когда смертный умирал, считалось, что тело нужно сжечь, чтобы душа могла уйти в Страну теней. Не уверена, что случившееся с братом и сестрой Казин могло считаться погребальным сожжением.

— Те, кто умирают как Казин… их души попадают в Страну теней?

Бог долго молчал.

— Нет. Они… просто перестают существовать.

— О боги. — Я прижала ладонь ко рту.

Он поднял взгляд на меня.

— Это жестокая участь, даже страшнее, чем попасть в Бездну. Там ты по крайней мере существуешь.

— Я… даже осознать не могу, каково это — просто перестать быть. — Меня передернуло. Надеюсь, он этого не заметил. — Это…

— Это только для самых отъявленных негодяев, — закончил он за меня.

Я кивнула, рассматривая гостиную. Ярко-голубые и бледно-розовые диванные подушки, каменные статуэтки морских созданий, по слухам, обитающих на побережье Илизиума, и маленькие безделушки, которые были частью жизни Андреа Джоанис. Кусочки того, кем она являлась и кем больше никогда не будет.

Я прочистила горло, отчаянно ища другую тему для размышлений.

— К какому двору вы принадлежите?

Он поднял бровь.

— Я хотела спросить, вы из Страны теней?

Бог мгновение изучал меня, затем кивнул. Я напряглась, хотя не удивилась. Он продолжал смотреть на меня.

— Ты хочешь спросить еще что-то.

Так и было. Я хотела спросить, известно ли ему, кто я. Не потому ли наши пути уже дважды пересекаются таким странным образом. Возможно, он не знал о сделке, но ему могло быть известно, что я являюсь будущей супругой Первозданного, которому он служит. Но если он об этом не знал, это будет рискованный вопрос. Бог мог рассказать Первозданному, что у меня был кинжал из тенекамня и я не боялась им пользоваться.

Поэтому я остановилась на том, что всегда вызывало у меня любопытство — о чем я спросила бы самого Первозданного, если бы появилась возможность. Раз он из Страны теней, то мог это знать.

— Все души ждет суд после смерти?

— На это не хватает времени, — ответил он. — Когда человек умирает и вступает в Страну теней, он опять обретает физическое тело. Большинство проходят через Столпы Асфоделей, которые ведут туда, куда должны уходить души. Для надежности там стоят стражи.

— Вы сказали — большинство. А остальные?

— Некоторые особые случаи рассматриваются отдельно. — Он сверлил меня взглядом. — Случаи тех, кого нужно увидеть, чтобы определить их судьбу.

— Как? — Я подошла к нему ближе.

— Душа после смерти обнажена. Лишена плоти, которая скрывает ее деяния, — объяснил он. — После смерти можно прочесть, достойна ли душа.

— А… сейчас это возможно? Я хочу сказать, когда человек жив.

Он покачал головой.

— Некоторые могут что-то знать, только взглянув на смертного или другого бога, но ядро души для них не открыто.

Я остановилась, ощутив слабый цитрусовый аромат.

— Что знать?

На его губах заиграла легкая усмешка.

— Такая любопытная, — пробормотал он, окидывая взглядом мое лицо и слегка задержавшись на губах.

По моим венам растеклось тепло, это было странно, раз теперь я точно знала, какому двору он служит. Но он смотрел на меня так, словно его очаровала форма моих губ.

Как будто хотел снова попробовать их вкус.

Меня захлестнула волна предвкушения. Я знала, что, если он это сделает, я его не остановлю. Это будет неудачное решение с моей стороны. Может, и с его — тоже. Но я часто принимала плохие решения.

Бог отвел взгляд. Не знаю, ощутила я разочарование или облегчение. Он прикусил нижнюю губу. Показались кончики клыков. Определенно, я почувствовала разочарование.

Вдруг самый центр моей груди, там, где часто возникало тепло в ответ на смерть, сдавило странное ощущение. Тяжесть накрыла меня, как удушающее колючее одеяло. Я сделала неглубокий вдох и нахмурилась, внезапно ощутив запах сирени. Гнилой сирени. Он напомнил мне что-то, что я не могла определить. В тот момент я, не желая этого, повернулась к телу Андреа.

Погодите.

Я шагнула ближе.

— Вы двигали ее ноги?

— Зачем бы мне это делать?

В меня просочилась тревога.

— Когда я вошла, одна ее нога была согнута в колене и прижималась к столу. Сейчас обе выпрямлены.

— Я ее не двигал.

Я перевела взгляд на лицо портнихи. Обожженная кожа на щеках и лбу, казалось, немного потускнела.

— Может, ты…

Хриплый вдох и хруст расширяющихся легких заставили бога замолчать. Я бросила взгляд на грудь портнихи в тот момент, когда ее корсаж приподнялся. Я застыла, не веря в происходящее.

— Что за?.. — вымолвил бог.

Андреа Джоанис села, ее рот раскрылся еще шире, опаленные губы раздвинулись, открывая четыре длинных зуба — два на верхней челюсти и два на нижней. Клыки.

–…хрень? — договорил бог.

— Это не… нормально, правда? — прошептала я.

— Что именно? Клыки или то, что она мертва и все равно садится?

Голова Андреа наклонилась к богу. Она словно смотрела на него глазами, которых больше не было.

— Не думаю, что она мертва, — сказала я. — Не теперь.

— Нет, — прорычал бог, отчего у меня по коже побежали мурашки. — Она по-прежнему мертва.

— Вы уверены?.. — Я подавила вскрик, когда голова портнихи повернулась ко мне. — Кажется, она пялится на меня. Не уверена. У нее же нет глаз.

Я инстинктивно потянулась к бедру, но там было пусто. Я повернулась к богу.

— Мне бы хотелось, чтобы мой кинжал…

От Андреа послышалось шипение — такой звук смертный издать не способен. Шипение нарастало, превращаясь в пронзительное рычание, от которого у меня волосы встали дыбом.

Андреа перекатилась на ноги таким быстрым движением, что я отшатнулась. Скрючив пальцы, она ринулась вперед…

Бог был так же невероятно быстр. Он встал передо мной и выхватил короткий меч. Клинок блеснул в свете свечей как отполированный оникс. Тенекамень. Он шагнул вперед, впечатывая сапог ей в живот. Портниха упала на чайный столик.

Она оказалась на полу, быстро встала на корточки и, вскочив, опять бросилась на нас. Я потянулась к клинку в сапоге, но бог встретил ее атаку и всадил меч из тенекамня глубоко ей в грудь.

Тело портнихи судорожно дернулось. Она попыталась схватить бога. По ее рукам побежали тонкие, как паутина, трещины, поднялись выше, распространились по горлу и щекам.

Выдернув меч, бог отступил в сторону, не сводя глаз с портнихи. Трещины углубились. А потом ее ноги подкосились, и она, тяжело рухнув на пол, сложилась как тряпичная кукла.

Я стояла, разинув рот. Ее тело опало, словно было всего лишь высохшей оболочкой.

— Что… я только что видела?

— Понятия не имею.

Бог осторожно шагнул вперед и слегка пнул ступню Андреа. Кожа и кости превратились в золу и быстро рассыпались.

Несколько мгновений спустя от портнихи не осталось ничего, кроме платья и кучки пепла.

Я заморгала.

— Это было… необычно.

Бог взглянул на меня.

— Да, необычно.

— И вы понятия не имеете, что сейчас произошло? Никогда не встречали такого?

Его глаза встретились с моими.

— Я никогда о таком не слышал.

Полагаю, как бог из Страны теней он бы знал о смертных, которые возвращаются после смерти.

— Как вы думаете, что с ней было не так? Я хотела сказать, почему она напала на нас?

— Не знаю. — Он убрал меч в ножны. — Но вряд ли Мадис просто убил ее. Он что-то сделал. Понятия не имею что. — Он сжал челюсти. — Я бы на твоем месте не стал рассказывать о том, что ты тут видела.

Я кивнула. Будто мне поверят, если расскажу.

— Я должен идти. — Он посмотрел на покрытое пеплом платье, лежащее на полу, потом на меня. — Ты тоже, льесса.

Мне не хотелось оставаться в этом доме больше ни на секунду, но в моей голове роились сотни вопросов. Я решилась задать самый несущественный из них.

— Что означает «льесса»?

Бог не отвечал, казалось, целую вечность.

— Для разных людей это слово может иметь разные значения. — В его глазах засветился итер, разливаясь в серебре. — Но все они подразумевают нечто прекрасное и могущественное.