Похитители тел

Джек Финней, 1955

«Похитители тел» – знаменитая книга, оказавшая влияние на творчество многих писателей и кинематографистов. Тема вторжения недружественного разума из иных миров всегда волновала людей, и в литературе представлена очень щедро: «Кукушата Мидвича» Джона Уиндема, «Кукловоды» Роберта Хайнлайна, «Томминокеры» Стивена Кинга… Последний даже посвятил этому роману целую главу в своем, повествующем о развитии англо-американского хоррора, сборнике «Пляска смерти». Однако в романе Финнея было что-то особенное, что-то такое, что подвигло голливудских кинематографистов к экранизации – и, начиная с 1956 года, экранизации эти продолжаются до сих пор, причем с каждым новым фильмом сюжет приобретает все более мрачные, сюрреалистические краски.

Глава третья

На следующее утро меня уже ждала одна пациентка. Маленькая тихая женщина лет сорока с лишним села в кожаное кресло для больных, примостив сумочку на коленях, и сказала с полной уверенностью, что ее муж — вовсе не ее муж. Совершенно спокойно она объяснила, что он выглядит, говорит и ведет себя точно как муж — а женаты они восемнадцать лет, — но это просто не он. История Вилмы повторялась во всем, за исключением каких-то деталей; я и ее записал к Мэнни Кауфману.

Короче говоря, к следующей среде, когда в Окружной Маринской больнице проводится собрание врачебного персонала, я отправил к Мэнни еще пять пациентов. Один, здравомыслящий молодой адвокат, довольно хорошо мне знакомый, был убежден, что замужняя сестра, у которой он живет, совсем не сестра, хотя ее муж ничего такого не замечал. Матери трех старшеклассниц в слезах поведали, что их девочки полагают, будто их учитель английского — самозванец, выдающий себя за учителя, и подвергаются за это насмешкам. Бабушка привела девятилетнего внука, живущего теперь у нее: мальчик впадал в истерику при виде матери и заявлял, что это не мама.

Мэнни Кауфман в кои веки приехал на собрание загодя и поджидал меня. Когда я запарковался на больничной стоянке, меня окликнули из другой машины. Подойдя, я увидел на переднем сиденье Мэнни и дока Кармайкла, другого психиатра из округа Марин, а на заднем Эда Перси, моего конкурента. Мэнни открыл свою дверь и сидел боком, уперев локти в колени. Он брюнет, красивый такой и нервный, на интеллигентного футболиста похож. Кармайкл и Перси постарше и посолиднее — сразу видно, что доктора.

— Какого черта творится у вас в Милл-Вэлли? — Задавая этот вопрос, Мэнни покосился на Эда Перси — к тому тоже обращались, как видно.

— Новое хобби, думаю, появилось. — Я оперся на открытую дверь. — Вроде бега трусцой.

— Первый заразный невроз, с которым я сталкиваюсь. — Мэнни посмеивался и злился одновременно. — Эпидемического масштаба. Ты нам так весь бизнес загубишь: мы в полных непонятках, что с ними делать — правильно, Чарли? — Он оглянулся на сидевшего за рулем Кармайкла. Тот слегка нахмурился (он патриарх местной психиатрии, а Мэнни — мозг) и сдержанно вымолвил:

— Да, серия весьма необычная.

— Ну что ж, — сказал я. — Психиатрия, как известно, отсталая падчерица медицины, пребывающая пока что в младенчестве, потому вы и не…

— Кончай острить, Майлс, я с ними в тупик уперся. — Мэнни смотрел на меня испытующе, прищурив один глаз. — Знаешь, что я сказал бы, не будь это совершенно исключено? Возьмем, к примеру, Ленц: я сказал бы, что это вовсе не бред. Все признаки указывают на то, что невроза, по крайней мере в этом отношении, у нее нет. Я сказал бы, что это не мой случай, что ее опасения абсолютно реальны и ее дядя в самом деле не дядя — вот только это исключено. Исключено также, чтобы у девяти человек из Милл-Вэлли внезапно проявился совершенно одинаковый бред, — верно, Чарли?

Кармайкл промолчал. После общей паузы Эд Перси вздохнул и сказал:

— Ко мне сегодня явился еще один. Многолетний мой пациент, мужчина под пятьдесят. У него есть дочь двадцати пяти лет, которая вдруг перестала быть его дочерью. К кому из вас направить, ребята?

— Не знаю, — ответил Мэнни после очередной паузы. — Как хочешь. От меня толку будет не больше, чем с остальными — может, Чарли настроен оптимистичней.

— Присылай, — сказал Кармайкл, — сделаю что смогу. Мэнни, однако, прав: бред нетипичный.

— Бред или что-то другое, — добавил Мэнни.

— Может, кровопускание попробовать? — предложил я.

— Почему бы и нет, — сказал Мэнни.

На собрании было весело, как всегда. Мы прослушали занудный доклад университетского профессора — я бы лучше провел время с Бекки или хоть телик посмотрел дома. После мы с Мэнни еще немного поговорили, но особо сказать было нечего.

— Будь на связи, Майлс, ладно? — попросил он под конец. — Надо же разобраться в этом.

Я пообещал, что буду, и поехал домой. С Бекки я на прошлой неделе встречался через день, но не потому, что между нами что-то завязывалось. Все лучше, чем ошиваться в бильярдной, раскладывать пасьянс или собирать марки. Меня вполне устраивало наше приятное, без напрягов общение. На следующий вечер мы решили пойти в кино. Я сообщил дежурной телефонистке Мод Крайтс, что иду в «Секвойю» на Корте-Мадера, добавил, что отныне буду заниматься исключительно абортами, и пригласил ее стать первой пациенткой. Она похихикала.

— Классно выглядишь, — сказал я Бекки, пока мы шли к машине. Чистая правда, между прочим: на ней был серый костюм с серебристым цветочным рисунком на плече.

— Спасибо. — Она села в машину с довольной, ленивой улыбкой. — Мне так хорошо с тобой, Майлс, — легче, чем с кем бы то ни было. Потому, наверно, что мы оба в разводе.

Я кивнул и включил зажигание, хорошо ее понимая. Свобода — это прекрасно, но прекращение отношений, которые задумывались как постоянные, выводит тебя из равновесия и подрывает твою уверенность. Мне повезло встретить Бекки. Пройдя через те же испытания, мы могли общаться спокойно, без волнений и запросов, всегда возникающих между мужчиной и женщиной. С любой другой все шло бы к неизбежной развязке — браку, роману или разрыву, а Бекки как раз то, что доктор прописал в такой вот погожий осенний вечер.

— Просто скажите Джерри, док. — Слова кассирши в кино означали, что она уведомит меня о возможном вызове, если я скажу администратору, какие у нас места. Мы купили попкорн, вошли в зал и сели.

Фильм удалось посмотреть до середины. Мне сдается, я видел больше половинок фильмов, чем кто-либо из живых, и память моя забита как неоконченными, так и безначальными сюжетами. Увидев, как Джерри Монтизамберт, администратор, делает мне знаки из прохода, я тихо выругался: фильм, как назло, был хороший, «Меж двух времен»^[2] — про парня, который перемещается во времени. Пришлось пробираться к выходу мимо полусотни человек, у каждого из которых было по три коленки.

В фойе из-за киоска с попкорном вышел Джек Белайсек.

— Извини, что не дал досмотреть, Майлс. — Взгляд, устремленный на Бекки, давал понять, что извинения и ей адресованы.

— Пустяки, Джек. Что у тебя случилось?

Вместо ответа он вышел на улицу. Я понял, что он не хочет ничего говорить в фойе, и мы последовали за ним.

— В общем, это не срочно, — сказал он у ярко освещенных афиш. — В смысле, это даже и не болезнь. Я просто хотел, чтобы ты взглянул.

Мне нравится Джек. Он писатель, и хороший, по-моему, — я читал одну его книжку, — но сейчас я немного на него обозлился. Вечная история: весь день люди думают, звать им доктора или нет — дело вроде бы терпит, — а вечером почему-то решают, что лучше все-таки вызвать.

— Если не срочно, Джек, почему бы не подождать до утра? Тем более что я не один — вы, кстати, знакомы?

— Да, — улыбнулась Бекки.

— Конечно, — подтвердил Джек. — Я знаю и Бекки, и ее папу. — Он пораздумал и предложил: — Давайте возьмем и ее, если она не против. Пожалуй, так даже лучше, жене спокойнее будет. Не знаю, понравится ли Бекки то, что она увидит, но это точно интересней, чем ваше кино, гарантирую.

Бекки кивнула в знак согласия, и я больше не стал ни о чем спрашивать, зная, что Джек далеко не дурак. Сказал только:

— Ладно. Поедем в моей машине и поговорим по дороге. Потом я тебя подброшу обратно, и ты заберешь свою.

Мы втиснулись на переднее сиденье втроем и поехали к Джеку за город. Он так и не сказал ничего по каким-то своим причинам. Ему лет сорок, у него тонкое подвижное лицо и преждевременно поседевшие волосы. Умный, рассудительный человек. Я это знаю, потому что несколько месяцев назад он меня вызвал к своей жене. У нее внезапно подскочила температура в сочетании с крайней слабостью, и я, порядком напуганный, диагностировал пятнистую лихорадку Скалистых гор. Можно очень долго практиковать в Калифорнии, так никогда и не столкнувшись с этой болезнью, — я понять не мог, где больная могла ее подцепить. От нее я и назначил лечение, честно сказав Джеку, что это мой первый случай такого рода, — если ему требуется мнение другого врача, то пожалуйста. При этом я добавил, что крепко уверен в своем диагнозе и что любое сомнение в нем может привести к нехорошим последствиям. Джек выслушал, задал пару вопросов, подумал и предоставил мне лечить его жену, как я сочту нужным. Месяц спустя она уже печенье пекла, Джек мне привез его в офис. Я уважаю людей, умеющих принимать непростые решения, и ждал, когда он заговорит сам.

За черно-белым знаком границы города он наконец подал голос:

— Наш проселок налево, если забыл. Зеленый дом на холме.

Я кивнул и стал подниматься в гору.

— Остановись на минутку, ладно? Хочу кое о чем спросить.

Я притормозил на краю дороги, не выключая двигатель.

— Врач ведь обязан сообщать о некоторых вещах, верно?

Не столько вопрос, сколько утверждение. Я кивнул.

— Об инфекционных болезнях, — продолжал он, — об огнестрельных ранах, о трупах. Это обязательно, Майлс? — Он отвел взгляд. — Есть ведь случаи, когда врач может нарушить правила?

— Это зависит, — пожал плечами я.

— От чего, например?

— От врача, вероятно. И от конкретного случая. В чем дело-то, Джек?

— Не скажу пока, сначала ответь. — Он снова посмотрел на меня. — Допустим, это огнестрел, а ты о нем не заявишь. Зная, что у тебя будут неприятности, если об этом узнают, — могут даже лицензию отобрать. Можешь представить себе обстоятельства, в которых ты, рискуя своей репутацией, а то и лицензией, нарушишь врачебную этику и не заявишь властям?

Я снова пожал плечами.

— Не знаю, Джек. Может, и есть такая ситуация, в которой я бы согласился пойти на это. — Эта таинственность начинала порядком меня раздражать. — К чему ты, собственно, клонишь? Никаких обещаний давать не стану, учти. Если в вашем доме есть нечто, о чем я обязан сообщить, то, скорее всего, сообщу, вот и все.

— Этого хватит, — улыбнулся он. — Верю, что ты решишь правильно. Поехали дальше.

Я снова тронулся и увидел при свете фар женщину в фартуке — она шла нам навстречу, обхватив себя руками: вечера здесь холодные. Теодора, жена Джека.

Я остановился, подъехав к ней.

— Здравствуй, Майлс, — сказала она и заглянула в открытое окно. — Не могу сидеть там одна, Джек. Извини.

— Надо было взять тебя с собой, — кивнул он. — Я сглупил, что не взял.

Я открыл Теодоре заднюю дверь, Джек познакомил ее с Бекки, и мы поехали к дому.

Примечания

2

Так называется роман Дж. Финнея, вышедший в 1970 году. Фильм по нему Р. Редфорд так и не снял.