Безнадежный пациент

Джек Андерсон (2024)

Когда его любимая жена внезапно умерла, Артур Мейсон чуть не сошел с ума. Теперь он постоянно думает о самоубийстве. Патологическое горе захватило его с головой, изменило психику, превратило в другого человека. Традиционная психотерапия не помогает. Но существует альтернативная… Доктор Элизабет Коделл — уникальный специалист. Она владеет загадочной клиникой на уединенном острове у берегов Уэльса, где по собственной методике исцеляет самых безнадежных пациентов. В этой клинике строгие правила: здесь может находиться лишь один пациент. Услуги доктора Коделл астрономически дороги, но стоят того. Убежденный близкими, Артур ступает на землю острова, чтобы снова стать самим собой. И не подозревает, что здесь ему придется противостоять не только своему горю…

19 августа

Глава 11

Просыпаюсь резко, словно от толчка. Я в комнате, сижу под окном, спиной к стене, вытянув ноги на ковре с подогревом. Не знаю, вернулся ли я сюда после ночного выступления мистера Виллнера, или эта странная встреча мне вообще привиделась. Судя по боли в спине, второй вариант больше похож на правду.

Делаю несколько шагов по теплому пушистому ковру и подхожу к неприметной двери в ванную. Дверь отъезжает в сторону, и моему взору предстает просторный санузел. Покатый потолок и стены сделаны из такого же материала, имитирующего серый камень, как и отделка спальни.

В душе ни перегородки, ни занавески. Только слив, несколько отверстий в потолке и черный экран, контролирующий температуру и напор воды. Регулировать не понадобилось. Достаточно встать под душ, и сверху льется щедрая струя идеально подогретой воды. Во флаконе, куда налит отлично пенящийся гель, плавает веточка эвкалипта. Выйдя из душа, я замечаю выстроенные на раковине брендовые туалетные принадлежности и новую электрическую зубную щетку. Можно было не брать с собой вообще ничего.

Через полчаса я выхожу из комнаты, готовый для первой психотерапевтической сессии: туфли песочного цвета, голубые джинсы и черный джемпер, прикрывающий неглаженую белую рубашку. Приснилось мне ночное приключение или нет, ясно одно — днем коридор за дверью спальни выглядит однозначно привлекательнее. И хоть скульптуры по-прежнему приводят меня в замешательство, я уже начинаю узнавать их стертые лица.

Лишенный окон центральный атриум сияет все тем же неярким белым светом. Не зная, чем заняться, я пересекаю зал и выхожу через южный портал. Толкаю распашные двери, и меня окатывает волна свежего августовского воздуха, яркое солнце быстро поднимается над растрепанной вчерашним ветром травой. Я делаю глубокий вдох и смотрю в сторону ангара — туда, где ночью видел поющего Виллнера. К моему удивлению, здоровяк снова там, но теперь выглядит гораздо более буднично. В садовых перчатках, фартуке и рабочих брюках, стоя на одном колене, он сосредоточенно подстригает фигурные кусты.

— Доброе утро! — кричу я.

Виллнер с улыбкой машет в ответ и возвращается к работе. Я всматриваюсь в далекую Большую землю — едва различимое на горизонте побережье Уэльса. Внезапно боковым зрением я замечаю слева какое-то движение. Светлый силуэт быстро приближается и вскоре приобретает очертания Элизабет Коделл. Она в белой спортивной майке и спортивных брюках в тон, волосы заплетены в толстую косу. Доктор бежит, уверенно, в хорошем темпе, огибая остров по периметру.

Я невольно провожаю глазами единственный движущийся объект на совершенно статичном фоне. Возможно, почувствовав на себе мой взгляд, Коделл мельком смотрит на дом и бежит дальше. Завершая круг по острову, она снижает темп и наконец останавливается возле ангара. Упирает руку в лакированную деревянную стену, растягивает икроножные мышцы, а затем бодро шагает по меловой дорожке к дому.

— Доброе утро! — здоровается Коделл. Ее дыхание чуть сбилось, кожа блестит от пота. — Как спалось? — спрашивает она меня, пройдя мимо Виллнера.

— М-м… отлично, спасибо! — киваю я. — Похоже, я проснулся позже всех.

— Да, мы с Виллнером ранние пташки, хотя, к моему стыду, он меня частенько опережает, — с улыбкой отвечает Коделл. Ее дыхание почти восстановилось. — Я вам очень советую до отъезда хотя бы раз встретить рассвет. Они здесь потрясающие.

Я смотрю на Ирландское море, которое в этот час выглядит таким спокойным, будто по нему можно пройти, как по земле. Вдали видны проплывающие мимо частные парусники. Глядя на остров при свете дня, я понимаю, что это далеко не самое страшное место для реабилитации.

— Вы ведь еще не завтракали, я правильно понимаю? — спрашивает Коделл, вытирая испарину с брови.

Не успела она договорить, как Виллнер поднимается на ноги и исчезает в доме. Доктор идет следом, чтобы привести себя в порядок. Наверное, заметив мою растерянность, она оборачивается и с теплой улыбкой советует потратить минут пятнадцать на экскурсию по дому.

Поскольку северный портал ведет в уже знакомый мне коридор с бюстами, я решаю исследовать восточную и западную части здания. Я выбираю восточный портал. За распашными дверями оказывается странно обставленная игровая комната.

Здесь душно и жарко. Воздух стоит плотной стеной. Искусственный камин с имитацией угля и оранжевых языков пламени шпарит на полную мощность. Интерьер изобилует классическими предметами в стиле Регентства^[15]: диваны-шезлонги, бюро, на полу причудливое лоскутное покрывало из нескольких сшитых вместе персидских ковров.

Еще больше настораживают многочисленные чучела зверей, очевидно, сделанные в 1960-х. На крышке антикварного пианино сидит скалящийся шимпанзе. Над камином разместилась небольшая стая павлинов: каждый на отдельной полке, и так до самого верха южной стены.

Все это более-менее сочетается. По крайней мере, ни одна деталь не выбивается из странного антуража. Однако находиться тут, под прицелом двадцати пар немигающих стеклянных глаз, не очень уютно.

Впрочем, в комнате полно всевозможных развлечений. Столы для футбола-кикера, бильярда, пинг-понга и даже старый автомат для игры в пинбол — все из резного лакированного дерева. На стене мишень для дротиков, на полу латунная линия разметки для метания.

Лишь приглядевшись к крошечным, незаметным мелочам, начинаешь видеть, как заботится о безопасности пациентов доктор Коделл. Вместо стекла плексиглас, бильярдные кии из стекловолокна. У дротиков для игры в дартс безопасный магнитный наконечник, который легко прикрепляется к мишени без прокалывания.

Я выхожу в дверь в дальнем конце комнаты и попадаю в коридор из голого бетона с ведущей вниз лестницей. Спустившись по ступеням, я открываю для себя цокольный этаж здания. Передо мной две двери. За правой прекрасно оборудованный тренажерный зал. За левой — бассейн: вытянутое помещение со стенами из белого камня, которое мягко освещает огромная кольцевая лампа под потолком.

Где-то рядом раздается несколько вежливых хлопков. Снедаемый любопытством и слегка встревоженный, я нахожу глазами еще один коридор, с другой стороны бассейна, и направляюсь туда. Аплодисменты затихают, и теперь до меня доносятся ритмичные удары теннисного мяча. Удар-отскок, удар-отскок-отскок. Снова аплодисменты.

Я стою на кромке большого подземного корта. Покрытие — искусственный газон. Всю стену занимает огромный рисунок: залитые солнцем трибуны с многочисленными зрителями. Болельщики похожи на героев открыток Дональда Макгилла^[16]: розовощекие, круглолицые люди широко улыбаются, глядя на меня с восторгом. Я делаю робкий шаг внутрь корта, и фоновый шум тут же обрывается.

Тук-тук-тук! Чуть не подпрыгнув от неожиданности, я оборачиваюсь. В конце длинного коридора темнеет силуэт Виллнера. Ординарец деликатно стучит костяшками пальцев по стене, и я с радостью покидаю корт.

Мы возвращаемся в атриум и проходим в западную дверь — единственное направление, которое я еще не осмотрел. Обеденный зал представляет собой длинный прямоугольник, слабо освещенный тремя маленькими люстрами. Стены цвета грозового неба сплошь увешаны картинами: от масла и акварели до поп-арта шестидесятых. Рамы тоже разные — от старинных позолоченных до современных. Колонны и ряды картин теряются в темноте, царящей в дальнем конце зала.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

15

Стиль регентства — классицистский стиль в архитектуре и искусстве Великобритании, условно названный по периоду правления принца-регента, будущего короля Георга IV, во время болезни его отца, Георга III, с 1811 по 1820 год. Часто этот термин охватывает более широкий период с 1790 по 1830 год.

16

Дональд Макгилл (1875–1962) — английский художник-график, прославившийся благодаря своим открыткам. Их пикантные юмористические сюжеты часто были связаны с побережьем.