Только за наличные

Джеймс Хэдли Чейз, 1951

Роман «Только за наличные» (выходил также под названием «Капкан для Джонни») – одно из самых известных произведений Чейза, классика жанра, из тех, что снискали ему славу непревзойденного мастера лихо закрученного сюжета.

Часть вторая. Завеса тумана

1

По запаху йодоформа и эфира я понял, что нахожусь в больнице. С огромным усилием я открыл глаза: казалось, веки весили целую тонну. Надо мной стоял высокий худой парень в белом халате, рядом с ним и чуть сзади — полная медсестра. На ее усталом лице застыло скучающее выражение.

— Как вы себя чувствуете? — спросил парень, наклонившись ко мне. — Вам лучше?

Он выглядел таким встревоженным, что у меня не хватило духу сказать ему, как мне адски плохо. Я изобразил вымученное подобие улыбки и закрыл глаза.

Под опущенными веками замелькали огоньки. Потом я почувствовал, что уплываю в туманную мглу, и не стал этому сопротивляться. «К чему суетиться? — думал я. — Умереть можно только один раз».

Тьма наползала на меня. Время остановилось. Я соскользнул с края мира в туман и тишину.

Мне показалось, я пробыл в этом тумане очень долго, но через какое-то время я начал осознавать, что лежу на кровати, накрытый простыней. Вокруг кровати стояли белые ширмы, и это меня обеспокоило. Я вспомнил, что обычно ширмами отгораживают кровать того пациента, который уже не жилец на этом свете.

Также я обнаружил, что рядом со мной сидит коренастый мужчина с зубочисткой в зубах. Его шляпа была сдвинута на затылок, на мясистом небритом лице — выражение усталости и скуки. Сразу было понятно, что это коп.

Когда он заметил, что я открыл глаза, он придвинул стул ближе, чтобы лучше видеть меня.

— Вот уж повезло так повезло, — произнес он. — Я уже совсем собирался списать вас со счетов, а вы и очухались.

Из-за ширмы появилась медсестра, но не прежняя, толстая, а другая, светловолосая и хорошенькая.

— Привет. — Мой голос прозвучал словно издалека.

— Вам нельзя говорить, — строго произнесла она. — Лежите спокойно и постарайтесь уснуть.

— Уснуть! Черта с два! — возразил полицейский. — Пусть говорит. Не вмешивайтесь, сестра. Хочешь поговорить, дружище?

— Привет, коп, — сказал я и закрыл глаза. Когда я открыл их снова, надо мной стоял тощий парень в белом халате.

— Как мои дела, док? — поинтересовался я.

— У вас все хорошо, — сказал он мне. — Вы просто чудо.

Я поморгал, чтобы видеть его более отчетливо.

— Что со мной? — Я попытался приподнять голову, но она оказалась слишком тяжелой.

— Вы попали в аварию. Не волнуйтесь. Сейчас вы уже идете на поправку.

Из-за его спины появился коп.

— Могу я с ним поговорить? — В его голосе звучало раздражение. — Всего один или два вопроса. Это не причинит ему вреда.

— Только недолго, — предупредил доктор. — У него тяжелое сотрясение мозга.

Он отошел в сторону, и коп занял его место. У него была записная книжка, и в толстых пальцах он держал огрызок тупого карандаша.

— Как тебя зовут, парень? — спросил он. — И ни о чем не беспокойся. Мы просто хотим кое-что прояснить.

— Джон Фаррар, — ответил я.

— Адрес?

— У меня его нет.

— Но ты же где-то ночевал?

— Я путешествовал автостопом.

Он надул толстые щеки и посмотрел на потолок так, будто молился.

— Ну ладно, путешествовал автостопом. У тебя есть отец, мать, жена или кто-то еще?

— Нет.

Он повернулся и посмотрел на доктора:

— Ну, теперь вы верите, что меня всегда преследуют неудачи? Из всех парней, которые побывали в аварии, мне обязательно попадется круглый сирота.

— Закругляйтесь, — сказал доктор, проверяя мой пульс. — Он еще не в состоянии разговаривать.

— Погодите-ка, погодите-ка… — возразил коп, облизывая чернильный карандаш. — Я должен с этим разобраться. — Он снова повернулся ко мне. — Хорошо, приятель. Значит, никто не станет тебя искать. Но как насчет дамы, которая была с тобой? Кто она?

В моем сознании всплыл образ женщины с черными как смоль волосами, пылким взглядом и потрясающими формами.

— Я не знаю. «Если хотите как-то обращаться ко мне, зовите меня Делла». Так она мне сказала. Фамилии не сообщила.

Коп застонал.

— Как она? — спросил я. — Сильно пострадала?

— С ней все в порядке, — вмешался доктор. — Не волнуйтесь о ней.

— А ее муж?

— Какой муж? — Коп удивленно уставился на меня.

— Мужчина на заднем сиденье. Она сказала, его зовут Пол. С ним все в порядке?

— О нем тоже не надо волноваться, — успокоил меня доктор.

Коп провел рукой по лицу и потряс головой. Похоже, именно он как раз и волновался.

— Как все произошло? Можете объяснить? — В его голосе звучала безнадежность.

Я не стал упоминать Петелли. На это ушло бы слишком много времени. Мне хотелось закрыть глаза и забыть об автомобильной катастрофе.

— Другая машина ехала навстречу нам, — сказал я. — Она неслась очень быстро. Водитель, похоже, нас не видел. Делла пыталась свернуть в сторону, но это не помогло. Что с ним?

Коп сделал глубокий вдох.

— На этот раз скажу я, — проговорил он с нескрываемым сарказмом. — Тебе не надо волноваться о нем. Слушай, приятель, давай-ка вернемся к самому началу и проработаем твои показания. Если ты путешествовал автостопом, то как оказался за рулем того «бьюика»?

Настал мой черед уставиться на него в изумлении.

— Это был «бентли», и машину вела она. Я сидел рядом с ней, а ее муж, Пол, сидел сзади.

— Опять эта сказка про белого бычка! — воскликнул коп. Он снял шляпу и рукой вытер лоб. Затем снова надел шляпу и энергично сдвинул ее на затылок. — Ты был за рулем! Она была на заднем сиденье! И не было никакого мужа. — Он наклонился вперед, ткнул в меня пальцем и проорал во всю глотку: — А эта проклятая машина была «бьюиком»!

Я начал волноваться.

— Вы ошибаетесь! — возразил я, хватаясь за простыню. — Говорю вам, она была за рулем! Автомобиль — черный «бентли-купе». Мы столкнулись с другой машиной. Спросите водителя. Он все расскажет.

Коп помахал блокнотом у меня перед носом:

— Не было никакой другой машины! О чем ты? Что ты скрываешь?

— Хватит! — вмешался доктор. — Пациент не в том состоянии, чтобы вы на него кричали. Оставьте его в покое, сержант.

— Да зачем мне что-то скрывать! — воскликнул я, пытаясь сесть на кровати, что меня и добило. В моей голове вспыхнул фейерверк искр, и я провалился в темноту.

Когда я снова открыл глаза, в комнате было светло. Ширму в изножье кровати убрали, но по бокам оставили. Напротив я увидел еще одну кровать. По долетавшим до меня звукам стало понятно, что я в больничной палате.

Давешнего копа поблизости нигде не было. Я спокойно лежал, чувствуя, что мне намного лучше: голова не болела, хотя все еще гудела, и, когда я двигал руками, мне не требовалось особых усилий.

Потом мысли мои вернулись к тому, что сказал коп, и меня охватило волнение. Ни другой машины, ни мужа, в аварию попал «бьюик», а не «бентли», и я был за рулем. Что все это значит?

Может, этот коп мне приснился? Может, он был частью мглы, тумана и темноты? Другого объяснения я не находил, если только он не перепутал меня с кем-то другим.

Затем из-за ширмы появился доктор и ободряюще улыбнулся мне:

— Вижу, вам уже лучше.

— Так и есть, — подтвердил я. — Сколько времени я тут провел?

Он взглянул на табличку в изножье кровати:

— Вы поступили в приемный покой шестого сентября в одиннадцать тридцать вечера. Сегодня двенадцатое сентября. Значит, вы здесь уже шесть дней.

— Сентября?

— Именно.

— Вы хотели сказать «июля»? Какой же сейчас сентябрь? Та машина врезалась в нас двадцать девятого июля, вечером после моего боя с Майами-Кидом.

— Я ничего об этом не знаю. Вы поступили шестого сентября.

— Здесь что-то не так. Я не мог оставаться без сознания больше месяца до того, как меня нашли.

Доктор улыбнулся:

— Конечно нет. Да вас и нашли-то почти сразу. Полицейский, следящий за скоростью движения, услышал, как столкнулись машины, хотя и не видел, как произошла авария. Он был на месте происшествия буквально через пять минут. Через час вас привезли сюда.

Я облизнул губы. Во рту у меня внезапно пересохло.

— Док, вы пошутили насчет даты?

Доктор покачал головой.

— Какие уж тут шутки, — возразил он, присаживаясь на край кровати. — Вам нельзя сейчас волноваться. Все образуется. У вас типичные признаки сотрясения мозга. Вы получили серьезную травму головы. Вам повезло, что вы вообще выжили. В течение некоторого времени у вас могут быть проблемы с памятью. Даты, подробности, связанные с тем, кто был в машине, а кто нет, даже ваше прошлое — все может исказиться, но через некоторое время придет в норму. Сейчас вы думаете, что авария произошла двадцать девятого июля, и не верите, что она случилась шестого сентября. Но примерно через неделю ваша память вернется в норму. И вот еще… Не позволяйте полицейским давить на вас. Я объяснил им ваше состояние, и они все понимают. Они просто хотят, чтобы вы им помогли по возможности… Но главное для вас — это не волноваться и отдыхать.

Он был хорошим парнем, делал для меня все возможное, и я был ему благодарен, но все равно не мог не волноваться. Я знал, что бой с Кидом проходил 29 июля и авария случилась в тот же вечер. Что бы доктор ни говорил, его слова не могли изменить этого факта.

— Док, я не хочу спорить, — сказал я, — но сделайте мне одолжение, хорошо?

— Конечно. Чего вы хотите?

— Делла… девушка, с которой я был. Она ведь тоже здесь, да? Спросите ее. Она скажет вам, что авария случилась двадцать девятого июля. Спросите ее мужа. Он скажет вам то же самое.

Жизнерадостная улыбка, какой доктора обычно улыбаются больному, слегка померкла.

— Вот в этом-то и загвоздка, — проговорил он. — Вся эта история с мужем. Вам, думаю, следует знать: в машине были найдены только вы и та женщина. Никакого мужа.

Мое сердце заколотилось.

— Ладно, пусть мужа не было, — произнес я, пытаясь унять дрожь в голосе. — Тогда спросите ее. Она вам все расскажет. Вы же не хотите сказать, что и ее там тоже не было? Идите и спросите ее!

Доктор провел рукой по своим гладким темным волосам. Лицо его помрачнело.

— Пару дней назад вы были слишком слабы, чтобы принять эту новость, — тихо проговорил он. — Но теперь я могу сказать все как есть. Девушка сломала позвоночник. Она была мертва, когда вас нашли.

2

Днем ко мне явился лейтенант полиции Билл Рискин. Если бы медсестра не сказала, что он лейтенант полиции, я бы не поверил. Это был маленький человечек лет пятидесяти, с грустным морщинистым лицом и светлыми глазками, которые он обратил на меня сквозь очки в роговой оправе. Он вошел на цыпочках, держа шляпу в руке, а когда заговорил, его голос оказался мягким и ласковым. К этому времени мои нервы были на взводе. Я был готов взвиться от каждого пустяка. Может, поэтому ко мне и прислали Рискина. Если бы ко мне пришел давешний толстый сержант, у меня сорвало бы крышу.

Он придвинул стул к моей кровати и сел, скрестив короткие ноги. Я видел, как из его ботинок торчат белые носки, обтягивая тонкие как спички лодыжки.

— Ну, парень, как голова? — спросил он.

Я ответил, что голова в порядке. Ухватившись за простыню, я обливался по́том, подозревая, что меня собираются объявить сумасшедшим.

— Док сказал, что ты расстроен, — продолжил он. — Но тебе нечего сокрушаться. Ты не первый парень с трещиной в голове, который перепутал одно с другим. Тебе надо успокоиться, а мы займемся твоими проблемами. Единственное, что мы хотим сделать, — это все исправить. Девушка умерла. Если кто-то задел твою машину и не остановился, это значит, что мы имеем дело с дорожным происшествием, виновник которого скрылся. Наше дело найти того парня и наказать, чтобы он не сделал этого снова. Мы найдем его быстрей, если ты нам поможешь. Ты ведь хочешь, чтобы мы его нашли?

Это звучало достаточно разумно, но меня было не обмануть. Перед тем как отключился, я сам видел, что встречная машина перевернулась и врезалась в дерево. Если полицейские нашли меня через пять минут после аварии, как сказал доктор, они должны были найти и того парня.

Однако я сделал вид, что верю Рискину, и сказал, что хочу, чтобы они его нашли. Рискин кивнул.

— Это верно, что вы путешествовали автостопом?

— Да.

— И девушка позволила тебе вести машину?

Я ничего не ответил. Я не мог понять, почему полицейские так хотели, чтобы я признался, будто сам сидел за рулем. Может, они собирались повесить на меня смерть Деллы? Я снова начал волноваться.

Он повторил вопрос мягким голосом и даже обнадеживающе улыбнулся.

— Я не вел машину! — воскликнул я, повышая голос. — За рулем была девушка. Я сидел рядом с ней, а ее муж сидел сзади! Сколько еще раз я должен вам повторять, ребята?

Я ожидал, что полицейский начнет на меня кричать, но он не стал этого делать. Он снова кивнул и немного погрустнел:

— Прости, дружище. И не кипятись. Тебе нечего заводиться. Похоже, произошло недоразумение по поводу того, кто был за рулем.

— Конечно недоразумение, черт возьми! — подтвердил я. — Тот ваш сержант…

— Забудь о сержанте. Его учили кричать на людей. Это система. Я сам никогда подобного не одобрял, — произнес он и улыбнулся.

Я все еще относился к нему немного подозрительно, однако, несмотря на это, он начинал мне нравиться.

— Где она тебя подобрала, парень? — продолжил он. — Ты шел по какой-то дороге, она тебя обогнала и ты проголосовал, стоя на обочине? Так?

— Нет, вы все неправильно поняли. Послушайте, вы позволите мне рассказать, что произошло, с самого начала?

— Это именно то, зачем я пришел, — сказал он и достал блокнот. — Не возражаешь, если я сделаю несколько заметок? Я не так молод, как раньше, и память меня подводит, — проговорил он и подмигнул, желая показать, что шутит.

Я выложил ему все, рассказав о Питсбурге, о том, как хотел получить большие деньги, как добрался автостопом до Пелотты, как сломал челюсть Маккриди и обманул Петелли. Рассказал, как Делла предложила мне помощь, как Пепи и Бенно нас преследовали и как в наш автомобиль врезалась встречная машина.

Рассказ отнял немало времени, и когда я закончил, то едва мог говорить. Но я был так рад снять со своей души камень, что не обращал на это внимания.

Пока я говорил, Рискин не проронил ни слова. Он делал заметки, время от времени чесал ухо, но не перебивал.

— Это очень замысловатая история, — заметил он, убедившись, что мне больше нечего ему рассказать. — А теперь расслабься, дружище. Тебе не о чем беспокоиться. Может, тебе лучше вздремнуть. Ты выглядишь усталым, как и я. Меня часто мучает усталость, но шеф никогда не дает мне поспать. — Он встал. — Что ж, до свидания. Зайду через день или два. Если еще что-нибудь вспомнишь, дай мне знать.

— Больше вспоминать нечего, — сообщил я. — Это все.

— Вот и хорошо. Ну а теперь можешь вздремнуть. Пока!

И он тихонько вышел из палаты. До сих пор я не ждал от копов ничего хорошего, но этот маленький человечек был совсем другим. Я решил, что он лучший полицейский на свете.

Прошло два дня. Я чувствовал себя вполне сносно. У меня был определенный прогресс. И доктор был мною очень доволен.

— Продолжайте в том же духе, — советовал он мне, — и через пару дней будете на ногах. У вас телосложение слона и голова как гранит.

Я улыбнулся ему в ответ, но все было не так просто. Меня интересовало, что задумал Рискин и собирается ли он прийти.

Конец ознакомительного фрагмента.