Страж границ

Денис Агеев, 2023

Что может случиться с человеком во дворе посреди ночи? Могут ограбить или даже убить… А еще он может стать жертвой нападения существа из параллельного мира… сурового, совершенно отличного от нашего измерения, куда смертным вход заказан. И что произойдет потом?.. Да что угодно, но можно с уверенностью сказать, что прежней его жизнь больше не будет.

Часть I

Ученик поневоле

Глава 1

Я шагал по влажному от недавнего дождя асфальту, глухо постукивая каблуками. Вокруг — ни души. Впрочем, не удивительно, если учесть, что сейчас почти полночь.

Темно хоть глаз выколи. Разумеется, солнце уже давно село, а с искусственным освещением в нашем районе большие проблемы. Фонарных столбов вдоль улиц понатыкано хоть пруд пруди, но вот работающих из них можно пересчитать по пальцам. Недаром наш район «Темными дворами» кличут и не зря к нам из других областей города ездить боятся. Что ж, контингент здесь и вправду не самый дружелюбный: на всю округу славимся бандитскими группировками, ворами в законе и вне его, да и всякой хулиганской шушерой.

Сложилось так, что несколько лет назад именно сюда, в эти захолустные трущобы, мне пришлось переехать. Но я не жалуюсь. Привык, наверное. Каждый крутится, как может. Вот и я кручусь. Что ж поделаешь, сейчас девяносто восьмой, почти конец второго тысячелетия. Времена нынче непростые. Бандитская жизнь вовсю процветает. А здесь, у нас, так вообще, почти каждый мнит себя если не вором в законе, то претендентом на его роль — уж точно. Плюнуть некуда — всюду блатные. Иногда даже подумываю: а не податься ли и мне в эту прекрасную, наполненную убогой романтикой и забавным сленгом, бандитскую жизнь? Работать не надо, выколачивать честно заработанные копейки тоже не надо. Не жизнь, а сказка.

Я свернул под арку меж двух пятиэтажек, глухой стук шагов замедлился. Ступаю аккуратно, почти на ощупь. Тут быстро ходить нельзя — ушибиться можно так, что не поздоровится. Всюду обломки кирпичей, булыжники, доски с гвоздями — этот хлам детвора с местной стройки натаскала. Видишь ли, играют они. Видимо, нормальных человеческих игрушек с роду не видали, вот и забавляются с мусором. И еще интересно, куда смотрят дворники?

— А, черт побери! — эхом запрыгал мой возглас по стенам, быстро растворившись в тишине. Споткнулся о кирпич или что-то подобное.

Я наконец выбрался из этого мрачного коридора и пошел дальше. До моего дома шагать еще пару кварталов. Впрочем, не так уж и далеко — минут десять, если особо не торопиться.

Вокруг грязь и лужи — дорога здесь совсем плохая. Асфальт побитый, всюду мелкие бугорки и ямки — антураж, как после бомбежки. Да и стены домов какие-то мрачные: ободранные и облупленные. Зачастую создается ощущение, что район наш находится в неком послевоенном мире, что и людей то живых здесь нет, остались лишь полумертвые зомби.

Путь освещает блеклый свет из некоторых окон. И сие внушает хоть какую-то надежду — не все умерло в этом забытом богом месте, есть и живые. Впрочем, краски я, наверное, сгущаю. Это сейчас, ночью, все здесь так уныло, а ведь днем куда радостнее. Только сверкнут первые лучи утреннего солнца, как сразу же потечет жизнь по сонным улочкам. Занятые люди заспешат на работу, алкаши станут собираться группками и соображать на опохмел, старушки затмят все околоподъездные лавочки и начнут увлеченно перемывать кости зятев и невесток. Жизнь закипит, наполнится хоть каким-то смыслом. Но это будет утром. А сейчас мне нужно поскорее добраться до дома и выпить что-нибудь согревающее душу, ибо настроение стремительно приближается к самой низкой отметке.

А причина упадка духа в моем нынешнем положении. Мало того, что зарплату задержали, с начальством проблемы, так еще сегодня моя девушка Ольга заявила, что мы с ней расстаемся. Все дело оказалось в том, что она нашла другого более обеспеченного и — как она подчеркнуто выразилась — приспособленного к жизни человека, чем я.

И теперь я, Шелестов Андрей Алексеевич, двадцатитрехлетний одинокий неудачник, безнадежный и безденежный, почти потерявший работу и стремление к жизни, бреду по пустынным улицам темного города совершенно один.

— Эй, парень, постой-ка, — прервал мою задумчивость чей-то грубый голос.

Нет, все-таки не один. Надо же, даже шагов не услышал.

Я остановился и обернулся. В ночной темноте возникли три неотесанные хари — одна наглее другой. Недружелюбно улыбаются и оценивающе глядят на меня. Дворовая шпана во всей своей красе. Все на рожу одинаковые, как китайцы. Одеты по последнему писку гопнической моды — спортивные костюмы фирмы «Адидас». Нет, не у всех, один в «Найк» облачился. Впрочем, какая разница? Один черт — все на вьетнамском рынке приобрели, коих в последнее время развелось, как ворон непуганых. На ногах: у одного — черные тупоносые ботинки, у двух других — серые от грязи кроссовки. Что сказать — идеальный набор одежды.

— Сигареты есть? — спросил один.

— Не курю, — буркнул я.

Что-то мне сегодня совсем не везет. Сначала на работе проблем навалили, потом девушка бросила, и вдогонку пристало трое придурков с глупым вопросом. Что ж, видимо, сегодня не мой день.

— А чего грубишь-то? — дерзко прохрипел другой гопник и сделал уверенный шаг в мою сторону. Теперь его рожу я вижу еще отчетливее: прыщавая, с царапинами и рытвинами.

— Слышь, длинный, че молчишь-то? — вступил в разговор третий.

— Слушайте, парни, не до вас мне сейчас, — попытался отмахнуться я.

Чего мне сейчас точно не нужно, так это душевных разговоров с представителями безмозглой шпаны.

— Слышь, ты че, попутал, что ли? — округлились глаза у хрипящего гопника. — Ты откуда борзой такой? Куда идешь?

Беседа может затянуться надолго, а мне совсем не до этого. Порой я могу поговорить и даже убедить узколобых дворовых ребят, что они не на того нарвались и лишь зря теряют время. Но только не сейчас. Настроение не то.

Я вздохнул и собрался было со всего размаху врезать лбом в прыщавый нос гопника, и уже даже представил, как хрустит ломающийся хрящ. Но меня вдруг отвлек пробежавший по коже легкий холодок. А через мгновение во рту появился привкус железа. Настолько реальный, что создалось ощущение, будто я ржавый гвоздь облизал.

— Че молчишь? Ссышь, что ли? — усмехнулся один из гопников, но тут же замер, словно превратился в каменное изваяние скульптора-карикатурщика.

Двое других тоже молчали и изумленно глядели на что-то у меня за спиной.

Я обернулся и увидел… Огромное темное пятно плыло в нашу сторону, поглощая на пути все, чего касалось. Вот скамейка скрылась, дерево исчезло, детские качели медленно и бесшумно ушли во мрак небытия.

Я стоял, не в силах пошевелиться. Мой взор направлен лишь туда — в пучину тьмы, дурманящей и загадочной. Что-то намертво сковало разум, взгляд словно прилип к этому черному сгустку потустороннего нечто.

Начал чувствовать нарастающую вибрацию по всему телу, бегающий по коже холодок усилился, будто я находился в огромном морозильнике со стремительно падающей температурой. Из глубин сознания выполз страх, быстро превратившись в липкий и леденящий душу ужас. Дыхание стало учащаться, сердце — неумолимо колотиться. Холодный пот покрыл лоб, мелкие капельки потекли по вискам и щекам.

Что же это такое?

Темный сгусток по-прежнему двигался в мою сторону. Вот я уже почти ничего не вижу кроме одной лишь тьмы. И не могу оторвать взгляда — мое сознание словно всосалось в эту дрянь. Тело одолела слабость, руки задрожали, ноги стали слегка подкашиваться. Я будто находился в кошмарном сне, где тщетно пытаешься убежать от кого-то и никак не можешь.

И тут от этой субстанции отделился клуб и… устремился в мою сторону.

Удар! Прямо в грудь. Даже не удар, а что-то другое. Будто тьма эта всосалась в меня.

Неимоверный холод окутал с головы до пят, тело наполнилось еще пущей слабостью и давящей усталостью. Руки онемели, ноги подкосились еще больше.

Упал на колени… Вокруг только тьма. Ощущение, словно глаза выкололи, или всюду резко погас свет.

Тьма дикая, леденящая, бьет по разуму и завладевает душой. Упал ниц, ударился лбом, но боли не почувствовал — лицо онемело. Да что там лицо!.. Все тело словно не мое стало.

Мысли перепутались в клубок хаоса. Что со мной?.. Где я?.. Кто я?..

Вдруг сверкнула молния, раздался чей-то голос. Голова пошла кругом, затошнило. Вокруг замелькали вспышки, земля будто затряслась. И внезапно все стремительно померкло, словно стерлось из этого мира… или, может быть, исчез я?

Больше я ничего не видел и не слышал. Всюду кромешная тьма. Сознание уплыло куда-то очень далеко.

Тьма…

* * *

С превеликим трудом попытался открыть глаза. Веки дрожат, разлипаться никак не желают. Их словно склеили или намазали чем-то липким, и это что-то соизволило засохнуть.

Но мне сделать это все же удалось.

Тусклый свет скользит по моим измученным глазам…

Перед взором все расплывалось, словно я глядел на мир через мутное стекло. Но чувства снова вернулись, ибо ощутил навязчивую боль в голове. Такое впечатление, что я пребывал в тяжелейшем похмелье. Что же со мной случилось? Помню только тьму, страх, слабость, безысходность и… Больше ничего?

С трудом пошевелил пальцами рук. Попытался приподнять голову, но тщетно. Сил нет совсем.

Судя по тому, что перед глазами простирался вид плотно прижатых друг к дружке досок, можно сказать, что я лежал на спине. И разглядывал дощатый потолок… или это не потолок? Может быть, крышка гроба?.. Нет, ерунда, слишком уж эти доски далеко. Да и откуда в могиле свет?

Так где же я?

— Э-э-э… — едва слышно раздалось из моей глотки. Говорить, похоже, я тоже не в состоянии. Тяжело даже губами шевелить. Такое ощущение, будто из меня высосали все силы до последней капли.

— О, друг мой, ты наконец-таки очнулся! — послышался чей-то удивленный голос.

— М-м-м… — попытался ответить я.

— Не волнуйся, с тобой все будет хорошо.

Перед глазами возникло лицо. Мужское. Чуть вытянутое, с мелкими полосками морщинок. Подбородок узкий, брови прямые, заросшие. Густая седоватая бородка сразу бросилась в глаза, и в сознании всплыл образ пожилого мудреца, кои в старину бродили по Руси и поучали простой люд. Человек надо мной склонился явно немолодой, но и глубоким стариком его назвать тоже язык не поворачивается. Этакий моложавый дедок лет семидесяти.

— Да, немало тебе досталось. — Старик вздохнул, изучая меня хмурым взглядом. — Тебе лучше еще поспать.

И тут он коснулся рукой моего лба. Чувствую, как тепло медленно растекается по голове. Глаза закрываются, сознание окутывает приятная сонливость. Ощущение, словно к носу поднесли трубку с наркозом, и я его вдохнул. Мир начал отдаляться. И я снова провалился в пучину забытья…

* * *

Пробудился. Попытался пошевелиться — вполне успешно. Руки и ноги снова заработали. Правда, усталость какая-то все равно осталась, словно вчера весь день вагон с цементом разгружал.

Надо вставать. И пора узнать, что же со мной произошло.

Находился я в небольшой комнате, тускло освещаемой из единственного маленького оконца. Стены, как и потолок, обиты досками. Надо заметить, очень аккуратно обиты — все дощечки плотно прижаты друг к другу. Подо мной вполне обычный матрац, а под ним — кровать — деревянная и, видимо, самодельная. Рядом, у изголовья, стояла грубо вытесанная табуретка, на ней какие-то тряпки, стакан с непонятным веществом и что-то очень похожее на вату. Напротив: массивный стеллаж из того же материала с множеством толстенных и, судя по выцветшим корешкам, очень старых книг, какие-то склянки, шкатулки и незнакомые предметы. Рядом, в углу, возвышался огромный гардероб с украшенными причудливыми узорами дверцами. Люстры не наблюдалось. Очевидно, освещением здесь довольствовались только естественным. На полу разостлан грубо сотканный и затертый ковер. Вот, впрочем, и все.

Похоже, что хозяин не балует себя обновками — все простенькое, старенькое и местами даже убогонькое. Складывалось ощущение, что находился я в самом обычном деревенском домике, куда городская цивилизация еще не успела добраться. Только вот вопрос: как я здесь оказался? Ведь тот странный сгусток тьмы напал на меня в городе, где таких строений и в помине нет, разве что на самых окраинах.

На мне надета только просторная льняная рубаха, какие носили в старину деревенские мужики. Странно, и откуда у хозяина нашлась столь древняя вещь?

Скрипнула дверь, и на пороге возник высокий человек в темном балахоне — тот самый старик. Приветливо улыбается и смотрит на меня.

— Проснулся. — Дед шагнул в мою сторону. — Как себя чувствуешь, друг мой?

— Лучше, — прохрипел я, чуть откашлялся и требующим ответа взглядом поглядел на старика. — А могу ли узнать: где я нахожусь?

— Узнаешь, узнаешь. Только сейчас дай взглянуть на твои зрачки.

И не дожидаясь моего согласия, он подошел, сел на край табуретки. Опрокинул мою голову, его палец отодвинул веко, и дед с интересующимся видом заглянул сначала в один глаз, затем в другой. Потом его рука нащупала на запястье пульс.

— Что ж, могу сказать, что твой организм почти восстановился. Голова кружится? — спросил старик, осматривая меня с видом опытного доктора.

— Немного.

— Это оттого, что ты долго лежал. Сразу не вставай, посиди чуток, в себя приди.

— И слабость еще толком не прошла.

— А чего ты хотел? — улыбнулся старик. — Чудо, что ты вообще выжил.

— Кто вы?

— Что конкретно ты хочешь знать?

— Думаю, любое объяснение подойдет.

— Хорошо, зовут меня Яковом Всеволодовичем. Я страж…

— Сторож, — поправил я.

Видимо, дедок оговорился. Правда, ожидал я немного другого. Сельский врач, к примеру, или что-нибудь другое в этом роде. Но уж никак не сторож.

— Нет, нет, не сторож, а страж… страж границ. Но давай лучше не будем вдаваться в подробности моей редкой профессии.

— Как скажите.

Может быть, у старика и действительно какая-то особенная профессия, которая в сокращенном варианте звучит именно как «страж».

— Тогда объясните, пожалуйста: где я нахожусь и как сюда попал?

— Ты сейчас находишься в моем скромном жилище, а точнее — в моей спальне. А попал ты сюда лишь только потому, что я тебя спас от почти неминуемой гибели.

— И что же со мной такое случилось?

— Боюсь, Андрей, тебе не удастся сразу этого понять.

— Откуда вы знаете мое имя? — Я подозрительно прищурился, но через мгновение все понял. Конечно же, из пропускного удостоверения, что так беззаботно лежало в джинсах.

— Когда я тебя переодевал, какое-то удостоверение выпало из твоих штанов.

Странно, такое ощущение, будто дед прочитал мои мысли. Я ведь не говорил ему об удостоверении, а только подумал. Интересно…

— Может быть, теперь объясните, что со мной случилось?

— Сначала расскажи, что ты помнишь?

Я напряг память. Действительно, а что я помню?

— Сначала видел тьму… — Воспоминания стали медленно проявляться в голове, как изображение на фотопленке. — Какая-то она неестественная была и чужая. Я не мог оторвать взгляда от этой тьмы. Она манила, притягивала и… внушала жуткий страх. Потом почувствовал холод и слабость. Тьма двигалась в мою сторону, и еще казалось, что она высасывает разум. Потом от нее отделился клуб и ударил меня прямо в грудь. — Я осторожно дотронулся до груди. — А затем я свалился с ног. И все. Больше ничего не помню.

— Интересный случай. Почти уникальный. — Лицо Якова Всеволодовича стало серьезным.

— Что это было?

— Я могу рассказать, и даже доходчиво все объяснить. Но боюсь, что ты, как человек привыкший к обычной жизни, меня не поймешь и, хуже всего, посчитаешь сумасшедшим. — Старик вздохнул и с жалостью поглядел на меня, словно на неизлечимо больного.

— Интересно, — усмехнулся я. — Неужели меня инопланетяне хотели похитить или, может быть, какой-то колдун из другого мира на мою жизнь позарился?

— Ни то, и ни другое… но ты все равно немного угадал. — Губы Якова Всеволодовича растянулись в улыбке.

— Угадал? Я вообще-то шутил. Ну ладно, давайте серьезно. Расскажите все как есть.

Старик поглядел на меня очень пронзительным взглядом. Немного помолчал, вздохнул и заговорил:

— Это была сущность совершенной тьмы. Мы их Темными называем. Обитают они в одном из параллельных пространств, что именуется Дремоа. Являются очень могущественными существами. Тот, что на тебя напал, был еще далеко не самым сильным. Убить такое существо практически невозможно. Почему он напал на тебя — мне неизвестно. Мне вообще не понятно, зачем он проник в наш мир. Дремоавцы редко покидают свое обиталище. Но самое неясное, так это то, что ты остался жив после нападения. Такое, знаешь ли, можно чудом назвать. После атаки Темного человек обычно умирает быстрее, чем от удара ножом в сердце.

Я молчал, изумленно глядя на странного старика. Да, он мне теперь казался очень странным. Такого объяснения я не ожидал. Да меня словно из ушата ледяной водой окатили. Надо же такое придумать: напало нематериальное создание из параллельного мира. Даже не смешно.

— Я же говорил, что ты не поверишь. Что ж, другого объяснения у меня нет. Это правда, хочешь ты в это верить или нет.

Да, слов у меня не было.

— Да ты не волнуйся. — Яков Всеволодович по-дружески положил руку мне на плечо. — Если хочешь, я тебя домой отправлю хоть сейчас. Со временем забудешь все как страшный сон. Я, конечно, могу изолировать твой мозг от некоторых воспоминаний, но это может нехорошо отразиться на психике в будущем. Будешь видеть кошмары, просыпаться в холодном поту. Оно тебе надо? Я думаю, что нет. Так что лучше все оставить как есть.

— Да, наверное, так правильнее. Спасибо вам, конечно, что спасли, но теперь будет лучше, если вы меня отправите домой, — неуверенно промямлил я.

Вот сам говорю, а не понимаю, как это «отправить»? Телепортирует, что ли? Или перебросит в другой мир?

— А сейчас мы, собственно говоря, где прибываем? — озвучил я давно мучивший меня вопрос.

— Я же тебе сказал — в моем жилище.

— Это понятно, а оно где находится, жилище ваше?

— Как где? — усмехнулся Яков Всеволодович. — На планете с гордым названием «Земля», а если быть точнее, то в западной Сибири.

— Где? — Меня аж передернуло от такого заявления. Западная Сибирь — это ж черт знает где от моего города. Быть такого не может!

— В западной Сибири, в самой глуши. До ближайшего населенного пункта верст двести. Но ты не волнуйся, отправлю тебя домой в мгновение ока.

— Но как такое возможно? — поинтересовался я, надеясь, что дед всего лишь разыгрывает меня.

— Я тебя сам перебросил. — Яков Всеволодович вздохнул и тихо добавил: — Друг мой, я отлично понимаю твои чувства. Случись бы такое со мной много лет назад, я бы тоже не поверил.

— Что значит «сам перебросил»? Транспортировал на вертолете или самолете, что ли? Ведь самый быстрый доступ в Сибирь — воздушный.

— Правильнее было бы сказать — телепортировал, — поправил меня старец.

— Это все шутка, да?

— Нет. Во всем мною сказанном нет и толики лжи. Если не веришь, что находишься в Сибири, можешь выйти на улицу или хотя бы поглядеть в окно, но я бы тебе этого делать настоятельно не рекомендовал. Полтора месяца постельного режима порядком ослабили твой организм.

— Сколько? — Я вскочил от изумления и тут же рухнул на пол, больно ударившись коленями. Ноги отказались подчиняться, их словно набили соломой.

Неужели и впрямь я провалялся в хижине этого старого сумасшедшего столько времени?

— Я же предупреждал, да и не надо так бурно реагировать. Я хорошенько подлечил тебя, так что очень скоро ты придешь в норму. — Яков Всеволодович аккуратно поднял меня и усадил снова на кровать.

— Ну и новости, — печально изрек я и умоляюще посмотрел на старика. — Скажите правду.

— А ты упертый, — улыбнулся дед. — Чтобы было понятнее, расскажу все подробнее и, пожалуй, начну с объяснения того, кем являюсь я сам. Иначе тебе будет тяжело понять, как я оказался в твоем городе в момент нападения Темного.

— Отлично, Яков Всеволодович, я слушаю.

— Как уже говорил, я страж границ. — Ну вот, опять началось! — Это не профессия в обычном понимании, и не общественный титул, и не что-либо другое в том же духе. Это нечто вроде призвания, данного мне судьбой. А, может, и не судьбой вовсе, а банальной случайностью. Увы, но наверняка сказать никто не может. Каждый стражем становится по-своему. Но сейчас разговор не об этом… В общем, моя обязанность — следить за тем, чтобы в наш мир не проникали агрессивные существа из других вселенных. Видишь ли, наш мир не одинок, его окружает бессчетное количество иных вселенных. И в этих параллельных пространствах обитают далеко не самые дружелюбные существа. Некоторые так и норовят пробраться к нам и натворить невесть чего. Но благодаря работе стражей сделать этого они не могут. Сейчас мы закупорили все известные межпространственные бреши, поэтому разные твари из иных вселенных ищут новые лазейки… и порой, находят, как сделал это напавший на тебя Темный…

— Так-так, — прервал я Якова Всеволодовича. — Про параллельные миры я слышал, но это ведь из области фантастики. Нет, конечно, ученые не отрицают их существования, но и полноценно доказать ведь тоже не могут…

— Все правильно, Андрей, из области фантастики. И это, знаешь ли, даже к лучшему. Нечего большинству знать о параллельных мирах, к добру это не приведет. Настанет время, и люди все узнают. В средневековье тоже не верили, что в будущем будут существовать такие агрегаты, на которых можно будет перемещаться по воздуху, точно птицам. А сейчас люди не видят ничего удивительного в самолетах и вовсю пользуются предоставляемыми ими благами.

— В чем-то вы правы, но… — Возникшая было мысль тут же улетучилась.

— Так вот, — заметив, что я не противоречу и вопросов не задаю, старик продолжил рассказ, — в один прекрасный день я… в общем, получаю сигнал о том, что в наш мир прорывается иномирянин. Находит лазейку в пространстве и проникает сюда, на мою территорию. И я спешу туда. И что же я застаю на месте разрыва границ?.. Обитателя приближенного мира — Темного, весьма слабого, но вполне способного к самозащите и противостоянию. В общем, не буду я описывать нашу с ним битву. Заканчивается все тем, что прогоняю я эту тварь из нашего мира и запечатываю проход… И вот собрался я было уходить, как вдруг заметил, что недалеко от места стычки четыре трупа лежат. — Теперь ясна судьба тех трех хулиганов. — Тогда я подумал, что обычное это дело — после нападения Темных люди не выживают. Но тут я обнаружил, что один из трупов вовсе и не труп… Да, друг мой, это был ты. Ты еле дышал, был на краю жизни. И я решил тебя спасти. Забрал к себе в дом и выходил.

— Что ж, интересная история, мистическая и фантастическая, только ни чуть не правдоподобная. Я бы скорее поверил в рассказ о том, что то темное облако было всего-навсего каким-нибудь газом, от которого я потерял сознание и впал в кому. Правда, не понятно, как я оказался в Западной Сибири…

— Ну уж, верить или нет — дело твое. Я не собираюсь тебя убеждать. Правда, рассказал я все это не спроста. У меня есть к тебе кое-какое предложение, но прежде чем его обдумать, тебе сначала нужно принять действительное.

— Да ладно, говорите.

Яков Всеволодович не спешил. Он пристально глядел мне в глаза, будто пытаясь прочитать в них мои мысли. Но вскоре он вновь заговорил:

— Я уже говорил о твоем уникальном свойстве, что помогло тебе выжить после атаки Темного?

— Да.

— Так вот, это довольно-таки редкий случай. Я подробно изучил твой организм и кое-что нашел. Кое-что необычное…

— И что же это? — Мне почему-то захотелось отшутиться. — Я теперь стал пуленепробиваемым или приобрел быструю регенерацию?

— Нет, кое-что более полезное, чем перечисленные тобой мелочи. Стать непробиваемым или заставить регенерировать раны может любой маг… при определенных усилиях. Ты же приобрел нечто более важное — неуязвимость к атакам дремоавцев. Не полную неуязвимость, конечно, но все же. Это, знаешь ли, уникальный дар.

— Да уж, даже не знаю…

А правда, к чему мне этот дар? Вряд ли я еще раз в своей жизни встречу этого Темного. Уж и верно, заживление ран было бы куда полезнее.

— Конечно, ты не можешь оценить свою новую способность по достоинству… и вот тут я хотел бы тебе кое-что предложить.

— Ну так говорите уже.

— Будь моим учеником.

— В смысле?

— Стань учеником, получи все мои знания и в конце концов стань стражем границ.

— Я не знаю. Я уже не школьник, чтобы чему-то учиться, да и не люблю я это дело.

— Твой возраст самый подходящий. Стражей границ обучают отнюдь не так, как детей. Став стражем, ты очень многое поймешь, взглянешь на мир другими глазами. Я тебя не принуждаю, решать тебе, но знай, многое в твоей жизни изменится.

— А кто такие стражи границ? Я же о них ничего не знаю…

— Как я уже говорил, мы охраняем границы миров. Но тебе это ни о чем не говорит, верно? Я понимаю. Это все равно, что объяснять неопытному юнцу премудрости алхимии. Все постигается в процессе обучения. А чтобы ты имел хоть какое-то представления о нас, то я скажу тебе, что страж границ — это мудрец, колдун, воин и ученый одновременно. Мы обладаем огромным багажом знаний и умений, как ныне существующих, так и давно забытых. Мы участники легенд и мифов. Мы существуем только в определенном кругу, но круг этот намного важнее всех других тебе известных. Мы держим этот мир в равновесии.

— И всему этому можно научиться?

— Научиться можно абсолютно всему. Дело лишь в желании самого ученика. Так что, решай. — Лицо Якова Всеволодовича стало серьезным.

— Хорошо, я подумаю. Не легко так все взять и с бухты-барахты решить.

— Подумай, я тебя не тороплю.

— А вообще, зачем вам ученик? Вы разве сами не справляетесь?

— Справляюсь, но я не вечен. Нужен человек, чтобы продолжить мое ремесло, а ты со своим новым даром более чем идеально подходишь на эту роль. Я досконально изучил твою ауру, заглянул даже в глубины твоего сознания, и могу с уверенностью сказать, что у тебя есть все необходимые предпосылки для познания и самосовершенствования. А для стражей границ это очень важно.

— Ну и что для этого требуется?

— Ты должен жить вместе со мной и учиться. Не волнуйся, дом у меня большой, места хватит.

— То есть, я должен буду переехать к вам навсегда?

— Да. Оставить свою прежнюю жизнь и начать новую.

— Я не могу так, — замотал головой я. — У меня своя жизнь, пусть не самая лучшая, но она моя. Я живу по своей воле, делаю, что считаю нужным. Не знаю, что вы там разглядели в моем сознании, но я наверняка знаю, что учеба — это не по мне, тем более сейчас, когда треть жизни уже позади.

— Ты заблуждаешься, друг мой, — сдержанно улыбнулся Яков Всеволодович. — Ты живешь далеко не по своей воле. И называешь жизнью жалкое существование. Ты даже не представляешь, какой насыщенной она может быть.

Я молчал. Не знал, что сказать. Голова пошла кругом, в глазам потемнело. Слишком многое на меня сегодня навалилось.

— Ладно, как я и говорил, торопить тебя не буду. Я понимаю, тяжело избавиться от оков прежней жизни. Тебе нужно время, чтобы все осмыслить. Я отправлю тебя домой, но сначала… — Яков Всеволодович встал и направился к выходу.

Дверь скрипнула, и старик оказался в другой комнате. Вернулся он минут через десять. Но на этот раз не с пустыми руками: в одной — колба с красноватой жидкостью, в другой — то ли браслет, то ли цепочка. Металл, из которого слеплено сие украшение, так и переливался в блеклом свете. На серебро похоже.

— Вот возьми, выпей. — Старик протянул мне колбу.

— Что это?

— Не волнуйся. Если бы я хотел тебе навредить, то давно бы уже это сделал. Выпей, и твое самочувствие сразу же улучшится. К тому же мне станет легче перебросить тебя в твой родной город.

— Ладно, — махнул рукой я.

Я взял колбу, понюхал содержимое. Ничего особенного — пряный и чуть горьковатый запах. В больницах есть вещи, которые и похуже пахнут. Выпил жидкость одним глотком… Черт!.. Да, зря я так поторопился. Вкус как у салата из алоэ и красного перца.

— Ну как? — поинтересовался старец.

— Горькое и острое, — прошептал я, морщась так, словно мне лимон в рот выдавили.

— Зато очень действенное.

— Не заметно…

В горле першит и жжет, будто я горсть черного перца проглотил.

— Ничего, ничего… магия не сразу принимается. — Яков Всеволодович похлопал меня по плечу.

— В этой гадости есть магия? — искренне удивился я. Странно, но почему-то я начинаю верить этому деду.

— А ты как думал? Конечно же есть. Я его сам приготовил.

— Вы еще и лекарства делаете?.. Если это можно так назвать…

— Конечно, я же отчасти колдун. А любой колдун — прежде всего алхимик, — пожал плечами старец.

Я откашлялся. Жжение уже почти не ощущалось, но горьковатый привкус все еще сидел на языке.

— Возьми еще вот это. — Яков Всеволодович протянул мне серебристое украшение. Штучка симпатичная. Небольшой литой браслетик с каким-то узором.

— Что это?

— Если говорить простым языком, то это средство связи. Ежели надумаешь стать моим учеником, то воспользуйся им.

— А если не надумаю?

— То оставь себе в качестве сувенира.

— Ну спасибо, — довольно улыбнулся я. — Заколдованный, значит?

— Да.

— А из чего он сделан? Серебро?

Я натянул украшение на руку. Браслет на запястье сидел плотно, но смотрелся как-то не к месту.

— Опять угадал.

— Спасибо вам за все, Яков Всеволодович. Насчет вашего предложения подумаю, но обещать ничего не буду.

В знак благодарности я протянул старику руку. Кисть деда крепко уцепилась за мою ладонь. И сразу же я почувствовал, как расплывается по организму тепло, снова ощутил едва заметный привкус железа.

— Прощай! Желаю удачи! — послышался голос Якова Всеволодовича.

Через мгновение все исчезло. Дощатые стены, кровать, стеллаж с книгами — ничего этого больше не было. С боков подпирали мрачные облупленные стены, сверху навис грязный потолок, а на полу валялся всякий мусор. И я, как дурак, стоял с протянутой рукой и полусогнутыми ногами.

По-моему, я знаю это место… Конечно же, это проход между теми двумя пятиэтажками, где я, споткнувшись обо что-то, чуть не убился. Правда, светлее здесь стало. Наверное, сейчас утро или день… Но как я сюда попал? Неужели Яков Всеволодович телепортировал? Что-то очень уж быстро.

Осмотрел себя. Одет в свою прежнюю одежду: черные тупоносы туфли, джинсы, коричневая кожаная куртка. Будто и не переодевал меня никто.

Слабости почти не чувствую, да и голова уже не кружится. Все как у нормального человека. Может быть, мне привиделось все: обморок, Яков Всеволодович, его обитая досками комната, самодельная кровать, старинная рубашка? Если нет, то куда все это внезапно исчезло? И кто меня так споро переодел в мою одежду?

В голову полезли странные мысли. В воспаленном мозгу начали строиться цепочки предположений. Может быть, когда я споткнулся в темном переходе, дальше и не пошел никуда, а шлепнулся на землю и ударился головой. А остальное, мною увиденное, — есть плод больного воображения. А теперь я очухался, и все пришло в норму.

Вышел на свет. Вокруг все до боли знакомое. Только вот и отличия тоже есть: асфальт и земля сухие, травка зеленеет. И тепло как-то по-летнему. Тогда был конец апреля, двадцать восьмое число. И если взять в расчет, что я пролежал в доме этого мифического стража границ полтора месяца, то сейчас должна быть середина июня.

А вон и деревья с зеленой листвой. Теперь сомнений почти нет — сейчас июнь. Знать бы еще — какое число. Спросить у кого-нибудь, что ли?

На улице людей почти не было, и это не удивительно, ведь сейчас, скорее всего, раннее утро. Часов шесть или семь. Вон, мужик идет. На работу, похоже, торопится. Уже не молод, физиономия заспанная, вид недовольный. У него и спрошу. Надеюсь, идиотом выглядеть не буду.

— Извините, пожалуйста, — вежливо обратился я к прохожему.

— Чего тебе? — Мужчина остановился, глянул на меня недовольно.

— Не скажите, а какое сегодня число?

— Пить меньше надо… Десятое, — пробурчал он.

— А месяц?

— Ну вы, молодежь, совсем обалдели! Июнь сейчас, год тысяча девятьсот девяносто восьмой, — язвительно проговорил мужчина и зашагал дальше, бубня что-то себе под нос.

Значит, я не ошибся.

Интересно, а что ждет меня дома? Телефон, газ, электричество — за все, скорее всего, долги неимоверные наросли. Досадно… Надо поскорее туда добраться и узнать наверняка.

А дома меня ждало полное разочарование. В щель между дверью и косяком понатыкали квитанций из жэу. И за какие шиши это оплачивать?

Да, кстати, насчет денег и работы — меня, скорее всего, уже уволили. Да какой там «скорее всего». Уволили! И так отношения не аховые были, а тут еще на полтора месяца пропал. Подумали, наверное, что в запой ушел. За такое по головке не погладят. Что же делать? Может, попытаться все начальству объяснить? Скажу, что на меня напал монстр из другого мира, и я на несколько недель впал в кому? Да… меня за такое объяснение пошлют ко всем чертям. И будут правы.

Как же быть?

И тут, словно в ответ на мой вопрос, блеснул браслет на руке. Луч солнца скользнул по серебристой поверхности украшения и отразился в моих глазах. Мысленный образ Якова Всеволодовича сразу всплыл перед взором.

И меня будто осенило. А, может быть, и действительно стоит принять предложение сумасшедшего старика? К тому же после всего случившегося он больше не выглядит сумасшедшим. Да что я теряю? Ничего. Работы и денег нет, любимой девушка ушла, ничто не держит меня здесь. А вернуться всегда успею. Старик он вроде не злой, скажу, что надоело быть его учеником, что не мое это занятие, он меня и отпустит. Так что, ничего я не теряю.

Надо связаться с ним… Правда, теперь возник вопрос: как это сделать? Браслет-то он мне дал, а вот как пользоваться им — не объяснил. А я не додумался спросить… Болван!

В течение последующей четверти часа я безрезультатно пытался воспользоваться подаренной мне безделушкой. Что я только с ней не делал! Вертел и крутил, тер, точно лампу с джинном, и сжимал в руке, как эспандер. В конце концов психанул и ударил об стенку. Но браслет никак не хотел выходить на связь с Яковом Всеволодовичем, оставаясь обычным серебряным украшением.

Неужели эта чертова цацка не работает? Или старик меня надул? Но зачем это было ему нужно, он ведь с такой охотой звал меня в ученики.

Выбившись из сил, я еще недолго покрутил браслет на пальце и бросил на диван. Подошел к окну и глянул на голубое летнее небо, озаряемое утренним солнцем. Мне всегда лучше думается, когда я гляжу на неспешно проплывающие облака.

Как задействовать этот проклятый браслет? Может быть, нужно произнести какие-нибудь кодовые слова. Он ведь, как ни крути, волшебный.

Ладно, начну размышлять логически. Старик сказал, что браслет этот — нечто вроде средства связи. Так, а что я знаю про средства связи? Телефон, телеграф, радио. Что-то сей предмет ни на что подобное не похож.

Я подошел к дивану и снова взял украшение в руки.

— Яков Всеволодович, вы слышите меня? — проговорил я, поднеся серебряную безделушку к губам. В ответ — тишина. Чего и следовало ожидать. Хорошо, что меня сейчас никто не видит. Выгляжу, наверное, полным идиотом.

Я снова обратил взор на белые пышные облака и начал думать. Если дед мне не сказал, как им пользоваться, значит, возможно, он знал, что я сам додумаюсь. Но я не могу. Я уже все перепробовал, но ничего не помогает.

От чрезмерных раздумий начала болеть голова.

И тут меня опять осенило.

Голова… точно! Голова, мысли и все в этом духе. Может быть, нужно попытаться связаться с дедом мысленно?

Я присел на диван, закрыл глаза. Теперь нужно сосредоточиться и представить перед собой Якова Всеволодовича.

Начал вспоминать своего спасителя, его обитую досками комнату, при этом старался мысленно пойти с ним на контакт.

И тут браслет стал нагреваться, словно его положили на огонь. Не обжигал, но тепло явно ощущалось. В ушах зашумело, сложилось впечатление, будто давление в организме стало подниматься. По телу пробежали холодные мурашки. В ушах загудело. Возникло ощущение, что моими мыслями начал управлять кто-то другой.

— Андрей! — внезапно раздалось в голове. Но голос я этот не услышал, а скорее почувствовал. — Я вижу, ты принял мое предложение.

— Да, — мысленно ответил я, дивясь тому, как это у меня просто получилось.

— Что ж, я рад. — Голос Якова Всеволодовича «звучал» отчетливее.

— Что мне теперь делать? — спросил я, силясь удержать образ старого стража в голове.

— Расслабься, друг мой… расслабься… И добро пожаловать!

Я не открывал глаз, но все равно почувствовал, что мир вокруг стремительно изменился. Из-под меня исчез диван, стало темнее. В нос шибанул резкий и знакомый запах деревенского жилища.

— Можешь открыть глаза, — услышал я дружелюбный голос Якова Всеволодовича.

Глава 2

Я оказался посреди огромной комнаты, аккуратно обитой ровными досками. Высокие стеллажи и полки, расставленные почти у всех стен, забиты разными книгами и толстенными фолиантами. У одной из стен расположен массивный камин, перед ним два кресла в шерстяной обивке.

— Поздравляю, друг мой, ты прошел испытание, — чуть улыбаясь, проговорил Яков Всеволодович. Скрестив руки, он стоял у камина и разглядывал меня с головы до ног.

— Какое испытание?

— Ты сообразил, как пользоваться браслетом. Это было твоим испытанием.

— Знали бы вы, чего мне это стоило. — Я сурово покосился на серебряную побрякушку, которую все еще сжимал в руке, с недовольством вспоминая, как несколько минут назад отчаянно пытался ее активировать.

— Догадываюсь. Со своим наставником, предыдущим стражем, мне тоже не сразу удалось связаться, — попытался успокоить меня Яков Всеволодович. — Правда, тогда и ситуация посложнее была.

— А вы… меня опять телепортировали, да?

— Конечно. Кстати, ты правильно сделал, что решил поскорее отправиться обратно. Действие того зелья, которое ты выпил, еще не закончилось, поэтому мне легче было перебросить тебя к себе. Если бы ты решил сделать это, скажем, завтра, то мне пришлось бы отправиться к тебе самому.

— И вы появились бы в моей квартире?

— Мог бы и в квартире, но для этого потребовалось бы затратить больше энергии. Я, наверное, лучше с меньшими затратами шагнул бы по уже проторенному пути — пассивному порталу.

— Это что еще такое?

— Когда телепортируешься, то в пространстве, в том месте, куда ты отправляешься, остается нечто вроде прохода. Если его не закупорить, то потом можно свободно им пользоваться. — Глядя на мое недоуменное лицо, Яков Всеволодович махнул рукой. — Ладно, со временем во всем разберешься.

— Это я понимаю, но как же тогда зелье, которое я выпил, и которое, как вы говорили, вам помогло с перемещением? Оно-то здесь причем?

— Оно на время сделало твое тело проводником энергии, служащей для создания прохода.

— Как это?

— Ты сам стал проходом, ведь все мы являемся частью пространства, и нас, как и пространство, можно менять… в общем, это не так легко объяснить. Придет время, и тебе все станет ясно. А сейчас лучше давай я покажу тебе дом.

Жилище Якова Всеволодовича оказалось очень вместительным. Одноэтажный дом с элементами древнерусского стиля, но больше почему-то с западным уклоном, оказался на удивление уютным. Огромный зал (он же — библиотека и место для отдыха и раздумий), кухня, две спальни — вот и все комнаты. В подвале у старого мудреца, как он утверждал, располагалась огромная лаборатория, но туда Яков Всеволодович даже не дал заглянуть и одним глазом. Сказал, что еще рано. Что касается туалета и умывальни, то к моему великому сожалению они оказались на улице. Чердак мне дед показывать наотрез отказался, заявив, что смотреть там нечего. Впрочем, я и не горел желанием лезть в пыльное пространство между потолком и крышей, невесть сколько лет не знавшего уборки… И еще один нюанс — в доме я не заметил ни одной люстры, ни одного светильника, собственно, как и приборов, питающихся от электросети.

— Ничего, добротный домик, — похвалил я обиталище Якова Всеволодовича, как только экскурсия закончилась. — И таким новым выглядит. Вы его недавно построили?

— Вообще-то нет. Ему уже лет триста. Тут до меня еще мой наставник жил.

— Сколько? — ошарашено поглядел я на старого мудреца. Дом и вправду не выглядит на три века, ему даже пятидесяти лет не дашь.

— Ну может не триста, но двести восемьдесят годков точно есть.

— Так-так. Я полагаю, что и наставник вашего наставника здесь тоже жил.

— Нет. Сей дом Федор Славомирович построил собственноручно, — с уважительной ноткой проговорил Яков Всеволодович и, чуть помолчав, добавил: — А я лишь придал ему тот вид, что он имеет сейчас.

— Тогда сколько же вам лет? И вашему наставнику?

— Стражи границ живут долго, во всяком случае, дольше, чем обычные люди. Пропитанные магией люди неохотно ложатся в могилу. Причем, как в прямом, так и в переносном смыслах… — многозначительно улыбнулся дед.

— И все же, сколько вам лет?

— Двести двадцать четыре.

— Ну… — Я не знал, что сказать. Да, что не говори, а выглядит он моложе своих лет.

— Федору Славомировичу было двести сорок семь перед тем, как его душа покинула наш мир, — тяжко вздохнул Яков Всеволодович.

Старик заметно погрустнел, видимо, вспомнил своего учителя.

А меня же мучил один малозначительный нюанс, и я не вытерпел:

— Ладно, с вашим возрастом худо-бедно понятно. Я слышал, что некоторые горцы почти два века проживали и не морщились. Но вот дом… вы меня хоть убейте, но он все равно не выглядит на триста лет.

— Не выглядит, потому что мой учитель наложил на него заклятие долговечности.

— И что, он теперь останется таким новым навсегда?

— Нет, не навсегда, но, думаю, что еще лет на двести хватит.

— Надо же! — присвистнул я. — Вам бы нашим ученым про все это рассказать: про телепортацию, магические зелья, заклятия. Сначала бы, конечно, не поверили, но доказать было бы не сложно. Нобелевку точно получили бы. И не одну.

— Хех… — как-то недовольно усмехнулся старец, — не доведи до этого Господь! Если бы обычные люди про все это прознали, то мир давно бы скатился во мрак хаоса.

— Это почему же?

— Видел бы ты, несмышленый друг мой, на что стали похожи миры, в которых магия стала всеобщим достоянием. Это поистине ужасное зрелище.

— Как по мне, так от нее только одна польза.

— Магия способна не только пользу приносить, но и творить зло, причем такое зло, о котором ты даже не помышлял. Она дает великие возможности. И люди незамедлительно воспользовались бы ими не в благих намерениях. Ведь все, что есть в мире, все до чего дошел разум человека — все это в той или иной степени используется для разрушения. Как только человек взял в руки камень, он сразу же осознал его убийственную силу. А дальше — больше… Железо, свинец, огонь, химия, сила атома — все, что постиг человеческий разум, идет только на разрушение. Так что магию ни в коем случае не нужно делать общедоступной. — Яков Всеволодович недовольно сощурился. — И ты даже не думай об этом… Никогда! Все, чему я тебя научу, ты должен будешь передать только одному человеку, как сделал это в свое время Федор Славомирович и как собираюсь поступить я.

Признаться, меня даже удивила столь пылкая реакция будущего наставника. Может быть, и действительно я слишком равнодушно отнесся к тому, чего еще не понимаю?

— Я вижу, ты еще не готов принять на свои плечи этот груз. Но я обучу тебя. Всему обучу. В тебе я вижу человека сильного и устремленного, пусть пока ты этого еще и не понимаешь… — вздохнул пожилой страж, положа руку мне на плечо.

Что ж, старик как в воду глядит. Я действительно не вижу в себе перечисленных им качеств. Пока что я простой неудачник, потерявший работу, девушку и цель в жизни.

— А сейчас лучше пойдем завтракать. Тебе пора принять нормальной пищи.

— Что значит «нормальной пищи»? Разве… — И тут я вспомнил о еде… впервые за полтора месяца. Странно, но голода все это время я не чувствовал.

— Я питал твой организм магией, — угадал мой вопрос Яков Всеволодович. — Но этот способ обедняет тело и иссушает душу. Нет ничего лучше настоящей свежей еды.

— Вы прочитали мои мысли, да?

— Нет. Я не читаю мыслей, но способен угадывать всплески эмоций. Это может любой страж. И ты со временем научишься, — объяснил дед и, не дожидаясь меня, зашагал в сторону кухни.

Завтрак оказался скромненьким но питательным. Пара вареных всмятку яиц, шматок сала и стакан теплого молока отлично сделали свое дело. Поглотил я пищу молниеносно.

За время завтрака мы хранили гробовое молчание, придерживаясь мудрости общеизвестной поговорки. Но в конце трапезы я все-таки не выдержал и задал гостеприимному деду вопрос: откуда же в столь отдаленном от городов и поселков местечке он достает продукты? На что старик хмыкнул и ответил, что объяснит все позже. Но я понял, что и тут не обошлось без магии.

После трапезы Яков Всеволодович отвел меня в комнату, где мне и предстояло в будущем жить. Коморка оказалась на удивление уютной. Деревянная кровать с пышной периной и пуховым одеялом, высокий шкафчик, прямоугольное зеркало в резной рамке и небольшой письменный столик с бронзовым подсвечником — вот, пожалуй, и все предметы интерьера.

— Жить будешь здесь. Комната уютная, но немного неубранная, впрочем, это не трагично. Располагайся, — улыбнулся Яков Всеволодович, повернулся к выходу и бросил через плечо: — И переоденься во что-нибудь попроще. Лето на дворе. Зажаришься. В гардеробе полно моих старых вещей, может, и для тебя что сгодится.

— Спасибо, — кивнул я. Неуверенно спросил: — А можно мне будет забрать кое-какие вещи из города?

— Можно, но потом. Хотя на твоем месте я бы оставил все в прошлом. Поверь, все, что тебе нужно, всегда при тебе. — Яков Всеволодович снова повернулся ко мне, дотронулся пальцем до моего лба, но тут же убрал руку. — Но в любом случае сейчас я занят, так что тебе придется подождать.

Дверь, чуть скрипнув, захлопнулась, и я остался в своей новой комнате один. Что ж, буду располагаться. Под этим выражением обычно подразумевают распаковку багажа, расстановку вещей по разным местам. Но у меня за душой ничего. Даже как-то неловко. Нет, обязательно нужно уговорить старика отправить меня на время домой.

Одежды в гардеробе оказалось навалом, но такой древней и старомодной, что мне даже на миг померещилось, будто само время повернулось вспять и отбросило меня в прошлое лет так на сто. Нашлись тут и старинные сюртуки, и выцветшие камзолы; пиджаки конца девятнадцатого века с характерными по тем временам вычурными воротниками; ветхие мешковатые рубашки; даже казацкие шаровары. И откуда у Якова Всеволодовича столько разнообразной одежды? Нет, если учесть, что ему больше двух сот лет, то все эти тряпки он в свое время носил. Но почему одежда такая разномастная — есть вещи как для простого люда, так и для аристократии?

Немного порывшись, я откопал в богатом разнообразии тряпья очень неплохую льняную рубаху, широкую и свободную. И тоненькие коричневые штаны с веревочкой вместо резинки. В это и решил облачиться. Выглядеть конечно буду не ахти как, но зато станет не так жарко.

Снял с себя верхнюю одежду, стянул свитер, расстегнул пуговицы на рубашке и… увидел, что на груди чернеет пятно.

Что за чертовщина?!

Мгновение, и рубашка оказалась на кровати, со скоростью мысли подлетел к зеркалу. Черное пятно огромной кляксой размазано на груди и животе, почти от самой ключицы и до пупка. Откуда оно взялось? Неужели подцепил заразу какую-то? Что-то не припомню ни одной болезни с подобными симптомами.

Дотронулся до пятна — кожа тут явно менее чувствительная. Чем-то шрам от ожога напоминает. Неужели это след от нападения Темного? А что, очень может быть, если взять во внимание, что удар я принял именно грудью. Разнесло уж очень сильно. Такое впечатление, будто мне шматок кожи от очень черного негра пересадили. Но Яков Всеволодович ничего не сказал (а не заметить он не мог), стало быть, пятно это неопасно.

Я скоро облачился в новый наряд и, бросив оценивающий взгляд на себя в зеркало, скептически хмыкнул и покинул комнату. В тишине побродил по дому и, так не отыскав Якова Всеволодовича, вышел на свежий воздух.

Вокруг царила тишина и безмятежность, лишь едва слышно щебетали птицы. Воздух дышал чистотой и свежестью. На нежно голубом небе проплывало несколько небольших облаков, солнце дружелюбно улыбалось и ласкало теплотой лучей землю. Что ни говори, а на природе, вдалеке от всех городских забот, на душе сразу становится легче и светлее.

Походив вокруг дома и вдоволь налюбовавшись местными высоченным соснами, я вернулся обратно. Неспешно прошелся вдоль массивных книжных стеллажей, с любопытством разглядывая их содержимое. Да, обилие книг завораживает. И ни столько количеством, сколько богатейшим разнообразием. Есть тут и Библия на разных языках, и философские трактаты, и старинные книги по естественным наукам. Мой взгляд даже наткнулся на толстенький фолиант с таинственным названием «Daemoniacus natura», открыв который я ни слова не понял, ибо текст представлен то ли на латыни, то ли на итальянском языке. Странно, что на современном русском книг здесь маловато. В основном тексты пестрили буквами из старорусской кириллицы или латиницы. Иной раз встречались совершенно непонятные изображения каких-то схем и чертежей с описаниями на чужих или, может быть, неземных языках. Хотя, возможно, я еще не все просмотрел.

Мой взгляд упал на маленькую и очень старенькую на вид книжонку с едва заметным изображением христианского креста на обложке. Почему-то именно ее мне и захотелось взять в руки.

Так, посмотрим… «Новiй завет», тысяча восемьсот восемьдесят девятого года издания. Да, не нова уже. Хотя по сравнению с Яковом Всеволодовичем она, можно сказать, еще совсем свежая. Ветхие страницы пожелтели, в некоторых местах даже порвались, а так, в общем-то, состояние вполне сносное.

Библия, да и религия в целом, меня никогда не интересовали. Еще в школе читал упрощенный вариант Святого Писания, да и то только потому, что в диковинку оно тогда нам было, советских детей верой в Иисуса ведь не потчевали. А вот сейчас почему-то захотелось окунуться в мудрость древних знаний. Наверное, потому, что я совсем недавно был на волосок от гибели. Или все дело лишь в том, что из представленного здесь разнообразия книг мне знакома только эта? В существование Бога я никогда толком не верил, а вот сейчас, похоже, все начинает видеться в иных тонах. А вдруг и действительно моя судьба — стать этим таинственным стражем границ, обладающим забытыми знаниями и уникальными способностями. Может быть, этого и впрямь хочет Бог?..

Ну, ладно. Что-то я задумался, да не о том. Лучше книжонку почитать, ведь говорят, что в Библии хранится мудрость ушедших веков. Вот и проверим.

Я сел на одно из двух широких кресел у камина и аккуратно раскрыл книгу. Старорусские буквы, складываясь во вполне понятные слова и предложения, поплыли перед глазами: «Глава 1. 1. Родословиiе Iисуса Христа, сына Давидова, сына Авраамова. 2. Авраамъ родилъ Исаака; Исаакъ родилъ Iакова; Iаковъ родилъ Iуду и братьевъ его…».

Так-так, это я уже видел, но только без характерных для старого языка «i» и твердых знаков, ставящихся в конце слова для ненужной твердости. Все же странная речь раньше была.

Ладно, с началом понятно — кто от кого произошел и куда ушел. Это мы уже проходили. Посмотрим, что было дальше…

Потом я прочитал еще один отрывок из середины книги и еще один.

Увлекшись чтением, я совсем не заметил, как дверь, ведущая в подвал, распахнулась, и на пороге появился Яков Всеволодович. Хмурый, как туча в весеннюю пору. Его отрешенный взгляд скользнул по мне, по книге, и из уст старика раздалось:

— Библию читаешь. Похвально… Я рад, что ты отдал предпочтение именно этой книге. — Не дожидаясь от меня каких-либо слов, Яков Всеволодович тяжело вздохнул и поплелся в сторону камина. Сел в свободное кресло и с задумчивой сосредоточенностью начал разглядывать топку, будто в ней крылось что-то действительно интересное.

— У вас много книг. Все старинные и на разных языках, — попытался завести разговор я.

— Да, — вяло произнес страж.

— Что-то случилось?

— Случилось… Вот только я не пойму — почему это случилось?

— А что именно?

— Темные… — вздохнул Яков Всеволодович. — В наш мир проник еще один Темный. Я не могу взять в толк, что их так заинтересовало? Сначала один из них напал на тебя, теперь…

— Так-так. — Я резко захлопнул книгу. В голове замелькали неприятные воспоминания о встрече с этим жутким созданием. — Это тот черный сгусток тьмы?

— Именно. Понимаешь, Темные за все время существования нашей цивилизации посещали Землю ну от силы раз сто. И с интервалом не в полтора месяца, как мы сейчас наблюдаем, а в сотни лет. И что на них нашло сейчас? Что им понадобилось в нашем мире, ведь он совсем другого типа? — Старик повернулся и глянул на меня так, будто я виноват во всех его проблемах.

— Может быть, они чего задумали? С их способностью убивать можно многого добиться. Возможно, они это поняли.

— Думаешь, они хотят поработить наш мир? — сощурился Яков Всеволодович.

— Все может быть.

— Сомневаюсь. За тысячи лет они могли сделать это много раз, но не сделали. — Страж снова задумчиво посмотрел на камин.

— А вы, вообще, откуда узнали, что этот Темный появился? Снова почувствовали и телепортировались туда, где он оказался? — осторожно спросил я.

— Нет. Это сделал другой страж, Тсиишчили Хонон.

— Как другой? А разве не вы страж нашего мира?

— А я тебе не говорил, что я — единственный страж границ на Земле. Нас несколько.

Одному не справиться. Слишком огромна территория. Есть, конечно, миры, в которых стражей границ мало — один или двое. И это поистине могущественные существа, силе которых остается только завидовать. Но в нашем и приближенных мирах таких нет.

— А сколько тогда на Земле стражей?

— Двенадцать. У каждого своя территория, за которой он обязан следить.

— По два на континент, что ли?

— Не совсем. Разделение территорий происходит по определенным астральным линиям, чуждым для обычного человеческого восприятия. Со временем я научу тебя видеть эти линии, хотя это и не так важно.

— И что, остальные стражи границ тоже обладают забытыми знаниями?

— В целом — да. Кто-то сильнее в одной области, кто-то в другой. Каждому характерны знания своего народа. Вот, к примеру, Чжи Хуа, страж территории, на которой расположен Китай, Монголия и несколько других стран, обладает редкими знаниями своей нации. Он мудр, как тысяча китайских философов. Кстати, среди всех прочих — он самый долгоживущий. Ему четыреста с лишним лет. И это только приблизительно, ибо истинную цифру он и сам не помнит.

— А этот, как его… Тсиишчили Хонон, он откуда?

— Коренной житель Америки из племени Лакота. Но об этом потом. Со временем ты со всеми познакомишься. — Яков Всеволодович по-дружески положил руку мне на плечо. — И я обязательно познакомлю тебя с моим хорошим другом, тоже стражем границ. Он из приближенного мира. Но позже. Сейчас нужно разобраться с Темными и понять, чего они от нас хотят. Тсиишчили встретил одного их них сегодня ночью в одном американском городке прямо посреди улицы, благо людей не было, а то, как и в твоем случае, могло бы не обойтись без жертв.

— И что, он его убил?

— Нет, Темный успел скрыться, — опечаленно вздохнул дед, его рука соскользнула с моего плеча, обреченный взгляд снова опустился на топку в камине.

— Странно, и почему они появляются только ночью? — Я задумчиво почесал в затылке.

— Это не странно. Это совершенно ясно. Темные — порождения мрака. Свет — это единственное, что может причинить им хоть какой-то вред. Он их рассеивает, как дым. Правда, очень могущественные Темные, могут ему противостоять, но недолго… Вот они и лезут в иные миры по ночам, как летучие мыши на кормежку.

— Да, твари редкие, — протянул я. — Вы сказали, что их мир другого типа. Это как? — Я решил вытянуть из старика побольше информации, да и отвлечь его от нудных раздумий.

— Да, их мир отличается от нашего, несомненно. — Страж посмотрел на меня, тут же состряпал такое выражение лица, будто все на свете знает (в чем я почти не сомневался), и принялся объяснять: — Структура мультивселенной зиждется на трех составляющих: элементарная, она же физическая или материальная; духовная или, как ее еще называют мнящие себя провидцами люди, божественная, хотя от божественного там немного; и интеллектуальная. Каждая из них, в свою очередь, подразделяется на более тонкие планы бытия, связываясь друг с другом и образуя при этом некие астральные нити. Элементарная — это составляющая, которая определяет физическую суть мира, где все подчиняется неким физическим законам и порядкам, вечной рутине дел и событий. Духовная — элемент нематериальности, способствует образованию духовных начал и зарождению существ, которых мы привыкли называть духами, демонами, ангелами и так далее. Интеллектуальная — это нечто вроде… в общем, это такая совокупность идей и причин, которые могут быть постигнуты или оставаться в тайне до конца времен. Этакая кладезь знаний. Так вот, все три составляющих тесно взаимосвязаны, как, впрочем, и все остальное в природе. Нет исключительно элементарного или духовного мира. Так же, как не существует человека, состоящего лишь из физической оболочки. В каждом присутствуют частицы двух остальных. И они неотделимы друг от друга. Все отличие лишь в преобладании составляющих друг над другом в конкретной вселенной. Вот, к примеру, наш мир в своей основе — элементарный, но в нем есть немалые доли духовного и интеллектуального, иначе жизнь здесь не смогла бы зародиться в принципе. И при всем при этом любая вселенная подразделяется на несколько прослоек или планов бытия, каждый из которых связывается один с другим, образуя целостность.

— А как же природа, ее саморазвитие, когда один биологический вид переходит в другой?

— Это как раз и есть влияние интеллектуальной составляющей мира. Идея возникновения, идея зарождения — все берется оттуда.

— Что-то слабовато доходит до меня… — Я задумался, пытаясь переварить полученную глыбу информации.

— Это надо объяснять на конкретных примерах. Как-нибудь я тебе покажу, как выглядят другие миры, и ты сам все поймешь.

— Это хорошо, но тут вот какое дело. Вот Библия. — Я демонстративно повертел «Новiй Завет». — Ее написали много лет назад. Речь тут о Боге, Иисусе Христе и прочем — ну вы знаете, не мне вам объяснять. Вопрос вот в чем: все описываемые события происходят в нашем мире, как вы говорите, элементарном. Но в Библию заложена религия, целый мир, разгадать который до конца не могут до сих пор. Где здесь другие составляющие?

— Кстати, Библия — это сбалансированное творение всех трех составляющих. Во-первых, — это великая идея, глубочайший смысл которой заключается во многом. Во-вторых, — это духовная суть, воплощение религиозных знаний и учений. И в-третьих, — это исторические хроники сравнительно крупного отрезка времени из отдельно взятого мира, причем, мира физического.

— В целом ясно. Но мы тут тему совсем в другое русло увели. Что там с миром Темных? Он, как я понимаю, не элементарный, а какой-то другой, так ведь?

— Да. Мир Темных, Дремоа, в основе духовный. Элементарная часть же в нем настолько мала, что почти неощутима. Но тот факт, что дремоавцы приобретают в нашем мире конкретную форму, говорит о том, что их вселенная отнюдь не лишена физической составляющей. Населяют его, разумеется, только Темные — существа своеобразные и очень отличные от нас, людей. У них нет понятия добра и зла, жизни и смерти. У них нет чувств, во всяком случае тех чувств, которые доступны человеку. Но они обладают огромной ментальной и магической силой — это их природная особенность… ну, и влияние сильного духовного плана сказывается.

— Значит, их психика устроена по-другому. Им неведомы человеческие страсти и желания. Получается, что и нападать на Землю ради ее порабощения они тоже не станут? — Я мыслил логически. — И тогда что, собственно говоря, им здесь нужно? Не вижу никакого смысла в том, чтобы нападать на обычных людей вроде меня и лишать их жизни. Ведь именно этим они пока и занимаются.

— Вот то-то и оно. Я тоже ничего понять не могу. — Яков Всеволодович развел руками. — Хотя… — На лице старика появилась задумчивость.

— Что?

— Не знаю, связано ли это с их появлением…

— Да говорите уже.

— У меня есть кое-какое предположение… правда, ничем неподкрепленное. По многим мирам ходит одна легенда, гласящая, что около пятидесяти веков назад, если считать по нашему летоисчислению, случилось одно очень знаменательное событие. Темные, как я упоминал, особо не высовывались из своего мира, но иногда захаживали куда-нибудь для постижения неизвестных целей. И вот однажды они наткнулись на один очень интересный мир Эгароа — похожий на Дремоа, но только пустой. Они стали изучать его и в итоге выяснили, что этот старый мир являлся прародителем Дремоа. И это, видимо, их очень заинтересовало…

— Так, постойте. Что значит прародителем? Миры разве могут… создавать другие миры?

— Не то, чтобы создавать, скорее копировать. Такое происходит в исключительных случаях, когда нарушается пространственно-временной баланс, или, как выражаются ученые, континуум. — На последних словах Яков Всеволодович улыбнулся.

— Нарушается? Но разве его можно нарушить?

— Вполне. Например, неудачным путешествием во времени. Или опрометчивым открытием портала в иной, совершенно отличный от исходного измерения, мир. Возможна также неудавшаяся попытка изменить ход истории временным скачком, или, наоборот, очень удавшаяся. Возможно проникновение высокоразвитых существ, способных влиять на пространство и время. Способов много, правда, не все они и далеко не во всех измерениях действуют. Что же касается мира Темных, то тут вообще остается загадкой, как вселенная с подобной структурой смогла себя скопировать.

Я молча почесал в затылке, пытаясь представить, как вообще любой мир, пускай даже самый обычный, может скопироваться. Не получилось.

— И Темные, в конце концов, отыскали причину полного отсутствия жителей Эгароа, — заметив, что я задумался, учитель продолжил рассказ.

— И что же с ними стало?

— Их уничтожили Светлые.

— Что еще за Светлые?

— Существа, сотканные из абсолютного света. Они, как считают некоторые, противоположность Темным, хотя это не совсем так.

— А почему о них вы мне не рассказывали?

— Речь не доходила, вот и не рассказывал. Да и нечего особо рассказывать. Светлые в некоторой мере антипод Темных. Они очень сильны и могущественны. Но мрак, как и для Темных — свет, губителен для них. Кромешная тьма же может уничтожить Светлого, даже очень могущественного, за считанные минуты.

— Полная противоположность, как инь и ян, да?

— Не совсем. Китайская философия инь-ян подразумевает нечто иное. Одно не может существовать без другого. И это верно, но только для нашего мира. А во вселенных Темных и Светлых структура мироздания совсем иная.

— Интересно, но об этом потом, а то я совсем запутаюсь… Вернемся к тому, с чего начали. Откуда Светлые взялись в том мире, ведь он, как я понимаю, был только для Темных?

— Да. Именно это Темных из Дремоа и заинтересовало. Минуло несколько сотен лет прежде чем они это выяснили. Оказалось, что между Темными и Светлыми произошла война. Не трудно догадаться, кто ее выиграл.

— Светлые.

— Конечно, но… тут тоже кое-что не ясно.

— И что же? — Я нахмурился. Как по мне, так все понятно. Светлые побили Темных, как семьдесят с лишним лет назад в России красные порубали белых. Все предельно ясно — в войне должен быть победитель, иначе она будет вечной и бессмысленной.

— Светлые тоже пропали.

— Как пропали?

— Рядом с пустым миром Темных дремоавцы отыскали мир Светлых, Айлгарай. И тоже пустой, но без следов войны. К тому же, как потом выяснилось, эта древняя вселенная, как ни трудно догадаться, являлась родоначальником известного сейчас единственного мира Светлых, Милирай.

— Хм… — Я почесал в затылке, а в голове тем временем рождался логический вывод, который я и предоставил Якову Всеволодовичу: — Хорошо… Теперь подведем итог: давным-давно между двумя параллельными вселенными по непонятным причинам развязалась война. Выигравшая сторона полностью уничтожила представителей противоположной стороны и сама невесть куда исчезла, оставив позади себя два пустых мира… Ну и хрен бы с ними со всеми. Каким боком это мира Дремоа касается? Им-то что? Ну были сородичи, ну убили их… Теперь-то чего выяснять? Тем более и враги невесть куда запропастились.

— Друг мой, ты мыслишь, как человек, а Темные, как я тебе уже говорил, думают совсем по-другому. Я не знаю, чего они хотят. Могу только предположить, — вздохнул Яков Всеволодович и откинулся на спинку кресла.

— Как раз таки с этого мы и начали разговор. Так что вы предполагаете?

— Есть гипотеза, что Светлых после войны осталось очень мало. Настолько мало, что размножаться они уже не могли. — Посмотрев на мои сверкающие недоумением глаза, страж пояснил: — Это в нашем мире для размножения необходимы всего лишь две разнополые особи. У Темных и Светлых все иначе. У них нет различия полов, но, чтобы продолжать род, их должно быть много… много сущностей. Понимаешь?.. Так вот, есть предположение, что выжившие Светлые из-за неспособности размножаться разбрелись по разным вселенным и затаились. Не исключено, что и в нашу попали. А Темные устроили за ними охоту, поэтому и шастают по разным пространствам.

— Интересное предположение, но вот не все сходится, — прервал я Якова Всеволодовича. Очень уж захотелось блеснуть умом. — Зачем это Светлым понадобилось покидать свой мир? Ну не могут размножаться, ну и что с того? Жили бы себе, да радовались. Они, как ни как, победители.

— Светлые — очень развитые существа. Они, скорее всего, предвидели, что в будущем к ним наведаются Темные из иного измерения и попытаются уничтожить, поэтому и решили раствориться среди великого многообразия миров. Так безопаснее.

— Наверное, вы правы, — одобрительно покачал головой я. — А разве Темные не смогут их отыскать? Они, как я понял, тоже ведь не лыком шиты.

— Это зависит от умения Светлых растворяться среди местных обитателей, и поверь, они это делают превосходно. — Старик сжал губы. — Но по большому счету мы мало что знаем о Светлых и Темных. Все сведения получены лишь при помощи осторожнейшего наблюдения, так что все сказанное мной — это чистой воды домыслы.

— Однако очень правдоподобно вы все обставили, если, конечно, судить по логическим меркам, — добавил я, на что Яков Всеволодович лишь пожал плечами. Потом он принялся снова задумчиво разглядывать топку камина.

Я некоторое время молчал, переваривая полученную информацию. Меня очень заинтересовала рассказанная стражем границ история. Было в ней что-то притягательное и таинственное. Но мозг упорно старался найти логически связанные нити развития событий, которые никак не желали приниматься моим простым человеческим мировоззрением.

— Все равно, я кое-чего не пойму, — развеял я повисшее молчание. — Если Светлые настолько, как вы говорите, развитые и мудрые, так зачем же они тогда развязали войну с Темными? Они же должны были видеть исход битвы и понимать, что их почти всех истребят, и что им потом придется прятаться.

— Это, к сожалению, мне неизвестно, — вздохнул старик.

— Ну ладно… А если, допустим, Темные найдут в нашем мире след присутствия Светлых, что будет тогда?

— Не доведи до этого Господь! — В глазах старика мелькнуло что-то очень похожее на страх. — Может случиться все, что угодно. Темные начнут их искать, вывернут весь мир наизнанку, но не отступятся от своей цели. И вот именно этого я и опасаюсь. Но… — Яков Всеволодович внезапно прервался, брови снова задумчиво сдвинулись, превратившись в искривленную линию.

— Так в чем дело-то? — после затянувшегося молчания спросил я.

— Лорд Агер не послушает меня, — задумчиво ответил Яков Всеволодович.

— Что еще за лорд Агер? Тоже страж нашего мира?

— Да, он страж, но только не нашего мира. И к тому же он еще является верховным советником Консульства Хранителей Миров.

— Какого еще консульства? Между мирами существует какой-то определенный союз?

— Да, мы давно объединились для того, чтобы в случае угрозы помогать друг другу. Видишь ли, иногда стражи границ не могут справиться с иномирным вторжением, для противостояния может потребоваться много сил.

— Ага, понятно, это нечто вроде ООН, да?

— Можно сказать и так, — многозначительно кивнул Яков Всеволодович. — Каждые шесть лет мы собираемся на совет, где обсуждаются все проблемы. Если кому-то из стражей нужна помощь, то он может ее получить.

— Так почему бы вам не поговорить с советом по поводу Темных?

— В этом и заключается основная загвоздка. Наш верховный консул, лорд Агер… — лицо пожилого стража скривилось от недовольства, — …по неизвестным причинам и слушать не желает о вреде, который могут нанести Темные. Он считает, что миру Дремоа нет дела до элементарных вселенных, и нам ничего не грозит… К тому же он недолюбливает Землю и ее обитателей, редко прислушивается ко мне или к другим стражам нашего мира, так что…

— А без него ничего сделать нельзя, да?

— Да, только он и его прихвостни решают кому помогать, а кому нет, — мрачно кивнул пожилой страж.

— Злобный начальник, значит… Похоже, что в обычной организации, что в межмировой структуре — начальники везде одинаковые. — Я почесал в затылке, чуть улыбаясь. Мне почему-то показалось забавным, что такой мудрый и опытный человек (а Яков Всеволодович несомненно таковым является) не может ничего сделать без разрешения. — А может быть, сведения о том, что за последние полтора месяца Темные посетили наш мир дважды, изменят его мнение?

— Может быть, и изменят, но это мы сможем проверить только через три года.

— Почему так долго?

— Потому что именно через три года состоится следующий совет. Вот на нем мы и обратимся к лорду Агеру с просьбой, если, конечно, к тому времени не появится других, более насущных, вопросов.

— А раньше никак нельзя?

— Нет.

— А если вдруг вашему межмировому сообществу будет конкретная опасность угрожать, а до дня совета еще далеко? Что тогда делать?

— Это совсем другое, и действуем мы в таких случаях по-иному. А от Темных опасности как таковой не исходит. Напасть они могут внезапно, никто и спохватиться не успеет… И будет уже поздно. — Яков Всеволодович снова помрачнел.

Я поглядел на него и вздохнул. От унылого вида стража границ мне тоже взгрустнулось. Я задумчиво смотрел в пол, пытаясь разглядеть широкую щель на стыке двух досок.

Вдруг в голову ударила мысль… внезапно… нежданно… будто обухом кто-то огрел. Что это? Озарение?

— А что, если мы сами найдем Светлых? — огласил внезапно пришедшую мысль я.

— Что? — Яков Всеволодович удивленно уставился на меня.

— Мы первыми отыщем Светлых в нашем мире, опередим Темных. Ну и… попытаемся их прогнать или уничтожить. Примем, так сказать, превентивные меры.

— Друг мой, ты что? — Глаза старца приняли подозрительную форму — стали большие и круглые. — Светлые… они способны на многое, они даже в чем-то сильнее Темных. Забудь про сложившиеся стереотипы, что свет — это добро, а тьма — зло. Свет тоже способен убивать… К тому же мы и понятие не имеем, как и где их искать… Хотя в чем-то ты прав. Если бы нам удалось найти Светлых… возможно, мы смогли бы убедить их покинуть Землю. Светлые, в отличие от Темных, охотнее идут на контакт, во всяком случае, так было раньше. Во многих ветхих записях говорится, что древние маги общались с ними, обогащаясь при этом редчайшими знаниями. Думаю, над твоей мыслью стоит призадуматься.

Я молча пожал плечами.

— Ладно, хватит об этом, — отрезал старик и перевел задумчивый взгляд на меня. — Я думаю, сейчас самое время приступить к первому уроку. Ты готов?

— В общем-то, готов, — кивнул я, откладывая «Новiй Завет» в сторону. — А что нужно делать?

— Слушать. Первый урок будет состоять в основном из теории, так что, можно сказать, тебе сегодня повезло. Практику оставим на вечер, когда солнце начнет садиться.

— А почему именно на вечер?

— Вечером легче концентрироваться и вбирать магическую энергию. Еще можно ранним утром, но этот момент мы уже пропустили.

— Что ж, хорошо. С чего начнем?

— Как я уже говорил, процесс обучения будет немного отличаться от известных школьных методов. Я не буду тебя принуждать, ты сам должен понять к чему ты уже готов, а к чему еще нет.

— То есть, вы хотите сказать, что если я что-то не захочу изучать, то и хрен с ним?

— Учитель появляется, когда ученик готов принять его знания, — ответил поговоркой страж. — Нет смысла вдалбливать знания насильно, ни к чему хорошему, как правило, это не приводит.

— Тогда все ясно. Возражений нет.

— Есть еще кое-что, что я бы хотел тебе сказать: процесс обучения будет непрерывным.

— То есть? — нахмурил брови я. Перспектива работы без выходных и праздников меня не прельщала.

— Это значит, что любое время, кроме отдыха, ты будешь использовать для повторения уже изученного. Ты должен постоянно тренировать память, ибо она — самый важный атрибут успешного мага.

— Не знаю, надолго ли меня хватит при таких условиях. Каждый день повторять одно и то же…

— Ничего, со временем ты поймешь, что это необходимо. К тому же это на самом деле не так уж сложно. Если хочешь знать, то мы уже постепенно влились в процесс обучения, — добренько улыбнулся Яков Всеволодович. Его взгляд больше не излучал испуга, вызванного упоминанием о Темных. Видимо, настроение поднялось.

— Уже? — не понял я, но тут же сообразил. — Вы имеете в виду, что успели рассказать мне про Светлых и Темных?

— И это тоже. Часть основополагающих знаний ты уже получил, крошечную, конечно, но все же. А самое главное, что все это ты узнал по своему желанию.

— Кажется, теперь я понимаю, в чем суть вашего метода. — Я задумчиво поглядел на пожилого стража. — Заинтересоваться самому — вот что значит быть готовым к знаниям.

— Вот и хорошо, что мы друг друга поняли… А теперь приступим.

И обучение началось! Точнее, продолжилось.

Страж границ поведал мне о многом, но, как он выразился, далеко не обо всем. Я подробнее узнал о структуре миров и мультивселенной. Оказывается, все не так уж и сложно устроено, как казалось мне раньше. Современные ученые не далеки от разгадки, их «Теория струн» даже во многом пересекается с объяснением устройства мультивселенной.

Рассказал Яков Всеволодович и об уникальном свойстве нашей памяти — возможности что-то запоминать на очень длительный срок. Впрочем, это и не было особой тайной, ведь все мы сталкивались с таким интересным явлением, когда вызубренный когда-то в детстве стих помнился до самой старости. Так вот, это свойство — почти то же самое, только намного совершеннее. Мой наставник заявил, что в будущем, когда придется постоянно запоминать множество различных магических текстов, эта уникальная способность памяти как раз будет очень кстати. Он сказал, что когда возникнет необходимость использовать давным-давно выученное заклинание, то для этого потребуется вспомнить лишь первые слова текста, и дальше все пойдет, как по маслу. Это очень удобно, когда для произношения всего текста недостает времени. Но тут тоже не все гладко. Как бы это не показалось печальным, но такая методика распространяется лишь на простые и средней сложности заклинания. Для успешного и, главное, правильного действия чар высокой сложности, требуется, чтобы текст проговаривался устно и с определенной интонацией… В общем, для полного осмысления сказанного Яков Всеволодович пообещал мне все это продемонстрировать на примере в будущем.

Затронул он и тему магии. Из его рассказов я понял, что магия — это некая созидательная форма энергии, существующая на определенном уровне энергетических вибраций. Что это за такие энергетические вибрации, он пообещал поведать позднее. Упомянул только, что магию можно применять разными способами: наложением чар, созданием определенных магических устройств и предметов и кучей других неслыханных мной ранее способов. Да и сами заклинания, как оказалось, могут иметь различную плоскость применения. И к тому же имеют разную форму: вербальную, мыслительную, жестовую, символьную, руническую и так далее.

А вечером меня ждала практика.

Перед самым закатом солнца мы вышли из дома.

— Готов к медитации? — поинтересовался страж, наблюдая, как я любуюсь розовым предзакатным небом.

— Готов, — не сразу ответил я. В голове вертелся разноцветный клубок мыслей, раскладывающий недавно полученную информацию по полочкам. За сегодняшний день я узнал много нового и необычного. Требовалось время для разгрузки мозга.

— Медитация — это не только подзарядка магической энергией, это еще и общение со своим внутренним миром. И лучше все-таки проводить ее по утрам, а еще лучше — по утрам и вечерам, — продолжал вести поучительную беседу Яков Всеволодович. — И старайся ее не пропускать… Ну ладно, а теперь давай приступим. Для начала сядь на крыльцо.

— Как сесть?

— Как удобно.

Я огляделся по сторонам в чаянии найти что-нибудь, что могло бы заменить мне стул, но, так ничего и не отыскав, сел на пол. Ноги устало вытянулись, а спина прислонилась к стене дома.

— Нет, так не пойдет, — недовольно поглядел на меня пожилой страж. — Ты будто на привале после утомительного путешествия.

— Вы же сказали сесть как удобно, вот я и сел.

— Впрочем, это не так уж важно… для первого раза, — махнул рукой страж. Его тело быстро опустилось, коленки уперлись в деревянный пол. Руки крест на крест Яков Всеволодович сложил у груди, голову наклонил вперед. — Теперь закрой глаза и освободи разум от мыслей.

— Не так-то уж и легко. Столько информации в голове… — честно стараясь сделать то, о чем меня попросили, вымолвил я.

— Отбрось ее, ни о чем не думай. Все, что ты сегодня узнал, останется с тобой. Это уникальное свойство нашего разума — память, уже сделало свое дело. Она всегда преданно служила человеку, так что не волнуйся. Концентрируйся на восприятии.

Не знаю как, но все же с горем пополам мне удалось отбросить все думы. Разум стал чист и свободен, как осеннее небо. Да и в теле пробудилась бодрость. Теперь понятно, почему восточные мудрецы так любят практиковать медитацию.

— А теперь попробуй вобрать в себя магическую энергию, — заговорил Яков Всеволодович.

— А как это делается? — не открывая глаз, спросил я.

— Попытайся почувствовать магические потоки. Они везде: где-то больше, где-то меньше. Нужно лишь научиться их находить… Сконцентрируйся. Как я тебе уже говорил, магия — это энергия, попытайся почувствовать ее.

— А как я ее почувствую? Как я это пойму?

— Все магию ощущают по-разному, но в большинстве случаев чувствуется легкий холодок. В местах большой концентрации магической энергии можно даже ощутить привкус железа во рту, — объяснил пожилой страж. И тут я вспомнил, что когда на меня напал Темный, я ощутил именно пробежавший по коже холодок и странный привкус железа. — Для начала вытяни руки вперед, ладони направь вверх и… попытайся мысленно нащупать поток.

Я вытянул руки и начал представлять, как магические потоки касаются меня, проходят сквозь тело и проникают в сознание. Но ничего особенного так и не ощущалось.

— Что-то ничего не чувствуется, — после недолгого молчания сообщил я. — Может быть, я что-то не так делаю?

— Не переживай, все приходит с опытом. У новичков не сразу получается почувствовать силу. Идеальным вариантом для тебя было бы найти твое собственное место силы, но это не так-то просто сделать.

— А что это еще за место силы? — поинтересовался я, с небольшой усмешкой добавил: — Неужели в этом мире есть место, предназначенное исключительно для меня?

— Оно у каждого есть. Это такое место, где внешние энергетические потоки соответствуют твоим внутренним. Его отыскать очень тяжело, но уж если тебе это удастся, то ты его точно ни с чем не перепутаешь. Энергия буквально будет сама впитываться в тебя.

— И как я это пойму? Холодок и привкус железа?

— Не только, твое самочувствие резко улучшится, тело наполнится силой, и усталость вмиг пропадет.

— Да, хорошо бы найти такое место, — одобрительно хмыкнул я.

— Впрочем, искать места силы ты тоже со временем научишься. А сейчас лучше помолчи и попытайся сосредоточиться.

Я снова сконцентрировался, мое сознание уплыло в далекие незримые края. Не знаю, сколько прошло времени, ибо счет минутам я потерял. Я пытался представить, как энергия проходит сквозь меня, старался ощутить ладонями ее силу.

И мне это удалось.

Я почувствовал легкий холодок на ладонях. Едва заметное, но вполне различимое нечто коснулось моих рук, не мешкая, поднялось чуть выше… вот оно уже добралось до предплечий. Одновременно у ног повеяло прохладой.

Неужели у меня получилось? Неужели я ощутил магию?

На душе стало приятно и свободно. Вот он мой первый раз, когда я впитал в себя магическую энергию, совсем недавно казавшуюся чуждой и нереальной. А ведь она действительно существует, как и все вокруг. Ее всего лишь нужно научиться чувствовать.

Глава 3

Дни летели незаметно. Яков Всеволодович упорно пичкал мой несчастный мозг всевозможными знаниями, которые, впрочем, охотно усваивались. А вот заклинания, даже самые простейшие, давались с трудом. Да, в общем-то, пожилой страж и не настаивал на скорейшем их познании и, строго придерживаясь своего принципа, говорил, что, коли не получается, значит, еще не время. По правде сказать, все, что мне удалось изучить, так это лишь «Искру». Хотя, признаться, оно являлось не полноценным заклинанием, а всего лишь концентрацией энергии на низком уровне.

Да, насчет концентрации: Яков Всеволодович заметил, что она как-то странно у меня проявляется. Я как бы впитываю магию, но в ауре она почему-то не отражается, будто кто-то через меня ее перекачивает себе, но при этом я ее не теряю. Парадокс получается. Из-за чего это происходит — мой мудрый наставник не знает, но предполагает, что всему виной моя «травма», полученная от удара Темного.

Кстати, по поводу черного пятна, что расползлось по животу и груди, пожилой страж объяснил, что такие отпечатки получают несчастные жертвы дремоавцев, коей мне и «посчастливилось» оказаться. В общем, все выглядело примерно так, как я и предполагал — ничего пагубного для организма сия мрачная клякса не несла и со временем должна была рассосаться.

А сейчас, развалившись на крыльце, я любовался восходящим солнцем и вспоминал вчерашний день, который, к слову, прошел просто прекрасно. Ибо Яков Всеволодович показал мне потаенные недра жилища, то есть наконец-то открыл доступ в свою подвальную лабораторию. Сказать, что я был ошеломлен — значит, ничего не сказать, потому что увиденное произвело на меня поистине неизгладимое впечатление. Такого количества чудес, скопившихся в одном месте, мне еще видеть не приходилось.

Сначала мы спускались по длинной винтовой лестнице, штопором уходящей вниз, потом долго шли по протяженному коридору с серыми каменными стенами, что были увешаны древними портретами. Изображены на них все предыдущие стражи границ нашей территории, ушедшие из жизни века, а то и тысячелетия тому назад.

Зрелище, признаться, впечатляющее. Когда я разглядывал картины, мне казалось, что я прыгал по эпохам — так отлично друг от друга, с характерными признаками своего времени, выглядели изображенные на них мужи. Величественные чародеи давних эпох сурово глядели на меня со стен, и, казалось, ухмылялись моему удивленному взору. Яков Всеволодович, видимо, понимал мои чувства и не торопился, он лишь тихо сообщил, что придет время, и я тоже должен буду повесить свой портрет. На вопрос, могу ли я отделаться лишь крупной и четкой фотографией, он недовольно фыркнул и категорически заявил, что ни в коем случае. Ибо только искусно написанный портрет несет в себе одухотворенность, не способную передаться с фотографией. А на мое заявление, что я не умею писать картины, он тихо сказал, что это не беда, ведь неплохого портретиста можно отыскать почти в любом мире.

Наконец одолев длиннющий коридор, мы оказались в огромной зале. И вот именно там я чуть не закричал от изумления. По правде сказать, ожидал я совсем другого: чего-то вроде небольшой пыльной комнатушки с удивительным свойством развивать клаустрофобию. Но как же я ошибался!

Огромный подвал, или скорее, подземные катакомбы с высоченным потолком (на глаз — метров пять, не меньше), напоминал испытательный полигон для ученых века эдак восемнадцатого. Чего там только не было!.. Столы и стеллажи, сплошь заставленные колбами и ретортами; кипы исписанных бумаг; книги и свитки; крупные горшки с диковинными растениями и деревьями; старинные массивные сундуки и емкие ларчики в золотистой облицовке; богато украшенный диван (тоже очень древний) с резными ножками; и еще куча других загадочных вещей, многие из которых были, видимо, родом явно не из нашего мира.

Но самым интересным из всего мною увиденного оказалась внушительных размеров полупрозрачная сфера, парящая в полуметре над каким-то плоским камнем. Этакий красивый сияющий шар, многогранно переливающийся сочными цветами. И лишь подойдя ближе, я узнал в нем макет нашей родной Земли. Выглядел он поистине фантастически — словно голограмма из футуристического фильма. Континенты, острова, моря — все можно было отыскать на нем. Даже крупные города, такие как Нью-Йорк или Пекин, темными пятнами выделялись на пухлых изгибах мнимой суши. Как же мне тогда хотелось дотронуться до этого дивного шара, провести ладонью по шероховатой поверхности материков, окунуть пальцы в прохладную воду океанов. Но любая попытка сходила на нет, ибо Земля эта была лишь магической иллюзией, искусно созданной моим наставником.

Чуть позже я узнал от Якова Всеволодовича, что именно этот магический глобус оповещает его о проникновении иномирных существ, да и вообще, всячески облегчает непростой труд стража. Правда, как именно он это делает, наставник не объяснил, пообещав показать позже.

Еще одно диво, до глубины души поразившее меня, присутствовало в этой вместительной лаборатории. И в отличие от всех остальных неодухотворенных вещей — оно было живым… Да, да, именно живым существом.

Из параллельного мира Ширувь!

Сия зверушка выглядела дико и непривычно для глаза обычного человека: нечто вроде волосатой макаки с большими лопухообразными ушами, трехпалыми конечностями, без признаков носа и характерного обезьянам хвоста. Уродливей животного я еще не видел, впрочем, отвращения оно не вызывало, а лишь подбодряло на легкую улыбку.

Яков Всеволодович объяснил мне, что это животное, именуемое скимбом, — есть аналог наших земных попугаев Ара или Какаду, потому что оно способно подражать человеческой речи с поразительной точностью. Он даже продемонстрировал мне эту уникальную способность, заставив несчастного зверька повторять за ним слова и предложения. Голосок у скимба оказался на редкость звонким и напомнил мне истеричный детский крик.

На мой вопрос, для чего же этот макакообразный уродец нужен, Яков Всеволодович ответил, что скимб обладает полезной способностью накапливать магическую энергию. И учитель во времена сильного магического истощения частенько подзаряжается им.

Кстати, зверька звали Пискуном — банально, но зато очень для него характерно. Жил он в кубической метровой клетке, собранной из толстых бронзовых прутьев, и питался кореньями и сочными стеблями разных растений. В общем, зверек, как утверждал мой учитель, являл собой вполне неприхотливое и дружелюбное создание. Он мог обходиться без еды месяцами, успешно поглощая накопленную магическую энергию.

— Андрей, — раздался приглушенный голос наставника, и буквально через несколько секунд дверь распахнулась. На пороге появился Яков Всеволодович. — Ах вот ты где!.. Отдыхаешь?

— Ну как бы да, — неуверенно промямлил я, неохотно поднимаясь на ноги. Да уж, умеет учитель быстро выдергивать из воспоминаний.

— Идем скорее в лабораторию. Я проход в Клораллию открыл. Он немного нестабилен, так что может ненароком и закрыться. Не будем терять времени.

— А что еще за Клораллия? — спросил я, в ускоренном темпе шагая за наставником.

— Помнишь, я обещал познакомить тебя с моим другом из параллельной вселенной?

— Да, что-то такое было.

— Так вот, этот момент настал. Сейчас мы отправимся в его мир, заодно поглядишь на тамошние достопримечательности. Тебе будет полезно.

— Телепортируемся в другую вселенную, значит?

— Да. Клораллия — мир планетарного типа, как и наша Земля. И он тоже в основе элементарный, правда, духовная составляющая в нем чуть меньше, чем у нас. Но в целом отличий от нашего мира мало, хотя на первый взгляд, я думаю, тебе так не покажется.

— Интересно.

Мы шагали по коридору, перед глазами мелькали развешанные на стенах портреты. Но сейчас не до них, ибо голова забита другим — в мыслях рождался образ параллельного мира, в который мне предстоит попасть.

Тем временем Яков Всеволодович продолжал рассказывать о Клораллии:

— В технологическом и социальном плане цивилизация там слабо развита, хотя кое в чем они нас опередили… Магия тоже слабовата. Как и у нас, ею владеют считанные единицы, большинство же даже не догадывается о ее существовании. И нам это даже на руку — о проникновении двух иномирян никто не узнает. Кроме Горбула, конечно же…

— Это вашего друга так зовут, да? — перебил старика я.

— Да. Он тамошний страж границ и, между прочим, отличный маг-практик. Тебе полезно будет с ним познакомиться. Может быть, даже удастся познать что-нибудь из его заклинаний.

— Ох, не знаю, — засомневался я. — Мне-то уж с нашей, земной, магией совладать не получается, какие уж там заклинания из другого мира…

— Не волнуйся, магия Клораллии намного проще нашей. Во всяком случае, те заклинания, что использует Горбул.

— Так почему же вы не могли обучить меня им?

— Потому что я ими не владею.

— Тогда откуда вы знаете, что они проще?

— Ты сомневаешься в моих словах? — В голосе Якова Всеволодовича прозвучали подозрительные нотки.

— Нет, нет, что вы, — отмахнулся я. — Просто меня заинтересовало, откуда вы можете о них знать.

— Знаю, потому что когда-то очень давно я изучал клораллийску магию, но позже бросил это бесполезное занятие, ибо понял, что в большинстве миров она малоэффективна.

— А-а-а, ясно, — протянул я. — А мне, как зеленому новичку, не помешает ею побаловаться, да?

— Именно.

Мы наконец вошли в лабораторию. Снова этот неестественный свет заскользил по глазам… Никак не могу к нему привыкнуть. Яков Всеволодович использует здесь интересный метод освещения — некая магическая субстанция (то ли дым, то ли пар) странным образом растекается по потолку и изливается ярким голубоватым светом. Зрелище, конечно, красивое — создается эффект неба над головой, — но в подземелье смотрится несколько неуместно.

Проходя мимо клетки со скимбом, я бросил скорый взгляд на необычного зверька, рассматривающего меня большими мокрыми глазами.

— Привет, Пискун, — чуть улыбаясь, поприветствовал я иномирное животное.

— Привет, Пискун, — в точности повторил мои слова скимб. Только вышло у него это очень пискляво. Да уж, голосок у него уникальный. Не знаю, существует ли в земной фауне хоть какое-нибудь животное с голосом, способным затмить звонкий писк этого макакообразного существа.

Подошли к полупрозрачному пространственному пятну, переливающемуся голубовато-белыми цветами — это, видимо, и есть тот самый портал. Уж не знаю, отчего в нем голубизна проявляется — то ли что он сам по себе такой, то ли потолок в нем отражается. Честно говоря, не думал, что он будет выглядеть именно так. Похож на тихую гладь воды с играющими в ней солнечными бликами.

— Это он и есть? — осведомился я, пытаясь коснуться ткани портала рукой.

— Не прикасайся! — резко отстранил меня учитель от манящей «водной глади», в его глазах проблеснул испуг. — Прежде чем в него войти, я наложу на тебя заклинание Стабильности тела?

— А для чего это? — удивленно нахмурил брови я, послушно убирая руку.

— Чтобы твое тело нормально перенесло межмировой прыжок и не развалилось в чужом мире, — пояснил учитель. Его глаза чуть прикрылись, рука медленно погладила воздух в сантиметре от моего лица, и Яков Всеволодович снова заговорил: — Все, готово. Теперь можно.

— Неужели проходить через барьер миров настолько опасно? — Я только что чуть не покончил с жизнью… и при этом совсем случайно?

— Непропитанное магией человеческое тело не приспособлено к межмировым перемещениям. Смертельного исхода, возможно, и не будет, но тело может сильно пострадать. К тому же к чужому миру человеческому организму не всегда удается сразу приспособиться. Нет исключительно одинаковых вселенных. Есть схожие, очень схожие, почти не отличимые друг от друга миры, но совершенно одинаковых — нет. Вполне возможно, что в чужом мире может и не оказаться какого-нибудь жизненно необходимого физического или духовного компонента, который в избытке находится на Земле. И представь себе, что произойдет с человеческим телом, если оно попадет в такую среду, где нет, к примеру, кальция. — Требующим ответа взглядом страж уставился на меня.

— Ну, не знаю, — вяло пробормотал я. — Ну нет и нет, что может случиться-то?

— Хорошо. Подойдем к вопросу с другой стороны, — чуть улыбнулся Яков Всеволодович. — Что станет с человеческим организмом, если из него убрать весь кальций?

— Я думаю, ничего хорошего, — ответил я, понемногу начиная догадываться, к чему ведет старик.

— Именно — ничего хорошего. Кости в теле просто распадутся, они не смогут существовать. Так вот, представь, что тело человека попало в мир, где химическое соединение, которое у нас в ходе различного рода процессов стало кальцием, не возымело те же свойства.

— Теперь ясно, — кивнул я. — Получается, существо приобретает свойства того мира, куда оно попадает, верно?

— Не совсем так, но очень близко к истине. — Губы Якова Всеволодовича растянулись в довольной улыбке, он по-дружески похлопал меня по плечу.

— Но почему так происходит?

— Увы, мне об этом неизвестно. Я могу лишь сказать, что маги придумали множество способов, дабы избежать скверного воздействия других миров. Один из них — заклинание Стабильности тела, которое на тебя было успешно наложено.

— Так что, мне теперь не страшна мучительная смерть от нехватки кальция или еще чего-нибудь? — с усмешкой осведомился я.

— Во многих чужих мирах — да. Но все равно в будущем будь осторожен. Некоторые иномирные существа способны рассеивать подобные заклинания. В мирах, где нет, к примеру, золота или платины, тебе ничего не грозит, но если не окажется какого-нибудь жизненно важного элемента, то гибель обеспечена. К тому же в некоторых вселенных требуются совсем иные методы защиты, кои тебе еще только предстоит постигнуть.

— А в этой… Клораллии, там тоже чего-то не хватает?

— Кое-каких элементов там нет, но для человека это не страшно, тем более тебе уж точно нечего бояться.

— Что ж, это радует, — вздохнул я и снова поглядел на переливающуюся гладь портала. Теперь он не казался таким красивым и манящим, как прежде.

— Ладно, довольно разговоров, — отрезал Яков Всеволодович. — Нам пора в путь. Следуй за мной.

И не дожидаясь от меня какой-либо реакции, пожилой страж нырнул в переливающееся озеро портала. Его силуэт сначала расплылся, потом стал полупрозрачным и вскоре совсем растворился среди многочисленных иллюзорных бликов. Плюнув через плечо три раза и мысленно произнеся: «С Богом!», я шагнул за ним.

Мое тело окутало полупрозрачное одеяло, мир вокруг начал стремительно изменяться. В голове загудело, потом неестественно зазвенело в ушах, перед глазами поплыли неразборчивые образы. По коже пронесся легкий морозец, защипало в носу. Я вдруг ощутил неимоверный вес своего тела, будто меня превратили в мраморную статую. Руки и ноги потяжелели и перестали слушаться, а легкие словно наполнились тягучей мокротой. Но через мгновенье все эти иллюзорные чувства оставили меня, и я очнулся.

Яркий свет неожиданно скользнул по глазам, заставив зажмуриться. Через мгновенье я медленно начал открывать глаза и… моему взору предстала вся красота нового мира.

Голова чуть кружилась, но это ни сколько не помешало в подробностях разглядеть местный пейзаж. Мы находились на вершине высоченного утеса, обдуваемого со всех сторон диким ветром. Далеко впереди простирался вид невысоких серых скал, почему-то покосившиеся на левый бок, а позади сушу подпирало море, громадные буруны которого с грохотом разбивались о прибрежные каменные глыбы. Прохладный ветер трепал волосы и доносил до нас солоноватый дух моря. Высоко в небе, мелькая меж перистыми облаками, кружили исполинские птицы, явно не похожие ни на что виденное мною на Земле.

— Как себя чувствуешь? — поинтересовался Яков Всеволодович. Полы его темной мантии, гулко похлопывая, развивались на ветру, от чего создавалось ощущение, что он парит в нескольких сантиметрах над землей.

— Да вроде ничего страшного не произошло, — осматриваясь, ответил я. — Ветрено здесь.

— Да, сегодня боги штормов не щадят местных обывателей. Скоро гроза будет.

Я поглядел на небо — облачно, но не настолько, чтобы быть грозе. И с чего это наставник так решил? Хотя мир это не тот, к которому я привык, возможно, здесь все по-другому.

— Нам пора. Будь аккуратнее, тут очень крутой спуск, — предупредил Яков Всеволодович и быстро зашагал вниз по лестнице с неимоверно большими ступеньками, вырубленными прямо в скале. Такое ощущение, будто лестница эта создавалась не для людей, а для трехметровых гигантов.

Я молча последовал за ним.

Пока мы спускались, я поинтересовался у учителя, почему мы оказались именно на макушке скалы, а не в каком-нибудь ином месте. На что он ответил, что на вершине расположен некий магический «притягиватель порталов». Подобные ему существуют во многих мирах. Они предназначены для того, чтобы обеспечивать межпространственным путешественникам удобное «приземление».

Не смотря на неудобность ступенек, у подножия утеса мы оказались очень скоро.

— А где конкретно живет этот Горбул? — осведомился я, как только мы ступили на серую каменистую почву.

— В пещере под этой самой скалой.

— Как в пещере? Он что, первобытный? — искренне удивился я.

— Нет. Просто пещеры издревле являются излюбленным местом обитания его народа.

— Ясно, но что-то не вижу я никакой пещеры. — Я скептически оглядел подножие скалы.

— Терпение, друг мой, терпение…

Мы обошли утес с боку, и вскоре нашему взору открылась черная пасть пещеры. Как и говорил Яков Всеволодович, она располагалась прямо под скалой, с которой мы спустились.

— Странно, почему это Горбул нас не встречает? — Наставник тревожно нахмурился.

— А что, должен?

— Конечно. Он же страж границ, а значит, просто обязан был среагировать на межмировое проникновение. Тем более это произошло совсем рядом с его жилищем.

— Может быть, он спит? — предположил я. Чуть улыбнувшись, добавил: — А что, все может быть. Денек тяжелый выдался, вот он и решил прилечь на часок-другой.

— Ты что, шутишь? — Яков Всеволодович поглядел на меня, как на идиота.

— Нет, ну вы сами подумайте… Все же может случиться. — Улыбка с моего лица стала спадать. Похоже, наставник не понял шутки.

— Случиться может все, это правда. Но чтобы страж не последовал на место проникновения — произойти должно что-то очень серьезное. Либо смерть, либо отсутствие стража на месте. И заметь, что второй вариант случается крайне редко.

— Хотите сказать, что… — Теперь от улыбки на моей физиономии не осталось и следа.

— Сейчас узнаем, — невозмутимо произнес учитель.

Минуло несколько секунд, и мы уже подходили к пещере. Вблизи она казалась еще мрачнее, еще первобытнее, и еще диковиннее. Что-то сомневаюсь я, что Горбул — нормальный человек. Я бы в жизнь не поселился здесь.

— Я не чувствую здесь ауры Горбула, — задумчиво поведал Яков Всеволодович, остановившись перед самым входом. — Но ощущаю свежий след портала. Стало быть, он отправился туда, откуда проник кто-то из иномирян… Странное совпадение. Клораллию, как и нашу Землю, существа из других вселенных посещают довольно редко.

— Так что, получается, мы не войдем?

— Нет. Без приглашения в чужой дом заходить не стоит.

— Нет, я, конечно, понимаю, что это не этично, но он же ваш друг. Поймет, наверное, если мы подождем его в доме. Не мерзнуть же на пороге…

— Послушай и запомни раз и навсегда: никогда и не при каких обстоятельствах не заходи в дом мага без приглашения, будь он хоть твоим лучшим другом, хоть родной матерью. Никогда этого не делай, ибо последствия могут быть для тебя плачевными, — с серьезным выражением лица промолвил наставник. Мне от его слов стало жутковато. Когда Яков Всеволодович о чем-то предупреждал, его следовало слушать. В такие моменты он никогда не шутил.

— А что может случиться? — осторожно спросил я.

Пожилой страж открыл рот и собрался уже было что-то сказать, как вдруг земля внезапно затряслась, мелкие камешки на земле судорожно запрыгали, как кусочки лука на раскаленной сковородке. Воздух завибрировал и… Вдруг раздался оглушительный взрыв. На вершине утеса, откуда мы спустились, вспыхнула яркая вспышка. А потом на нас обрушилась сокрушительной мощи волна. Мы с Яковом Всеволодовичем разлетелись в разные стороны, как тряпичные куклы, отброшенные недовольным ребенком.

Я упал на землю, больно ударившись спиной. Пыль встала стеной. Ничего не видно. Что, черт возьми, случилось?

На вершине скалы, там, где только что блеснула вспышка, пространство разорвалось, подобно открывшейся пасти невидимого чудовища, и оттуда выпрыгнул… Четырехметровый гигант в лохмотьях, весь исполосованный мелкими царапинами и покрытый какой-то зеленоватой дрянью. Он неуклюже споткнулся и с грохотом свалился с утеса, приземлившись прямо рядом с входом в убежище. Осколки скалы и мелкие камни разлетелись в стороны. За ним из той же дыры вынырнул еще кто-то. Трехметровое существо о шести лапах — то ли гигантское насекомое, то ли еще что-то не менее приятное. Монстр ловко спрыгнул вниз, приземлившись легко и грациозно, как умелый акробат, в сотый раз проделывающий один и тот же трюк. Жутко зашипел, замахал тонкими лапами, явно силясь добраться до гиганта. Тот же в свою очередь, неуклюже поднялся на ноги и что-то громко прокричал. Громоподобный голос эхом заскакал по скалам. Похоже, между этими двумя существами идет самая настоящая битва.

Тут передо мной мелькнул Яков Всеволодович. Схватил меня за шкирку и потащил куда-то назад.

— Ты как, Андрей? — спросил наставник.

— Нормально. Ударился только… Что происходит?

— Горбулу, похоже, нужна помощь. Жди здесь. И даже не думай лезть, — приказным тоном выкрикнул пожилой страж и, не теряя ни секунды, побежал в сторону бьющихся существ.

Я отполз за камень и начал наблюдать за схваткой. Такое уникальное зрелище пропускать просто не разумно.

Пыль поднялась столпом, но сцена битвы вырисовывалась отлично. Огромное насекомое, больше походившее на смесь скорпиона и богомола, отчаянно лупило несчастного гиганта гибким хвостом, словно кнутом. Хлесткие удары приходились по голове, плечам, спине и оставляли на могучем теле широкие борозды царапин. Великан же крепко стискивал обе передние лапы чудовища руками и, едва держась на ногах, что-то неразборчиво бормотал. Видно, что держится он из последних сил.

Но тут на поле боя появился Яков Всеволодович. Он что-то громко выкрикнул и замахал руками. Неожиданно раздался глухой хлопок, гигантское насекомое отлетело на несколько метров и с шумом впечаталось в скалу. Грохот падающих осколков пронзил воздух. Великан же спотыкнулся и, больше не в силах держаться на ногах, рухнул на землю.

Но насекомое, видимо, не собиралось отступать. Жутко шипя, оно прыгнуло на моего наставника. Передние лапы монстра тщились разорвать обидчика в клочья, тонкий подвижный хвост хлестал по воздуху. Но учителя эти кажущиеся смертельными удары не доставали. Он будто находился под незримым куполом, защищающим его от смертельно ловких лап чудовища. Видимо, мой наставник использовал какое-то защитное заклинание.

Взмах руки Якова Всеволодовича, и гигантское насекомое замерло, словно превратившись в хрупкую статую. Хвост неподвижно навис над учителем, одна из лап в разящем взмахе застыла над туловищем. Режущее слух шипение вмиг утихло. Тело тем временем удивительно быстро стало менять цвет — с зеленовато-коричневого на пепельно-серый.

— Андрей, подойди сюда, — прокричал Яков Всеволодович, осматривая свою только что «слепленную» скульптуру.

Я покинул укрытие и, промелькнув мимо прислонившегося к скале и тяжело дышащего гиганта, подошел к наставнику.

— Поразительно, Яков Всеволодович, у меня просто нет слов! — восхищенно воскликнул я, разглядывая со всех сторон окаменевшее чудовище. Трехметровая статуя насекомого действительно производила ошеломляющий эффект. Такого на Земле точно не увидишь.

— Пользуюсь моментом, чтобы тебе объяснить. Это самка ихрипторикса. Полуразумное насекомое, обитающее в мире под названием Шиин. — Учитель чуть нахмурился и поглядел на все еще не пришедшего в себя великана. — Как я и предполагал, Горбул отправился на свидание с ней и, видимо, решил вернуться… тоже вместе с ней.

— Это и есть ваш друг? — Я перевел изумленный взгляд на гиганта. Что сказать, я ожидал увидеть не такого крупного «человека».

— Да, идем познакомлю.

— А он что, знает наш язык? — поинтересовался я.

— Да, знает. И помимо русского еще кучу земных языков. Но лучше всего он владеет древнегреческим.

— А почему именно им?

— Сейчас узнаешь, — чуть улыбнулся пожилой страж и зашагал к своему другу.

— Хра гун дралк гыранд, Якыв! — пробасил на непонятном языке великан.

— Карнд да ры гу шарку дрынд, — кивнул учитель, чуть усмехнувшись. — Гар паранд кырш ну вара. Уд пырганд шынд гу ра.

— Ка ган дырат, — утвердительно пробасил Горбул, начал медленно приподниматься и наконец вытянулся во весь рост.

Теперь я ясно видел, что внешне он похож на человека так же, как арбуз на яблоко. Четырехметровый гигант, мускулистый и широкоплечий, с немного дебильным выражением лица взирал на меня одним единственным глазом, испещренным красными пучками капилляров. Да-да, я не ошибся, именно одним.

Помимо этого явного отличия, на лбу, прямо над глазом, у него красовался короткий и чуть загнутый вверх рог. А может и не рог вовсе, а какой-то отросток. Мало ли какая у обитателей этого мира физиология.

И кого же он мне напоминает?.. Ах, да, конечно, циклопа, выползшего прямиком из пещер древнегреческой мифологии… Что ж, сказать, что я опешил — значит, ничего не сказать.

— Прывытствую тыбя, учынык Якыва. Мые ымя Горбул, — пробасил великан, глядя на меня своим единственным глазом. Интересный у него акцент: буквы «е», «и» и «о» не выговаривает, а последнюю — если только в своем имени. Еще бы, имя — это ведь святое.

— Я… тоже приветствую тебя, Горбул. Мое имя… Андрей, — невнятно промямлил я, стараясь сдерживать изумление.

— Да успокойся же ты! — Яков Всеволодович положил руку мне на плечо.

— Как же! — ошарашено пробормотал я, косясь на учителя. — Это же самый настоящий циклоп из древнегреческих легенд! Только, по-моему, он должен быть выше.

— Забудь о земных мифах. Перед тобой стоит самый настоящий представитель народа киклопос, — чуть улыбаясь, пояснил наставник. — И он выглядит именно так, как должен.

Я, глупо улыбаясь, снова уставился на живую легенду, не в силах произнести и слова. Горбул же в свою очередь, заговорил, обращаясь уже к Якову Всеволодовичу:

— Я хычу ыщы раз пыблагыдарыть тыбя, Якыв. Ты спас мыня от смырты.

— Да не за что, Горбул, — отмахнулся пожилой страж. — Ты лучше объясни, как так получилось, что на тебя напал ихрипторикс? И как ты еще умудрился привести его сюда?

— Ай, надыылы ужы! — раздосадовано махнул ручищей великан. — Странныы выщы прыысхыдят в пыслыдныы врымя. Ыхрыптырыксы нападают на наш мыр быспрыстанны. Сыл ужы ны хватыыт, чтыб справляться с нымы. Ныдавны я пылучыл сыгнал, чты ныдалыкы ытсыды в мый мыр прыныкла эта тварь, ы я пыслыдывал в Шыын. Ыказавшысь на мысты, я застал с дысятык ыхрыптырыксов. Ыни напали на мыня, я начал ыбырыняться. Ны ых былы слышкым мныгы. Лышывшысь пычты всых сыл, я рышыл вырнуться в свыы жылыщы для пырыдышкы. Ыставшыйся в жывых ыхрыптырыкс прынык сюда вмысты сы мный. Дальше вы выдылы всы самы, — с жутким акцентом поведал свою горемычную историю Горбул.

— Странно все это, очень странно, — поглаживая бородку, протянул пожилой страж. — И как давно они стали посещать твой мир?

— С ныдылю назад, мыжет, быльшы. Мы ны успываым сывсым. Тры дня назад Рылыф пыгыб. Хырышы, чты ыгы учынык замыныл, а ты прышлысь бы ыбращаться к сывыту за пымыщью.

— Неделю, говоришь… странно. — Задумчивость с лица Якова Всеволодовича спадать явно не собиралась. — И Ролиф погиб… жаль. Стар он был, конечно, и вреден, но все равно жаль.

— А по нашему времени это сколько? — поинтересовался я.

— Что сколько?

— Ну, здешняя неделя, это сколько дней по-нашему, земному? — уточнил я.

— Приблизительно десять-одиннадцать, — отрешенно произнес наставник, не переставая о чем-то сосредоточенно размышлять. Через мгновенье он перевел взгляд на циклопа и произнес: — Хорошо, с этим я разберусь, но чуть позже. Сейчас я хотел бы тебя кое о чем попросить, Горбул.

— Прысы, чты хычышь, я пырыд тыбый в дылгу, — добродушно заявил гигант.

— Моему ученику требуется помощь в изучении магии. Насколько я помню, ваши, клораллийские, заклинания просты в познании. Сможешь научить его чему-нибудь простенькому?

— Чым смыгу, тым пымыгу, — коротко ответил циклоп и тут же, как бы о чем-то вспомнив, добавил: — Чты жы эты мы тут стыым? Идымты в мыы скрымныы жылыщы, — махнул рукой великан в пригласительном жесте и захромал в сторону пещеры. Мы с Яковом Всеволодовичем последовали за ним.

Проходя мимо недавно «слепленной» скульптуры ихрипторикса, Горбул остановился. С ненавистью поглядел на статую, из его глотки вырвалось несколько непонятных слов, выговоренных явно с недружелюбной интонацией. Долго не думая, великан замахнулся могучей ручищей и с грохотом разнес несчастную скульптуру на мелкие кусочки. Груда камней — все, что от нее осталось.

Дальше он зашагал уже веселее.

— А что он сказал перед тем, как разрушить статую? — шепотом поинтересовался я у наставника, как только мы вошли в пещеру.

— Воскликнул на своем родном языке, что терпеть не может ихрипториксов, — удовлетворил мое любопытство страж.

Мы брели по холодным коридорам с удивительно высокими потолками. Влажные стены, покрытые какими-то странными наростами (то ли грибами, то ли растениями), вели нас в недра этой дикой и совершенно необычной пещеры. На первый взгляд, правда, она казалась вполне земной, но если приглядеться, то можно найти много отличий. К примеру, нигде не видно даже признаков характерных земным пещерам сталактитов и сталагмитов, как будто образована она была отнюдь не естественным путем, а вырыта вручную циклопами или еще невесть кем.

Коридор оказался коротким, и буквально через пару минут мы уже вошли в огромную ромбообразную комнату, чем-то блекло освещенную… Сначала я не понял, но приглядевшись сразу же сообразил, что тускловатый, но вполне приемлемый свет исходил из расположенного посредине комнаты огромного чана (в диаметре он достигал, наверное, метра два). Видимо, в нем содержалось что-то магическое, как и у Якова Всеволодовича в лаборатории на потолке.

Помимо бассейнообразного чана в комнате Горбула находилась еще куча всевозможного барахла. Груда тряпок, служившая, надо думать, циклопу постелью, небрежно лежала в углу. Чуть поодаль располагалась гора крупных свитков из чьей-то кожи (надеюсь, не человеческой). Она, судя по всему, являлась местной библиотекой. Крупные бидоны и огромные стеклянные бутыли с разными жидкостями скромно стояли недалеко от чана, там же валялись и темные от пыли пустые емкости. Тюки с шерстью и рулоны ткани занимали, наверное, четверть комнаты, но они были аккуратно сложены у одной из стен и особого внимания не привлекали. В общем, назвать порядком сей разномастный хаос, царивший в скромной обители Горбула, язык никак не поворачивался.

— Прыйдымты, прыйдымты, — поманил нас к себе циклоп, его огромное лицо озарилось дружественной улыбкой. — Распылагайтысь!

Великан сорвал с себя лохмотья и вытер зеленоватую дрянь со спины и плеч. Из кучи тряпья он вытащил нечто вроде набедренной повязки и небрежно повязал ее вокруг бедер. Потом извлек из того же хаоса тряпок огромную меховую жилетку и ловко набросил на плечи.

— Да, Горбул, порядок, вижу, чуждое для тебя слово, — упрекающим тоном заявил учитель, оглядываясь вокруг.

— Ныкыгда мны за пырядкым слыдыть, кыгда вражыны ны дрымлют, — пробасил гигант, разворачивая один из рулонов. Постелив ткань на пол на манер скатерти, он поглядел на нас и проговорил: — Сыйчас будым пырывать.

— Я всегда рад выпить за здоровье моего друга, — чуть улыбнулся пожилой страж и посмотрел на меня. — А ты как на это смотришь?

— Я тоже рад, — рассеяно развел руками я.

— Может, тебя подлечить, а то совсем плохо выглядишь? — обратился Яков Всеволодович к Горбулу, глядя, как тот с кряхтеньем достает какие-то предметы из глубокой ямы.

— Да ныт, на мны ытак Аурбэд Укд Даб налыжын, ылы как у вас там ыны называытся?

— Заклинание Регенерации Тела…

— Да-да, ыны самыы, — закивал циклоп, выкладывая на «стол» извлеченные из ямы предметы. Оными оказались: огромные головешки сыра, мясистые окорока и другая непонятная снедь. Последней, вытащенной из пещерного «холодильника», явилась громадная бутыль с красноватой жидкостью, очень похожей на вино.

— Дружелюбный, однако, ваш друг, — тихо прошептал я, и еще тише добавил: — В мифах говорилось, что циклопы были злобными великанами, а тут я вижу совсем обратное.

— Мифы до неузнаваемости исказили действительность. В легендах этого мира тоже упоминается о людях, как о мелких и подлых созданиях. А киклопосы на самом деле — в меру дружелюбный и гостеприимный народ, излюбленным занятием которого всегда являлись различные ремесла.

— И это хорошо. А то, честно говоря, на меня ваш друг нагоняет дикий ужас.

— Не волнуйся, тебе ничего не угрожает. — Яков Всеволодович похлопал меня по плечу.

Впрочем, я и не волновался. Просто дико находиться в обществе мифического циклопа, в существование которого я, как и любой нормальный человек, никогда не верил.

Тем временем Горбул закончил готовиться к пиру. «Стол» ломился от всевозможных яств, вид которых провоцировал громкое урчание у меня в животе. Из-за обилия впечатлений, лавиной свалившихся на мою голову, я совсем позабыл, что уже давно пора пообедать.

— Прышу вас, угыщайтысь. — Расплывшись в доброжелательной улыбке, великан указал на «стол».

Мы принялись за еду. Что сказать, вкус у пищи оказался вполне приемлемым, лишь единственным недостатком являлась нехватка соли. Когда же дело дошло до вина (красноватая жидкость в бутыли, как я и предполагал, оказалась местным «напитком богов»), то тут мной овладел восторг. После нескольких глотков убойного напитка, которое, обладало восхитительным ароматом и весьма неплохим вкусом, довольные лица Горбула и Якова Всеволодовича поплыли у меня перед глазами. Циклоп уж вовсе не казался страшным, и я даже осмелился влезть в дружескую беседу, так благоприятно льющуюся между ним и моим наставником.

Время шло быстро. Я успел узнать многое о жизни и быте циклопов. Кое-что стало для меня удивительным откровением. Как, например, то, что излюбленными делами народа Горбула является скотоводство и земледелие. А кое-что приоткрыло завесу тайны о греческих мифах. Оказывается, много лет назад нескольким циклопам удалось случайным образом проникнуть в наш мир — на тот его кусок, где, как не трудно догадаться, простирались земли древних греков. В тот роковой день перед несколькими десятками иномирян встала нелегкая задача, путей решения которой было всего два: прижиться в новом мире или вернуться обратно. Циклопы пытались сделать и то и другое. Вернуться в свой мир удалось лишь считанным единицам (они впоследствии стали первыми стражами границ Клораллии), да и то только после нескольких сотен лет (благо, срок жизни циклопа составляет около шестисот-семисот лет, если считать по земному календарю). Остальным, коим не посчастливилось вернуться, пришлось приспосабливаться к новому образу жизни. И ясное дело, что на своем пути они не раз пересекались с местными обитателями — древними греками, встречи с которыми не всегда заканчивались благоприятно. Разумеется, люди тогда еще были примитивными существами и любые встающие перед ними проблемы решали огнем и мечом, а точнее — копьем и палицей. Так что не удивительно, что циклопы в греческих мифах фигурируют как злобные и отвратительные людоеды, не знающие ни жалости, ни чувства меры в своих мерзостных поступках. Увы, но такими им необходимо было быть ради выживания.

В свою очередь вернувшиеся на Клораллию киклопосы породили кучу легенд о мелких и жалких людишках, нападающих ночью и ворующих скот. Наверное, из этого всего можно сделать вывод: тогда в седую древность наши народы стоили друг друга.

Минул третий час увлекательной беседы, как вдруг по всей пещере раздался странный звук, воздух звонко завибрировал.

— Эдг аж грамт хал! — разочарованно воскликнул Горбул, его могучее тело поднялось и неуклюже двинулось к чану.

— Что он сказал? — поинтересовался я у Якова Всеволодовича.

— Что кто-то опять проник в его мир, — перевел наставник, не сводя глаз с великана. И от себя добавил: — Ему это не нравится… и мне тоже.

— И что вы собираетесь делать?

— Надо узнать, почему так происходит. Это ненормально, когда существа проникают в чужие миры так часто. Это совсем ненормально. — Страж границ встал и быстрым шагом направился к циклопу.

Я отложил огромную чарку с вином и тоже подошел к чану — вблизи он казался огромной ванной, почти доверху заполненной светящейся жидкостью. Поверхность будто исчиркана кривыми линиями разной длины и толщины. Приглядевшись, я понял, что эти линии — своего рода разделители. В какой-то степени поверхность этой светящейся субстанции можно назвать картой.

— Мны нужны туда, — уныло заявил Горбул, виновато поглядывая то на меня, то на моего наставника. — Эты, навырныы, сныва ыхрыптырыксы.

— Друг мой, я отправлюсь с тобой. Тебе пригодится помощь, да и я кое в чем хочу разобраться.

— Я бы ны хытыл тыбя впутывать, Якыв. Эты мый мыр, — попытался отказаться циклоп.

— Мы должны помогать друг другу.

Я же в это время внимательно разглядывал «карту», пытаясь сообразить, откуда пришел сигнал о проникновении иномирянина.

— Хырышы, будь пы твыыму, — после недолгих раздумий согласился великан, покосился на меня и добавил: — А чты с твыым учыныкым дылать будым?

— Он останется здесь. Слишком слаб и неопытен, — быстро решил пожилой страж, даже не оглядываясь на меня.

— Но, Яков Всеволодович… — попытался вмешаться я.

— Нет, Андрей, — прервал меня учитель, резко обернувшись. — Ты останешься здесь.

Мне оставалось лишь уныло развести руками. Впрочем, вспомнив о том огромном насекомом, что теперь грудой бесформенных обломков возвышалось у входа в пещеру, я и не стремился лезть в пекло битвы.

— Тыгда ытправляымся туда сыйчас жы, — пробасил гигант.

Его мощная рука легла на грудь. Лепешкообразные губы прошептали что-то невнятное, и могучее тело великана стало меняться, превращаясь во что-то малопонятное, а потом и вовсе растворилось, словно дым. Яков Всеволодович лихо подскочил к своему другу, и его постигла та же участь.

Через мгновение в пещере циклопа воцарилась гробовая тишина.

Не знаю, сколько часов прошло прежде, чем Горбул вернулся. Да это и не важно, потому что меня больше волновало другое.

Он вернулся один.

На вопрос, почему Яков Всеволодович не явился вместе с ним, гигант добродушно заявил, что мой учитель, оказывается, решил что-то выяснить, и его прибытия в скором времени ожидать бессмысленно. И поэтому циклоп пришел к восхитительному умозаключению, безапелляционно гласящему, что нам лучше не терять времени попусту, а приступить к изучению основ клораллийских заклинаний. Я лишь попросил у великана небольшой передышки и, не дожидаясь, даст ли тот на нее согласие или нет, рухнул спать.

Глава 4

Очнувшись, мой несчастный организм в полной мере ощутил давящую силу похмелья. Во рту царила пустыня, голова трещала так, словно готова была развалиться на две половинки. Руки судорожно дрожали, как у паралитика. Мне хотелось застрелиться или вскрыть себе вены, да сделать все, что угодно, лишь бы избавиться от этого ужасного ощущения. Но совершить суицид мне не дал Горбул. Заметив, как я страдаю, он решил смилостивиться над своим неосмотрительно накачавшимся вином гостем. Пара непонятных слов, активирующих, по-видимому, какое-то местное обезболивающее заклинание, и я снова стал чувствовать себя, как огурчик.

Проспал я, судя по всему, оставшуюся часть дня и всю ночь, потому что, как только я вышел из пещеры для медитации, меня приятно обласкали утренние лучи клораллийского солнца.

Небесное светило выглядело вполне обычно и совершенно ничем не отличалось от земного, поэтому мне даже на мгновение показалось, что я снова очутился в родном мире. Впрочем, ощущения, что я нахожусь не в своей вселенной, во мне не проявлялись и ранее. Только психологическое осознание и ничего более.

К полудню я занялся изучением клораллийской магии. Яков Всеволодович как в воду глядел, когда советовал мне начать познание этой непростой науки с основ циклопского чародейства. У меня действительно получалось. Плохенько и жиденько, конечно, но все равно — получалось. На вопрос, как же мне это удается, гигант пожал плечами и ответил, что колдовское искусство циклопов всегда считалось одним из самых легких разновидностей использования магии. Для успешной активации чар нужно всего лишь произнести текст с особой интонацией. Для правильного действия заклинаний моего родного мира (и многих других измерений) необходимо понимать заложенный в произносимых словах смысл, при этом нужно визуализировать тот образ, что заложен в тексте. А это не всегда под силу новичку.

На второй день мне удалось изучить одно полноценное боевое заклинание, которое на циклопском языке именуется как «Элап этд дат», а в переводе на русский означает «удар воздухом». Испытав его действие на себе, я убедился, что оно полностью оправдывает свое название. Горбул вложил в «удар» чуть больше энергии, чем требовалось. В результате дикий поток воздуха поднял чуть ли не всю пыль, за десятилетия скопившуюся в пещере, и с гулким ревом обдал меня ею с головы до ног. Мое бренное тело отбросило на добрых пару метров и потянуло по полу… Потирая зад и отплевываясь от забившейся в рот грязи, я пришел к выводу, что «Элап этд дат» очень полезное заклинание и мне безусловно пригодится в жизни.

На четвертый день мои дела пошли еще лучше. К вечеру я знал еще два полноценных заклинания: одно — защитное, другое — атакующее. Правда, у меня не всегда успешно выходило с распределением баланса сил. Иногда, используя «Элап этд дат» или «Гыркан дар» (переводится как «невидимый кулак»), я мог направить слишком много энергии на удар, из-за чего случались не очень приятные вещи — что-нибудь ломалось или разбивалось. Бывало, что и в защитное заклинание, именуемое «Кэрагут ардт», я вкладывал мало сил и в результате получал очередную шишку. Но Горбул в таких случаях старался убедить меня, что в этом нет ничего страшного, и что со временем все будет получаться, ведь колдовство, как и любое другое искусство, никогда не познается с первого раза.

И вот наступил пятый день моего пребывания на Клораллии.

Я проснулся и позавтракал остатками вчерашнего ужина. Окинув унылое жилище циклопа скользящим взглядом, неспешно занялся медитацией.

Горбула не было в пещере. Видимо, отправился на «дружескую» встречу с очередным ихрипториксом. За последние дни эти твари сбавили нажим — теперь они проникали в этот мир (во всяком случае, на ту его часть, что охранял Горбул) не чаще двух раз в сутки. Уж не знаю, с чем это связано, но мне кажется, что не обошлось тут без Якова Всеволодовича. С его внезапным и таинственным исчезновением гигантские насекомые стали вести себя менее агрессивно.

Несколько часов кряду вплоть до полудня я практиковался в заклинаниях. Упорно пытался не нарушать баланса сил, но, к сожалению, пока у меня выходило скверно. «Элап этд дат» либо бил ураганом, либо разрождался легким ветерком, не способным даже сдуть камешек с пола.

Утомленный долгими занятиями, я решил выйти на свежий воздух и немного подзарядиться магической энергией. Стараясь не обращать внимания на ползущие по потолку тени, я быстро прошел мрачный пещерный коридор и уже совсем скоро оказался на свежем воздухе.

Погода сегодня хорошая. Немного облачная, правда, но оно даже к лучшему. Солнце заволокло пышным облаком, таким крупным, что, похоже, небесному светилу в ближайшую пару часов вряд ли удастся скинуть с себя это громадное одеяло. Море настолько спокойное, что, кажется, будто оно сейчас пребывает в молчаливом сне. Волны не бьют о скалы, брызги не орошают берега. Тихо и мирно, словно на всей Клораллии наступил тихий час.

Высоко в небе парили громадные птицы, похожие на доисторических птеродактилей. Надо будет спросить у Горбула, как они называются.

Я не спеша прошелся вдоль берега, обогнул скалу и, решив немного передохнуть, скромно присел у прибрежного валуна. Взгляд устремился вдаль, к сереющим в тумане высоченным утесам, слегка накрененным на бок, словно прижатые ветром. Мысли поплыли туда же. Где-то там живут такие же, как и Горбул, циклопы, которые занимаются повседневными делами, даже не подозревая о существовании легендарных стражей границ, оберегающих их жизни и обеспечивающих стабильность и покой в мире.

Интересный все же этот мир — со своими жителями, обычаями, ландшафтом и географией. И у него тоже своя история и судьба, свое течение жизни, которое в любой момент может внезапно прерваться или резко измениться. И здесь даже солнце свое, хоть и удивительно похожее на земное.

А вообще, интересно, какие могут быть источники освещения в других мирах? Скажем, в том же мире Светлых, про который мне рассказывал Яков Всеволодович. Он ведь не планетарного типа, да и не элементарный вовсе, а почти сугубо духовный. Стало быть, и освещение там должно отличаться от источников света в физических вселенных. Но тогда какое оно?.. С тьмой все понятно — она есть, когда больше ничего нет. А что же тогда со светом? Если он существует, значит, он должен чем-то порождаться. Или в иных мирах все по-иному?

— Тебя это беспокоит? — раздался нежный голосок.

Я огляделся по сторонам, но никого не увидел. Тогда откуда я услышал этот голос? Может быть, Горбул?.. Нет, бред полнейший! У циклопа он грубый, а произношение вообще оставляет желать лучшего. Услышанный же мной голос совсем другой. Да и говорила — она… или он. Нет, все-таки, наверное, она. Голос-то явно женский. Так вот, говорила она на русском языке без малейшего акцента. А откуда здесь, в мире, где и людей-то нет, не то чтобы лиц славянского происхождения, кто-то станет говорить по-русски?

И тут я услышал легкий смешок, тоже где-то рядом, совсем близко.

— Ты такой забавный! — снова раздался голосок.

— Ты кто? — пробормотал я.

— Я… — И снова смешок.

— Ты где? Я тебя не вижу.

— Посмотри наверх, — посоветовал голосок.

Я задрал голову и… конечно, как же я сразу не догадался? На валуне, к которому я так неосмотрительно прислонился, сидела девушка. Одну ногу она свесила, а вторую согнула в колене, облокотившись на нее всем весом.

Я вскочил, как ошпаренный. Не веря своим глазам, я уставился на незнакомку, словно Магеллан на индейца. Откуда здесь, в этом чужом мире, взялась девушка… настоящая человеческая девушка, как бы грубо это не звучало?

— Ты кто? — едва выдавил из себя я.

— Не бойся, мальчик, я тебя не обижу, — ласково пропела она и снова хихикнула, одаривая меня игривым взглядом.

Мальчик? Ну надо же.

Девушка выглядела лет на восемнадцать. Личико миленькое, чуть вытянутое в подбородке. Худенькая, волосы длинные и густые, отдают голубизной. Объемные кудри вьются по шее и плечам, подобно морским волнам. Одета в просторное синее платье, туфлей или иной обуви нет.

— Прошу прощения, но… откуда ты здесь взялась?

— А ты думаешь, что люди только в твоем родном мире живут? — улыбнулась она, не сводя с меня веселого взгляда.

— Вообще-то, нет. Но насколько я знаю, в этом мире людей нет. А ты ведь… Ну не знаю, кто ты, но выглядишь, как человек.

— Пусть для тебя я буду человеком, если ты так хочешь. — Девушка вздернула голову, ее тоненькая ладонь прошлась по волосам, раздвигая в стороны упавшие на лоб локоны.

— Что значит, если я так хочу? — нахмурил брови я. — А кто же ты на самом деле?

— Я то, что ты видишь. Если в твоих глазах я человек, значит, так угодно твоей душе, — ласково улыбнулась незнакомка.

— Нет, так дело не пойдет, — замотал головой я. — Недавно я познакомился с существом, которое у нас на Земле считается мифическим. Я наблюдал за дракой с чудовищем, которого в моем родном мире точно не увидишь. И к этому всему я отнесся, в общем-то, нормально. А теперь я встретил девушку, которая, как мне подсказывает внутренний голос, ею является лишь визуально. Скажи мне, кто ты и как здесь очутилась? — требовательно произнес я.

— Хорошо, я удовлетворю твое любопытство. — Игривый взгляд снова пробежался по мне. — Я нимфа, обитательница и, как бы назвали меня древние жители твоего мира, владычица моря. На самом деле мой народ именуется совсем по-другому, но для тебя пуская я буду мифической нереидой. Теперь ты доволен?

— Ну… этого я не ожидал, — честно признался я, недоуменно оглядывая девушку. — Я, конечно, помню, кто такие нимфы, и знаю, что изображались они в виде девушек. Но… — я замялся.

Надо же, в последнее время я только и встречаю существ из древнегреческой мифологии. Может мне и у Зевса аудиенция назначена?

— Ты, наверное, хочешь знать, почему я выгляжу, как человеческая женщина?

— Да, пожалуй. Ведь в мире, чуждом для людей, не должно встречаться похожих на нас существ. Во всяком случае, это было бы логично.

— А я и не выгляжу как человек. Во мне вообще мало от людей. Это ты видишь меня такой. Житель другого мира нашел бы во мне совершенно другой образ, приятный только для его души.

— Хочешь сказать, что ты выглядишь так, как тебя хотят видеть другие?

— Какой ты догадливый! — Нимфа снова засмеялась. Ее нежный голосок полился звонко и свободно, как весенний ручеек.

— А язык… откуда ты знаешь мой родной язык?

— Я существо духовное и не нуждаюсь в знании каких-либо языков. Это вам, созданиям из крови и плоти, чтобы общаться друг с другом, нужно двигать языком и губами в определенном порядке.

— Понятно. Получается, ты — образ моего тайного желания?

— Я не воплощение чьих-либо желаний. Я всего лишь олицетворение приятного, греющего душу образа. У мужчин это, как правило, прекрасная дева, у женщин — сильный и мужественный юноша. У существ бесполых или гермафродитов — что-то свое, мало поддающееся объяснению.

— Вы, как я понимаю, тоже давным-давно проникли на Землю вместе с циклопами?

— На Земле мы были, но попали туда не с циклопами, а сами и намного раньше. Эта история связана с неприятными обстоятельствами, и не думаю, что она будет тебе интересна. У тебя же есть другие вопросы ко мне, правда? — Нереида поглядела на меня так, словно прочитала мои мысли. Нечто похожее я ощущал, когда общался с Яковом Всеволодовичем.

— Наверное, ты права. И первое, о чем я хочу узнать, так это о причине, по которой ты решила со мной заговорить. Ответ на вопрос, как ты незаметно взобралась на камень, я уже знаю.

— Я всего лишь захотела тебе помочь.

— Помочь?.. Я вроде не просил помощи.

— А ты считаешь, что помогать нужно только тогда, когда тебя об этом просят?

— Это когда как. Порой, видишь, что человек нуждается, но молчит, тогда да, можно помочь.

— Вот видишь, с тобой вышло также, — мило улыбнулась незнакомка. — Ты сидел и подобно наивному ребенку задавал вопросы. Один за другим. Молча и самому себе. И мне захотелось ответить хотя бы на некоторые из них.

— Интересный случай, — хмыкнул я, в задумчивости потер подбородок и снова заговорил: — И как много ты знаешь?

— Уж достаточно, поверь мне. Но предупреждаю сразу — ответить я смогу далеко не на все. Кое-что знать тебе еще не положено.

— Почему?

— Потому что ты еще слишком молод и многое можешь истолковать неправильно, — ласково улыбнулась девушка. — Но ты не обижайся и отнесись к этому с должным пониманием. Родители детям ведь тоже не сразу обо всем рассказывают.

— Ты теперь еще в роли моих родителей выступаешь, — усмехнулся я.

— Нет, что ты, — залилась легким смехом нимфа. — Это был всего лишь пример.

— Ладно, так и быть… — махнул рукой я и задумался.

Вопросов у меня, конечно, навалом. И с каждым днем становится все больше и больше. Даже не знаю, с чего начать.

— Много ли ты знаешь о мире Дремоа? — наконец нашелся с вопросом я.

— А что тебя конкретно интересует? — Лицо девушки стало серьезным.

— Да есть одна проблема с ними. Несколько недель назад двое Темных пробрались в мой родной мир. Мне кажется, что они что-то замышляют. Я хотел бы знать, что именно? На такой вопрос у тебя есть ответ?

Нереида прищурилась и внимательно оглядела меня. Теперь девичьей игривости и кокетства в ее взгляде не было ни на йоту. Наоборот, глаза девушки излучали многовековую мудрость.

— Тебе не понять их замысла, — с явной прохладой в голосе промолвила нимфа и отвернулась. Ее взор устремился куда-то вдаль.

— Пускай так, но хотя бы скажи: чего они хотят от моего мира? Этот вопрос волнует не только меня, но и…

— Твой наставник, — перебила меня девушка. — Ты имеешь в виду его?

— Да. Но и не только…

— Послушай меня, — снова перебила нимфа, ее отдающий прохладой взгляд встретился с моим. — Поступки Темных всегда окружал туман неведения. Их действия мало кто мог предугадать или хотя бы осмыслить. И тебе не стоит о них даже думать, ибо мысли имеют немалую силу, в чем-то даже превосходящую физические действия…

— Да, но…

— И тебе… — продолжила нереида, не обращая внимания на мою тщетную попытку вставить слово, — …сказочно повезло, что ты остался жив после нападения Темного. Не лезь больше к ним, не вмешивайся в то, чего не способен понять. А твой наставник… он мудрый человек, но не настолько, чтобы уяснить кое-что очень важное.

— Что уяснить? Скажи мне.

— Нет. Тебе я посоветую только одно: попытайся уберечь его от неправильных поступков. Хотя бы попытайся.

— Каких поступков?

— Которые он еще только должен будет совершить.

— Черт возьми! Почему ты говоришь загадками? — Я нервно хлопнул себя по бедру.

— Все, что ты должен будешь узнать, — узнаешь, можешь не сомневаться. Но только будь осторожен в своих стремлениях. Теперь ты не простой человек, ты нечто большее. Твои способности пока малы, но они еще проявятся. Тебя ждет множество сюрпризов. Как приятных, так и отвратительных.

— Это я уже понял, — уныло пробормотал я, понимая, что ничего толкового мне от нереиды не добиться. — Я же должен буду стать стражем границ, а это далеко не обычная профессия. Яков Всеволодович меня уже ввел в курс дела, так что ничего нового ты мне не сказала, а лишь подложила охапку дров в и так разгоревшийся костер непонимания.

— Я не говорю о твоей будущей профессии, — мило улыбнулась нимфа, ее взгляд снова приобрел оттенок кокетства. У меня сразу возникло чувство, будто она действительно знает обо мне что-то такое, чему еще только суждено сбыться.

— Тогда о чем?

— Почему люди всегда хотят знать свое будущее? Почему не желают, чтобы оно оставалось в тайне? — попыталась увести разговор в другое русло незнакомка.

— Ты не права. Многие этого не хотят. Более того, очень многие даже не верят в судьбу и предопределенное будущее.

— Нет, — чуть улыбаясь, замотала головой девушка. — Я знаю людей и с полной уверенностью могу сказать, что свое будущее желает знать каждый, просто некоторые боятся себе в этом признаться. Иначе какой был бы смысл в совершаемых ими поступках?

— Хорошо, будь по-твоему, — махнул рукой я. — Да, я хочу знать свое будущее, и если ты можешь приоткрыть его для меня, то сделай это. Тем более, ты обещала ответить на вопросы, но еще толком ни на один не ответила.

— Хорошо, — после некоторого молчания заговорила девушка, еще раз обвела меня игривым взглядом и продолжила: — Ты станешь неплохим магом, многие тайны мироздания откроются тебе. Но для того, чтобы понять самое главное, осознать истинную ценность существования, тебе придется испытать, как вы любите выражаться, «на своей шкуре» кое-что очень особенное, но отнюдь не лишенное смысла. Что же будет в конце — мне не известно. Твоя жизнь слишком извилиста. Ты не совсем обычный человек, но не обольщайся, потому что это не означает, что впредь тебе все будет сходить с рук.

— К этому я уже начинаю привыкать. Что еще можешь сказать о моей жизни?

— И всего-то тебе мало! — игриво усмехнулась нереида. — Скажу так: твоя жизнь — это вспышка. Яркая, теплая, насыщенная всеми цветами и оттенками. Но… всего лишь вспышка… Ты должен быть осторожен — это главное.

— И что же такое страшное может случиться? На меня нападет какой-нибудь монстр из параллельного мира? — с усмешкой поинтересовался я.

Опрокинув голову, девушка залилась звонким смехом, легко и грациозно сменила позу — облокотилась о валун. И ее полные веселья глаза снова уставились на меня.

— Какой же ты еще наивный! — пропела она. Но тут выражение ее лица изменилось. Оно стало серьезным и спокойным, словно мы снова вернулись к неприятному разговору о Темных. Теперь нереида смотрела на меня таким взглядом, будто прощалась.

Я смутился. Внезапная смена настроения девушки каким-то таинственным образом повлияла и на меня. В груди тревожно кольнуло.

— Будь осторожен! — услышал я последние слова нимфы. Ее взгляд устремился на что-то, находящееся позади меня.

Я обернулся. И увидел знакомого мне великана, образ которого за последние несколько дней стал вполне привычным.

Горбул шел ко мне. Спешил так, словно куда-то опаздывал. Ноги передвигал уверенно, но шаг его при этом казался неуклюжим. На огромном лице гиганта застыла гримаса тревоги и какого-то тихого отчаяния. Это могло означать лишь одно — что-то случилось… и что-то не очень хорошее.

Я обернулся, чтобы еще раз взглянуть на нереиду, но на валуне больше никого не было. Таинственная незнакомка растворилась, словно утренний туман перед приходом дня.

Она пыталась что-то сказать, пусть говорила замысловато, но она хотела меня от чего-то уберечь. Но вот только от чего? Что ей помешало договорить? Неужели внезапное появление циклопа?

Горбул тем временем подходил все ближе, он уже кричал и махал рукой, стараясь привлечь мое внимание.

— Андрый, ыдым сы мный. Скырыы! — глядя на меня, проревел великан.

— Что случилось, Горбул? — Я зашагал к нему навстречу.

— Якыв прыбыл. Ын ранын, пычты умыраыт! Ты дылжын пымычь!

— Что? — В голове ледяным ветром пронеслась мысль о недавнем предупреждении нимфы. Неужели ее чертово предсказание уже сбылось? — Умирает?

— Ыдым скырыы!

— Что с ним случилось? — Я почти бежал.

— Ыхрыптырыксы. Ыны пычты убылы ыгы. Мны нужна твыя эныргыя, чтыбы пыпытаться вылычыть ыгы. Егы раны смыртыльны.

Мною овладел ужас. Яков Всеволодович при смерти! Человек, который одним взмахом руки одолел насекомообразное чудовище, теперь едва дышит и готовится расстаться с жизнью. Нет, но я просто не могу в это поверить. Не хочу верить!

До пещеры мы добрались быстро. В ее недра, совсем недавно пугающие меня неестественной мрачностью, мы влетели так, словно спасались от ядерного взрыва.

Яков Всеволодович лежал на ворохе горбуловского тряпья и хрипло дышал. Выглядел он, надо признать, хуже, чем я себе представлял. Окровавленное тело, густо украшенное глубокими рваными ранами, покрывали темные пятна размером с ладонь, а то и больше. На бледном лице ярко вырисовывалась едва переносимая боль. Во взгляде застыло отчаяние, уже граничащее с безумием. Темная мантия, которую наставник так любил носить, превратилась в лохмотья; теперь она сгодится разве что для мойки полов.

В какую же адскую мясорубку он попал?

— Что с вами случилось, Яков Всеволодович? — испуганно спросил я, в ужасе глядя на изможденное тело стража.

— Ихрип… — Учитель сглотнул и шепотом продолжил, — …ториксы. Их оказалось слишком много…

— Хватыт былтать, ыму нужны пымычь, — настойчиво заявил Горбул.

— Да-да, — кивнул я. — Что мне делать?

— Пыдыйды сюда.

Я, окинув тревожным взглядом учителя, подошел к великану.

— Вытяны руку ладынью кы мны, — потребовал гигант.

Я безоговорочно сделал то, что просил Горбул. Не знаю, что он задумал, но сейчас я могу положиться только на него. Сердце у меня в груди колотилось так, будто собиралось выскочить наружу. Холодный пот, порожденный диким волнением, тек по лбу и щекам.

— Друзья… — едва слышно простонал Яков Всеволодович, пытаясь приподняться на локте.

— Мылчы, Якыв, мылчы! Я ыбязан тыбы жызнью, — рявкнул великан.

— Нет, Горбул… это опасно!

— О чем он говорит, Горбул?

— Ын быытся, чты мы мыжым ны справыться. Заклынаныы ыжывлыныя требует мныгых сыл. Ыны высасываыт дажы жызнынную эныргыю, — наспех объяснил циклоп. — Ны мы дылжны пыпытаться. Я дылжын! Ыт тыбя я вызьму нымныгы эныргыы.

— Нет… Горбул, не рискуй, кхе… — закашливаясь, прошептал наставник и снова попытался приподняться с постели. Но у него ничего не вышло. Как ему еще досюда добраться удалось? Ведь, насколько я знаю, создание телепорта требует немалых затрат энергии и долгой концентрации воли.

— Ысвыбыды эныргыю и пыпытайся пырыдать ыы мны. — Горбул обратился ко мне. Его огромная ладонь приблизилась к моей руке и замерла, едва ее коснувшись. — Ны всю, а тылькы часть, быз кытырый ты смыжышь нырмальны сущыствывать.

— Одумайся, Горбул… ты можешь… погибнуть, — из последних сил шептал Яков Всеволодович, уже не пытаясь что-либо предпринять. Глаза его закрывались, а тело готовилось отдать душу местным богам.

Но этого не произойдет. Не должно произойти!

— Не дай ему умереть, Горбул. — Я с надеждой поглядел в круглый глаз циклопа. Паника колотила меня в грудь, из-за беспомощности хотелось выть.

— Ны дам! — пробасил гигант. Помимо тревоги на его дебильном лице явно читалась и уверенность, на которую мне так хотелось надеяться. — Сысрыдытычься!

Я закрыл глаза, пытаясь мысленно перенаправить существующие во мне магические потоки Горбулу. Ради Якова Всеволодовича! Я должен помочь учителю, обязан сделать все, чтобы он выжил.

По телу пронеслась холодная волна дрожи, ноги и руки оплело невидимыми нитями, вытягивающими из меня силы, словно пиявки кровь. Возникло ощущение, будто из тела начали высасывать тепло. Стало холодно, будто меня неведомо как перенесли на северный полюс, только вьюга не завывала, и снег не падал. Неестественный мороз пронзил тело; но я не сдавался. Энергия, чуть ли не бурля, выходила из меня и втягивалась в циклопа.

— Дыстатычны! — прогремел Горбул.

Я открыл глаза. Голова пошла кругом, жутко затошнило. Я чуть отступил, но грузное тело не удержалось на обессиленных ногах, и меня потянуло к земле. Боли я не почувствовал, только понял, что упал и обо что-то ударился. Гулкий звук сотряс голову, эхом отозвался в висках. Что-то холодное коснулось затылка. Перед глазами всплыла темная пелена… и все стихло.

* * *

— Андрей… — услышал я знакомый голос, но услышал плохо, едва разборчиво, будто откуда-то из глубин сна.

Медленно открыл глаза. Тусклый свет бережно поглаживал меня. Перед взором всплыл мутный силуэт. На заднем фоне появилось что-то большое, по форме напоминающее гигантских размеров человека.

— Как ын? — пробасил великан, обращаясь явно не ко мне.

— Понемногу приходит в себя, — ответил ему нависший надо мной человек.

Зрение мало-помалу стало восстанавливаться.

— Как ты себя чувствуешь? — спросило склонившееся надо мной бледное, с темными мазками синяков лицо.

Я узнал его. Без сомнений, оно принадлежало Якову Всеволодовичу. Только выглядел учитель плохенько. Конечно, он же был ранен, а мы… мы с Горбулом спасали его. И как теперь можно догадаться, — спасли. Только вот почему мне так хреново? Слабость одолевает и есть хочется. Слона бы съел.

— Андрей, ты слышишь меня? — поинтересовался наставник, и внимательно поглядев в мои безжизненные глаза, повторил недавний вопрос: — Как ты себя чувствуешь?

— Слабость… и есть хочу, — обессилено промямлил я.

— Объясни, зачем ты передел Горбулу чуть ли не всю свою жизненную энергию? Ему, конечно, от этого стало хорошо, но вот ты чуть ли не отправился на свидание с творцом.

— Я хотел… помочь вам. Вы ведь умирали.

— Да… — многозначительно произнес старик, на его лице отразилась какая-то жгучая печаль. — Умирал. И я благодарен тебе за помощь, но ты мог погибнуть. И это не шутки. С магической энергией еще можно баловаться, но вот с жизненной — никогда.

— Якыв, я давны замытыл, чты ын ны выдыт граныц мыжду жызнынный ы магычыскый эныргыямы, — заговорил Горбул, все это время наблюдавший за нами с высоты своего роста.

— Так для чего я к тебе его привел? — Учитель повернулся к гиганту. — Ты должен был научить его хоть чему-то.

— Я учыл ыгы заклынаныям, как ты прысыл. Ы у ныгы хырышы пылучалысь. Не знаю, пычыму ын так пыступыл, — развел руками циклоп, по-дебильному ухмыляясь.

— Смерть так и ходит рядом с тобой, друг мой, — повернувшись ко мне, осуждающе проговорил Яков Всеволодович.

— Честно говоря, сам не знаю, как у меня получилось перенаправить жизненную энергию.

— Весьма странное поведение у твоего организма. То энергия проходит через тебя и пропадает невесть куда, то теперь неуправляемый поток волочет за собой и жизненную энергию, подвергая тебя опасности. Чем ты меня еще удивишь?

Я пожал плечами.

— Ладно, приходи в себя и вставай. Будем завтракать.

— Как завтракать? — удивленно нахмурил брови я. — Едва же за полдень перевалило.

— Нет, сейчас утро. Ты пролежал без сознания почти целые сутки… А чего ты хотел? Потерять почти всю жизненную энергию и спокойно бодрствовать?

На упрек Якова Всеволодовича я ничего не ответил. Итак все ясно. Меня мучило лишь одно: частая потеря сознания. С тех пор, как мне «посчастливилось» встретиться с Темным, я уже дважды падал в обморок. Надо что-то с этим делать.

Дав себе обещание больше не впадать в бессознательное состояние, я кое-как встал, с трудом размялся — тело так онемело, словно я все эти беспамятные сутки пролежал связанным в коробке — и присоединился к Якову Всеволодовичу и Горбулу. Аппетит у меня оказался отменный. Слона, конечно, съесть не удалось, но бараний окорок пришелся очень кстати.

— Сегодня вечером отправимся домой, — заявил учитель, как только мы закончили завтракать.

— Зачым тырыпыться? Ысталысь бы ыщы на дынык-другый, — добродушно предложил циклоп.

— Нет, Горбул, надо возвращаться восвояси. К вечеру поднакоплю энергии и — в путь. За эти дни, конечно, там ничего страшного не произошло. Я закрыл все известные проходы и наложил на них сложные печати. Но сам понимаешь, на своей земле как-то уверенней себя чувствуешь. Тем более последнее событие мне дало лишний раз в этом убедиться.

— Кстати, Яков Всеволодович, я у вас так и не спросил, что там с вами произошло? Почему вы вернулись едва живым? — вмешался в разговор я.

— Да ничего интересного не произошло, — вздохнул пожилой страж и как-то нехотя продолжил: — Я хотел кое-что проверить. А для этого мне нужно было отправиться в родной мир ихрипториксов. Я подумал, что если они так остервенело рвутся в ближайшие вселенные, стало быть, их что-то туда гонит. Попав в Шиин, я несколько дней искал ответ и, в конце концов, нашел. Оказалось, что в приближенном к нему духовном мире, Оровее, шла война или еще что-то более неприятное. Обитатели того мира, ории, — существа в принципе не воинственные, но в случае угрозы могут постоять за себя, — вторглись в Шиин за восполнением сил…

— Как это понимать? — перебил учителя я.

— Ории используют души ихрипториксов для восполнения энергии, когда те погибают. Ории сотканы из душ ихрипториксов, они — их коллективный загробный разум. Так вот, все это происходит при нормальном течении жизни. Но в том случае у них не было времени ждать, пока очередная сотня-другая полуразумных насекомых умрет, и они решили ускорить этот процесс.

— То есть убить несколько сотен шиинцев?

— Да. Но ихрипториксы тоже оказались не лыком шиты. Умирать они не собирались, и поэтому, спасаясь от агрессивных иномирян, поползли в приближенные миры. Клораллия — один из них.

— Ыхрыптырыксы ныдружылюбныы сызданыя. Ыны рышылы взять нас сылый, — вставил свое слово циклоп.

— Горбул прав. По своей природе ихрипториксы — хищники. Если на новом месте оказываются другие жители, то они постараются избавиться от них или уйдут, — подтвердил Яков Всеволодович.

— Это понятно. Но как они научились пробираться в другие вселенные? Они что, маги?

— Нет. Все дело лишь в том, что у самок ихрипториксов есть определенный талант или умение. В общем, это способность прыгать по приближенным мирам. Он срабатывает, когда самке ихрипторикса угрожает серьезная опасность.

— Нечто вроде инстинкта самосохранения, — кивнул я, но вдруг в голову ударил вопрос: — Но как же они без подготовки могут шляться по мирам? А вдруг в какой-нибудь из вселенных не будет существовать жизненно важного для организма ихрипторикса компонента. Как они это переживут?

— По этому поводу не переживай, — чуть улыбнулся учитель. — У ихрипториксов природная защита.

— Сколько миров — столько и вариантов существования. Ладно, с этим ясно. Но что же вас так истощило? Неужели ихрипториксы?

— Я оказался слишком самонадеянным, думал, что справлюсь с парой десятков насекомых и докопаюсь до истины. Но их оказалось больше, да к тому же пришлось скрестить мечи и с несколькими ориями. А эти существа гораздо могущественнее ихрипториксов. Я сбежал, уповая на то, что за мной никто не погонится, потому что в противном случае, будь преследователем хоть орий, хоть ихрипторикс, добить меня не составило бы труда. Но занятые своими делами, они не кинулись в погоню… — Яков Всеволодович вздохнул и чуть оживленней продолжил: — Тем не менее, мне удалось кое-что узнать.

— И что же?

— На ориев напали существа намного могущественнее их самих, но не с целью разрушить или поработить Оровей, а с какой-то другой, к сожалению мне неизвестной. И что самое интересное — они достигли этой цели и ушли. Когда я еле живой возвращался сюда, неизвестные захватчики тоже уходили восвояси. Тем не менее, как мне удалось узнать, обитатели Оровея понесли огромный урон, как, впрочем, и жители Шиина, — закончил рассказ пожилой страж.

— Где-то там идут войны, а мы и в ус не дуем.

— Такова межвселенская структура. С этим ничего не поделаешь, — развел руками Яков Всеволодович. — Но сейчас тебе лучше не думать об этом, а заняться утренней медитацией.

— Да, конечно, если сил хватит, — вяло отозвался я. Моя обессиленная туша нехотя поднялась и медленно побрела к выходу из пещеры.

Вечером, распрощавшись с Горбулом и выслушав его короткую благодарность за помощь, мы вернулись на Землю. Дома все оставалось по-прежнему. Да и что могло случиться? Даже при огромном желании жилище старого стража вряд ли смог бы отыскать даже самый искусный сыщик.

Снова потекли однообразные будни. Но теперь мои дела пошли куда лучше. Я наконец-таки научился управлять магическим потоком, понемногу начал осваивать земные заклинания, правда, только простые и не требующие особых затрат энергии.

Я рассказал Якову Всеволодовичу про мою удивительную встречу с нереидой и поведал о ее странных предупреждениях, на что он заявил, что я самый настоящий счастливчик, ибо нимфы приходят только к людям, судьбы которых действительно уникальны. Но сам я, признаться, не считаю встречу действительно удачным событием. Почти все сказанное мифической незнакомкой оставалось для меня загадкой. И не знаю, разгадаю я ее вообще когда-нибудь или нет.

Глава 5

Наступила осень. Надо признать, наступила внезапно. Я даже заметить не успел, как участились дожди, стали промозглыми ветра, укоротились дни и удлинились ночи. Только сосны, окружающие наш дом почти со всех сторон, оставались все в тех же несменяемых зеленых платьях.

С осенью ко мне явилась и тоска, холодная и гнетущая, с каждым днем вытягивающая по ниточке жизненных сил и ввергающая во все большее уныние. Я все чаще думал об Ольге, скучал. С каждым днем все сильнее и сильнее. В первое время, как только мы с ней расстались, и начался весь этот сыр-бор с ученичеством, мне было не до мыслей о ней. Но вот сейчас, когда минуло почти четыре с лишним месяца, воспоминания о моей последней любви снова ожили. Не скажу, что я страдал об утрате, но… я скучал. Скучал, как никогда прежде. Все же два с лишним года совместной жизни взяли свое. Я все чаще стал задумыватьсяо том, как она живет, хорошо ли ей с ее новым ухажером, не вышла ли замуж, не беременна ли. Но самое главное то, что я понял — теперь мне ее не вернуть. Никогда. Я страж границ, пусть еще недоученный, но все равно, у меня теперь совсем иная жизнь.

Но печаль пришла не только из-за воспоминаний об Ольге. Есть еще что-то. Какая-то внутренняя пустота.

— Грустишь? — поинтересовался Яков Всеволодович, скрипнув дверью. Опять учуял мои эмоции. Впрочем, я уже привык. Хотя, поглядев на мое унылое лицо, можно и без всяких сверхъестественных способностей догадаться, что я сейчас далеко не в самом лучшем расположении духа.

На его вопрос я ничего не ответил, лишь тяжело вздохнул. Приподнял голову, мой взор устремился вдаль на желтеющий горизонт леса.

— Быстро ты отчаялся, друг мой. Я к такому состоянию пришел только месяцев через восемь, — попытался утешить меня учитель.

— Нормально все, — вяло протянул я.

— Знаю я, что это такое. Со мной тоже было. Через месяц пройдет. Главное — не думать об этом и стараться занять себя работой. Любой работой, лишь бы отвлечься.

— Да, наверное, — кивнул я. Несомненно, он прав. Тоску заглушить можно только работой или учебой… или водкой. Но напиваться мне совсем не хочется.

— Когда внезапно меняется привычный уклад жизни, то, как правило, ощущается это не сразу. Но потом, через какое-то время, ты начинаешь скучать по всему тому, что осталось за гранью прошлой жизни. И это нормально, ведь все мы живые люди… — говорил учитель. Погруженный в собственные думы, я слушал его в пол уха.

Вдруг на горизонте, на фоне желтизны леса, появился человеческий силуэт. Потом еще один. И еще. Три человека! Откуда? Здесь же такая глушь, что людей в радиусе двухсот верст (поди, двести с лишним километров) и днем с огнем не сыщешь. Может быть, вторжение иномирян? Нет, вряд ли. Яков Всеволодович сразу заметил бы. Но тогда кто они?

Я сощурился, силясь разглядеть незваных гостей и упорно надеясь, что эти незнакомцы — всего лишь плод моего разыгравшегося воображения.

— Кто это? — спросил я.

— Что? — Яков Всеволодович удивленно поглядел на меня. Увлекшись философскими рассуждениями, наставник, видимо, на время выпал из действительности.

— Да вон те люди. — Я вытянул руку.

— Люди? — Пожилой страж сощурился, пытаясь разглядеть незваных гостей. На его лицо наползло явное недоумение, брови недовольно нахмурились, губы сомкнулись. Создалось впечатление, что мой наставник готовится к нападению. — Ах, да… — Недоумение с лица Якова Всеволодовича вмиг спало. — Это Елдан со своими сыновьями.

— Елдан?

— Ох, долго рассказывать… В общем, это мой хороший знакомый. Он из народа хантов, которые живут небольшой общиной в сибирской глуши, с городом почти не контактируют. Я хорошо знаком с их шаманом, Катлем. Он славный человек, имя взял себе в честь их божества солнца Катль-ими. До сих пор не пойму — почему. Имя то вроде как женское. Но это его дело. Меня сейчас интересует другое: зачем Елдан явился ко мне?

Тем временем ханты подходили все ближе, и рассмотреть я их мог теперь более отчетливо. Невысокие, ростом под метр шестьдесят, но коренастые. С черными копнами волос, без признаков растительности на лице. Одеты все трое одинаково: полушубки и шапки из светлого меха, а на ногах надеты кисы — сапоги из оленьей шкуры. Нарядились так, будто на северный полюс собрались… Кроме того, ружья прихватили — у каждого за спиной по двустволке калибров этак на двенадцать.

Удалось мне разглядеть и лица незнакомцев. Круглые, с раскосыми прорезями глаз. У одного — темное и морщинистое, видать, уже прилично пожил на свете. У двух других лица явно моложе, но на сколько — определить трудно.

— Ну, что, пойдем, поприветствуем гостей, — растянул губы в улыбке наставник и, ни секунды не раздумывая, отправился навстречу пришельцам. Я неохотно встал и последовал за ним.

— Здравствуй, шаман Яков! — Хант с морщинистым лицом раскинул руки в приветственном жесте.

— Добро пожаловать, Елдан. — Учитель по-дружески обнял старого приятеля. Поглядел на его детей, улыбнулся. — Здравствуйте, друзья мои. Рад встрече. — Перевел дружелюбный взгляд на меня, положил руку на плечо. — Познакомьтесь, это Андрей, мой последователь. Когда я отойду от всего, он займет мое место.

Я приветственно кивнул, но протягивать кисть для рукопожатия не решился — слишком уж недоверчиво глядели на меня три пары узких глаз. Недоверчиво и как-то презрительно, будто сомневались в словах Якова Всеволодовича.

— Это Елдан. — Наставник указал на старшего ханта. — А это Пэрки и Киркорий, — представил двух других.

— Рад знакомству, — фальшиво произнес я, поглядывая то на одного ханта, то на другого. Что-то внутри меня ясно твердило, что эти узкоглазые меховые комки мне совсем не рады.

Яков Всеволодович нахмурился. Наверное, он почувствовал шквал негативных эмоций, исходящих как от меня, так и от трех его друзей. И ему, видимо, стало неловко. Впрочем, понять его нетрудно. Так всегда бывает, когда знакомишь людей.

— Так что вас привело ко мне? — после недолгого молчания спросил наставник.

— Нужда, шаман. Нужда. Горе у нас случилось, ох какое горе! — негодующе воскликнул Елдан. — Страшное горе!

— Так что именно, говори.

— Злой Куль хочет увести к себе в подземное царство мою Татью. Он мучает ее, истязает, — запричитал хант, разводя руками.

— Странно. А Катль тебе не может помочь?

— Ох, шаман, ты разве не знаешь? Шаман Катль умер месяц назад, а нового шамана духи еще не выбрали.

— Умер? — чуть не крикнул от изумления пожилой страж. — Но как? Он же… он…

— А разве духи не сказали тебе об этом?

— Нет… не сказали, — уныло протянул Яков Всеволодович, немного помолчал. — И поэтому вы решили отправиться ко мне?

— Да, шаман. Только ты можешь помочь. Татья совсем плохая. Мы шли к тебе три дня, ей сейчас, наверное, совсем худо стало. Как бы Куль не забрал ее к себе. Ох, как я волнуюсь!

— Ладно, будет тебе, Елдан. Я помогу. — Наставник махнул рукой, задумчиво потер подбородок. Перевел взгляд на меня и утвердительно изрек: — Ты отправишься со мной.

— Хорошо. Только объясните мне, кто такой Куль?

— Куль — это бог подземного мира из ханты-мансийской мифологии. Чаще всего он олицетворяется в виде несчастий и болезней. Татья, дочь Елдана, видимо, захворала. А их шаман, который всегда лечил все недуги… — Учитель умолк, вздохнул и, нехотя, продолжил, — …умер.

— Ага, ясно. До ближайшей аптеки далеко, вот и решили к вам за помощью обратиться, — заключил я.

Яков Всеволодович пожал плечами. Лицо его оставалось серьезным, а в глазах явно отражалась грусть. Видимо, ему действительно было жаль того шамана, Катля.

— Ладно, хватит разговоров, мне нужно готовиться к открытию прохода в деревню, пешком же мы не пойдем. — Наставник вытянул руку ладонью вниз, закрыл глаза.

Ханты тем временем продолжали недоверчиво пялиться на меня. Один из сыновей, тот, которого звали Киркорий, презрительно фыркнул и что-то шепнул Елдану. Морщинистый хант ухмыльнулся, еще раз оглядел меня с ног до головы и также тихо и неразборчиво что-то ответил сыну. Оба улыбнулись. Рассказали это что-то смешное Пэрки, заставив молодого охотника растянуть тонкие губы в довольной улыбке.

— Андрей, будь добр, принеси настойку из белладонны, — попросил страж, не открывая глаз. — Она на стеллаже рядом со старыми ретортами.

Я быстро зашагал в сторону жилища, атакуемый презрительно-насмешливыми взглядами хантов. Ума не приложу, что им во мне так не понравилось.

Склянку с настойкой я отыскал быстро и уже буквально через десять минут возвращался обратно.

— Я нащупал проход, так что прямо сейчас отправимся в деревню. Правда, энергии на этот переход мне придется затратить немало. Все же, помимо себя, еще четверых человек перебросить придется.

— Можете у меня энергии позаимствовать, — предложил я.

— Нет уж, на этот раз ты будешь только смотреть и учиться. Мне хватило твоего тогдашнего истощения, — строго покачал головой страж.

Я виновато улыбнулся и слегка пожал плечами, мол, не хотите, как хотите.

— Хорошо, приступим. Все подойдите ко мне, — скомандовал Яков Всеволодович.

Он стоял, раскинув руки и чуть задрав голову. Мы тотчас обступили его, словно любопытные туристы, рассматривающие какую-нибудь диковинку. Я прикрыл глаза. И… началось. По телу пробежал холодок. Во рту возник уже ставший привычным легкий привкус железа — учитель израсходовал большую порцию энергии, малые дозы я уже не замечаю. Один удар сердца, и картинка вокруг резко изменилась, словно оператор моей жизни переключился на другой обзор.

Мы очутились посреди высоких деревьев. Сосновая ветка оцарапала плечо, ноги по щиколотку утопли в сухой хвое. Я огляделся по сторонам, пытаясь отыскать хоть что-то более или менее похожее на хантыйскую деревню, ведь именно в ней мы должны были оказаться. Но глаза меня не обманывали, мы действительно находились среди соснового бора. Неужели учитель что-то напутал?

— Яков Всеволодович, а почему мы не в деревне?

— Она находится в пяти минутах ходьбы отсюда. Я специально оставил проход в лесу, чтобы не привлекать внимание и не пугать жителей. Представь себе, что произойдет с ничего неподозревающими селянами, если мы внезапно выпрыгнем из ниоткуда посреди их деревни. А так мы, как ни в чем не бывало, выйдем из леса в сопровождении Елдана и его сыновей.

Я поглядел на морщинистого ханта, тот спокойно стоял и с уважением смотрел на Якова Всеволодовича. Удивление даже тенью не коснулось его лица. Видимо, не первый раз телепортируется. Чего нельзя сказать о его сыновьях. Те с изумлением и даже испугом шептались на непонятном языке, кивали и с диким восторгом пялили свои раскосые глаза на моего учителя.

До деревни мы добрались, как и говорил наставник, за пять минут или около того. Нашему взору раскрылся восхитительный пейзаж таежной деревни. Чуть врытые в землю бревенчатые постройки хаотично разбросаны по обширной поляне, вытоптанные тропинки паутиной покрывали всю деревню и даже уходили за ее окрестности. Виден спуск к речке, вода в которой время от времени покрывалась дрожащей рябью. От ее вида сразу возникало неуютное ощущение промозглой осени, и кожа покрывалась неприятными мурашками.

Людей в деревне мало. Во всяком случае, я заметил только троих: один пожилой на вид мужичонка складывал дрова у стены домика, двое других живенько что-то грузили на небольшую тележку, запряженную невысокой серой лошадью. Да, видимо, с современным транспортом у них тут беда. Да и что досюда доехать сможет? Разве что вездеход или танк, да и то горючего едва хватит.

Как только мы приблизились к поселку, все сразу обратили на нас внимание, да с таким изумлением, будто мы не люди, а пришельцы с другой планеты. Хотя чему тут удивляться? Бедолаги, наверное, кроме своих узкоглазых односельчан больше никого в жизни и не видали, а мы с Яковом Всеволодовичем с нашими необычными лицами и немалым ростом так вообще их пугаем.

Один из погрузчиков, увидав нас, подбежал к Еладану, что-то возбужденно пролепетал, импульсивно жестикулируя и что-то показывая на своем лице. Пожилой хант ему что-то ответил, указывая на нас пальцем.

— О чем они говорят? — обратился я к наставнику.

— Хантыйский я знаю плохо. — Учитель нахмурился, в глазах отразился тяжелый труд перевода. Чуть помолчав, он продолжил: — Что-то про разрастающуюся болезнь, видимо. Похоже, что дочери Елдана стало еще хуже.

Старый хант тем временем закончил разговор с приятелем и переключился на нас.

— Шаман, — обратился он к Якову Всеволодовичу. — Горе, сильное горе! Татья совсем плохая. Жители деревни боятся, что Куль может наведаться и к ним. Многие уехали. Помоги нам, шаман.

— Веди к ней.

— Да, шаман, идем.

Мы обошли несколько домов, приблизились к небольшому бревенчатому строению. И тут я услышал душераздирающий вопль. Кричала женщина, и кричала так, словно ее заживо сжигали на костре. Волна жути прокатилась по всему телу. Такого вопля я еще никогда не слышал.

— Она здесь. — Елдан указал на один из домов, крик доносился именно оттуда.

Не проронив ни слова, Яков Всеволодович отворил дверь и шагнул в темноту жилища. Я последовал за ним.

В комнате было мрачно, как в склепе. Освещением служило лишь два маленьких оконца, да и те зашторены какими-то тряпками. Потолок низкий, я почти касался его макушкой.

В углу на узком матрасе лежала черноволосая женщина. Бледная, как мел. Под глазами синие пятна, руки и лицо исцарапаны. Дышит тяжело, с хрипотцой. Как только мы вошли, она дико завыла, словно обезумевший зверь. Ее начало трясти, пальцы впились в матрац, зубы заскрежетали. От такого зрелища я почувствовал, как дико заколотилось мое сердце, а волосы на голове встали дыбом.

— Теперь все ясно, — спокойно проговорил наставник, внимательно разглядывая беснующуюся девушку.

— Что ясно? — морщась и стараясь не приближаться к больной, поинтересовался я.

Пожилой страж тяжело вздохнул, повернулся к Елдану — я и не заметил, как старый хант шагнул за нами в дом — и потребовал:

— Покиньте дом и заприте дверь.

Хант кивнул и покорно выбежал наружу. Через мгновенье дверь захлопнулась, что-то глухо стукнуло — видимо, ее чем-то подперли. И мы с учителем остались наедине с больной.

— Так что вам ясно? — повторил вопрос я.

— Это одержимость, как, собственно, я и предполагал.

— Вы уверены?

— Вглядись в ауру и сам все поймешь.

Я сосредоточил взгляд на девушке. Неделю назад Яков Всеволодович научил меня разглядывать ауры, правда, пока я видел только верхние слои энергетических полей. Более глубокому распознаванию нужно долго учиться. Но сейчас мне хватило и этого. Я четко видел темные энергетические пятна, в изобилии кружащиеся над телом бедной хантыйки.

— Темное все, — прокомментировал я.

— Именно. Темные следы оставляют в основном демоны-пожиратели или демоны-паразиты. Судя по ауре, в нее вселился демон-паразит, — не сводя глаз с девушки, вымолвил Яков Всеволодович.

— А в чем разница между ними?

— Демоны-пожиратели вселяются в душу человека и постепенно ее поглощают, когда как демоны-паразиты только питаются душой, до конца ее не уничтожая. В первом случае человек быстро умирает, а во втором — сходит с ума, но продолжает жить. Таких людей можно встретить в психбольницах. Они живут, а точнее существуют… существуют и мучаются… В Татью вселился демон-паразит, поэтому она и жива до сих пор.

— Вы сможете ее избавить он… этого демона?

— Попытаюсь. — В голосе старика ощущалось сомнение. — Ты должен будешь помочь.

— Конечно, — кивнул я, хотя помогать мне совсем не хотелось. Да какой там! У меня нет ни малейшего желания даже подходить к ней.

Страж шагнул к одержимой хантыйке, присел, заглянул ей в зрачки, пальцы пощелкали перед глазами. Потом выпрямился в полный рост, и уныло заявил:

— К сожалению, ее разум уже поврежден. У нас может ничего не получиться. Демон крепко держится за ее душу, вытягивает все соки… — Он замолчал, снова посмотрел на корчующуюся девушку и продолжил: — Но мы все равно попытаемся. Хорошо, что настой из белладонны взяли, она нам пригодится. — Его взгляд скользнул по мне. — Подойди и приготовься влить содержимое ей в рот.

Я подошел к девушке. Она продолжала хрипеть и выть, как сумасшедшая, рыская диким взглядом то по нам, то по потолку, то по стенам. Зрачки расширены, белки испещрены взбухшими красными капиллярами. По подбородку и шее текут слюни. Зрелище, в общем, не для слабонервных.

Яков Всеволодович присел, руки протянул над головой одержимой ладонями вниз. Губы наставника начали что-то неразборчиво шептать. Минуло несколько секунд, и хантыйка начала успокаиваться, по крайней мере, перестала жутко выть и дергаться, хотя ее обезумевший взгляд все еще рассредоточено скакал по нам.

— Крепко держится, бесово отродье! — заскрежетал зубами мой наставник. — Как только приоткроет рот, сразу же вливай настойку.

Я вытащил из кармана флакончик, откупорил. Все мое внимание направлено на девушку.

Я заметил, как заиграли желваки на лице у старика. Напрягается! Видимо, сильный демон попался. Хантыйка тем временем чуть приоткрыла рот, и я незамедлительно воспользовался моментом — плеснул в него настойку. Весь флакон вылил. Правда, большая часть попала на матрац и мгновенно впиталась, образовав несколько зеленых пятен.

Девушка закряхтела, изошла кашлем. Яков Всеволодович резко убрал руки, его ладонь прошлась по лбу, пальцы смахнули пот. Старик устало поглядел на меня, спросил:

— Все вылил?

— Ну, да, — неуверенно ответил я. — А с ней что? Все, демон ушел?

— Как бы ни так. Демона изгнать не так-то легко. Я его только успокоил, а настойка расслабила тело. Сейчас предстоит самое тяжелое — изгнание. — Страж глубоко вздохнул, собираясь с силами и мыслями.

Я тоже перевел дух, вытер мокрый лоб — от волнения он у меня быстро взмок. Опустил взгляд на хантыйку: лежит тихо, глаза полуоткрыты, зрачки чуть сузились, дыхание тяжелое. По-прежнему бледная, как поганка, даже волосы… Вот тебе раз! Как же так? Как только мы вошли в дом, я помню, что волосы у нее были черные, как смоль, а сейчас побелели. Да, именно побелели, словно их только что перекрасили. Я, конечно, слышал, что люди могут в мгновенье ока поседеть, испытав сильный шок, но теперь наблюдал это наяву.

— Яков Всеволодович, она поседела, — в полголоса сообщил я.

— Вижу, Андрей, вижу. Но это еще не самое страшное. Хуже, когда человек теряет рассудок. Причем у всех людей это проявляется по-разному. Кто-то просто кричит и воет, как зверь, кто-то болеет, а у кого-то просыпаются маниакальные посылы.

— Это так называемые опасные сумасшедшие?

— Можно сказать и так.

— И часто они посещают Землю, эти демоны?

— Бывает. В нашем мире было много случаев одержимости как обычной, так и агрессивной. Плохо то, что мы, стражи, практически никогда не можем уловить момент, когда демон-паразит проникает в наш мир. Они, видишь ли, создания духовные, с тонкой оболочкой, к тому же не могут существовать в нашей вселенной вне тела. Поэтому при переходе в наш мир сразу же вселяются в человека, обычно в того, чья духовная составляющая слаба.

— А убить такого демона можно?

— Убить можно, но не всегда получается. Для этого требуется высокая концентрация воли. Демонов чаще всего изгоняют, убивают крайне редко.

— И каких только тварей не существует, — покачал головой я.

— Это еще что! Видел бы ты, что вытворяют ломадийские сурроги.

— И что же?

— После порабощения души, они начинают менять и тело. Несчастный одержимый ломадийским суррогом постепенно превращается в ужасного монстра. Причем изгнать такого демона практически невозможно, а убить, так вообще, подвластно лишь поистине могущественным магам.

— Да уж, с такой тварью лучше не встречаться.

— Ты совершенно прав, и прав только по одной простой причине — человек, одержимый суррогом, почти невосприимчив к магии. На него действуют только заклинания высокой сложности, да и то не все. Обычный человек не способен остановить его. Он безумен и бесстрашен, не останавливается ни перед чем. Идеальная машина смерти. Поэтому маги чаще всего даже и не пытаются изгнать демона, а сразу убивают одержимого им бедолагу.

Я с изумлением слушал наставника, но тут внезапно раздавшийся стон отвлек нас. Девушка снова зашевелилась, лицо ее сморщилось, из глаз потекли тонкие струйки слез.

— Бесово отродье! — зашипел пожилой страж, переводя взгляд на одержимую. — Он снова просыпается.

— Что дальше?

— Будем изгонять! — быстро ответил старик и в приказном тоне добавил: — Если станет дергаться или попытается напасть на меня, схвати и крепко держи ее. Мне отвлекаться нельзя.

Я кивнул и приготовился. Где-то в глубине тела дрогнуло сердце, стало неистово стучать. Нервно сглотнув, я попытался мысленно успокоиться, начал убеждать себя, что все пройдет, как по маслу, ибо человек со мной опытный, не одну собаку съевший в таких делах. Изгнать демона для него — раз плюнуть. Но какое-то странное чувство страха не покидало меня, неприятно нашептывая, что должно произойти что-то жуткое.

Яков Всеволодович тем временем еще ближе придвинулся к одержимой, его ладони застыли в сантиметре от ее лица. Он прикрыл глаза, губы начали медленно шевелиться, шепча какой-то текст.

Хантыйка дернулась, отрывисто вскрикнула, несколько раз ударила руками по матрацу. Ее лицо исказилось в гримасе жуткой боли. Зубы заскрежетали, вены на висках и шее вздулись так, словно готовы были вот-вот лопнуть. Она начала вертеть головой, метаться из стороны в сторону.

И тут на помощь пришел я. Вцепился в плечи одержимой и что есть сил прижал ее к полу. Девушка, явно недовольная моим поведением, жутко взвыла, ее пылающие безумием глаза уставились на меня. Она раздирала меня взглядом, я отчетливо почувствовал, как налились сталью ее мышцы, как она отчаянно пыталась скинуть меня с себя.

Я глянул на Яков Всеволодовича — пожилой страж, не убирая ладони и вообще не шевелясь, продолжал проговаривать непонятные слова. Голос его теперь звучал громче и убедительнее, произношение же напоминало учтивое чтение молитвы, будто передо мной сидел не мой учитель, а обычный священник, коего пригласили на отпевание усопшей.

Внезапная боль скользнула по правому предплечью, огненной змеей ударила в локоть. Едва сдержав крик, я злобно глянул на девушку — взбешенные глаза ненавидяще смотрели на меня, казалось, что из них вот-вот ударит молния — перехватил вырвавшуюся руку. Снова прижал к полу, на этот раз так сильно, что едва не переломил хрупкое тело.

Жгучая боль в предплечье отвлекала — бесноватая оставила глубокие царапины. Кровь крупными каплями скатывалась на матрац, образуя темно-красные пятна.

И тут я почувствовал, что руки мои устают и слабеют — хантыйка, не смотря на свое хрупкое и изможденное тело, обладала неимоверной и, казалось, нескончаемой силищей. Или в бой уже вступил демон?

Девушка дико вскрикнула, моя онемевшая рука соскользнула с ее плеча, обломанные, но все еще длинные ногти полоснули по воздуху в сантиметре от лица. Освободилась и левая нога обезумевшей, колено ударило меня по пояснице.

Я сжал зубы, стараясь не обращать внимания на боль, перехватил царапающуюся руку, снова прижал к полу. Нога продолжала дубасить меня по спине — к сожалению, третьей руки у меня нет, а перехватить самозабвенно колотящую нижнюю конечность больше не чем.

Я бросил кроткий взгляд на Якова Всеволодовича. Пожилой страж находился все в том же несменяемом положении.

Впору применить атакующее заклинание — оглушить взбунтовавшегося демона, но наставник не велел вмешиваться. А жаль! Хотя, возможно, я бы и не совладал с потусторонней тварью. Вон, как Яков Всеволодович мучается, и все безуспешно.

Вдруг девушка захрипела, потом неистово зарычала, тело ее потяжелело, словно налилось свинцом, руки обзавелись неземной и уж точно не женской силой — видимо, демон перешел в контрнаступление.

Я держался из последних сил, в мыслях молясь всем известным богам. Руку жгло болью, кровь из раны интенсивно капала и темными пятнышками оседала на матраце. Дыхание участилось, сердце безумно колотилось, готовясь выпрыгнуть хоть в сию же минуту.

Давай же, Яков Всеволодович, давай же!

И тут девушка звонко рыкнула, подобно озлобленной тигрице. Ее покрасневшее, мокрое лицо стало меняться, приобретая жуткие оттенки. Теперь она похожа не на больную хантыйку, а на монстра из ненавистных мною фильмов ужаса. Мои руки вконец ослабли, и ее хрупкое, но бесконечно сильное тело вырвалось из моих объятий.

Секунда… нет, доля секунды… неощутимый миг… и я, словно мешок с чем-то объемным но легким, отлетел, гулко шлепнувшись об пол.

Не теряя самообладания, я тут же вскочил, по инерции активируя Свирепый холод, но ничего сделать не успел. Яков Всеволодович, выкрикивая последние слова экзорцистского заклинания, лихо подскочил к обезумевшей. Провел около лица хантыйки рукой так, словно вытягивал из нее нечто невидимое, и резко отдернул в сторону.

Девушка хрипнула, жуткая гримаса вмиг сошла с ее лица, и изможденное тело обмякшим трупом повалилось на порядочно обгаженный матрац. Но хантыйка не умерла — было видно, как медленно поднималась и опускалась ее грудная клетка. Но она потеряла сознание. И, видимо, надолго.

Яков Всеволодович облегченно вздохнул, его рука смахнула со лба пот, и пожилой страж медленно присел рядом с девушкой… девушкой, которую он только что избавил от жуткого существа.

Старик устало поглядел на меня.

— Все? — спросил я. Рука гудела от боли, но сейчас я не обращал на нее внимания.

— Все, — выдохнул страж, осторожно потирая лоб.

— Я уж думал, она меня покалечит. И откуда такая силища взялась? Неужели из-за демона?

— Да. Он почти полностью управлял ее телом.

— Еще поцарапала меня, гадина! — зло пробурчал я, осматривая предплечье с длинными красными бороздами царапин. Благо, кровотечение прекратилось.

Наставник ничего не сказал. Он закрыл глаза, руки сложил у груди — начал восполнять энергию. Оно и хорошо. Ему сейчас это необходимо.

Внезапно раздалось шипение. У меня возникло такое чувство, будто за нами кто-то наблюдает. Я огляделся — вокруг все оставалось по-прежнему.

Зашипело снова, уже более отчетливо и так мерзко, словно этот шипун издевался надо мной. Я снова огляделся, посмотрел на девушку. Та по-прежнему пребывала в глубокой коме.

— Яков Всеволодович, вы слы…

От увиденного глаза поползли из орбит, а рот, наверное, стал похож на раскрытые ворота. Потому что позади моего учителя стояла… мерзкая тварь, порожденная дикими фантазиями сумасшедшего. Огромные пупырчатые щупальца, уродливая лошадиная голова с рогами, черные когтистые лапы — передо мной стоял воплощенный ужас моих детских кошмаров, от которых я просыпался, крича и дергаясь, словно в конвульсиях. И этот жуткий монстр тянул ко мне свои уродливые щупальца. Покрываясь мурашками и обливаясь ледяным потом, я взирал на порождение моих давних страхов и… из моей глотки доносился, наверное, самый дикий звук, какой только способен родиться в человеке.

— Что с тобой? — где-то на задворках восприятия услышал я испуганный голос наставника. Но ответить не мог. Я вообще ничего не мог.

Вот черные, пульсирующие, словно толстые черви, щупальца потянулись ко мне, вот они начали обвиваться вокруг меня. Я явственно ощутил, как склизкая, вонючая дрянь капает с этих ужасных отростков на кожу, как течет по шее слизь, скатываясь на спину, под одежду. Тошнотворная вонь наполнила комнату, вызвав едва сдерживаемые позывы в желудке.

Щупальца душат меня, чувствую, как холодные черви обвились вокруг горла. Из их пупырчатых отростков высовывают свои тонкие головки другие черви, мелкие и еще более мерзостные. Они лезут в рот, уши, глаза. Я задыхаюсь. Меня выворачивает чем-то черным и шевелящимся. О, Господи! Нет!..

Помогите! Избавьте меня от этого! Убейте меня, только избавьте от этого ужаса!

Постепенно щупальца начали исчезать, сползать с меня и растворяться во тьме комнаты.

Ужас! Ужас и ненависть пронзают меня! Я ненавижу этот дом! Ненавижу эту деревню, этих жителей, этот мир! Ненавижу!

Передо мной разлетелись в щепки доски двери. Порог! Я споткнулся, но не упал. Неведомая сила держала на ногах.

Свет врезался в глаза, пробуждая еще большую ярость. Лица хантов, узкие прорези глаз, черные волосы. Ненавижу! Уничтожу всех!

Схватил какого-то ханта, тот истерично закричал, стал брыкаться и интенсивно молотить меня руками по голове и груди, но боли я не чувствовал. Все, что во мне сейчас есть — это ярость и всепоглощающая ненависть ко всему окружающему.

Жители орали, разбегаясь по сторонам. В меня что-то полетело, ударилось в плечо, но я не упал. Стоял крепко, как вековое дерево.

Задыхающийся хант в моих руках уже не кричал, он хрипел и едва дергался. Бросил его. Несопротивляющаяся жертва мне не интересна.

— Уберите ружья! — услышал я чей-то крик.

Выстрел. Оглушающий и пугающий… но не для меня! Меня ничего не страшит!

Еще выстрел. Почувствовал, как левая нога быстро наполнилась тяжестью.

Кто стрелял? Кто посмел?

Метрах в пяти от меня стоял хант, его руки дрожали, судорожно пытались отдернуть затвор ружья. Легкий голубоватый дымок парил справа от него. Это он! Он стрелял!..

Стремглав бросился к нему…

Выстрел! Свинцовая тяжесть расплылась по животу, словно на него обрушилась груда камней. Я схватил стрелка, оружие выпало из его рук.

Удар! Еще удар! Дикий крик. Хрип. Стон. Снова удар! Хлесткий звук эхом пронесся по опушке. Кровь брызнула в глаза. Изувеченное лицо мелькнуло перед глазами…

И тут что-то холодное и чуждое пронзило меня насквозь, мороз пронесся по всему телу. Руки наполнились тяжестью. Почти мертвое тело ханта вывалилось, брякнулось о землю, словно кусок окровавленного мяса. Ноги перестали держать меня. Земля приблизилась к лицу. Глухой звук, словно упало что-то тяжелое. Отовсюду лились приглушенные крики, вопли ужаса и отчаянья.

Мое тело онемело. Я совершенно ничего не чувствовал. Перед глазами вновь возникло то самое чудовище, что напало на меня в доме. Скользкие холодные щупальца снова начали обвиваться вокруг меня, но теперь я ничего не мог поделать. Я даже кричать не мог

Нет! Только не это!

Толстые черные черви ползли по мне, я снова чувствовал их мерзкие тела.

Нет!

Но тут кто-то перевернул мою неподвижную тушу. Холодный свет скользнул по глазам. Увидел клыкастую злорадно ухмыляющуюся пасть. Она приближалась ко мне.

О, Господи!

Происходило что-то непонятное. Человек, отдаленно кого-то напоминающий, стоял надо мной и что-то кричал — я не слышал что, лишь видел, как шевелятся его губы.

Пасть чудовища превратилась в черный дым и быстро растворилась. Многочисленные щупальца расползлись по сторонам и исчезли. Но я видел искреннее удивление на лице этого человека, он отошел и с изумлением посмотрел на меня.

Мир вокруг преобразился. Я уже не чувствовал кровожадности, хотя все еще слышал дикое шипение, но теперь оно звучало не издевательски, как тогда, в доме, а как-то испуганно. Будто скулил щенок, потеряв мать или встретив хищника.

А потом перед глазами поплыл туман, среди которого уже ничего и никого не различить. Только размытые тени и путающиеся между собой мысли и образы вспыхивали то в одном уголке сознания, то в другом. И мой разум постепенно перетек в какое-то инертное состояние, при котором все ощущается, но как-то размыто, будто где-то на задворках сознания. Словно все происходящее случается не здесь и не сейчас, а где-то далеко, в прошлом или в будущем… или совсем в ином, чуждом мире.

* * *

В себя пришел я нескоро. Во всяком случае, мне казалось, что прошла чертова уйма времени, пока я валялся в трансе. Открыв глаза и потерев опухшие веки, я попытался определить местонахождение.

Оглядевшись, я понял, что находился в доме Якова Всеволодовича, в своей комнате. Лежал на кровати.

— Как себя чувствуешь? — раздался чуть встревоженный голос наставника.

Я хотел было повернуть голову и поглядеть на учителя, как вдруг молния боли пронзила живот, заставив меня глухо замычать. Собственный голос показался диким, почти звериным воем.

— Лежи спокойно. Досталось тебе не мало. Не думал я, что ты способен вновь удивить меня. Да еще как! Знаешь, я до смерти напугался. Честно говоря, впервые в жизни видел такое. С твоим организмом что-то определенно не так.

— Почему у меня половина тела болит так, как будто я под танк попал? — сиплым голосом спросил я, уже не рискуя пошевелиться. Боль потихоньку начала утихать.

— В тебя стреляли дробью из ружья двадцати калибров. Ранили два раза: в ногу и живот. Ты разве ничего не помнишь?

В голове крутились обрывки воспоминаний, жутких и мерзких.

— Что-то припоминаю, но все размыто, какак в тумане…

— Что именно ты помнишь? — спросил наставник.

Я все рассказал. Все, что помнил. Про невесть откуда взявшееся чудовище, почему-то очень схожее с моим детским кошмаром, про невыносимый страх и дикую кровожадность. Старик внимательно слушал и молчал.

Когда я закончил, он задумчиво произнес:

— Это поистине небывалый случай, сравнимый, разве что, с тем событием, когда на тебя напал Темный. Судя по твоему рассказу, можно с уверенностью сказать, что тобой в тот момент овладел демон. Он перепрыгнул с Татьи на тебя, воскресил твои детские кошмары и сделал кровожадным безумцем. Но… — Яков Всеволодович на миг прервался и, будто подыскивая подходящие слова, продолжил: — …это… не должно… не могло произойти так быстро. Да, в некоторых исключительных случаях такое возможно — когда при изгнании демон вселяется в ближайшую оболочку. Но чтобы проявить себя сразу же после вселения… для этого требуется как минимум несколько дней. С тобой же вышло все настолько быстро, что это не поддается никакому объяснению.

— Демоны, как и магия вообще, тоже не очень-то ему поддаются, особенно если подойти с научной точки зрения, — вздохнул я.

Наставник ничего не сказал, он продолжал глядеть куда-то сквозь меня, чуть покачивая головой.

— Но меня вот еще что интересует: в меня стреляли два раза, так ведь?

Яков Всеволодович кивнул. Я продолжил:

— Ладно, в ногу — это не смертельно, хотя от такого выстрела мне ее, вообще-то, должно было оторвать. А вот второй выстрел пришелся прямо в живот. И это смертельная рана. Но я тогда не умер и, как сейчас помню, меня буквально переполняла жизненная сила. Как это понимать?

— Тут объяснение простое, — махнул рукой учитель, вид у него при этом сделался такой, будто он объясняет простецкую задачку. — Когда демон-паразит вселяется в тело, то он открывает в нем скрытые доселе возможности. Человек становится невероятно крепким и живучим, правда, демоническая сущность не всегда может поддерживать такое состояние, и обычно люди в скором времен погибают от ран.

— Значит, он в какой-то степени дал мне защиту.

— Нет. Прошло бы несколько минут, и ты бы умер. Внутренние силы организма, знаешь ли, не бесконечны, особенно при неразумном расточительстве. А демоны, как раз таки, неразумно их и растрачивают. Чужого тела не жалко.

— Хорошо, что вы успели изгнать его из меня.

— Друг мой, — пожилой страж вяло улыбнулся, — тут ты тоже не прав.

— Не прав?.. Я помню, как вы стояли надо мной и читали заклинание — стало быть, изгоняли.

— Да, я пытался это сделать. Но не успел. Демон сам покинул твое тело… так же внезапно, как и проник в него. Это хоть и странно, но все же хорошо, потому что на повторный ритуал у меня едва бы хватило сил.

— Сам? Как это понимать? Он что, вселился в меня на пять минут, довел за это время до ужаса, покалечил и убрался восвояси?

— Можно сказать и так.

Я глупо улыбнулся. Мне почему-то захотелось рассмеяться, как дурачку, любующемуся идиотским представлением.

— Разве такое может быть? — спустя мгновенье спросил я.

— В том то и дело, что нет, — развел руками учитель. — Эх… не хотел я туда отправляться, но похоже, что иного выхода нет.

— В смысле? Куда отправляться?

— На Дарн, один из параллельных миров. Тамошний страж границ — неплохой знаток демонов и подобной нечисти. Вот он, а точнее — она, думаю, сможет разобраться в нашей головоломке.

— Значит, еще одна параллельная вселенная. Интересно… — обрадовался я.

— Больно не радуйся, — заявил учитель. — Нет там ничего хорошего.

— Это ж почему? Там что, какие-то твари обитают? Трехголовые зубастые монстры или еще кто похуже? — попытался пошутить я, но на лице Якова Всеволодовича не промелькнуло и тени улыбки.

— Сам увидишь и все поймешь, — сухо произнес он.

— Когда отправляемся? — поинтересовался я, пытаясь приподняться на локтях, но внезапно тупая боль прошила живот, заставив меня жалобно застонать.

Наставник устало поглядел на меня, погладил подбородок. С укоризной изрек:

— Когда поправишься… И я же тебя предупреждал, не двигайся. Раны начнут затягиваться только к вечеру.

Я аккуратно опустился на спину и, стараясь не делать резких движений, попытался поправить выскользнувший из-под меня матрац. Получилось скверно — стеганая подстилка не желала поддаваться.

— Ладно, пойду я. А ты лежи и, Бога ради, не шевелись, иначе кость на бедре неправильно срастется. — Учитель пододвинулся ко мне и с легкостью поправил матрац. Потом медленно поднялся со стула, тихонько похлопал меня по плечу и покинул комнату.

Я же остался лежать в полном одиночестве и уныло взирать на ровные доски потолка, строя догадки, каким же будет этот новый мир Дарн, и что выяснится насчет вселившегося в меня демона.

Глава 6

К вечеру первого дня, как и предвещал Яков Всеволодович, раны начали мало-помалу затягиваться. На третьи сутки я с горем пополам уже мог вставать и, кое-как опираясь на деревянный костыль (предусмотрительно оставленный учителем), передвигаться по комнате. На четвертые я впервые за эти дни без чьей-либо помощи смог сходить в туалет. На девятые я уже не нуждался в поддержке деревянного друга — резво передвигался, лишь изредка придерживаясь за окружающие предметы, а к концу второй недели вполне нормально ходил, правда, чуть прихрамывая на правую ногу.

В общем и целом, на пятнадцатый день чувствовал я себя почти так же, как и до той роковой встречи с демоном.

Но время зря я не терял. Яков Всеволодович притащил в комнату несколько книг и наказал мне их подробно изучить. А на весьма простой вопрос «Зачем?», ответил так же просто: «Пора тебе заняться изучением межпространственного языка». Да, да, именно так. Оказалось, что между мирами существует определенный язык, и он, как ни странно, оказался весьма простым в изучении. Во всяком случае, намного проще русского. На межпространственном языке иномирянину (тоже владеющему им) можно объяснить практически все. Здесь нет лишних слов или синонимов, зато омонимов — хоть отбавляй. Это было сделано для того, чтобы обитатели миров, чей язык не имеет звуковой формы, могли быстро его освоить. Я бы даже назвал эту систему звуковых и словарных средств идеальной, если бы не одно «но»: слишком много букв — аж сто двадцать четыре штуки. Хотя если сравнивать с тем же китайским, то это совсем мелочь.

Естественно, чтобы усвоить подобную глыбу информации, человеку потребуется несколько месяцев упорного труда. Но это нормальному человеку, каковым после попадания в обитель пожилого стража я больше не являюсь. За те две недели с гаком, что я провел «на больничном», мне удалось овладеть новым языком пусть не в совершенстве, но очень даже неплохо.

Конечно же, посильную помощь в этом оказал сам Яков Всеволодович — дал мне испить приторного на вкус снадобья, от которого так и веяло магией. Именно она и придала моей памяти ту необыкновенную способность, что помогла вместить в несчастную голову приличную дозу незнакомого лексикона. Правда, вместе с новым языком я запоминал и всякую ерунду, как например, мог в точности описать сон, который видел накануне. Причем он совершенно не забывался, повиснув в памяти мертвым грузом.

Но вернемся к действительности.

За окном сейчас льет дождь. Даже не льет, а жалко моросит, наводя уныние на мою и без того заскучавшую душу. Учитель последние два дня совсем не навещал меня. Он наглухо заперся в подвале — портал на Дарн готовит. Странно, что ему потребовалось столько времени для этого. Проход в Клораллию он за несколько часов открыл, а тут закрылся и ведь настойчиво просил его не беспокоить.

Вот я и не беспокою.

Только скучно одному в комнате сидеть, да книжки эти осточертевшие штудировать.

За дверью раздался звук шагов, и вскоре на пороге появился Яков Всеволодович. Что сказать, легок на помине.

Вид у него уставший: лицо бледное, под глазами синяки, в ауре явно высвечивается, что магический запас сильно истощен.

— Добрый день, Яков Всеволодович! — радостно поприветствовал я его.

— И право, добрый! — попытался улыбнуться учитель, но вышло у него не очень удачно. Сведенное усталостью лицо оставалось по-прежнему бледным и хмурым. — Мне наконец-таки удалось открыть проход в этот проклятый Дарн. Пора отправляться.

— Очень хорошо, хоть развеемся немного, а то я скоро с ума сойду от этих книжек.

— Ох, как же ты заблуждаешься, Андрей! — покачал головой пожилой страж.

— Что плохого в этом Дарне?

— Зачем рассказывать, идем лучше вниз. И одень что-нибудь потеплее, там сейчас может быть прохладно. — И не дожидаясь меня, Яков Всеволодович вышел из комнаты.

Я подбежал к гардеробу, нацепил кожаный черный плащ с высоким воротником и заклепками на манжетах — одна из немногочисленных вещей, что напоминала мне о прежней жизни в городе; переодел штаны, и хромым, но скорым шагом отправился в подземелье.

Через четверть часа я, открыв от удивления рот, стоял перед пространственным проходом, играющим сине-зелеными бликами.

Портал сильно отличается от виденного мною ранее клораллийского прохода. Он был намного больше и походил на бесформенное цветное облако, сквозь которое едва проглядывалась серая стена комнаты.

Яков Всеволодович стоял рядом со мной и, поглаживая подбородок, задумчиво глядел на этот цветной сгусток магической энергии. Лицо его уже не выглядело усталым — страж, видимо, испил тонизирующего зелья или, может быть, подзарядился Пискуном. Да и аура его заметно изменилась — стала чуть живее и ярче.

— А он не похож на клораллийский портал. Да и открывали вы его намного дольше. Хотелось бы знать — почему? — поинтересовался я.

— Потому что энергетические потоки у Дарна связываются по иному принципу, — не сводя взгляда с прохода, ответил пожилой страж.

— Не совсем понимаю, что это значит, — признался я. Доныне мы с учителем не разговаривали о том, каким образом открываются порталы в иные миры.

— Любой мир состоит из энергетических потоков или, как еще их называют, — энергетических нитей, связанных между собой определенным образом. В каждой вселенной связь образуется по присущим им законам — именно поэтому магия, сносящая горы в одном мире, не способна поднять даже пылинку в другом. Энергетические потоки в разных мирах протекают… как бы поточнее выразиться… в общем, протекают в разных направленностях или, если еще вернее сказать, — на разных частотах. Но не все. Некоторые энергетические нити имеют схожую направленность с параллельными вселенными, и вот именно их и нужно искать для того, чтобы открыть проход в другой мир. Их нужно отыскать и собрать в пучок, связать в единую линию и дать нужную направленность. И тогда, если все правила соблюдены, пред тобой откроется проход в иное измерение. Но как он будет выглядеть — в виде переливающейся глади или мутного тумана — зависит от присущей тому миру энергетической направленности… — Яков Всеволодович на миг умолк, задумчиво насупился. — Но вот с порталом на Дарн дела обстоят по-особенному. Энергетические потоки этого сумасшедшего мира постоянно меняют свою частоту… Понимаешь, что это значит? — Учитель уставился на меня, явно дожидаясь ответа.

— Что тяжело отыскать нити с одинаковой частотой, да? — ответил вопросом на вопрос я.

Страж мгновенье глядел на меня так, будто ожидал, что я скажу что-нибудь другое или дополню ответ, но я молчал.

— Да, — наконец кивнул он. — На открытие такого прохода может уйти несколько дней — прямо как в нашем случае. Но это еще не самое страшное. Ибо может произойти худшее — такой портал способен выплюнуть путешественника совсем в иное место, возможно, даже в другую вселенную, при этом напрочь распустив пучок энергетических нитей и практически лишив возможности вернуться обратно… Вот за это я и не люблю Дарн. — На последних словах Яков Всеволодович снова перевел недовольный взгляд на сине-зеленый туман.

Я же озадаченно чесал в затылке и морщился. Не то, чтобы меня испугало заявление старого стража, но стало как-то не по себе. Энергетические потоки, пространственные пучки и прочая ересь — от всего от этого пухла голова. Почему мир так сложно устроен?

— Ладно, нам пора, — внезапно изрек Яков Всеволодович.

— Я готов, — кивнул я, мысленно содрогаясь от возможности того, о чем совсем недавно упомянул наставник.

— Я чувствую в тебе сомнение. Неужели мои слова подействовали на тебя столь сильно?

— Ну не то, чтобы подействовали, но…

— Не волнуйся, я достаточно укрепил энергетические нити, вероятность ошибки невелика. Где-то один к пяти, — попытался успокоить меня учитель.

— Один к пяти — не так уж мало, — возразил я. А и вправду — это ж всего двадцать процентов. Процента два — еще б куда не шло, но двадцать…

— Это нормальная вероятность. Поверь, тебе еще предстоит побывать в ситуациях, где вероятность успешного исхода будет почти равна нулю, и даже тогда ты ни в коем случае не должен сдаваться. Понимаешь? — Лицо пожилого стража было серьезно как никогда.

Я кивнул.

— Тогда идем. — И Яков Всеволодович шагнул в портал. Его тело окутало сине-зеленое полотно магического тумана, очертания стали расплываться.

Я последовал за ним и, как только мое тело слилось с цветным облаком, сразу же ощутил, как тяжело перемещаться. Я словно оказался под водой. А вокруг между тем сгустился туман, и все заблистало сине-зелеными оттенками — как будто я смотрел на мир сквозь цветные линзы.

— Есть еще одно очень важное замечание, — спокойным голосом изрек наставник. — Чтобы энергетический узел не распался, ты не должен испытывать никаких эмоций при перемещении. Расслабься, успокойся и подумай о чем-нибудь приятном. В твоей голове не должно быть резких мыслей.

— Почему?

— Потому что мысль или эмоция — это прежде всего выброс энергии. А любая неосмотрительно брошенная энергия может сбить едва собранный воедино пучок. Нужно быть осторожным.

— Это ведь как при медитации, да?

— Да.

— Хорошо, Яков Всеволодович. Я уже спокоен, — тихо промолвил я, разглядывая потолок подземелья — от наложения сине-зеленых тонов он казался серым.

— Тогда приступим. Подойди ближе. И ни в коем случае не мешай. Если заклинание сорвется — последствия могут быть самыми непредсказуемыми. — Учитель прикрыл глаза, его руки легли на грудь, губы зашептали что-то малопонятное.

Я медленно шагнул к нему. Закатил глаза и протяжно вздохнул, пытаясь отогнать все негативные мысли. И у меня получалось — я становился все более спокойным, мысли медленно утягивались в глубины сознания.

Начал чувствовать, как мир понемногу меняется. Состояние странное, совсем не похожее на то, что я испытывал при перемещении в Клораллию.

И тут вдруг до меня начал доноситься протяжный и будто замедленный стук шагов. Но… чьих шагов? Если мы с учителем здесь, в портале, то кто тогда там? В голове метеором пронеслись тревожные мысли. Я открыл глаза — перед взором все плыло, по залу носились искаженные пространственным преломлением силуэты предметов. Серый потолок сдвинулся вправо, потек по стене. Магический глобус вытянулся овалом и накренился — теперь он удивительно походил на дыню. Клетка с Пискуном превратилась во что-то длинное и непонятное, а сам скимб скрючился знаком вопроса и с явным удивлением взирал на нас. Видимо, ему мы тоже казались искривленными уродцами.

Конец ознакомительного фрагмента.