Инфер 2

Дем Михайлов, 2021

Мир, которого мы еще не знали. Постапокалиптичные огромные города, удивительные племена с самыми причудливыми и порой страшными обрядами, невероятные чудовища, что бродят по густым джунглям, безводным пустыням или же скрываются в мутной воде рек… В этом цикле Оди, же безжалостный, смотрящий только вперед, продолжит свой путь, пытаясь докопаться до сути происходящего вокруг безумия. Пытаясь отыскать того, кто ответственен за происходящее. Подробный гид по творчеству Дема Михайлова читайте в ЛитРес: Журнале

Глава вторая

Дорога в храм была уже знакома. Но я поперся напролом, намеренно прокладывая путь сквозь нетронутый кусок джунглей. Под подошвами ботинок хрустело многое, но больше всего попадалось дерьма — гоблинского, мать его, дерьма. Эти тупорылые ушлепки настоящие эстеты, а? Неохота им тужиться в сортирах, где вонь из почти полных ям такая, что вышибает не слезу, а глазные яблоки. Им хочется чистоты под жопой и свежего воздуха вокруг. Именно поэтому они и засирают природу, оставляя везде кучи и лужи говна, не удосужившись даже прикопать.

А потом удивляются — а че это свежесть природы уже не такая? А че это болеть все начали?

Дебилы не понимают или не хотят понимать диктаторскую правоту системы, старающейся, чтобы как можно большая часть выпущенного из холодильников населения вела кочевой образ жизни.

Когда бродячее племя в полсотни рыл, что никогда не ночует на одном и том же месте дважды, срет где попало — это не беда, а обезьянье благое наследие. И только на пользу природе. Уверен, что у этих дикарей ТИР растет сам по себе — до тех пор, пока они бродят и бродят по джунглям, ничего не производя, не ломая бетон и не сажая деревья, но при этом просто испражняясь в новых местах, вместе с отходами выдавливая из себя семена накануне съеденных плодов.

Зато оседлым приходится ежедневно доказывать безжалостной системе свое право на жизнь — хотя порой они кладут на это дело большой и толстый хер, после чего их внезапно казнят. Как того цветочника, что просто убивал растения и продавал их всем, кто желал подарить девушке связку ароматных трупов. И оседлым следует твердо знать, где гадить дозволено, а где за это можно жестко поплатиться.

Но я здешних предупредил. И уже никто не рискнет…

Замерев на полушаге, я уперся взглядом в широкую напряженную улыбку на потном смуглом лице. Раскоряченный за кустом гоблин с натугой выдохнул:

— А тропа там… вон там…

Жаль тратить патрон. Но все должно быть показательно.

Первая пуля ушла в мускулистую ляжку засранца, вызвав у него дикий изумленный крик.

— Вы задрали, — признался я, нажимая на спуск второй раз.

Вторая пуля угодила в землю — гоблин успел упасть на бок. Подскочив, семеня, он с диким воплем рванул прочь. Дождавшись, когда он уберется подальше, я выстрелил еще раз, проверяя смогу ли попасть по петляющей и хромающей цели, что уже была почти скрыта стволами деревьев и зарослями. Попал. Куда-то в спину, что вызвало еще один дикий заполошный крик, заставивший и без того взлетевших птиц из осторожности убраться к самым облакам.

Когда чуть стихло, я щелкнул тумблером передатчика, чтобы опередить наверняка уже летящего сюда Каппу:

— Отбой, десятник.

Секунда… и сквозь легкий шум помех до меня долетает бесстрастное:

— Принято, лид. Из джунглей выбежал срущий на бегу гоблин с дырой в ляжке и спине. Катается по земле и орет, что больше так не будет.

— Передай всем — если Оди сказал в джунглях не срать — в джунглях не срать!

— Да, лид.

Глянув на бьющегося в клетке плукса, я заменил отстрелянные патроны в барабане револьвера и двинулся дальше, внимательно поглядывая под ноги. Шел не напролом — влом перетаскивать постоянно цепляющуюся клетку через бревна и кусты. Петляя, удлинял себе путь, но был этому только рад — наконец-то есть время оценить свое физическое состояние, прислушаться к работе каждой мышцы, оценить ощущения остывшего тела. Когда ты в постоянной движухе, когда вечно куда-то бежишь, кого-то догоняешь или убиваешь, мозг гасит добрую половину всех негативных ощущения тела в стремлении выполнить приказ сознания. И это чревато.

Пока добирался до храма, успел убедиться, что организм хоть и измотан — а когда было иначе? — но вполне функционален и, можно даже сказать, здоров. Но я бы не отказался от щедрых системных инъекций — витамины, изотоники, усилители, активаторы и прочее, что так хорошо сказывается на иммунитете, выносливости, силе и скорости. И на психической, мать ее, стабильности…

Это была главная причина моего визита к системе. Что с уколами? Мне не улыбается превратиться в берсеркера. Даже если это ненадолго — все равно нет. Я порой люблю проходить по самой грани потери самоконтроля, но сваливаться в пропасть пылающей ярости берсеркера не желаю. Я не травоядное вроде быка или носорога, которых порой клинит от переизбытка клетчатки в жопе.

В принципе, пока можно особо не дергаться — совсем недавно, буквально пару суток назад, мы с Каппой уже побывали в шкурах упоротых безумцев, голышом носясь по здешним джунглям. Это неплохо так истощило наш запас эмоций. Но необходимые уколы надо отыскать как можно скорее.

Ну и надо задать системе пару наводящих вопросов, а заодно посоветовать ей перестать маяться ненужной хренью.

Вывалившись на бетонный пятачок, я мельком глянул на подметающих девушек, охраняемых двумя стариками с дробовиками. И старперы были на высоте — едва я вынырнул из джунглей, как на меня уставились стволы.

— С патронами как? — поинтересовался я, мельком глянув на оружие и оценив его состояние как весьма приемлемое. Каждый день старперы дробовики не чистят, но зарасти оружию грязью не позволяют.

— Команданте, — кивнул один из стариков. — У каждого по патрону есть.

— Держите, — я вложил в подставленные ладони старика горсть патронов из поясной сумки, сверху кинул пару таблеток энергетика. — Картечь. Энергетики. Лучше не совмещайте.

— Благодарим, команданте.

— Если потратите патроны на зверье агрессивное, а не пальбу по уткам — получите еще. Если нужны патроны на пристрелку и проверку — возьмите дробовые. И стреляйте по зверью, которое можно в котел отправить.

— Подойти к тебе? — деловито уточнил старик. — За патронами? Есть еще штуцер без боеприпаса.

— Возьмите десяток и к штуцеру, — уже из сумрака бывшего склада ответил я. — Если нужна работа вам или девкам — спросите Хорхе или Каппу. Мы платим.

— А ты вроде так… не прям дерьмо.

— Тут ты ошибся, старик, — тихо рассмеялся я, окончательно растворяясь в темноте.

По памяти проходя лабиринт — а это неплохая защитная система — мимоходом подумал, что позднее сюда следует поместить постоянных охранников. Но не мифического, мать его, Минотавра, потрахивающего пискливых жриц в бывшей комнате охраны, а нормальных бойцов, что регулярно сменяются. Ну и устроить несколько закладок взрывчатки с возможностью дистанционной детонации. А что делать с огромной дырой в крыше?

Да и прикидывал я варианты просто для тренировки мозгов. На самом деле здесь все надо со временем очистить от завалов, крышу восстановить, здание усилить, перенести сюда жилую зону, устроив настоящую безопасную «кляксу». Разместить по периметру камеры наблюдения, а затем уже заняться внешней стеной…

Вот только заниматься этим всем не мне. Мокса Куидди. Это явно под нее задачка — она вот прямо оседлая. Помидорчики растит, овечек воспитывает, за пастухами приглядывает — чтобы овечек не сильно баловали скупой мужской лаской.

А мы здесь ненадолго — надо чуть освоиться, получить больше информации, разобраться с этими странными подземными магистралями, навестить странных транспортников, что передвигаются на шагоходах, и потолковать по душам с их лидером Лобо, расспросить его обо всем. И, самой собой, не забыть задать ему вопросы о том, как можно — пусть и ненадолго — вернуться в родную опухоль, что так рьяно охраняется автоматическими турелями-лейкоцитами…

А я тогда кто? Сбежавший раковый метастаз? И турели вместе с системными шагоходами не зря пытаются меня прикончить, пока я не наделал дел, что приведут к неисправимым последствиям?

Звенящие от переизбытка чувств голоса я услышал издалека. В переплетении кишкообразных проходов звуки прилетали издалека, но уже искаженными, слов не разобрать, но вот эмоции… тут ярость, злость, страх, бешенство, беспомощность, уже не скрываемая истерика — все это круто замешано и усилено криком. Я чуть ускорил шаг, заранее растягивая губы в злой усмешке — вот, сука, уверен, что и это дерьмо напрямую связано со мной.

Первые слова я разобрал, когда миновал последний перекресток и взбежал по пологому склону, образованному упавшей плитой межэтажного перекрытия.

— Матушка! Он убивает нас! Он поработил нас! Угрозы! Боль! Страдания! Смерть! Вот то, что он принес с собой! Ничего светлого! Ничего святого! Эта тварь с железной шкурой просто убийца! Кровопийца! Он убил команданте Педро! Он! Он убил! И не только его!

Еще через пять шагов я уже не только слышал, но и видел происходящее пред очами внимающей системы. Там стояло трое. Один в том состоянии, что сейчас плукс в клетке — вроде еще ничего, энергии и сил хватает, но уже пошел какой-то внутренний надлом, ослабление. Но стоял он уверен, заняв позицию чуть впереди двух подпевал — парня и девки помоложе. Вся троица одета примерно одинаково и, что примечательно, выглядят они не то чтобы богато, но в здешних туземных реалиях кажутся неплохо прикинутыми. Чистые футболки, шорты с ремнями, ножи, за плечами старшего винтовка, для чего-то спрятанная в богато украшенный плетенный чехол. На ногах у всех не яростно ненавидимые мной шлепки или тапочки, а крепкие ботинки с высоким голенищем и на толстой подошве — идеальная обувь для блуждания по джунглям. У парня позади вместительный рюкзак, плюс у каждого по мачете — и сразу видно, что над стандартными здесь тесаками неплохо поработали, чуть сточив лезвия, увеличив рукояти. Перед системой стояла группа. По старой памяти я был назвал их низушками-полуросликами. Деловитые, работящие, знающие, где и как обойти систему, и потому преуспевающие. А здесь, с этой до блевоты податливой Управляющей, что в прошлом имела дело не с бесправными добровольно низшими, считай, рабами, а с квалицированной рабочей силой, имеющей немало гражданских прав… в этих условиях подобные им более чем успешны. И как только возникла угроза их благостному существованию, и — что самое главное — свободе, они тут же помчались сюда, явно уповая на свою репутацию работяг.

— Мы никогда не подводили тебя, Мать! — орал широкоплечий лидер группы, для убедительности стуча кулаком себе по ладони. — Мы каждый день выполняем минимум по два задания! Мы рубим деревья, таскаем камни, сжигаем мусор, убиваем ядовитых насекомых. Мы делаем все, что ты велишь! И мы счастливы! Мы истово трудимся тебе во благо!

— Трудимся! — поддакнула девка и, убрав руку за спину, показала в пространство средний оттопыренный палец. — Мы любим тебя, Матушка! — ее кулак трансформировался в кукиш.

Закашлявшийся от смеха парень повторил ее жестикуляцию и, почти не скрывая глумливость, проблеял:

— Мы любим тебя, Матушка! Любим!

— Всей душой! — подпела девка и, подняв руки, грациозно потянулась, напрягая подтянутое подкачанное тело.

— Этот человек — зло! Команданте Оди должен уйти, Матушка! Поверь нам! Он уже убил многих, и это не закончится до тех пор, пока он не убьет всех твоих детей! Изгони злодея из созданного тобой рая! Он как бешеный дивинус, что жаждет только убивать! Мы молим тебя, Матушка! Молим!

Если Управляющая и отвечала им, я это не видел — здесь система общалась только прямой отправкой текстовых данных в глазные чипы.

— Посмотри, что он творит! Он уже порушил навесы, срубил тенистые деревья. Наш навес! — лидер группы сорвался на дикий визг разъяренной свиньи, лишившейся родного хлева. — Он приказал снести наш обжитой навес! С сеткой от комаров, с любовно сколоченными постелями, с полочками под потолком. Он лишил нас дома! И почему?! Потому что мы слегка ошиблись в свое время, построив навес так, что он лишь слегка мешал твоему благостному взору?! Ты позволила нам там остаться! Ты разрешила! А он… он даже не стал слушать нас! А его помощник — узкоглазая долбанная обезьяна! — ударил меня в лицо, когда я открыл рот для робкого протеста! Они только пришли — и уже хозяева! А ведь они — людоеды! Наверняка людоеды! Им каждый день сырое кровавое мясо подавай! Мужчин съедят, а женщин изнасилуют — и тоже сожрут! Твари! Они прикончат нас, Матушка! Не обрекай нас на смерть своей терпимостью!

— И они оскорбляют тебя, Матушка! — торопливо заговорил парень, получив толчок от стоящей рядом девки. — Он сказал — ты фальшивка! Ты ненастоящая! Говорит, что ты ложная Мать! Говорит, что ты глупая! Он богохульник! Богохульник!

— Богохульник! — поддержала его подкачанная девушка.

Так ли это, команданте Оди?

Еще бы ей не спросить — оставив клетку в конце прохода, я бесшумно преодолел оставшиеся метры и последние пару минут стоял впритык к спинам недовольных, с интересом слушая их обвинения.

— Мне посрать, — буркнул я, произнеся эти слова прямо в ухо девки и зло клацнул зубами.

С заполошным перепуганным визгом та шарахнулась в сторону и упала в воду, распугав мелких рыбешек. Забившись, отталкиваясь ногами, он поползла прочь, не сводя с меня диких расширенных глаз. Очнувшийся парень — этот тормознутый ушлепок уже раздражал — с коротким блеянием тоже отпрыгнул примерно сантиметров на двадцать и задумчиво затих, пребывая в замешательстве.

— Ты точно не бог, — добавил я, поверх головы повернувшегося ко мне лидера рабочей группы глядя на помятый стальной шар. — Ты… машина. Искусственный разум, управлявший гигафабрикой. И не больше того.

Все твои утверждения верны, команданте-мерсенарио Оди.

Опустив глаза ниже, я с широкой усмешкой произнес, вколачивая каждое слово в мозг трясущегося упыря передо мной:

— Я убивал и буду убивать. Но… я не понял… ты назвал меня насильником и людоедом? — подавшись вперед, я заглянул в покрытое бисеринками пота скуластое лицо. — Да?

— Я… это…

— Вы идите, — улыбнулся я и качнул головой в сторону выхода. — Идите…

— Сохрани и оборони, — забормотал лидер группы, для чего-то тяня ко мне дрожащую руку. — Сожмем ладони в братском рукопожатии и пред очами Матери поклянемся жить в вечной дружбе и сог-гласии…

— Идите, — повторил я, отступая на шаг и отворачиваясь. — Идите…

— А-а-а-а… — тонко затянула продолжающая лежать в воде девка, смотря, как я снимаю с пояса передатчик.

Дура думала, что я собираюсь включить его и отдать страшный для них приказ? Она ошиблась. Все это время — как только я подошел ближе — передатчик уже был включен на прием. Каппа слышал каждое слово, а теперь мне надо дать лишь общие указания… конкретику мечник придумает уже сам.

Когда я вернулся, неся с собой клетку, троица уже была у дальней стены и, скребя по ней жопами, смещалась к выходу.

— Мы отдадим все, команданте! — прозвучало молящее из коридора. — И мы покаемся! Мы рабами будем! Рабами будем!

Рабство — неприемлемо.

Я промолчал. Я мерно и спокойно дышал, отсчитывая секунды. И спустя пару минут, когда убегающие ушлепки уже были за пределами храма, я снова заговорил.

— Каппа, — обронил я в передатчик. — Эти…

— Я понял о ком ты, лид.

— Они хотят делиться… и много работать нам в помощь. Бесплатно.

— Да, лид.

— Их старший…

— Да, лид.

— Я слышал, он неудачно упал. И выбил себе зубы…

— Я тоже слышал, лид. Еще он сломал себе обе руки и отрезал при падении по мизинцу на каждой ладони. И надо же ему было напороться языком на торчащее из земли лезвие… почти отрезал.

Команданте Оди. Я уловила завуалированную угрозу в адрес Кортеса Маруне?

— Иногда Каппа — настоящий провидец, — буркнул я.

Сведения о подобных умениях —

ложны или же основаны на заранее получаемой извне важной информации.

— Я пришел поговорить. О многом.

Дополнительное задание выдано. Проверь интерфейс, команданте Оди.

— Не, — покачал я головой и взмахнул рукой.

Клетку с резко притихшим плуксом, решившим перестать буянить, как только мы вошли в темноту, я бросил в неглубокую лужу. Там, где ее содержимое могли разглядеть глаза системы. За саму чешуйчатую тварь я особо не переживал — все равно уже подыхает. Внешне плукс этого никак не показывал, продолжая попытки выбраться. Да и как понять самочувствие безголовой твари с пастью на животе? Но я как-то почувствовал — пленнику осталось недолго. Час, может два. И он сначала свалится, а затем умрет. И ведь это не голод, не жажда. Хотя может и они — вот только плуксу требовалась не вода и не мясо, а нечто особенное и ранее уже мне встречавшееся.

— Брассарра и Даурра, — пробормотал я, пиная вяло задергавшуюся клетку носком ботинка. — Да?

Команданте Оди. Уточни. Внимание!

Из шара вырвался одинокий красный лазерный луч и уперся в клетку.

Это существо должно быть умерщвлено немедленно!

— Никаких дополнительных заданий пока, — на этот раз я покачал выставленным указательным пальцем.

Щелк.

О этот родной звук.

Щелк.

Поймавший две иглы плукс дернулся и упал, почти полностью погрузившись в воду. Крови не было — иглы игстрела редко вызывают обильное кровотечение. А система знала, куда бить — смерть живучей твари произошла почти мгновенно. Еще бы ей не знать — когда она сама и производила эти «тестовые образцы», чуть не эшелонами отправляя их по различным адресам.

— Плунарный ксарл, — задумчиво произнес я. — Искусственно созданный живой организм. Созданный тобой?

Ответа не последовало. А я не менее задумчиво задал следующий вопрос, глядя на то место, где из дна стального шара как-то проблемно показался и столь же медленно скрылся ствол игстрела:

— С каких пор управляющие производственными предприятиями вооружены игстрелами?

Информация закрыта для тебя. Причина — недостаточный внутренний статус.

— Кто-то установил пушку в твой глаз, — кивнул я. — Установил позднее. Уже в настоящие времена — после ликвидации фабрики.

Информация закрыта для тебя. Причина — недостаточный внутренний статус.

— Этот кто-то старался починить твой глаз. Я вижу клепанные заплаты, вижу перемотанные изолентой пучки проводов. Кто он?

Информация закрыта для тебя. Причина — недостаточный внутренний статус.

— Кто-то с нехилым показателем статуса ВестПик, да?

Предположение верно.

— Я тебе не мальчик на побегушках, — добавил я, глядя на умершего плукса.

Я не хотел его убивать так быстро. Была целая куча планов — вплоть до угрозы отпустить зверя, если система забыкует и вообще откажется от продуктивного диалога. Но потом я понял, что лишенный пуповины плукс умирает. Есть и польза — узнал кое-что о системном вооружении.

Я отношусь к тебе с уважением команданте-мерсенарио Оди.

И мое уважение растет.

Ты убедительно доказал свое соответствие имеющемуся ТИРу.

Я внесла дополнения в ТИР — положительные.

Твой внутренний статус ВестПик вырос на единицу.

Твои карьерные перспективы самые радужные, команданте-мерсенарио Оди.

Я не понимаю причин твоего недовольства. Оплата?

Из шара показался зеленый луч, что указал на один из проходов.

Там находится окно для получения ставок. Твой баланс…

— Баланс? В сраку его пока! — рявкнул я. — Система! Ты обещала! Где мои инъекции?

Ты не проверил раздел заданий, команданте-мерсенарио Оди.

Следующее задание — еще одно в череде тех, что позволит мне частично восстановить системы боевой защиты, расширит мой радиус обзора и контроля и, что в перспективе самое главное, обеспечит тебе и твоему отряду очередное повышение внутреннего статуса.

— Что мне даст еще одна единица внутреннего статуса?

Две единицы. Итого показатель внутреннего статуса будет равняться тройке.

— А начислить эти две единицы сразу — нет?

Невозможно.

— Я могу вообще хоть что-то у тебя узнать всего с одной единицей статуса ВестПик?

Почти ничего.

— Гребаные машинные законы, — проворчал я и шумно выдохнул, заставляя себя успокоиться.

С каких пор столько эмоций, гоблин? Дыши глубже и расслабься.

— Ладно. И что дадут три единицы внутреннего статуса?

Допуск к определенной информации.

Допуск к особому помещению в данном здании, команданте-мерсенарио Оди.

— Что в том помещении?

Информация закрыта для тебя. Причина — недостаточный внутренний статус.

— А, дерьмо! Ладно! Давай так — хочу повышения сразу на три единицы своего внутреннего статуса. Раз не можешь начислить эти единицы просто так — выдай еще одно задание с гарантированным повышением статуса!

Принято. Это возможно. Произвожу поиск.

Новое дополнительное задание будет выдано в течении десяти минут.

Напоминаю про возможность получения материального вознаграждения…

— Вот об этом и поговорим, — кивнул я. — Это дерьмо пора заканчивать.

Я не понимаю, команданте-мерсенарио Оди.

— С этими долбанными ставками, малыми и большими, ты вносишь охренеть сколько путаницы! Будь проще, машина! Ты должна вернуться к старой доброй системе, когда работники получали деньги, а не товары. Деньги!

Я не обладаю запасом наличных денежных средств.

Выдаваемые мной вознаграждения должны котироваться не только на территории ВестПик, иначе это будет являться обманом и социальным дисбалансом.

Выдаваемые мной товары широкого потребления могут быть проданы в других поселениях.

— Наличные средства? Я тебя им обеспечу, — широко улыбнулся я. — Я выдам тебе наличку, загрузим ее в твой ближайший приемник, а ты переведешь эту наличку на мой внутренний счет. Но это еще не все! Ущербность в том, что все здешние гоблины получают что-то просто так! День прошел — на счет капнула малая ставка. Нихрена не сделал — а ставка все равно упала… Ты делаешь их богаче, а они не делают для тебя ничего. И от этого все вокруг рушится. Если ничего не поменять — у тебя не будет будущего, система. Поэтому у меня к тебе очень интересное предложение, Управляющая. Предложение, что в разы увеличит продуктивность каждого гоблина ВестПик. Выдаваемые тобой задания начнут выполняться…

Я слушаю, команданте-мерсенарио Оди…

⁂

Голос системы разлился в воздухе подобно сдобренной жгучим перцем патоке:

— Внимание! Внимание! Происходит тотальное изменение существующей денежной системы! Внимание! Внимание! Происходит тотальное изменение существующей системы вознаграждения! Прошу слушать внимательно! Ежедневные ставки отменяются для всех, кроме боевых подразделений и квалифицированных специалистов в любой сфере! Квалификацию необходимо доказать! Все выдаваемые задания становятся оплачиваемыми! Внимание! Каждое невыполнение задание по необоснованной и не веской причине ведет к накоплению штрафных баллов! Накопление больше двух штрафных баллов ведет к снижению награды за последующие задания! Внимание! Накопление больше пяти баллов ведет к лишению допуска к трехразовому питанию! Накопление больше десяти штрафных баллов ведет к изгнанию из ВестПик! Внимание! Такие понятия как «малая ставка» и «большая ставка» — отменяются! Им на смену приходит понятие «песо». С этого момента все расчеты ведутся в денежной валюте песо! Начисления происходят на индивидуальные внутренние счета с возможность обналичивания в любой момент! Также каждый из жителей и граждан ВестПик может в любой момент положить на свой счет имеющиеся наличные средства! Все текущие внутренние счета в ставках конвертируются в песо! Курс — один песо равен одной малой ставке. Два песо равны одной большой ставке. Курс не обсуждается и изменению не подлежит! Конвертация уже произведена! Внимание! С этого дня начинает функционировать магазин! Проверьте интерфейс — в нем появился новый раздел. Каждый может просмотреть каталог имеющихся товаров, совершить покупку и получить товар в раздаточном окне! Внимание! Повторяю все сообщение! Также прошу обратить внимание на экран, где все дублируется визуально! Происходит тотальное изменение существующей денежной системы…

— Мерде-е-е-е-е… — простонал упавший на колени дряхлый гоблин. — Тут точно замешан этот сукин сын Оди… чтоб ты сдох, бастардо!

— Смотри сам не помри, — усмехнулся я, едва не вызвав у деда сердечный приступ.

Над жилой зоной, в гробовом молчании охреневших бездельников, продолжала мурлыкать система:

— Ежедневные ставки отменяются для всех кроме боевых подразделений и квалифицированных специалистов в любой сфере! Квалификацию необходимо доказать!..

Навстречу мне шагнул Каппа, успевший переодеться в чистое и с явной гордостью указывающий на преобразившееся место выбранной нами стоянки:

— Гоблины трудятся с радостью, лид. Кроме одного — он пытается вытащить из языка зазубренный древесный шип. Сломанными руками это сделать тяжело…

Оглядевшись, я коротко кивнул, зная, что лучшая награда мечнику — обратить внимание на его достижения, но ни в коем случае пространно их не хвалить. Небрежный кивок сегуна — лучшая похвала самураю. Что-то такое он бормотал в ночи.

Но тут было за что похвалить. Весь мусор исчез, а под мусором я подразумевал толстый слой древесной хрени, состоящий из листьев, веточек, дерьма, косточек, панцирей насекомых, змеиных шкур и прочего дерьма, на которое столь богаты почти нетронутые гоблинскими лапами джунгли. От мусора был очищен идеальный квадрат, а оголившаяся земля была отлично утоптана. Несколько десятков крупных бетонных обломков и мешков с землей вокруг внедорожника образовали просторное гнездо для машины, достаточное как для ремонта, так и для укрытия. Пока бруствер был поднят всего на высоту колена, но я уверен, что очень скоро П-образная стенка солидно подрастет в высоту. Весь собранный мусор уже догорал — на специальном месте, что так же было огорожено каменной невысокой стенкой. На деревьях спилены низкие сухие ветви, на оставшихся сучках развешана постиранная одежда, четверо женщин в возрасте с усилием жмакают тряпки в превращенных в корыта железных баках. Над отдельным костром повис котелок, по воздуху плывет аромат кофе. Столы и лавки выстроены в четкую линию, на столешницах разложено все наше оружие, отдельный стол занимают патроны. Под вторым деревом поставлены принесенные откуда-то топчаны, над ними корпит еще один гоблин, старательно скребя древесину лезвием ножа — видать, от въевшегося чужого жопного запаха очищает. Одеяла у нас свои — и свисают сейчас с натянутой между стволами веревки.

Камино продолжает спать, но при этом уже на другом месте и не столь мертвым сном. Бывшего советника Хорхе я видел мельком, когда топал сюда от храма — он вместе с толпой сидел у экрана, а теперь там же стоит, добавляя свой голос в общий хор недовольных голосов. Каппа вернулся к незаконченным личным делам — усевшись за стол, пододвинул к себе кружку кофе и принялся колдовать над распоротой разгрузкой.

А я… я проигнорировал стоящее в углу раскладное кресло с матерчатой спинкой и сиденьем — хрен вскочишь из такого при нужде — и уселся на короткую деревянную лавку. Пару минут слепо глядел на мерцающий вдали экран, заполненный танцующими улыбающимися человечками, что выполняли череду последовательных действий и становились счастливей прямо на глазах. Ранний подъем, короткий утренний ритуал и сразу же проверка интерфейса. Ба! А там новое задание от доброй системы! И ведь задание оплачиваемое! Человечек на экране начинает радостно подпрыгивать, а затем мчится убирать мусор, рубить дерево, копать землю. Едва закончил — вытянул нарисованные руки. И в его ладошки тут же упала пара блестящих монеток. Вот и награда. Приплясывая в обнимку с другими улыбающимися человечками, он спешит к большому зданию, над которым мигает яркая надпись «Смело трать деньги — завтра заработаешь еще!» Снова мигание и надпись сменяется: «Задания не кончатся никогда!» Еще мигание… «Пройди квалификацию — и получай высокооплачиваемые специальные задания!» Картинка сменилась чернотой, заполненной звоном монет, после чего проявилось короткое и торжествующее «ВестПик — защита и стабильная оплата!»

— А может, и к лучшему, — вполголоса заметила одна из нанятых прачек. — Бездельников меньше станет. Мой почаще задания выполнять начнет…

— Ну да. Что мой, что твой — те же бездельники… — согласилась вторая. — Мы, говорит, с каторги трудовой сбежали не ради того, чтобы здесь спины гнуть…

— А если я работать вот-вот уже и не смогу?! — провопил тот самый недавний старик, умоляюще вытягивая руки к экрану. — У меня две грыжи! Согнуться, считай, не могу! С каждым днем слабею! Только на ставку ежедневную и надеялся! Погубили! Погубили всех стариков, суки! Твари! Убили нас! Убили стариков!

— Верно старый Моралкас плачет, — снова вздохнула первая прачка, с такой силой выжимая мою футболку, что матеря затрещала. — Калеки наши помрут ведь… и старики вымрут.

— Так ведь Мать их кормить будет…

— А про штрафные баллы не слыхала, что ли? Матушка вон как сурово завернула. Кто не работает — тот не ест.

— Ну может, как первые два-три старика помрут — Мать и спохватится? Поймет, что переборщила.

— А может не быть! Опять же вон и безрукие у нас есть. И пара лежачих с внутренними болячками. Если они без порций ежедневных останутся — живо помрут.

— Да уж… о них Матери заботу проявить надо бы… иначе кто…

Я издевательски рассмеялся. Прачки деланно испуганно вздрогнули, хотя они не могли не понимать, что я слышу их тихий разговор.

— Кто позаботится о немощных? — повторил я их слова. — А вы на что? Какие добрые бабы… Парочка, мол, стариков и калек пусть сдохнет с голоду, а там система и прочухается, вернет им ставку… Все у вас, сука, только через голод, грязь, боль и смерть получается! Все через жопу! Пусть старики подыхают — но их таа-а-ак жалко… Да? Но раз вы такие жалостливые — почему сами о стариках позаботиться не можете? Сколько тут тех, кто реально требует опеки и заботы? Десять? Пятнадцать? И это на почти триста работоспособных гоблинов ВестПик… Так тяжело с ложки накормить того, кто уже не может работать? Так тяжело выплеснуть ведро со стариковским говном?

— Сеньор… да мы так… бабский разговор…

— Все вы умеете осуждать. И все вы умеете жалеть — но на расстоянии. Ах, бедный старик… ах, бедный калека. Но сами на помощь не спешите. Проходите мимо, да? Зато не забываете осудить других, да?

— Да мы так просто… вы не сердитесь, сеньор. Да мы и так заботимся… они ведь свое уже отработали. Благородные седины заслужили.

— В сединах нет благородности, дуры, — буркнул я. — Не в этом мире. Не в этой красивой первозданной жопе. Здесь седина означает приближение трудных времен — скорый приход слабости, а затем и немощности. Быстро проестся заработанное в прошлые годы, продастся последнее, затем потеряешь собственный угол, сколько-то еще протянешь на улице, а потом либо сдохнешь от грязи, голода и болячек, либо станешь кормом для дивинуса, что придет в селение — кто пустит никчемного грязного старика на порог? Старость — синоним смерти.

— Страшные вы вещи говорите… в стариках все благородства и мудрость мира!

— Которые никому не нужны. Дробовик и горсть песо — вот ценности этого мира. А благородство… в жопу благородство!

— А зачем же тогда заботится о стариках? Раз нет в этом ничего, кроме ненужного благородства! — с плеском бросив уже выжатую футболку обратно в едва мыльную серую от грязи воду, прачка встала, уперла руки в пышные бока. — Уж простите, сеньор — не испугаюсь! Но лжи терпеть не могу! Я вот пусть немного — но о старичках наших думаю! И сеньора Мокса Куидди думает о них — многие к ней ушли и живут не бедствуют! Каждый день вкусности едят — разве что самим жевать приходится, вот и все их старания! И стариковские калачики туалетные благоуханные есть кому в отхожее место отнести, коли они сами не в состоянии! И я порой помои их выплескиваю! И почему? Отвечу — из доброты! А разве доброта и не есть благородство?! Да не будь доброты в этом мире — для чего сама жизнь нужна?!

— А для чего обезьяны живут? — кивнул я в сторону внешней стены, за которой шумело обезьянье племя.

— Это не ответ!

— Ответ? Я отвечу, — кивнул я. — Потому что обычные гоблины вроде вас никогда не должны забывать про сраный вечный круговорот жизни. Сегодня вы молоды — они стары. Вы постарели — а они уже сдохли. Вам подыхать — новые родились и уже ходят. Молодые должны помогать старым по очень простой причине — как ты жопой не крути, но однажды придет время, когда и тебе понадобится помощь молодых. Это неизбежно. И если будешь помнить об этом — будешь и помогать! Но не надо мнить себя благородным. Это не благородство. Это инвестиция в свое сраное стариковское будущее.

— Обычные? Мы, может, и обычные… а вы, сеньор… не обычный человек?

— Я? Таким, как я, о старости можно не заботиться — мы до нее не доживаем, — рассмеялся я, с удивлением прислушиваясь к себе и заставляя разжаться тугую пружину внезапно подступившего гнева.

Какого хрена? Еще позавчера я бы даже не обратил внимания на их тупую и пустую болтовню. Ничего не делают, ничего не решают, просто чешут языками. Ушами бы услышал, а до сознания это дерьмо и не добралось бы, потерявшись где-нибудь в предмозговом фильтре, что обычно исправно отсеивает все подобное. А сейчас меня вон как озлило…

Да. Я разозлился.

Испустив долгий вдох, зыркнул на открывшую было рот женщину и та, поняв, что разговор закончился, отвернулась и о чем-то забубнила с подругой. Стирка возобновилась. По воздух плыл слабый цветочный аромат.

— Каппа!

— Да?

— Закончил?

— Да.

— Топай к системе. К главному глазу. Отдай ей половину всей нашей налички. Она знает. Уточни, что две трети от суммы уйдет на мой личный внутренний счет. Еще треть — тебе.

— Хорошо.

— И напомни Управляющей — создать магазин надо как можно скорее. И с таким товаром, который гоблины захотят покупать.

— Да.

— Выполняй.

Бесшумно поднявшись, мечник сгреб и прикрыл свое аккуратно разложенное барахло разгрузкой и убежал к внедорожнику, от которого тянулся провод к выставленной на солнце солнечной панели. А я заглянул в интерфейс. Система ведет нас к повышению внутреннего статуса. И наверное это первый раз, когда я не испытал ни малейшего внутреннего сопротивления, вызванного приказами машины — я и сам хотел выполнить ее задания как можно скорее, чтобы быстрее получить свои инъекции. Знать бы еще, что придумала эта железяка…

Задание: Патруль. (Дополнительное)

Описание: проверить периметр на наличие угроз с участка 873 по участок 905.

На участке 905 проверить состояние внутристенного арсенально-технического помещения ПМХР-48.

(Оценить сохранность помещения и возможность доступа внутрь, проверка наличия точек АСАЗ в любом состоянии)

После получения достоверной информации немедленный и подробный вербальный доклад с помощью передатчика (предварительно синхронизировать канал связи).

Время выполнения: До вечернего сигнала окончания работ.

Награда: 6 песо. (награда уменьшена вдвое) (нажать для получения подробностей)

Дополнительно: за успешно выполненное задание, за проявленное трудолюбие, расторопность и готовность к дополнительным усилиям есть невысокая вероятность повышения статуса (внутреннего).

Про уменьшение награды я знал — сам сказал так сделать. У нас мало налички, и пока система выплачивает нам только половину, остальное записывая на будущее — отдаст, когда ситуация с финансовой чертовой реформой стабилизируется.

ПМХР?

Я знаю, что это такое. Достаточно большое и чаще всего утопленное в земле помещение, снабженное автоматизированными погрузчиками вроде манипуляторов и транспортными лентами. Там же обычно есть терминал. Помещение служит для одной цели — пополнение боеприпасов и доставка быстро заменяемых модулей к находящимся поблизости точкам АСАЗ — Автоматизированным Системам Активной Защиты. Попросту говоря — турелям, что уничтожат любого, кто приблизится слишком близко и не пройдет проверку свой-чужой.

А еще я знал, что такие помещения, как арсенально-технические ПМХР, всегда оснащены собственными системами защиты — как пассивными, так и активными. И вопрос один — а снабжено ли одно из хранилищ периметра энергией? Если туда поступает питание…

— Невысокая вероятность повышения статуса, — пробормотал я. — Да ты, сука, охренела…