Нечаянный богатырь

Дарья Кожевникова, 2020

Отце-генерал мечтал вырастить из сына вояку себе под стать. Но сын, по его настоянию окончивший престижную военную академию, совсем не был расположен командовать и соблюдать воинскую дисциплину. В результате он оказался сослан в самый неблагополучный поселок во всем уезде, на должность участкового. Но Павел Павлович Павлов, получивший среди населения прозвище Трой, не воспринял свою ссылку как наказание. Сам далеко не ангел, он сумел навести порядок в селе и завел немало друзей, среди которых оказалась и баба Яга, и леший Жажила, и даже четверо разгульных волков, вместе с Троем веселящихся по кабакам в те дни, когда удавалось удрать от жен. С волков, внезапно пропавших после очередной веселой попойки, и начались злоключения Троя. Оказалось, что над всем населением нависла угроза, потому что в уезде начал орудовать пришлый колдун, черный маг из другого мира, похищающий жителей. А чтобы Трой не мешал ему в этом деле, маг оклеветал и его, и даже Ягу. Теперь этим двоим ничего другого не остается, как вступить с магом в неравный бой, за своих похищенных друзей и за свое доброе имя. Но они не одни! На их стороне еще остались звери и птицы, лешаки и кикиморы. И даже невеста, которую вынудили приехать в поселок, чтобы выдать замуж за дурачка-участкового Павлика.

2

Как я добрался до дома, это отдельная история. Но шел я всю ночь, когда подошел к своему забору, уже светало. Измученный и шатающийся, я лишь с третьего раза попал в калитку. Весло пристроил на крыльце, а сам, даже не вспомнив про минералочку, ввалился в гостиную, уронил себя на диван, в чем был, и уснул таким крепким сном, что коматозники бы позавидовали.

Правда, спать мне пришлось не очень долго. Солнышко едва заиграло в полную силу, залив мне светом окно, как в дом ввалилась толпа особ, которые и мертвого поднимут, если потребуется. По крайней мере, я добросовестно притворялся таковым, но меня все-таки вынудили принять сидячее положение. И даже глаза заставили открыть во всю ширь. Правда, я тут же снова зажмурил их в ужасе. Вы когда-нибудь видели перед собой сразу четырех разъяренных волчиц? Нет, если эти волчицы не являются женами ваших закадычных друзей-приятелей, пропавших из дома еще вчера, и притом вместе с вами, то вы не видели ничего. А я вот увидел. И услышал. И даже ощутил, когда в порыве чувств разъяренные фурии стали обращаться со мной совсем уж невежливо, требуя рассказать, куда подевались их зубастые половины и почему я вернулся в поселок один. Толкали, щипали, встряхивали. Но огрызаться на волчиц себе дороже. Впрочем, волчицы, кабанихи, гуманоиды или медведицы — какая разница? Одно слово — бабы… женщины, то есть. Существа, с которыми драться нельзя, а словом их победить невозможно. Поэтому под их натиском я просто втянул голову в плечи, надеясь, что когда-нибудь все это закончится.

Вскоре я уже сочувствовал волкам от души: угораздило же их на таких гарпиях жениться! То ли дело я, холостой! Никто меня не побеспокоит. Если только чужие жены в дом не завалятся. Отчаявшись чего-то от меня добиться выбранным методом, фурии решили сменить тактику. Отпустили меня, и я блаженным мешком свалился обратно на диван. Сквозь шум в голове слышал, как все четыре волчицы орудуют на моей кухне. Что они там творят? У меня ж в холодильнике только пачка пельменей заблудшая! А впрочем, без разницы! Лучше пусть кухню разнесут, чем из меня последние капли жизни вытряхнут. Но тут я запоздало вспомнил про минералочку, и пить захотелось так, что аж дыхание перехватило. Поднялся, поплелся на кухню, к гарпиям. Они на меня только глазами сверкнули, но не стали ничего говорить. Чувствуя себя под этими взглядами, как под прицелами настоящих ружей, я все равно не подавился, а втянул в себя всю воду из бутылки, как насос. И хотел уже вернуться обратно, на диван, как старшая из волчиц, Хлоя, резко осадила меня:

— Давай за стол! Пока плетешься в комнату, все уже будет готово!

Под этим голоском я невольно присел, как под просвистевшей надо мной пулей, как-то удачно оказавшись сразу на стуле. Как заправский холостяк, я прекрасно умел готовить. Правда, всего два блюда — пельмени и макароны. Но сегодня волчицы продемонстрировали мне не только ужасы, но и некоторые достоинства семейной жизни, не поскупившись ради этого на собственные продукты. Передо мной оказалось жаркое из злакового биомяса, салат с орешками, лепешки, и под конец — просто дивный кофе. Уж не знаю, как его Хлойка варит, но у меня он никогда таким не получается. В общем, полчаса назад мне даже думать о еде было тошно, а тут вдруг проснулся такой аппетит, что я набросился на все, мне предложенное, даже не задумываясь, а с чего вдруг такая забота? Ведь кормили меня, естественно, не по доброте душевной. Когда я все умял, залив сверху кофе, та же Хлоя грозно меня спросила:

— Ну что, ожил? А теперь давай, вперед, этих сволочей разыскивать! И чтоб без них сюда даже не возвращался!

— Да где ж я их вам возьму? — вяло огрызнулся я.

Ну, выгонят меня сейчас из дома, и чего этим добьются? Накормлен-напоен, я дальше и в лесу неплохо могу отоспаться. Но тут меня озадачила одна мысль: я шел домой пешком, выписывая кренделя на дороге и таща на себе весло, а волки-то уехали на такси! Так неужели до сих пор до дома не добрались? Этому могло быть только два объяснения: либо с ними случилось что-то серьезное, либо зубастые негодяи, раздумав ехать домой, окончательно пустились вразнос и завернули «к девочкам». Не к своим, естественно, иначе бы эти свои меня сейчас такой грозной сворой не окружали. Так… только не ляпнуть бы сейчас спьяну о моих предположениях насчет посторонних девочек, иначе что-то серьезное с моими приятелями случится уже непременно, как только они переступят родные пороги. Волчицы же порвут их на ватные шарики! А может, и меня заодно, так, за компанию и для ровного счета.

— А это нас уже не касается! — ответила мне тем временем Хлоя. — Вынь да положь! Вместе вчера загуляли? Вместе! Вас полпосёлка видело, слышало и даже терпело до тех пор, пока вы отсюда не улизнули.

Еще бы не улизнуть! Когда нам доброхоты сообщили, что Хлойка с подругами уже в нашем направлении движется, к местному кабаку, и отнюдь не с добрыми намерениями, а как минимум с одной скалкой в руках. Вот и пришлось срочно когти рвать в соседний поселок. А там мы заспорили, в каком кабаке пиво лучше… ну, и пошло-поехало. Примерно до середины я наш вояж помнил весьма отчетливо. После — уже только наиболее яркими фрагментами. Как про весло, например. Так что из всех тяжких, в которые мы вчера еще не пускались, лишь девочки и оставались на тот момент, когда мы в разные стороны разошлись. И, помнится, волки что-то кричали мне на этот счет из такси, пытаясь переорать ими же включенную музыку. Мол, мы-то сейчас еще по-настоящему развлечемся, а ты оставайся, раз такой дурак, и… ну, в общем, понятно, что делай со своим веслом.

— Вот если бы дали вчера мужикам нормально в своем местном кабаке посидеть, так не пришлось бы их сегодня разыскивать, — отгавкнулся я.

Не помогло!

— Ты там можешь хоть корни пустить! А у них семьи! И семейные обязанности, которые они должны выполнять! У Хеи вон крыша на веранде течет! Кто ее ремонтировать должен?! Всю следующую неделю обещают дожди! Так что поднимай свой зад и иди, разыскивай своих собутыльников!

— Логика у вас, у баб, железная, — проворчал я. — Только что корни в кабаке пустить разрешили, а через пять минут уже из собственного дома выгоняете.

— Пустишь, хоть сразу во всех кабаках, но не раньше, чем приятелей на место вернешь.

— Да почему я-то их должен искать? — сделал я последнюю попытку отбиться от временного выселения. — Они мои приятели, но ваши мужья! Еще скажите снова, что это именно я их всех спаиваю! Как будто у них вообще нет своего мнения в этом вопросе.

— Ты должен примером для них служить! — веско информировали меня. — И сам призывать их к порядку! А не растлевать население! И вообще, приступай уже к поискам! Считай, что мы подали тебе официальное заявление! Кто у нас, в конце концов, участковый? Ты или мы?

Участковый! Да, это гордое звание носил именно я. Не по зову сердца, а исключительно по настоянию моего папаши, отставного генерала, да по ходатайству одного медведя, его давнего кореша, который занимал высокий чин в нашей полиции. Стариканы совсем сбрендили, если смогли додуматься до того, что такая должность способна будет сделать из меня образцового персонажа. Батя себя бы вспомнил по молодости! И для начала ответил себе на вопрос: ему-то подобное назначение много чем могло бы помочь? Когда его и до сих пор еще на подвиги тянет. Реже, чем меня, но зато на какие! Хорошо, что мама даже половины всего не знает. Тем не менее, к своей работе я относился, как мог, ответственно, все-таки население на меня в некоторых случаях возлагает надежды, которые мне просто совесть не позволяет не оправдать. Вот и в данный момент, может, не совесть, которая вместе со всем организмом сейчас страдала от тяжкого бодуна, а еще какое-то чувство — долга, может быть? — в помощь волчицам стало выталкивать меня из дому.

Сказать по правде, было у меня такое желание: углубиться подальше в лес, выбрать моховую лежку помягче да продолжить там прерванный волчицами сон. Но я это желание отмел до поры, потому что грыз меня некий червячок сомнений: а ну как волчары все-таки не к девочкам завернули? А в самом деле ухитрились вляпаться в крупные неприятности, что в их состоянии было сделать совсем не сложно? И сейчас не пробуждаются в мягких кроватях в заведении под вывеской типа «У Цыпочек», а остро нуждаются в моей помощи? Которой я, не зная, что с ними случилось, им не могу оказать. Нет, конечно, можно было бы с ними поквитаться за то, что все-таки бросили меня, одного, посреди дороги с веслом, но это в том случае, если я буду точно знать, почему они до сих пор не вернулись домой. И буду уверен, что не произошло чего-то действительно серьезного — все ж таки я им друг.

Как я мог узнать о том, что именно с волками случилось, не затевая вояж по населенным пунктам с одновременным опросом населения? У меня был такой верный способ: добрести до дома Яги. Потомственная колдунья, гадалка и ясновидящая, она давно числилась в моих ведомостях как научно-оперативный работник. И выдавала мне порой такие подробности чужой жизни, что пришлось с нее даже подписку о неразглашении взять. И ведь ни разу не ошиблась! Только начиная работать, я, случалось, не раз подвергал сомнению бабкины выводы, порой, казалось бы, вообще невозможные. И антинаучные, факт! Но впоследствии жизненный опыт показал мне, что ни один бабкин вывод, как бы парадоксально он ни звучал и каким бы абсурдным способом ни был добыт, подвергать сомнению не стоило. Все было точно, как в банке! В смысле, в официальном таком заведении, а не в бабкиной трехлитровке, где она порой то какие-то зелья замешивала, то настойки делала. Такие же сомнительные, как ее способы добывать информацию, но на пробу столь же качественные. Особенно если не всматриваться сквозь стекло, что там, внутри, плавает. В общем, работником бабка была прекрасным, и был у нее всего один существенный недостаток: уж больно добираться до нее было сложно. Но не сама бабка была тому виной. Нет, это у нее избушка бродячая да норовистая. Хоть за ногу привязывай! И ходит-то тихо, так что порой, находясь внутри, и не заметишь, что она уже куда-то чешет — на цыпочках, что ли? Войдешь к бабке в гости где-нибудь на речном берегу, где она удочки позакидывала, кота своего водными деликатесами побаловать, а выйдешь на какой-нибудь глухой лесной полянке, где из водоемов поблизости только болото. Удочки и все речные дары, естественно, передавали хозяйке прощальный привет. Уж сколько раз бабка свою избу за такие вояжи дрыном охаживала по задним венцам! Да все без толку. Та у нее упрямая и патологически склонная все время где-то бродить. Так что для поисков норовистой твари на курьих ножках бабка мне давно уже специальный компас дала. Сразу показывающий, куда мне идти. И сейчас он неутешительно информировал меня о том, что до бабки мне пилить и пилить. Хорошо, хоть протрезвел я уже настолько, что весло с собой снова не додумался прихватить. С ним, конечно, было бы веселее, но зато без него быстрее и легче.