Плюшевая засада

Дарья Калинина, 2019

Беззаботная Ната работала официанткой в тихом кафе своего зеленого райончика. Пока однажды после смены к ней не подкатил автомобиль, годящийся в коллекцию к арабскому шейху! А из него вышел писаный красавец и позвал Нату ехать с ним. К сожалению, он не повез Нату в закат, а попросил помочь найти любимую супругу своего состоятельного отца, мать семейства Елизавету Николаевну. Накануне она зашла в кафе Наты и не вернулась… За приличную сумму Ната, разумеется, согласилась ввязаться в это дело. Хотя вскоре начала понимать, что женщина не просто пропала, а сбежала. От охраны, от диктатора мужа, от жестоких детей и черт знает от чего еще…

Глава 4

На следующий день ровно в половине девятого Натка уже стояла у дверей нужного ей дома, находящегося в окрестностях поселка Александровская. Окрестности были самые что ни на есть живописные. Неподалеку находился Александровский парк, любимая летняя резиденция представителей династии дома Романовых. И жить в непосредственной близости от бывших царских владений, конечно, было не только приятно, но и престижно. А что престижно, то обычно бывает и дорого.

Ната быстро нашла нужную улицу и дом. На воротах было написано «Два клена». С двух сторон и впрямь росло два красавца клена. Сам дом, как и ожидалось, был окружен высоким забором, сложенным из красного кирпича. Из такого же кирпича был сложен и дом, и весь его вид напоминал о лихих девяностых, когда девизом любого предпринимателя было изречение «Твой дом — твоя крепость».

По крайней мере, осуществлять охрану такого объекта куда проще, чем построенных по нынешней моде домов. Там все на просвет, сплошное стекло и витринные окна, а тут все основательно. Попробуй пробейся!

На окнах решетки. Часть оконных проемов и вовсе были заложены кирпичом. Оставалось лишь догадываться, по какой причине строители решились заменить оконное стекло на кирпич. Вряд ли такова была изначальная задумка архитектора. Ната стояла и глазела на фасад дома. Три окна на стене второго этажа — арочные со стеклами, а четвертое лишь стилизовано под него, но на деле — сплошная стена, арка лишь намечена цветным кирпичом. То же самое просматривалось на восточной стене. Итак, два окна в угловой комнате были заложены кирпичом. И зачем?

Лишние окна не понадобились? Сочли, что в угловой комнате и так слишком много окон? Холодно показалось? Сквозняк? Или что?

Но пора было уже дать знать о себе. И едва Ната позвонила в массивную железную калитку, как во дворе тут же зашлись басистым лаем собаки. Судя по голосам, их было не одна и не две, а сразу несколько. Дверь Нате тоже открыли не сразу. Сначала распахнулось маленькое зарешеченное окошечко, через которое ее обозрел с ног до головы угрюмого вида дядька в форме охранника.

— К кому?

— К Антонине. Я новая прислуга.

— Вместо Фимы?

— Наверное. Мои прежние хозяева сказали, что я могу приехать на собеседование.

— У кого служила?

— В семье Абрамовых.

На этом допрос и закончился. Видимо, фамилия была знакома охраннику, потому что он наконец-то открыл дверь. И Ната тут же ахнула, увидев рядом с охранником двух огромных мохнатых собак. Каждая из них была ростом с теленка, а капающая из открытых пастей слюна могла бы полить небольшую клумбу.

— М-мам-м-ммма! — промычала Ната, хотя вообще-то собак не боялась и даже дружила с некоторыми из них.

Но, глядя на этих огромных зверюг, Ната помимо воли представляла, как их белые и очень острые зубы впиваются в ее плоть, начинают ее рвать на части. Фантазии не из приятных.

— Бакс! Мухтар! Сидеть!

И собаки тут же плюхнулись на землю.

— Послушные, — одобрила Ната. — Радует.

Взгляд у собак был по-прежнему настороженный, но лаять они перестали. Огромные головы, обрезанные уши и обрубленные хвосты. Сразу ясно, бойцы из них первоклассные.

— Мне можно пройти?

— Иди.

Никаких тебе «Добро пожаловать», ничего похожего на приветливость.

Ната сделала шаг, собаки тут же вскочили, с явным интересом глядя на нее. «Ну что же ты, — читалось на их мордах. — Давай, побегай. А мы за тобой погоняемся». Они даже хвостами от возбуждения начали помахивать, предвидя забаву. Но Ната сделала над собой усилие и протянула собакам руки. Понюхать. Собаки удивились, но пальцы обнюхали. Видимо, запах им понравился, потому что они придвинулись поближе и начали нюхать Нату уже более основательно. Один пес дышал ей в ухо, второй исследовал область живота вокруг пупка. Чем-то она его заинтересовала, уж неизвестно чем. Разве что тем, что пахла курицей, которую Ната везла в сумке, а сумку держала на животе.

— Хорошие собачки. Очень-очень хорошие собачки, — приговаривала Ната, изо всех сил стараясь, чтобы голос у нее звучал как можно убедительней. — Друзья!

Собаки слегка завиляли хвостами. Совсем чуть-чуть, но и это было уже хорошо. Ната не спешила. Она дала собакам вдоволь надышаться ею, позволила им обнюхать себя с головы и до ног, все время уверяя жутких громадин, что они ее лучшие друзья и хорошие собаки. Потом полезла в сумку и извлекла оставшуюся от вчерашней курицы грудку, что вызвало у собак еще большую симпатию к ней. Охранник на что-то отвлекся, поэтому Ната быстро скормила мясо собакам, честно разделив грудку поровну между ними двумя. Конечно, таким махинам одна-единственная куриная грудка была, как говорится, на один зуб. Но ритуал закрепления дружбы был проведен.

После чего Ната уже спокойно пошла к дому, причем собаки бежали рядом, сопровождая ее. Вид у них перестал быть угрожающим. Кажется, они приняли ее в свою стаю. Теперь оставалось убедить их в том, что в стае место Наты отнюдь не последнее. Но с этим можно было и повременить. Сейчас главной задачей было завоевать доверие Антонины и тех, кто еще обитает в этом доме.

Ната оглядывалась по сторонам и с восхищением понимала, что над этим садом кто-то много и старательно трудился. Каждый клочок тут был либо укрыт мягчайшим газоном, либо украшен цветами или кустарниками. На газоне трогательно голубели островки вероники и розовели крошечные маргаритки. Пионы уже готовились зацвести, развернули ажурную листву, выдвинули свои налившиеся цветом шарики. Кусты были огромные, таких Нате еще не приходилось видеть. Наверное, когда они зацветут, сад наполнится невыразимой красотой и ароматами. Но пока что активно цвели лишь поздние тюльпаны, зато их было столько и такой красоты, что взор невольно разбегался по сторонам.

Шикарные махровые, резные, ажурные. Цветки полные, некоторые стебли так и клонятся к земле, словно не в силах держать тяжелые шапочки цветов — их приходилось поддерживать с помощью специальных держателей. Зато другие стоят прямо. Розово-белые, алые с прожилками, желтые с оранжевыми мазками, белоснежные, сиреневые и даже фиолетовые, словно школьные чернила.

Внезапно Ната услышала окрик. Обернувшись, она увидела охранника, который показывал ей куда-то за угол. Похоже, надо было свернуть туда. Ната так и сделала. Дорожка сразу же сделалась уже, цветов вокруг стало заметно меньше, и они были уже не такими изысканными. Никаких махровых тюльпанов и моря нарциссов. Обычная отцветающая уже форзиция, уронившая на траву всю свою золотистую красоту, и спирея, белеющая длинными, спускающимися к самой траве ветками.

— Мне к служебному ходу. Как это я сама не сообразила! Поперлась господской дорогой, вот дуреха!

На крыльце Нату уже ждала женщина лет сорока пяти. Она молча смотрела на приближающуюся к ней Нату, не делая ни малейшей попытки заговорить или как-то поприветствовать вновь прибывшую.

Нате пришлось заговорить первой.

— Доброе утро, — улыбнулась она. — Вы — Антонина?

— Меня зовут Клавдия, — отчеканила эта особа, даже не попытавшись ответить на улыбку. — Я старшая над домашней прислугой. И, если хозяева тебя возьмут, главная для тебя буду именно я!

Ната кивнула. Она была не против.

— Сейчас я проведу тебя к Антонине Николаевне. Никаких Антонин! К хозяевам обращаться только по имени и отчеству. Усекла?

— Усекла.

— Тогда марш за мной!

Приведя Нату в небольшой холл, она заставила ее переобуться, выдав тапочки вроде тех, что дают в отелях или поездах. Они были из простенькой махрушки и вряд ли могли прослужить долго. Но они были запакованы в целлофан, и было ясно, что ими никто не пользовался. В ящике было еще множество таких упаковок, и Нате внезапно стало интересно: если ее не примут, сможет она взять тапочки с собой?

— Ты что, заснула?!

Окрик подействовал. Ната быстренько переобулась, сняла свою курточку, и они прошли на второй этаж. Дом был не то чтобы особенно велик. Никакого сравнения с хоромами самого Валентина Петровича. Тут все было куда проще и доступней для жизни. И все же на втором этаже Ната насчитала шесть дверей. Но, возможно, за одной из них была ванная комната, а за другой туалет или подсобка. Машинально Ната отметила, что одна из дверей отличается от остальных. Первые пять были самыми обычными, а шестая оказалась металлической. Мысленно представив себе план дома, Ната поняла, что железная дверь как раз и ведет в ту комнату, в которой окна были заложены кирпичом.

Но Клавдия уже постучала в одну из обычных дверей.

— Войдите, — раздался слегка надтреснутый голос из глубины помещения.

И Клавдия кивнула Нате, приглашая ту войти. Девушка вошла. Сперва она удивилась царящей в комнате полутьме. Потом поняла, что окна до сих пор задернуты плотными шторами.

— Это ты служила у Абрамовых целый год?

Все тот же голос шел от огромной кровати, на которой в ворохе подушек и одеял возлежала пожилая и очень упитанная женщина. На голове у нее был чепец. Ночная рубашка покрыта многослойным кружевом. Сама обстановка комнаты казалась вырванной откуда-то века из девятнадцатого. Этакая мелкая помещица, принимающая прислугу у себя в спальне. Лицо у «помещицы» оказалось одутловатым и какой-то неправильной формы, словно бы его долго мяли, стараясь придать округлость, да так и не сумели и бросили это дело, оставив вмятины и выпуклости там, где им быть совсем было не нужно.

— Что же ты молчишь? Или ты немая?

— Да. То есть нет.

— И как тебя понимать?

— Да, я служила у Абрамовых. Нет, я не немая.

— Они мне писали про тебя. Очень хвалили. Мне ты не кажешься такой уж расторопной. Но я беру тебя с испытательным сроком. Что у тебя с лицом?

А что у нее с лицом? Ната хотела задать этот вопрос, но сообразила, что Антонина имеет в виду синеву вокруг глаз, которая все еще сохраняла свою сочность.

— Неудачный макияж.

— Смой. Ты похожа на больную сову.

— Хорошо.

Антонина осталась довольна.

— Скажешь Клавдии, чтобы она все тебе растолковала про твои обязанности. Иди.

И Ната вышла, так и не составив твердого мнения об этой Антонине. Но тяжелый запах лекарств, который витал в спальне женщины, говорил о том, что она явно нездорова. И все-таки здорова или нездорова, а комнату проветривать надо. Свежий воздух куда полезней, чем собственные бактерии, которыми приходится дышать женщине.

— Взяли?

— Да. С испытательным сроком.

— Поздравляю. Значит, раньше работала у Абрамовых? И как они поживают?

— Уехали.

— Все?

— Все.

Ната боялась, что неугомонная Клавдия поинтересуется, куда это отправились господа Абрамовы.

Но Клавдия вместо этого спросила:

— И Юрий Захарович уехал? И Елена Станиславна?

— Да, — ответила Ната.

В душе она проклинала Романа, который не догадался снабдить ее подробным перечнем членов семьи Абрамовых. Хорошенькое дельце, если сейчас выяснит, что Ната вовсе не помнит имен людей, у которых проработала целый год.

А Клавдия все не унималась.

— Галина Стефановна тоже с ними укатила?

Ната кивнула.

И, чтобы предотвратить шквал новых вопросов, спросила сама:

— А что с хозяйкой? Она больна?

— Увы, Антонина Николаевна немного приболела. Нервные переживания подкосили ее здоровье. Она почти не выходит. Но тебя это не должно касаться. В верхние комнаты тебе путь закрыт. Тебя касается лишь грязная посуда на кухне, пыль в нижних помещениях и… Пожалуй, пока с тебя хватит. Когда освоишься, прибавлю тебе еще работы.

И Ната была препровождена на кухню, где обнаружила гору грязной посуды, оставшейся после завтрака домочадцев. На кухне была еще одна женщина. С пухлыми румяными щечками, жизнерадостная и кругленькая, какой может быть только повариха. Она радостно приветствовала появление Наты:

— Как хорошо-то! Принимайся быстрей за посуду. А мне недосуг, мне с обедом бы управиться.

На плите уже булькали три кастрюли и шкворчала сковородка, на которой обжаривался лук, распространяя вокруг себя одуряющий аромат. Ната сглотнула слюну. Она вышла из дома, так и не успев позавтракать. Думала, что перекусит где-нибудь в дороге той курицей, которую отдала собакам, но ехала она вместе с Романом. А лакомиться на его глазах остатками вчерашнего ужина ей показалось как-то неловко. Наверняка Роман привык завтракать совсем в иных условиях, и ничто не помешало бы ему съязвить насчет того, как это происходит у Наты.

К счастью, Клавдия вскоре вышла, а без нее повариха мигом утратила деловой вид, забыла про свои кастрюли и плюхнулась обратно к столу. Откуда-то мгновенно появились две кружки из яркого фаянса, наполненные до краев крепким чаем, тарелка с бутербродами с ветчиной и еще одна тарелка, на которой розовела молоденькая редиска с белыми хвостиками, свежий укропчик и нежные листья салата.

— Угощайся! Вид у тебя бледный. Знаю я вас, молодежь. Небось вскочила и сразу бежать? Хорошо, если кофейку глотнула. А уж про кашу и думать не думала, да?

Ната призналась, что это так и есть. И повариха, которую звали тетей Катей, объяснила Нате, что так не годится.

— Тут недолго и гастрит или даже язву заработать себе. И что потом будешь делать? Лечить? Долго, да и не факт, что вылечишь. Куда легче предупредить болячку. Вот я, к примеру, в семь утра уже поела рисовой каши, да не на воде и без соли, как хозяева едят, а со сливочками, сахарком да яичным желточком. Еще осталась. Хочешь?

В целях установления добросердечных отношений Ната согласилась, хотя очень сомневалась, что человеку с язвой такая жирная каша пойдет впрок. Но, с другой стороны, повариха-то явно любительница почесать языком, а болтун, как известно, находка для шпиона. Себя Ната именно таким шпионом и считала. Поэтому она отведала каши, которая, кстати говоря, оказалась и впрямь очень хороша.

— Кушай, девонька, — приговаривала тетя Катя, которая и сама наворачивала ложку за ложкой. — Ешь да принимайся за работу.

Это было не совсем то, на что рассчитывала Ната, но пришлось покориться. Грязную посуду она мигом рассовала в посудомойку, включила и заявила вошедшей Клавдии, что с работой покончено. Та ахнула, выключила машину и устроила Нате головомойку. Заодно и Катерина за недосмотр влетело. Но Катерина мигом стушевалась, заявив, что у нее своя работа и нечего на нее перекладывать еще и чужую. Так что отдувалась одна Ната. Оказалось, что среди грязной посуды затесалось несколько предметов из хозяйского сервиза. А его надлежало мыть только вручную.

— Мейсен! — тряслась от возмущения Клавдия. — Девятнадцатый век. Ручная роспись и позолота. Посудомойка просто погубит эту посуду!

— Буду мыть руками.

— И будь с этой посудой осторожна. Каждая чашка стоит больше, чем твое жалованье за месяц!

Надо ли говорить, что после такого внушения Ната почти сразу кокнула одну из ценных чашек. К счастью, тети Кати в этот момент в кухне не было, так что Ната раскрошила осколки и ссыпала их к себе в карман. Она очень надеялась, что нужной чашки недосчитаются уже потом, после того как она покинет этот дом. Клавдия то и дело появлялась в кухне, чтобы проверить, как идут дела у ее помощницы. Ната уже поняла, что, назвав себя старшей над прислугой, Клавдия сильно погорячилась. В подчиненных у нее была одна Ната. Тетя Катя была сама по себе, а приходящие разнорабочие вовсе к числу постоянной прислуги не относились. Так же как и охранники. Никем из них Клавдии командовать не позволялось.

— Поэтому Клавдия так и обрадовалась. Теперь ей есть кем покомандовать. Ишь, так и шныряет, так и шныряет туда-обратно.

Клавдия появилась очередной раз.

— Что-то плохо ты справляешься со своими обязанностями. Или тебе у Абрамовых мыть посуду не приходилось?

— Не приходилось, — буркнула Ната, и на сей раз сказала чистую правду.

— А чем же ты у них занималась?

— Сервировкой стола. Обслуживала хозяев во время еды.

— Вот как? Тогда пойдем со мной.

Клавдия привела Нату в столовую, где в центре стоял большой овальный стол, возле которого Ната насчитала двенадцать стульев.

— Накрывай на шесть персон.

На сей раз Клавдия никуда не ушла, осталась и пристально наблюдала за действиями Наты. Тут уж Ната лицом в грязь не ударила. До того, как пути-дорожки привели Нату к порогу их милой, почти домашней столовой, девушке довелось поработать в дорогом ресторане. И тамошнюю школу она запомнила надолго. Какие и в каком порядке выкладывать приборы, с какой стороны ставить бокалы. Даже салфетки умудрилась накрутить.

Клавдия была вынуждена признать мастерство Наты:

— Ну, допустим, сервировку ты знаешь. Где ты раньше работала?

— У Абрамовых.

— Вот это ты мне не ври!

— Я не вру.

— Я же тебя сегодня не случайно насчет Юрия Захаровича и Елены Станиславны спросила. Нету у Абрамовых в семье никого с такими именами. Я специально тебе от балды первые попавшиеся назвала, чтобы тебя проверить. И поняла, что никогда ты у Абрамовых не служила.

Ната покраснела. Какой чудовищный провал! Просто караул! В первый же день так опростоволоситься. Теперь эта Клавдия помчится к Антонине и наябедничает ей. И, конечно, Нату тут же с позором изгонят. Но Клавдия молчала.

— Так кто ты такая?

Врать дальше по-прежнему не имело смысла. Нужно было придумать что-нибудь другое.

— Вы меня раскусили. Признаюсь, я никогда не работала ни у каких Абрамовых. Это моя подружка у них работала. Она и попросила у них рекомендации якобы для себя. Но сама-то она давно себе уже новое место нашла, а я вот без работы осталась.

— Что же ты у своих прежних хозяев рекомендаций не попросила. Или провинилась в чем?

— Нет, просто им не до рекомендаций было.

— Почему?

Вот настырная! Почему да почему? Но пришлось Нате врать дальше.

— Там хозяина посадили. Чиновник он был, проворовался. Стали расследовать, оказалось, что он в свои махинации и отца родного втянул, и жену, и сына. Все с ним в доле были. И еще там какие-то дальние родственники участвовали. Вот всей своей дружной семейкой они из бюджета денежки воровали. И не один год это все длилось. Но, сколько веревочке ни виться, конец все равно найдется. На мое несчастье, он нашелся как раз при мне. Двух недель не успела у них отработать, как их всех и посадили. Одного на пять лет, другую на три, кому-то полгода дали, кому-то год. Всю прислугу уволили, дом закрыли.

— А до этого?

— Там тоже нехорошо вышло. Муж своей жене изменял много лет подряд. А как я пришла, жена его как раз и застукала. Тоже криминал. Жена любовницу порешила, муж жену искалечил. Оба в тюрьме. Дети у родственников. Мне расчет.

— А перед этим?

— Ну, это я даже рассказывать не хочу.

— Рассказывай!

— Там у хозяина подпольная студия по изготовлению порнофильнов была с участием несовершеннолетних. Ну, такое у человека хобби было. И надо же такому случиться, что у этого типа собственные дети оказались очень совестливые да правильные чересчур. И вот родные детишки этого «режиссера» грязную стряпню в Интернете увидели и, не подозревая, что автор их собственный отец, решили изготовителя фильмов разоблачить. И разоблачили. И отца посадили. Деток в интернат. А меня…

— А тебя уволили? Да, похоже, ты какая-то «черная вдова», только для своих хозяев. Куда ты ни придешь, всюду за тобой несчастье да беда в дом приходят.

— При чем тут я?! — возмутилась Ната. — Если один порнуху с участием подружек своей дочери снимает, я виновата? Если муж жене изменяет, да не со мной, тоже моя вина?! А красть из бюджета я вовсе никого не заставляла, они сами все еще до меня до мелочей продумали!

Конец ознакомительного фрагмента.