Яблоко Монте-Кристо

Дарья Донцова, 2006

Детективное агентство «Ниро» снова взялось за расследование очень загадочного преступления. После разговора с призраком умершего сына от шока умерла клиентка агентства Зоя Вяземская. Хозяйка «Ниро» Элеонора на все сто уверена, что никакого призрака не было, а Зою кто-то убил таким вот изощренным образом. Расследовать же все это безобразие предстоит не кому иному, как Ивану Павловичу Подушкину – бессменному секретарю и помощнику Элеоноры. И все бы ничего, если бы матушка Вани Николетта не велела ему немедленно купить ей экзотических омолаживающих жуков…

Глава 5

— Какого черта ты подписался на эту идиотскую затею! — сердито воскликнула Нора, когда я, проводив Зою и вернувшуюся с лекарством Лялю до лифта, вновь вошел в кабинет.

— Сам не пойму, — ответил я чистую правду.

— Бред, — кипятилась Нора.

— Ерунда, — попытался я успокоить хозяйку, — это совсем даже не трудно. Сегодня вечером, около полуночи, Зоя впустит меня тайком в свою квартиру. Время выбрано не случайно: Ляля обычно в двадцать три сорок пять, посмотрев свою любимую передачу, идет принимать ванну. Пока невестка моется, свекровь проведет меня в комнату и посадит в шкаф. Моя задача — выйти из гардероба в тот момент, когда женщины станут пить на ночь отвар ромашки, это у них стандартный ритуал перед сном.

Я произнесу заготовленный спич, Ляля, очевидно, впадет в истерику, зарыдает, но рядом будет Зоя, которая позаботится о невестке, не даст ей кинуться ко мне и в конце концов, уже после того, как я благополучно ускользну за дверь, скажет:

— Я тоже видела Игоря и слышала, как он велел тебе себя вести.

По мнению психотерапевта, такое происшествие непременно вправит мозги Ляле, вдова придет в себя и поймет, что место мертвого в могиле, нельзя умирать вместе с покойным, даже если любишь его больше собственной жизни.

— Ох, не нравится мне эта затея, — с сомнением покачала головой Нора, — а если Ляля потеряет сознание и не услышит твою речь?

Я призадумался.

— Ну, подобное маловероятно, вдова ведь не первый раз увидит «мужа», в виде призрака вряд ли я испугаю ее.

— Думаешь, Ляля окончательная дура и не узнает в тебе детектива?

— Зоя предложила мне надеть бейсболку Игоря с большим, закрывающим лицо козырьком. В гостиной будет полумрак, верхний свет погасят, только на столе останется гореть лампа, — терпеливо пояснил я. — Фигура «мужа» очутится в тени.

— Голос! Уж, наверное, Ляля помнит тембр Игоря.

— Я буду изъясняться шепотом, чуть растягивая гласные. Зоя сообщила мне, что Игорь в минуты нежности называл жену «кабанчик». Если я обращусь к Ляле со словами: «Дорогой кабанчик, спокойно выслушай и выполни мой приказ», — вдова подумает, что перед ней муж! Ну кто еще в курсе интимной клички? Она никому не известна!

— Откуда Зоя знает про кабанчика? — продолжала допрос Нора.

— Понятия не имею, — развел я руками, — этого она мне не объяснила. Думаю, если люди живут вместе, то рано или поздно между ними не остается тайн и секретов, в какой-то момент расслабляешься, и домашние узнают все.

— Может, оно и так, — нехотя кивнула Нора. — Ваня, не езди к Вяземским!

— Никак не могу нарушить данное слово, — мягко ответил я, — уже дал его.

— Ты хозяин своего слова, — ухмыльнулась Нора, — сначала дал, потом взял обратно, обычное дело.

— Простите, — осторожно ответил я, — понимаю, что как секретарь я обязан подчиняться приказам хозяйки, но в данном конкретном случае речь идет о полуночи, действие развернется в мое свободное время, впрочем, можете вычесть из моей зарплаты за этот день.

Нора присвистнула:

— Экий ты, Ваня, гордец! Никто тобой не помыкает, просто я даю совет. Извини, у меня стойкое ощущение: добром эта история не закончится, случится беда.

Я постарался сохранить на лице выражение почтительности. Мой приятель Макс постоянно повторяет:

— Выслушай, что советует женщина, и поступи наоборот. Только не спорь, не произноси: «Дура, ты ничего не понимаешь», просто кивни и делай, что считаешь нужным. Ввяжешься в спор — потеряешь кучу нервных клеток.

— Верно люди говорят, — усмехнулась Нора, — своего ума в чужую башку не вложить. Ты, Ваня, в принципе прав. В свободное от работы время служащий имеет право вести себя как угодно. Успеха тебе в нелегком деле изображения привидения. Только лично я никогда бы не ввязалась в подобную историю. Ступай, Ваня, мне надо заняться счетами.

Я кивнул и пошел в свою спальню. Вроде Нора не советует мне помогать Зое из благих намерений, только моя хозяйка сейчас кривит душой: ей просто не по вкусу, что старшая Вяземская попросила участвовать в спектакле меня, проигнорировав Элеонору. Нора вляпывалась в куда более опасные ситуации, ей постоянно необходим выброс адреналина, хозяйка неразумна и бесшабашна. И сегодня она надулась, словно пятилетняя девочка, сообразившая, что братика позвали в гости без сестрички.

В указанное время я очутился возле стальной двери, украшенной декоративной накладкой из красного дерева. Вяземские жили на последнем, пятом, этаже старого московского дома. Наверное, раньше, в советские годы, тут были сплошняком коммунальные квартиры, но сейчас на каждой лестничной клетке была одна шикарная дверь, а ступеньки застланы красной ковровой дорожкой.

Консьержки в подъезде не нашлось, письменный стол и стул возле почтовых ящиков оказались пусты. Впрочем, Зоя, когда мы с ней разрабатывали во время телефонного разговора план, предупредила меня:

— Охраны не будет, войдете в парадное беспрепятственно.

Я не стал удивляться и уточнять, куда же подеваются секьюрити, мне хватило заявления о свободном входе. И вот я уже маюсь у стены.

Послышался тихий скрип, высунулась Зоя.

— Не опоздали! — шепотом констатировала она.

— Ясное дело, нет, — так же тихо отозвался я.

— Входите.

— Да, да.

— Извините, я в халате.

— Конечно, вы же дома, — закивал я.

— Тсс, — прижала палец к губам Зоя, — сюда, налево, теперь прямо.

Через пару секунд меня втолкнули в просторное помещение, тесно заставленное мебелью, в комнате царил полумрак, люстра не горела, лишь на круглом обеденном столе мерцала лампа под абажуром нежно-розового цвета, она отбрасывала круг света на чайник, чашки и серебряную сахарницу. В углу у окна стоял незажженный торшер.

— Вон туда, — ткнула пальцем Зоя в сторону огромного дубового гардероба. — Держите бейсболку. Текст помните?

— Да, — ответил я.

— Главное, упирайте на необходимость вести полноценную жизнь.

— Хорошо.

— Выйти замуж, родить ребенка.

— Ладно.

— Пусть прекратит каждый день ездить на кладбище.

— Понял.

— Незачем рыдать с утра до ночи.

— Ясно.

— Мама, — послышалось из коридора, — я халат забыла, сделай одолжение, принеси, он в спальне на кровати лежит.

— Ну, чего замерли? — прошипела Зоя. — Ляля сейчас выйдет, живо полезайте! Иду, дорогая, не стой голая, посиди пока в ванной.

Последняя фраза явно относилась не ко мне, я глубоко вздохнул и нырнул в нутро пахнущего лавандой шкафа, предусмотрительно не закрыв до конца дубовую дверцу.

В узкую щель было хорошо видно стол.

— Может, выпить черного чая? — устало спросила Ляля, усаживаясь на стул.

— Нет-нет, — возразил голос Зои, — у тебя будет бессонница.

— Все равно до утра не сомкну глаз, — парировала Ляля и распахнула халат.

— Немедленно прикройся, — резко велела свекровь.

— Почему? — удивилась Ляля. — Мне жарко! Сниму-ка я вообще эту махру, посижу в трусиках.

— Нет!!! — почти заорала Зоя.

— Чего ты так разволновалась?

— Еще простудишься!

— У нас тепло.

— Запахнись. Неприлично обнажаться в гостиной.

Ляля засмеялась:

— Да мы с тобой друг друга никогда не стеснялись, что сегодня-то произошло?

— Ну, — замялась Зоя, — мы не одни!

— А кто еще здесь? — подскочила невестка и моментально прикрыла обнаженную грудь не слишком безупречной формы.

Зоя, поняв, что сморозила глупость, начала выкручиваться.

— Ну… э… Игорь… мне кажется, он тут… присутствует… да… именно так.

Ляля грустно усмехнулась:

— Ну, мне нечего смущаться мужа.

— Он рядом, — торжественно возвестила Зоя. — Игорек, думаю, не ошибаюсь, ты ведь в шкафу? Отвечай!

— Мама, — укоризненно покачала головой Ляля, — похоже, ты решила надо мной…

Тут я сообразил, что пора начинать спектакль, и, распахнув дверцу, прогудел низким шепотом:

— Здравствуйте.

— Ой, — взвизгнула Ляля, — это кто?

— Я, Игорь.

— Кто?

— Я.

— Ты?

— Да.

— Где?

— Тут, — я старался изо всех сил придать сцене правдивость, — выхожу наружу, чтобы сказать…

— В шкафу? — обморочным голосом прервала меня Ляля. — В шкафу??? Но там тебя не может быть!

В голосе вдовы зазвучало невероятное удивление, потом она вдруг взвизгнула:

— Мама! Смотри, он тут!

— Где? — свистящим шепотом поинтересовалась Зоя.

К сожалению, я не видел матери Игоря, лишь слышал ее голос, в котором плескался самый настоящий ужас. Я очень удивился и подумал, что Зоя не зря увлекается театром, в даме явно зарыт талант гениальной актрисы. Ведь она отлично знала, что в шкафу сижу абсолютно материальный, вполне живой я, и сумела изобразить откровенный страх. Не всякая лицедейка способна тоном передать переживания, чаще всего актрисы корчат гримасы, закатывают глаза, заламывают руки… У меня сложилось полное ощущение, что в реальной жизни, не на сцене, а, так сказать, в быту, кривляки ни разу не испытывали сильных чувств, никаких, ни любви, ни ревности, ни горя, ни отчаяния, вот поэтому-то и рвут картинно волосы, полагая, что именно так следует поступать в стрессовой ситуации. Но на самом деле ужас сковывает человека по рукам и ногам, на драматические жесты и патетические высказывания сил у вас не хватит. Из всех средств общения с себе подобными останется лишь голос, который изменится до неузнаваемости, и Зоя сейчас великолепно поняла это, право слово, в ней пропала Сара Бернар.

— Игорь… — протянула мать.

Я открыл дверцу и вышел наружу. Увы, я не обладаю нужными способностями трагика, хорошо хоть могу реально оценить свои возможности, и поэтому не начал сейчас вздымать руки вверх и выть замогильным басом. Нет, я просто раскрыл рот, кашлянул и выдавил из себя:

— Милая Лялечка!

— Мама! — взвизгнула вдова и повернулась в мою сторону. — Мама! Это он!

Я вздрогнул, ей-богу, не ожидал, что женщина столь испугается, Зоя уверяла меня, что невестка вроде как привыкла «встречаться» с Игорем и не станет впадать в ступор, просто выслушает напутствие мужа и беспрекословно выполнит его, но сейчас ситуация начинает развиваться совсем не так, как предполагалось! Ляля, похоже, испугана до крайности. Впрочем, и Зоя по непонятной причине испытывает оторопь.

Мать Игоря уставилась на меня, разинув рот. Учитывая то, что пару минут назад она лично привела в гостиную «привидение» и, вручив ему кепку, велела лезть в шкаф, такое потрясение дамы выглядело более чем странно. Хотя я уже убедился в актерских способностях хозяйки, наверное, сейчас она старается ради невестки.

— Это ты, — еле выдавила из себя Зоя, глядя на мою фигуру, — ты?

— Ну да, — ответил я.

— Кто? — не успокаивалась Зоя. — Назовись!

Я сначала растерялся, мы же договаривались вести себя иначе, но потом подумал, что Зоя по непонятной причине внесла в сценарий «пьесы» изменение, решил подыграть ей и, понизив голос до максимума, прогудел:

— Игорь! Я пришел к Ляле, хочу сказать: кабанчик…

— Нет, — вдруг заорала вдова, — нет! Сгинь! Уйди! Рассыпься! О-о-о! Нет, нет! Он же там! Там! Там! Мама, скажи, что около шкафа пусто. Ма-а-ама-а!

Крик Лялечки, звенящий, словно натянутая струна, взметнулся вверх, в потолок, и закончился обрывками всхлипов. Зоя подняла тонкую белую руку, ткнула ею в сторону занавешенного тяжелыми портьерами окна и выдохнула:

— Игорек!

Я прищурился, вгляделся в полумрак гостиной и совершенно по-бабьи взвизгнул. На фоне портьер маячила высокая фигура, окруженная нежно-голубым свечением, так в плохих кинофильмах изображают оживших мертвецов: черное тело и каемка колеблющихся лучей, якобы аура. Неожиданно в голове промелькнула фраза, которую ехидная Нора частенько повторяет, наткнувшись на какую-нибудь передачу, посвященную паранормальным явлениям: «Требуйте долива кармы после отстоя чакры».

— А-а, — коротко выдохнула Зоя и рухнула на пол.

Ляля, зажмурившись, медленно осела около вдовы, я, перестав корчить из себя призрак, ринулся к вдове и схватил ее за плечи:

— Лялечка! Не бойся! Открой глаза!

Несчастная женщина, не поднимая век, еле слышно протянула:

— Игоряша… я не виновата… я… я… не… не…

Тонкие горячие пальчики Ляли легли на мои руки, и в ту же секунду она завизжала:

— Вы не Игорь!

Черные ресницы взметнулись вверх, огромные бездонные глаза глянули на меня.

— Конечно, нет! — нервно воскликнул я. — Перед вами Иван Павлович Подушкин, секретарь Норы, владелицы частного детективного агентства «Ниро». Извините, право слово, вышло неловко, сейчас все объясню.

— Вы не Игорь, — пролепетала Ляля.

— Ваша свекровь, — начал было я, но тут вдова со скоростью ошпаренной кошки вскочила на ноги, бросилась к окну, раздвинула занавески и кинулась к лежащей Зое.

— Мама, — затрясла она женщину, — мама! Очнись! Ма-ама-а! О-о-о! Она молчит!!! И не дышит!

Вот тут мне стало по-настоящему страшно. Я пошел к стене, нащупал выключатель, нажал на клавишу, вспыхнула люстра, чей свет после мягкого полумрака показался невыносимо резким. У меня защипало глаза, пришлось на пару секунд зажмурить их. Когда же я снова обрел способность лицезреть окружающий мир, ситуация не изменилась.

На ковре, странно скрючившись, с неестественно вывернутой шеей, лежала Зоя, около нее стояла на коленях заливавшаяся слезами Ляля.

Одного взгляда, брошенного на мать Игоря, хватило мне, чтобы понять: женщина мертва.

Я понял, что ей уже ничем не помочь.

На ватных ногах я подобрался к Ляле и тихо сказал:

— Вам лучше уйти к себе.

— Да? — совершенно по-детски отозвалась Ляля. — Вы полагаете? Разве можно оставить маму? Смотрите, она заснула. Давайте перенесем Зою в спальню.

Я потряс головой. «Спокойно, Иван Павлович, ты мужчина, значит, не имеешь никакого права впадать в панику и голосить, словно торговка рыбой на базарной площади. Сейчас нужно взять себя в руки и попытаться справиться с ситуацией. Давай, дружочек, вдохни, выдохни и попробуй оторвать от трупа Лялю».

— Зоя, очевидно, гипертоник, — воскликнул я, поднимая Лялю.

— Ну да, — кивнула та, — у нее случаются скачки давления, вчера, например, двести на сто двадцать намерили, пришлось «Скорую» вызывать.

— Вот и сейчас, — зачастил я, — Зое стало нехорошо, вновь криз случился. Ее не следует трогать, а вам необходимо лечь и вызвать врача.

— Мне доктор ни к чему! — с жаром воскликнула Ляля. — Маме нужно помочь в первую очередь!

— Конечно, конечно, — закивал я. — Ну-ка, скажите, где находится ваша спальня?

— Там, — слабо дернула головой Лялечка, — последняя дверь, извините, мне надо в туалет, меня тошнит, и очень кружится голова, а вы срочно позвоните врачу, телефон на кухне.