Яблоко Монте-Кристо

Дарья Донцова, 2006

Детективное агентство «Ниро» снова взялось за расследование очень загадочного преступления. После разговора с призраком умершего сына от шока умерла клиентка агентства Зоя Вяземская. Хозяйка «Ниро» Элеонора на все сто уверена, что никакого призрака не было, а Зою кто-то убил таким вот изощренным образом. Расследовать же все это безобразие предстоит не кому иному, как Ивану Павловичу Подушкину – бессменному секретарю и помощнику Элеоноры. И все бы ничего, если бы матушка Вани Николетта не велела ему немедленно купить ей экзотических омолаживающих жуков…

Глава 3

И снова к Игорю не было претензий, он просто оказался свидетелем наезда. Погибший был гастарбайтером без каких-либо документов, в кармане у несчастного обнаружилась лишь сторублевая купюра, наверное, парень бежал в магазин за водкой, не заметил вынырнувшего грузовика и оказался под колесами. Хорошо еще, что Вяземский успел экстренно затормозить, иначе б ему пришлось туго: доказывай потом, что пешеход уже умер, когда на него наехали колеса «Мерседеса». Но Игорь умелый водитель, избежал наезда.

Не успел Вяземский оправиться от стресса, как произошла очередная напасть. Игорь решил купить себе новые ботинки и зашел в магазин. Продавцы хорошо знают бизнесмена: Игорь любит дорогую обувь и часто приобретает по пять-шесть пар за один раз.

Увидав выгодного клиента, продавщица Леночка со всех ног рванула к двери. Игорю нравилась хорошенькая, услужливая девочка, и, надумав сменить ботинки, Вяземский всегда спрашивал:

— А где Лена? Пусть она меня обслужит, размер мой знает и понимает, что предложить надо.

Когда Игорь вошел в магазин, Лена загадочно улыбнулась и ткнула хорошенькой ручкой в пирамиду коробок, высившуюся у одного из диванчиков.

— Вот, я уже приготовила все самое интересное, — заговорщицки сообщила она.

— И как только догадалась, что я приду? — удивился Игорь.

— У меня с постоянными клиентами, в особенности с теми, кто, как вы, всегда большие чаевые оставляет, телепатическая связь, — шепнула Лена. — Пришла сегодня на работу и почуяла: ровно в девятнадцать ноль-ноль Игорь Андреевич приедет. Вот зараза, поставлена же табличка: «Только для VIP-посетителей».

Последняя фраза относилась к женщине неопределенных лет, которая, не обратив внимания на то, что диван украшен объявлением, уселась на кожаную подушку и громко заявила:

— Мне сапоги, самые дешевые! С искусственным мехом! Не понимаю людей, которые носят шкуры убитых животных.

— Ну и пакость, — зашипела Лена. — Знаете, почему она «зеленой» прикидывается?

— Нет, — машинально ответил Игорь.

— Три рубля в кошельке имеет, — язвительно продолжила Лена, — знаем таких. Припрутся в элитную точку, все перемеряют, а потом губы надуют и процедят: «Тут у вас сплошное дерьмо, и вообще мне совесть не позволяет такие изделия покупать. Я защитница живой природы». Только на самом деле у нее денег нет. Ну не нахалка ли! Плюхнулась на виповский диванчик, словно приличная, ща ей мало не покажется!

С самым мрачным выражением лица продавщица направилась было в сторону нежелательной покупательницы, но Игорь удержал разгневанную девушку:

— Лена! Ты же воспитанный человек! Не трогай женщину!

— Ага! Это диван для випов!

— Фу, какая ерунда!

— Вам сесть негде.

— Места полно, рядом устроюсь.

— С этой бабищей?

— Почему бы нет?

— Еще не хватало!

— Лена, не блажи, — покачал головой Игорь и, спокойно сев около покупательницы, начал примерять обувь.

Но продавщица все никак не могла успокоиться.

— Нечего «ложечку» хватать! — рявкнула она.

— Вы мне? — выпучила глаза неугодная посетительница.

— Тебе!

— С ума сошла! С какой стати мне «тыкаешь»?

— А фигли на виповское место плюхнулась? Этот диван для постоянных покупателей.

— Да ну? И где объявление?

— У тебя за жирной спиной!

— Нахалка!

— Сама такая, сто сапог перещупала, да ни один не купишь и уйдешь!

— Вот это верно, — окончательно разъярилась тетка, — не стану брать обувь у хамов, позови старшего менеджера.

Стремительно разгорелся скандал, в который оказались втянуты все продавцы, дружно вставшие на защиту Лены.

— Конечно, Елена проявила бестактность, обратившись к вам на «ты», — заявил администратор бабе, — но в нашей торговой точке два зала: один для всех, другой для избранных, вы прошли на половину для элитных клиентов, мы не сделали вам замечания, так как магазин был пуст, но сейчас пришел уважаемый человек.

— А я кто? — завизжала тетка. — Мартышка?

— Верно, — не утерпела Лена, — она самая и есть.

— Чтоб тебе никогда замуж не выйти! — рявкнула баба.

— Да хоть сдохни, жаба, я уже давно жена, — отбила мяч Лена. — Можешь тут вся скорчиться и посинеть!

Не успела продавщица договорить до конца, как тетка замерла с открытым ртом, потом поднесла руки к горлу, захрипела и рухнула на пол, лицом вниз, прямо к ногам страшно недовольного ссорой Игоря.

Продавщицы завизжали, менеджер бросился вызывать «Скорую», врачи приехали на удивление быстро, но помочь несчастной не успели, та умерла сразу.

— Наверное, тромб оторвался, — предположил врач, — вы там в сумке поройтесь, может, документы есть, родным позвонить надо.

Но у несчастной в кошелке было пусто, на дне лежала лишь сломанная расческа и пачка бумажных носовых платков. Лена, не считавшая посетительницу покупательницей, оказалась права: денег у той на приобретение даже самых дешевых тапок не имелось.

Игорь снова оказался в свидетелях. По странному стечению обстоятельств все несчастные случаи произошли на территории, подведомственной одному отделению милиции. Офис Вяземского находился около его дома, гастарбайтер бежал от стройки, расположенной в паре сотен метров от жилья Игоря, а магазин торговал на первом этаже элитной многоэтажки, возведенной впритык к дому Вяземских. И каждый раз Игоря допрашивали одни и те же менты.

Когда речь шла об упавшей с балкона девице, следователь проявил сочувствие, он без конца повторял:

— Не волнуйтесь, хотя я понимаю, что сохранить спокойствие в такой ситуации непросто. Очень неприятно стать свидетелем подобного зрелища.

Увидав Игоря во второй раз, милиционер вытаращил глаза.

— Надо же, как вам не везет! — воскликнул он.

Но в третий раз все тот же сотрудник ляпнул:

— Однако, Игорь Андреевич, не хотел бы я жить около вас!

— Почему? — нервно поинтересовался Вяземский.

— Похоже, вы приносите несчастье, — каркнул дурак в форме. — Где ни окажетесь, тут же покойники появляются, вы просто санитар леса, все умершие без документов, похоже, нелегально прибывшие в столицу граждане.

Другой человек стукнул бы кулаком по столу и наорал на глупого лейтенанта, позволившего себе столь наглые речи, но Игорь неожиданно согласился:

— Похоже, вы правы.

И снова к Вяземскому не было претензий, никто не собирался обвинять его в смерти женщины, но Игорь неожиданно впал в настоящую депрессию. Он отказался выходить из дома, чернее тучи лег в кровать, повернулся лицом к стене и на все вопросы встревоженной Ляли сначала вяло отвечал: «Отстань, у меня болит голова», а потом и вовсе замолчал.

Перепуганная жена бросилась вызывать врачей, и очень скоро Игорю поставили диагноз: депрессия. Вяземского начали усиленно лечить, по утрам Ляля впихивала в мужа пригоршни разноцветных таблеток и капсул, Игорь, однако, не становился веселее и общительнее. Он запил, спал целыми днями, отказывался от еды и поэтому сильно похудел. Иногда Игорь вдруг ни с того ни с сего спрашивал:

— Ляля, у тебя ничего не болит?

— Все в порядке, — спешила заверить его супруга.

— Хорошо, — мямлил муж, — а то и впрямь страшно, я ведь приношу несчастье! Таким, как я, лучше не жить!

Напуганная Ляля старалась не оставлять мужа в одиночестве, но сидеть день-деньской у кровати пусть даже и очень любимого человека невозможно. Жена иногда уходила в магазин, но тогда с Игорем оставалась Зоя. Но не зря говорят: если человек на самом деле задумал самоубийство, он обманет всех и лишит себя жизни. Те, кто демонстративно, на глазах у окружающих, хватается за таблетки или веревку, на самом деле шантажисты, которые лишь хотят попугать родственников.

Игорь не принадлежал к этой, весьма распространенной, человеческой породе. Решившись покинуть этот мир, он резко изменил свое поведение, повеселел, начал общаться с Лялей и Зоей, прекратил голодать. Жена радовалась, словно ребенок: слава богу, таблетки помогли!

Увы, плохо знакомая с такими науками, как психология и психиатрия, Ляля совершила огромную ошибку. Внезапное, очень резкое изменение поведения больного человека должно насторожить окружающих. Но людям свойственно тревожиться только в том случае, когда родственник впадает в уныние и отпихивает от себя тарелку с котлетами. А вот если он становится беспричинно весел и не отказывается от пищи, близкие облегченно вздыхают и тут же делают вывод: ура, наш-то выздоравливает!

Спору нет, проснувшийся аппетит и украсившая лицо улыбка часто говорят о начале положительных процессов в организме. Но случается подчас и иначе. Человек принял страшное решение и теперь просто ждет момента для его осуществления. Метания и мучения закончены, выбор совершен, предстоит сделать последний, роковой шаг.

Но Лялечка и Зоя в тонкостях людской психики не разбирались, поэтому, когда после недели нормального поведения Игорь утром заявил: «Поеду в офис, погляжу, как там без меня рулят», жена радостно закивала: «Конечно, принимайся за работу».

Ни у Ляли, ни у Зои ничто не дрогнуло в душе, когда Игорь, сев в машину, весело помахал им рукой.

— Прощайте! — крикнул он.

— Пока, милый, — ответила Ляля, которую совершенно не насторожило слово «прощайте». — Сейчас сбегаю на рынок за телятиной, запеку ее в духовке на ужин.

Внезапно Игорь скривился:

— Лучше испеки блины!

— Что? — удивилась Ляля. — Ты же их терпеть не можешь…

— А вот сейчас захотелось, — ответил муж.

— Ладно, — согласилась Ляля. — Все равно за телятиной идти, или ты не хочешь блинчиков с мясом?

— Сказал же, пеки блины, — неожиданно рассердился Игорь.

И снова Ляля не насторожилась.

— Хорошо, — покорно отозвалась она, — как скажешь.

Жена и впрямь напекла блинов, по неопытности навела слишком много теста и получила целую гору желтых кругляшков, не слишком тонких, совсем не «кружевных». Первые блины у нее вышли не комом, а подушками.

Около девяти вечера Ляля звякнула Игорю на мобильный и услышала равнодушный ответ:

— Абонент временно недоступен.

Две следующие попытки тоже оказались неудачными, но Ляля не заволновалась. Игорь довольно долго болел, ясное дело, сейчас он распекает подчиненных, лично разгребает завалы из бумаг.

Зевая, Ляля пошла в ванную, помылась, надела халат, полезла в карман, чтобы вынуть оттуда пояс от него, и обнаружила письмо.

Удивившись, Лялечка развернула бумажку:

«Дорогая, я очень благодарен тебе за счастливое время, проведенное вместе. Мне хотелось опекать, оберегать тебя от трудностей, расшвырять всех, кто задумал обидеть мою жену. Но получилось так, что основная опасность для тебя и мамы исходит от меня. Я приношу несчастье и сею смерть. Не плачь, решение уйти из жизни я принял в здравом уме и твердой памяти. Особо не переживай, через некоторое время выходи замуж за хорошего человека, а я с небес стану опекать тебя. Прощай, твой Игорь».

Ляля перечитала послание пять или шесть раз, пока до нее дошел его смысл.

— Мама! — заорала она, бросаясь на кухню. — Мамочка!

— Господи, Ляля, — с укоризной воскликнула Зоя. — Ну с какой стати ты кричишь сиреной? Ну вот, я уронила блин на пол! Ты неэкономна! В кастрюле осталось еще тесто, его следует использовать. Хотя зачем ты столько опары замесила? На полк солдат!

— Господи, — выдохнула Ляля, — вот почему он блины просил: их всегда на поминки пекут!

— Типун тебе на язык, — укорила Зоя, — у нас все живы и умирать не собираются.

Ляля молча протянула Зое письмо, та взяла его.

— Это что?

— Читай, — одними губами ответила Ляля и услышала бодрую трель телефона.

Лялечка схватила трубку.

— Ольга Ивановна Вяземская? — спросил вежливый официально-равнодушный голос.

— Да! — воскликнула Ляля. — Нашли тело?

— Вам уже сообщили о несчастье? — не сумел сдержать удивление милиционер.

В эту секунду за спиной молодой женщины раздался грохот. Зоя, дочитав до конца предсмертную записку Игоря, упала в обморок; лишаясь чувств, она задела рукой тарелку с горой блинов, и теперь вся кухня была усеяна неровно пожаренными кусками теста.