Право умереть

Рекс Стаут, 1964

Ниро Вулф, страстный коллекционер орхидей, большой гурман, любитель пива и великий сыщик, практически никогда не выходит из дому. Все преступления он распутывает на основе тех фактов, которые собирает Арчи Гудвин, его обаятельный, ироничный помощник с отличной памятью. К Вулфу обращается Пол Уиппл, чернокожий, который много лет назад помог детективу в расследовании одного преступления, с просьбой выяснить, почему его сын хочет жениться на богатой белой девушке. Вулф, связанный понятием долга, с неохотой соглашается. Но тут девушку убивают, а ее чернокожего жениха арестовывают, так как подозревают, что убийца именно он. Ниро Вулф и Арчи Гудвин берутся расследовать это дело…

Rex Stout

A RIGHT TO DIE

Copyright © 1964 by Rex Stout

THE DOORBELL RANG

Copyright © 1965 by Rex Stout

DEATH OF A DOXY

Copyright © 1966 by Rex Stout

This edition is published by arrangement with Curtis Brown UK and The Van Lear Agency

All rights reserved

Перевод с английского Ольги Александровой, Александра Санина

Издание подготовлено при участии издательства «Азбука».

© О. Э. Александрова, перевод, 2022

© А. В. Санин, перевод, 1993

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2022 Издательство Иностранка^®

Глава 1

Ему не было назначено, и, глядя на стоявшего на пороге посетителя, я понимал, что он вряд ли принесет нам самый крупный гонорар за 1964 год. Но когда этот человек сказал, что его фамилия Уиппл и он хочет проконсультироваться с мистером Вулфом, я впустил его и провел в кабинет, потому что после долгого скучного дня было бы даже приятно получить от недовольного нарушением заведенного порядка Вулфа свирепый взгляд, а также потому, что наш посетитель был черным. Насколько мне было известно, в ходе жаркой кампании за гражданские права афроамериканцев почему-то не говорилось о праве консультироваться с частным детективом. Хотя почему бы и нет. Поэтому я не стал спрашивать, какими судьбами он оказался здесь. Когда я усадил его в красное кожаное кресло, стоявшее у письменного стола Вулфа, посетитель, оглядевшись по сторонам, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Я сказал, что Вулф спустится через десять минут, в шесть вечера, и посетитель кивнул:

— Я знаю. Орхидеи.

Услышав звук спускающегося лифта, я развернулся лицом к двери. Вулф вошел в кабинет, но, заметив человека в кресле, остановился и наградил меня свирепым взглядом, одним из лучших в его арсенале. Я ответил не менее свирепым взглядом.

— Мистер Уиппл, — объявил я. — Пришел проконсультироваться.

Вулф продолжал сердито щуриться. Он явно решал, что ему делать: то ли уйти на кухню, то ли разораться. Но он всего лишь нахмурился и спросил почти нормальным голосом:

— Уиппл?

— Да, сэр.

Вулф повернулся, чтобы посмотреть на посетителя, обогнул свой письменный стол, сел в свое огромное кресло и хмуро посмотрел на посетителя:

— Итак, сэр?

Мужчина сдержанно улыбнулся:

— Я собираюсь произнести речь. — Он прочистил горло и слегка наклонил голову. — Соглашения человеческого общества касаются не только убийств, но и тысячи других вещей. Совершенно очевидно, что в Америке — не говоря о других странах — белые лишили черных некоторых преимуществ этого соглашения. Можно еще сказать, что это лишение преимуществ распространяется в некоторых случаях даже на убийства, — например, в некоторых районах нашей страны белый может убить черного если не совершенно безнаказанно, то по крайней мере с большими шансами избежать положенной законом кары. Это плохо. Это прискорбно, и я не обвиняю чернокожих, что они отрицают правильность этого. Но когда вы сталкиваетесь с фактом, а не с теорией, что вы можете предложить, чтобы изменить это? — Он взмахнул рукой. — Я, пожалуй, кое-что пропущу и пойду дальше. Если вы прикрываете его, потому что он черный, можно сказать многое. Вы этим только упрочиваете ту несправедливость, против которой сами по праву выступаете. Идеальное соглашение между людьми — это такое, в каком различия расы, цвета кожи или религии совершенно не имеют значения. Любой, поддерживающий эти различия, выступает, таким образом, против идеала, а вы, конечно, поддерживаете его. Если в деле об убийстве вы в своих действиях…

Посетитель продолжал говорить, но я уже не слушал. И только смотрел на него невидящими глазами. Я вдруг перенесся на много лет назад и оказался поздно ночью в маленькой комнате в павильоне «Апшур» на курорте Канова-Спа в Западной Виргинии^[1]. Вулф сидел в кресле, слишком узком для его туши весом одна седьмая тонны, лицом к аудитории из четырнадцати цветных мужчин — поваров и официантов, — усевшихся прямо на полу. У одного из них, насколько мы знали, имелась важная информация об убийстве, и Вулф битых два часа пытался определить, у кого именно, но безуспешно. Примерно в два часа ночи Вулф, попробовав зайти с другого бока, произнес длинную речь, что сразу сработало. Речь произвела такое сильное впечатление на двадцатиоднолетнего студента Говардского университета, некоего Пола Уиппла, что он выложил все как на духу. И вот теперь мужчина, сидевший в красном кожаном кресле, слово в слово воспроизводил отрывки из той памятной речи Вулфа.

Я снова перенесся из павильона «Апшур» в кабинет. Должен был я узнать посетителя? Нет. Тогда он был молодым, стройным, с худым лицом. Теперь же я видел перед собой средних лет мужчину, уже начинающего лысеть, с обвисшими щеками, в очках в черной оправе. Хотя при имени Уиппл у меня в голове должен был прозвенеть звоночек, но этого не случилось. А вот у Вулфа он прозвенел. Что мне не слишком понравилось. Я готов признать, что, в отличие от меня, он гений, но в том, что касается памяти, я ничего признавать не готов.

Уиппл остановился на середине фразы. В ту ночь именно на этом месте он перебил Вулфа. Затем с улыбкой посмотрел на меня, после чего обратил улыбку Вулфу.

— Мистер Уиппл, у вас хорошая память, — проворчал Вулф.

— Не совсем так, — покачал головой Уиппл. — Не всегда. Но эта речь стала поворотным моментом в моем образовании. И я записал ее в ту ночь. Если бы у меня была хорошая память, я бы лучше справлялся со своей работой.

— А что у вас за работа?

— Я старший преподаватель в Колумбийском университете. И, боюсь, это мой потолок.

— Антропология?

У посетителя округлились глаза.

— Боже правый, ну и память! Так вы и это помните?

— Конечно, вы тогда об этом говорили. — Вулф сделал недовольное лицо. — Сэр, вы загнали меня в угол. Я знаю, что я ваш должник. Если бы не вы, я застрял бы там на несколько дней, а может, и недель. И вы, конечно, потешили мое самолюбие, слово в слово повторив столь длинную речь. Итак, зачем я вам понадобился?

— Звучит резковато, но вы всегда были слишком резким. Да, вы мне нужны. — Посетитель улыбнулся, уже не так натянуто. — Мне нужна помощь в одном весьма конфиденциальном вопросе, и я решил обратиться к вам. Сомневаюсь, что смогу заплатить ваш обычный гонорар, но я заплачу.

— Это подождет. Я ведь сказал, что я ваш должник. Ваша проблема?

— Она… очень личная. — Уиппл пожевал губами, посмотрел на меня, затем — на Вулфа. — Кстати, она некоторым образом связана с тем, что вы сказали той ночью. Именно поэтому я и процитировал вашу речь. У меня есть сын Данбар. Ему двадцать три года. Помните, вы тогда еще цитировали Пола Лоуренса Данбара?

— Конечно.

— Ну вот. Мы назвали нашего сына Данбаром. Он хороший мальчик. Конечно, у него есть свои недостатки, но в целом он очень хороший мальчик. Он работает в КЗГП. Вы знаете, что такое КЗГП?

— Комитет по защите гражданских прав, — кивнул Вулф. — Я делал им небольшие пожертвования.

— Почему?

Уголок рта Вулфа слегка пополз вверх.

— Оставьте, мистер Уиппл. Вам нужна еще одна речь для цитирования?

— Я мог бы ее использовать. Мои люди могли бы. Мой сын мог бы. Он хороший оратор. Но именно из-за него… Он и есть моя проблема. Точнее, у него проблема. Он связался с белой девушкой и собирается на ней жениться. И я не могу отговорить его от этого шага. Мне нужна помощь.

На лице Вулфа появилась недовольная гримаса.

— Только не моя! — твердо заявил он.

— Нет, я отнюдь не прошу вас с ним поговорить. Я прошу выяснить, что с ней не так.

— За исключением врожденных и универсальных недостатков, присущих ее полу, с ней все должно быть нормально.

— Однако с ней что-то явно не так, — выразительно поднял брови Уиппл. — Она — я сейчас говорю не как антрополог — из хорошей семьи. Она молода, красива, финансово независима. Для нее выйти замуж за афроамериканца — полный абсурд. Очевидно…

— Мой дорогой сэр, я не буду произносить еще одну речь. Лишь процитирую Бенджамина Франклина. «Человек, поддавшийся страсти, едет верхом на необъезженной лошади». И приведу старинную латинскую поговорку: Ex visu amor. Любят глазами. Пф! В природе ничего не бывает абсурдным, хотя многое прискорбно.

— Это не имеет отношения к делу.

— Неужели?

— Да, — улыбнулся Уиппл. — Помните, когда вы спросили меня, сколько мне лет, и я ответил: «Двадцать один», Моултон сказал мне, что нужно говорить «сэр». Страсть или любовь — не вопрос. Белая женщина, которая встречается с чернокожим и даже ложится с ним в постель… В этом нет ничего абсурдного. Но только не брак. И я говорю: если эта Сьюзан Брук хочет выйти замуж за моего сына, с ней что-то не так. У нее явно не все дома. Вероятные трудности, преграды, неловкие ситуации, осложнения… Думаю, нет нужды вам это перечислять.

— Да.

— Она навряд ли станет ему хорошей женой, что ясно как день. С ней явно что-то не так. Темное пятно в ее прошлом или психологические изъяны. Если я смогу выяснить, в чем дело, то расскажу своему сыну. Он не дурак. Но искать то, не зная что… Нет, я для этого не подготовлен. А вот вы — да. — Он всплеснул руками. — Потому я здесь.

— Расовая гордость, — отчетливо произнес Вулф.

— Что! У кого?

— У вас, конечно. Вы, должно быть, не в курсе…

Уиппл начал вставать с кресла. Поднявшись, он скосил полуприкрытые глаза на Вулфа:

— Я не расист. И вижу, что совершил ошибку. Не думал…

— Вздор! Садитесь. Ваша проблема…

— Все, забудьте. Забудьте о моем существовании. А мне следовало давно забыть о вас. Обвинить меня…

— Проклятье! — зарычал Вулф. — Садитесь сейчас же! Антрополог, отрицающий расовую гордость?! Вам бы следовало знать. Если вы антропос, значит расовая гордость у вас определенно есть. Мое замечание не было обидным, но я беру его обратно, потому что оно было бессмысленным. Вы решили действовать, а чем именно вы руководствовались, несущественно. Лично я руководствовался тем, что я ваш должник, а так как вы потребовали вернуть вам долг, я заплачу.

— Полагаю, я слишком чувствительный, — сказал Уиппл, сев на место.

— Итак, комментарий насчет женитьбы. Не исключено, что мисс Брук более реалистично смотрит на вещи, чем вы. Возможно, она достаточно умна, чтобы понять: за кого бы она ни вышла замуж, проблем в любом случае избежать не удастся. Трудностей, преград, неловких ситуаций, осложнений — я лишь повторяю ваши собственные слова, хотя выбрал бы более сильные выражения, — избежать не удастся. Если выйдет замуж за одного с ней цвета кожи, то основания для этого могут быть самыми жалкими, постыдными, унизительными и скучными. Если она выйдет за афроамериканца, то эти основания могут быть весомыми, достойными, закономерными и занимательными. Мне не приходилось встречать столь здравомыслящих женщин, но одна, быть может, и найдется. А что, если это и есть мисс Брукс?

— Нет, сэр, — покачал головой Уиппл. — Мысль, конечно, глубокая. Хотя это всего лишь пустые разговоры. Мой отец так отзывался о тех, кто умел красиво говорить: «Он управляется со словами, как с необъезженной лошадью». Нет, сэр.

— А вы, похоже, на этом зациклились.

— Да. Если вы именно так ставите вопрос, то да.

— Очень хорошо. Вы помните мистера Гудвина?

Уиппл бросил на меня короткий взгляд:

— Конечно.

— Вы можете устроить ему встречу с мисс Брук? Возможно, ланч или обед с вами, вашим сыном и с ней? Под благовидным предлогом.

На лице Уиппла появилось сомнение.

— Боюсь, это невозможно. Она знает, что я… Короче, она знает, как я к ней отношусь. А мистеру Гудвину обязательно встречаться с мисс Брук? И с моим сыном тоже?

— Присутствие вашего сына совершенно необязательно. А вот мисс Брук — да. Я не смогу двигаться дальше, пока мистер Гудвин не познакомится, не пообщается и, если удастся, не потанцует с ней, после чего сможет дать мне отчет. Этого, возможно, будет достаточно. Возможно, будет достаточно и того, что он, питая слабость к привлекательным молодым женщинам, отлично в них разбирается и умеет входить к ним в доверие. — Вулф повернулся ко мне. — Арчи, предложения имеются?

— Конечно, — кивнул я; что ж, Вулф сам напросился. — Итак, я с ней знакомлюсь, прощупываю ее, понимаю склад ее характера, вхожу к ней в доверие, привожу ее сюда, устраиваю в Южной комнате, затем вы ее соблазняете и женитесь на ней. Что касается трудностей, преград, неловких ситуаций, осложнений…

— Мистер Гудвин! — не выдержал Уиппл. — Если вы способны шутить на эту тему, то я определенно нет.

Наши глаза встретились.

— Мистер Уиппл, я от вас этого и не жду. Я просто отреагировал на шутку мистера Вулфа насчет меня и привлекательных молодых женщин. Но мне определенно придется встретиться с мисс Брукс. Вулф никогда не выходит из дому по делам. Насколько это срочно? Они уже назначили дату свадьбы?

— Нет.

— А вы уверены, что они еще не поженились?

— Абсолютно уверен. Мой сын на такое не способен. Они никогда ничего не скрывает ни от меня, ни от своей матери.

— А ваша жена вас в этом поддерживает?

— Да. Абсолютно. — Посетитель повернулся к Вулфу. — Вы сказали, ваше замечание насчет расовой гордости было бессмысленным, но вы почему-то его сделали. Что касается моей жены, к ней оно вполне применимо. Можно ли назвать расовой гордостью желание, чтобы ее сын женился на девушке, на женщине, с которой ей удастся стать друзьями? Настоящими друзьями. Я спрашиваю вас как афроамериканец, как мужчина и как антрополог: может ли она рассчитывать на настоящую семейную близость с белой женщиной?

— Нет. Впрочем, как и на близость с цветной женщиной, доведись той стать вашей невесткой. Однако вы действительно на этом зациклились. — Махнув рукой, Вулф бросил взгляд на настенные часы: до обеда оставалось сорок минут. — Поскольку предложение мистера Гудвина мало реалистично, давайте попробуем найти что-нибудь другое. Расскажите мне все, что знаете о мисс Брук.

Я достал блокнот.

На все про все ушло не более получаса, и, когда я вернулся в кабинет, проводив Уиппла в прихожую и закрыв за ним входную дверь, до обеда оставалось еще десять минут. Вулф сидел, уставившись на закрытую книгу, которую держал в руках, и плотно сжав губы. Ведь как-никак его на целый час оторвали от чтения.

Я посмотрел на Вулфа сверху вниз:

— Если вы рассчитываете на извинения, то не надейтесь. Когда вы отпускаете личные замечания в мой адрес в присутствии посторонних, мне приходится реагировать.

— Конечно. — Вулф поднял голову. — Ты всегда реагируешь. Я сейчас как раз на середине главы.

— Я этого не знал. А относительно того, что я впустил его без спроса, не предупредив вас, ведь бывают исключения…

— Ба! Ты просто хотел проверить, узнаю я его или нет. Узнал, хотя и не сразу. Только когда услышал его имя. А ты?

— Если честно, то нет. Ни лица, ни голоса. Впрочем, я, как и вы, узнал фамилию. — Я решил продолжать. Если уж врешь, то лучше врать напропалую. — В любом случае мы имеем дело с новым подходом к гражданским правам. Она имеет полное право выйти замуж за любимого мужчину — и вы только посмотрите, кто пытается ее остановить. У него еще хватило наглости цитировать вашу речь.

— Я его должник, — проворчал Вулф.

— Ага. Так мы действительно собираемся взяться за дело Уиппла?

— Не мы, а ты.

— Вы перепоручаете это мне?

— Нет. Мы обсудим это позже.

— Да тут нечего обсуждать. Что бы мы на нее ни нарыли, Уиппл наверняка…

В коридоре послышались шаги, и появившийся на пороге Фриц пригласил нас к столу. Вулф отложил книгу и, погладив ее кончиками пальцев, встал с места.

Примечания

1

Отсылка к роману Р. Стаута «Слишком много поваров». — Здесь и далее примеч. перев.