Стриптиз Жар-птицы

Дарья Донцова, 2008

Ну и отдохнула я на даче!.. Нет, не бывает у меня, Виолы Таракановой, так, чтобы жизнь текла спокойно и размеренно, обязательно что-нибудь случится! Только приехала погостить к подруге, а с той произошло несчастье – выпала из окна мансарды. Хотя постойте… Выпала? Что-то не похоже! Но кто и за что так обошелся с Даной? Кому она помешала? Письма какие-то анонимные, птички ядовитые, недавнее самоубийство деревенской учительницы, сплетни… Вопросы, вопросы… Где искать ответы? Разберемся! Только, оказывается, история-то давняя. Надо же, сколько скелетов в шкафу можно обнаружить в доме соседей…

Глава 8

Следующий визит я нанесла Наде Чемко, своей знакомой, которая работает в криминалистической лаборатории.

— Надеюсь, ты понимаешь, что я не имею права в служебное время заниматься частными делами? — пробурчала Надька, когда я выложила перед ней пакет с чашкой из-под кофе.

— Можно сделать анализ после работы, — предложила я.

— О боже! — закатила глаза Надя. — За что мне это?

— За книжки, — напомнила я. — Кто тебе перетаскал в свое время весь ассортимент издательства «Марко»? Между прочим, абсолютно даром! А диски с фильмами? Ты же обожаешь отечественные ленты. И сколько я тебе приносила их со студии, которая снимала сериал по моим романам?

— Верно, — неохотно призналась Чемко. — Говори, что надо?

— Анализ содержимого чашки!

— Ну… попробую.

— И еще отпечатки. Если они есть, конечно.

— Ладно, — помрачнела Надя. Но тут же ее лицо расцвело улыбкой: — Хочу подшивку журнала «Вапа»^[5] за прошлый год!

— Есть такое издание? — удивилась я.

— Да, — кивнула Надя, — постарайся. Кстати, твой Олег бабу себе завел, ужасную калошу, из отдела баллистики. Ты намного красивее!

— Куприн уже не мой, — спокойно отреагировала я, — надеюсь, он счастлив. Кстати, об отпечатках… Ты проверишь их по базе? Вдруг найдутся совпадения?

Надюха почесала нос.

— Потерявши голову, по волосам не плачут, — вздохнула она. — Чего еще пожелаешь?

— Пока все, — ответила я, — ты уж постарайся побыстрее.

— Ладно, — без всякого энтузиазма ответила Чемко и положила пакет в ящик.

Я вышла на улицу, села в машину Данки и набрала номер справочной.

— Наталья, слушаю, — откликнулся девичий голос.

— Мне нужен телефон магазина, в котором продают бусы, браслеты и все такое прочее.

— Уточните название.

— Я его не знаю.

— Примерный адрес.

— Рядом с торговой точкой находится аэропорт, — ответила я и тут же ощутила себя полной идиоткой.

Но сотрудница справочной, очевидно, привыкла к умственно отсталым клиентам. Она, ничуть не раздражаясь, уточнила:

— Бутик расположен в здании аэровокзала?

— Понятия не имею.

— Простите, но я никак не могу выполнить ваш заказ. В Москве слишком много точек, торгующих аксессуарами.

— Спасибо, — буркнула я, но присутствия духа не потеряла и отчаиваться не собиралась.

Помнится, Жозя сказала, что Алик, когда услышал, где Дана основала магазин, воскликнул: «Круто!» Следовательно, Альберт знает его адрес. Вот только звонить противному мужику мне неохота, да и номера его мобильного у меня нет. Мы с ним никогда не симпатизировали друг другу, я предпочитала общаться только с Даной. Интересно, в Москве есть контора, где регистрируют магазины? Если поехать туда, назвать фамилию Гарибальди…

Внезапно я обозлилась на себя. Хватит мучиться ерундой! Альберт, конечно, неприятный тип, но самое ужасное — это то, что он тоже писатель. Вернее, Алик представитель так называемой серьезной литературы — он издал за свой счет роман о смысле жизни: сто страниц текста, повествующих, как умирающий мужчина, мучаясь не только морально, но и физически, вспоминает перипетии своей судьбы и приходит к выводу, что никакого смысла земное существование не имеет, лучше вообще не рождаться на этот свет. Желая опубликовать свою «нетленку», Алик приволок опус мне и категорично приказал:

— Вели там, в издательстве, чтобы напечатали. Кстати, мне важнее донести до людей смысл, чем огрести гонорар, поэтому я согласен даже на такой мизер, как полмиллиона долларов. Причем пусть заплатят аккордно, сразу.

Я попыталась втолковать Альберту, что такие деньги не получает в России никто, а на Западе, на стадии сдачи рукописи, может, только Стивен Кинг или Джоан Роулинг, но Алик презрительно фыркнул:

— Моя книга гениальна. Она потрясет мир!

В конце концов я отнесла дискету Олесе Константиновне и умыла руки. Спустя полгода произведение появилось на свет — Алик издал его за свой счет количеством в сто экземпляров. Ни о каком гонораре, как вы понимаете, речи не было. Альберт раздал роман знакомым (госпоже Таракановой он «нетленку» не подарил). А через некоторое время до меня долетел слух: мол, Алик Колосков создал гениальное произведение, по наивности попросил подругу жены, бумагомараку Арину Виолову, послужить курьером, отвезти рукопись в издательство. Детективщица из любопытства прочитала роман, испугалась конкуренции и сделала все возможное, чтобы произведение не было опубликовано. Но правда восторжествовала, нынче шедевр Колоскова номинирован на Нобелевскую премию по литературе.

И как вам подобное? Понимаете теперь, по какой причине у меня желудок свело судорогой при одной мысли о том, что нужно позвонить Колоскову? Но делать нечего, придется переступить через себя. Алик с новой женой живут в старой квартире, той самой, которая досталась ему после развода, и телефон его у меня, естественно, имеется.

Тяжело вздохнув, я набрала номер и в ту же секунду услышала бархатное:

— Аллоу! У аппарата писатель Волконский.

Мне стало смешно. Фамилия Колосков кажется Альберту затрапезной, поэтому он взял себе псевдоним. Не удивлюсь, если наш классик выдает себя за потомка древнего рода!

— Алик? Здравствуй, — собравшись с духом, сказала я.

— Добрый день, милейшая барышня, — прогудел Альберт. — Чем могу служить? Вы представитель СМИ? Всегда рад дать интервью, но мое время расписано на двенадцать месяцев вперед. Впрочем… э… как раз сегодня, в шесть вечера, случайно образовалось окно, и я готов…

— Алик, не корчи из себя Майкла Джексона, у которого график расписан на три года вперед, — не выдержала я. — Боюсь, тебе не поверят.

— Этта кто? — изменил тон Колосков.

— Виола Тараканова.

— Какого хрена тебе надо? — потерял напускную вежливость Альберт. — За фигом трезвонишь?

— Скажи мне адрес магазина Даны, — рявкнула я, — и можешь садиться за продолжение великого романа.

— Ну и наглость! — заорал Алик. — Откуда мне знать, где работает эта сука, обобравшая меня? Захапала себе особняк, участок, выселила меня на помойку, в грязную нору…

— Насколько я помню, при ней апартаменты сверкали чистотой, что тебе не нравилось, ты вечно жаловался на «стерильный уют», — ехидно перебила я его. — Хватит идиотничать! Всего-то труда — сообщить название улицы и номер дома!

В трубке повисла тишина, затем послышался тихий щелчок, и я поняла, что некто, скорее всего новая жена Алика, решил подслушать наш разговор.

— Погоди, — уже вполне вменяемым голосом заговорил Колосков, — а почему ты обращаешься ко мне?

— Больше не к кому, — пояснила я. — У Жози склероз. Извини, что напоминаю тебе о матери, но, похоже, у нее начинается болезнь Альцгеймера. А Дана, увы, ничего сказать не может.

— Бабка притворяется! — рявкнул Алик. — Сколько себя помню, столько мамашка кривлялась. Постой-ка! Должен ли я понять тебя так, что Дана умерла?

— Слава богу, нет, она всего лишь попала в больницу, — обозлилась я. — И непременно выздоровеет!

— Что с ней? — довольным тоном уточнил Альберт. — Инсульт? Ее парализовало?

— Нет, она из окна выпала! — гаркнула я.

— Вау! Шею сломала! — возликовал бывший муж. — Жозя осталась одна?

— Я живу с ней.

— За фигом ты ей нужна, проваливай! Она моя мать, — занервничал Алик, — участок, дом и все, что в доме, принадлежит Колосковым. Рассчитываешь на наследство? Ни хренашечки тебе не обломится!

— Жозя отказалась иметь с тобой дело, а за бывшей женой ты не можешь наследовать. По завещанию, я думаю, имущество отойдет Андре. Это твой сын, если ты забыл. С моей стороны было полнейшим идиотизмом звонить тебе! — выпалила я и бросила телефон на пассажирское сиденье.

Вилка, ты дура, принялась я ругать себя. Нашла с кем разговаривать! Надо успокоиться и ехать в Евстигнеевку. Скорей всего, сотрудники бутика, удивленные отсутствием хозяйки, сами начнут звонить ей домой.

Телефон издал несколько коротких гудков, я взяла аппарат и прочитала сообщение: «Ленинградский проспект, дом напротив городского аэровокзала». Ну надо же! У Колоскова неожиданно проснулась совесть, и он прислал эсэмэску. Однако Жозя не совсем потеряла память: магазин и впрямь находится у аэродрома, хоть и бывшего, а Ленинградка является продолжением Тверской. Мне следовало вспомнить и о станции метро под названием «Аэропорт», и о приземистом стеклянном здании, расположенном напротив.

Я завела мотор и бодро покатила в сторону Третьего транспортного кольца. Снова ожил телефон.

— Привет! — закричала женщина.

— Чемко, это ты? — удивилась я.

— Ну да! Хочешь отчет по чашке?

— Конечно! Уже сделала?

— Нет, — хихикнула Надя, — звоню просто так. Поглупей чего спроси!

— Извини, пожалуйста, — покорно откликнулась я. — Так что там с посудой?

— Хорошая вещь, качественный фарфор, дорогая фирма, — похвалила Надя. — В чашку был налит кофе, с сахаром и молоком. Думается, третьего ингредиента имелось больше, чем первого. Фигурант, скорее всего, сначала побаловался арабикой, а затем влил в немытую чашку молоко.

Я вздохнула. Все правильно, любимый рецепт Даны: чайная ложка кофе на ведро сливок.

— А ишо тама наполнитель есть, — начала дурачиться Чемко, — толстый-толстый слой шоколада.

— Шоколада? — растерялась я.

— Шутка, — хмыкнула Надя, — наверное, неудачная. В остатках исследуемой жидкости обнаружены следы рецитола.^[6]

— Это что за зверь? — изумилась я. — Впервые слышу такое название.

— И слава богу, — не меняя серьезного тона, заявила Надежда. — Препарат прописывают больным болезнью Паркинсона. Он улучшает координацию движений, у некоторых вообще купирует дрожание конечностей.

— Замечательное лекарство, — протянула я. — Но зачем его принимать Дане? Она ничем не болела.

— Рецитол растворили в кофе, — объяснила Надя. — Лекарство имеет характерный горький вкус, поэтому в чашку положили побольше сахара. Впрочем, если человек ощутит горечь, то не насторожится, подумает, что это от кофе.

— В чашке был сахар? — с запозданием поразилась я.

— Ну да. А что удивительного? Многие подслащивают кофе.

Я озадачилась. Дана не любит сладкие напитки!

— А что случится со здоровым человеком, если он примет рецитол? — спросила я через секунду.

— Ничего хорошего, — пояснила Надя. — Гарантированно возникает сильная головная боль. Рецитол — мощное сосудистое средство, оно резко меняет давление, может привести к потере сознания или его спутыванию, к крайней послушности человека, покорности. Все зависит от дозы. У некоторых людей возможен даже паралич, который через определенное время пройдет, но того, кто принял лекарство, напугает до паники. Было у нас дело, там, правда, использовалась другая фармакопея, но аналогичного действия. Жена мужу в грейпфрутовый сок его сыпала, супруг без движения падал, а врач микроинсульт диагностировал. Баба так мужика запугала, что тот все имущество на нее перевел: квартиру, дачу, машину, счет в банке. Решил, что ему помирать скоро, зачем женушке лишние хлопоты с наследованием. А она захапала нажитое и развелась с идиотом. Круто?

— И такое сильнодействующее лекарство можно свободно купить? — ахнула я. — Ну и порядки!

— Его отпускают лишь по рецепту, — «успокоила» меня Надя, — но, сама понимаешь, возможны варианты. Теперь об отпечатках.

— Они есть?

— Да.

— Вот здорово! Можно определить, кому они принадлежат?

— Легко.

— И в базе есть данные?

— Ага.

— Скажи, пожалуйста, чьи?

— Виолы Ленинидовны Таракановой, — отрапортовала Чемко. — Ты попадала в поле зрения милиции, у тебя брали отпечатки и внесли в комп. Помнишь?

— Да, — промямлила я, — было дело. Значит… значит…

— Я выполнила твою просьбу, — перебила меня Надя, — долг платежом красен.

— Помню про журнал.

— Забудь! — приказала Надя. — Лучше помоги моему Сережке книжку издать. Он написал рассказы, хорошие. Кому из наших ни читал, всем нравятся!

— Это непросто, — призналась я.

— Мне тоже было нелегко тратить свой законный обеденный перерыв на анализ, — напомнила Надя. — К тому же, если начальство об этом узнает, три шкуры с меня спустит! Однако я постаралась. Теперь твой черед.

— Я тоже приложу все усилия, чтобы тебе помочь.

— Надеюсь, — отчеканила Надежда. — Иначе больше на меня не рассчитывай!

Езда по Москве теперь напоминает цирковое представление. Нужно проделывать прямо-таки акробатические трюки, если желаешь передвигаться в потоке машин, порой приходится нарушать правила, выскакивать на тротуар и даже изображать слалом между злыми пешеходами. Впрочем, людей можно понять, никому не понравится шарахаться испуганным зайцем от автомобилей. Но что делать, если надо повернуть направо и у светофора горит разрешающая стрелка, а впереди стоит, загораживая проезд, джип, за рулем которого сидит тупица, решивший ехать прямо и только прямо? Ну зачем тогда становился в крайний ряд?

Произнося сквозь зубы отнюдь не парламентские выражения, я заехала на пешеходную зону и, втянув голову в плечи, поплелась за толпой прохожих. Всего-то осталось миновать несколько метров…

— Др-р-р-р, — полетел свист.

Я послушно затормозила. Вот оно, счастье госпожи Таракановой! Если бы сейчас я стояла в очереди за внедорожником, перегородившим дорогу, то никакого гаишника в радиусе километра не нашлось бы. Но стоило мне заскочить на тротуар, как владелец полосатого жезла уже тут как тут, идет по асфальту с радостным блеском в глазах.

— Сержант Самойлов, — представился патрульный, — нарушаем правила?

— Джип мешает повороту, почему вы его не штрафуете? Он не в том ряду стоит! — попыталась отбиться я.

— Ваши права! — не пошел на контакт гаишник.

— У меня спецталон, — грустно вздохнула я, протягивая кожаную визитницу.

— Где? — оживился гаишник и перелистнул прозрачные «кармашки», куда были вставлены документы.

— В страховке лежит, — пояснила я.

Сотрудник ДПС вытащил спрятанную мною сторублевку, ловко сунул ее в свой карман и нахмурился.

— Это теперь не спецталон! Штрафы увеличены.

Делать нечего, пришлось вынимать кошелек.

— Сколько?

— Тысяча!

— Обалдел? — рассердилась я. — Двести.

— Пятьсот, — сбавил сержант. — И ни копейкой меньше! Иначе права отберу, замучаешься их назад получать.

— Держи, тут четыре сотни, — мрачно сказала я. И не удержалась от упрека: — Хотела себе крем для лица купить, да, видно, не судьба, ты повстречался.

— Еще сотняшка! — нахмурился собеседник.

— Договаривались на полтысячи!

— Ты дала четыре бумажки.

— И спецталон, — напомнила я.

— Он не в счет.

— Значит, шестьсот? Ну ты и нахал!

— А это уже оскорбление при выполнении служебных обязанностей, — обрадовался гаишник, — на статью тянет.

Я живо вытащила купюру:

— Держи.

— Проезжайте и будьте внимательны, — напутствовал меня ставший вдруг вежливым сержант. Потом махнул жезлом и заорал на ни в чем не повинных пешеходов: — Эй, граждане, разойдитесь! Дайте дорогу оперативной машине, она торопится по служебной необходимости…

Я невольно усмехнулась. Парень в некотором роде честен: получил деньги и теперь отрабатывает их — освобождает мне путь. А ведь, по идее, он должен выписать штраф и вернуть нарушительницу в поток машин. По тротуару-то нельзя ездить, именно за это он и содрал с меня деньги. Только получается, что запрет срабатывает лишь до оплаты. Выходит, плати — и езди где хочешь и как хочешь.

Примечания

5

Такого журнала не существует. Здесь и далее названия придуманы автором, совпадения случайны.

6

Название препарата придумано автором