Стриптиз Жар-птицы

Дарья Донцова, 2008

Ну и отдохнула я на даче!.. Нет, не бывает у меня, Виолы Таракановой, так, чтобы жизнь текла спокойно и размеренно, обязательно что-нибудь случится! Только приехала погостить к подруге, а с той произошло несчастье – выпала из окна мансарды. Хотя постойте… Выпала? Что-то не похоже! Но кто и за что так обошелся с Даной? Кому она помешала? Письма какие-то анонимные, птички ядовитые, недавнее самоубийство деревенской учительницы, сплетни… Вопросы, вопросы… Где искать ответы? Разберемся! Только, оказывается, история-то давняя. Надо же, сколько скелетов в шкафу можно обнаружить в доме соседей…

Глава 4

На следующее утро, около восьми, в комнату, где я спала, вошла, держась за голову, Дана.

— Вилка, дрыхнешь?.. — протянула она. — Впрочем, прости за идиотский вопрос. О, как мне плохо!

Подруга со стоном рухнула в стоящее у стены кресло.

Я села и участливо спросила:

— Мигрень?

— Ужасная, — прошептала Данка.

Потом вдруг резко вскочила, кинулась к окну, распахнула его и перегнулась через подоконник. По моим ногам побежал холодный ветер. По утрам в сентябре зябко, да еще сегодня моросил мелкий противный дождь.

— Осторожно, не упади, — сказала я.

— Мы на первом этаже, — уже нормальным голосом ответила Дана, — лететь недалеко.

— Все равно не следует висеть вниз башкой, — не успокаивалась я, — только хуже станет, иди ляг в кровать. Погода меняется, вот твои сосуды и отреагировали.

Данка закрыла окно и упала в кресло.

— От воздуха легче. В моей спальне дышать нечем, я себе после ремонта комнату в мансарде оборудовала.

— Под крышей? — удивилась я. — На втором этаже у вас пустая спальня.

— Хотела тишины, — призналась подруга. — И потом… э… пойми меня правильно… на второй этаж ведет широкая, удобная деревянная лестница, а выше — винтовая.

— И что? — не поняла я.

Дана схватила со спинки салфетку, накинула ее себе на лицо.

— Свет резкий, — пожаловалась она. — Жозе по отвесным ступенькам туда не залезть. Ее комната внизу, у нее ноги болят и с равновесием плохо, на второй этаж старушка еще залезает, а дальше никак. У Жози была подруга, Люся, та в семьдесят сломала шейку бедра и скончалась. У мамы с той поры страх, она уверена, что такая травма смертельна, хоть я ей и повторяю: нынче просто сустав заменяют, через месяц после хирургического вмешательства старички сайгаками скачут. Не верит. Я очень люблю Жозю, встаю ежедневно в шесть, чтобы в магазин к открытию прирулить, пробки же на дорогах. Выспаться удается только в понедельник, в мой выходной. А Жозя вскакивает с птичками в пять, и ей ничего не стоит пришлепать в мою спальню — на циферблат она не смотрит — и с самыми лучшими побуждениями объявить:

«Я кофе сварила. Хочешь чашечку?»

Жозя беспокоится о моем здоровье. Я люблю утром пить кофе с молоком, а вечером какао. Только из города приеду, возьмусь за банку, а она тут как тут, с заявлением: «Какао плохо для твоей головы!» Вот я и нашла выход. Оборудовала себе спальню в мансарде и там же некое подобие кухоньки устроила: чайник, небольшой холодильник, шкафчик с запасами. Только пойми меня правильно! Я очень, очень люблю Жозю, она мне как мать и…

— Можешь не продолжать, — усмехнулась я, — ты в поисках покоя устроилась на самом верху, куда по винтовой лестнице старушке не добраться.

— Да, — глухо ответила Дана и сняла салфетку. — Фу, как мне плохо. Извини, только-только жаловалась на Жозю, а сама выдернула тебя из-под теплого одеяла на заре.

— Ерунда, — покривила я душой, — я уже проснулась. Чем могу помочь? Хочешь, сделаю завтрак? Только честно предупреждаю, повариха из меня никудышная, яйца всмятку не заказывай! Еще ни разу, даже если стою над кастрюлей с часами в руках, не удалось получить твердый белок и жидкий желток. Отчего-то постоянно выходит наоборот!

— Это же невозможно, — неожиданно улыбнулась Дана, — белок всегда сварится раньше.

Я развела руками:

— Прости.

— Я не хочу есть, вопрос в другом.

— Говори. С остальным я легко справлюсь, — опрометчиво пообещала я.

— Ты же водишь машину?

— Да, но сейчас временно осталась без автомобиля. Джип вернула старым издателям, купила малолитражку, да неудачно. Живо продала ее, заказала в салоне новую и пока передвигаюсь пешком. Ты же знаешь последние события моей жизни,^[3] я вчера рассказала вам с Жозей про свой развод.

Данка кашлянула и вздрогнула.

— Ой, головой двигать не могу! Поняла, тачки у тебя нет. Но права имеются?

— Конечно.

— Можешь скатать на моей коробчонке в аэропорт?

— В принципе да. А зачем?

— Собачку встретить.

— Кого? — изумилась я.

— Вечером я говорила тебе о цвергшнауцере, он сегодня прилетает из Франкфурта.

— Ага! — вспомнила я.

— Щенка надо забрать.

— Я сумею?

— Конечно, это элементарная процедура, — забубнила Дана. — Все оплачено, вот нужные бумаги, зал номер семь, там отдашь квитки и получишь Мусеньку.

— Цвергшнауцера кличут Мусей? — засмеялась я. — Не слишком пафосно.

— Вообще-то она Беатриса Каролина Третья Гросс Шлосс из Эттинга, — пояснила Дана. — Но я посмотрела на фото и сразу поняла: прилетит Муся. Полное имя лишь для выставки. Уже купила ей розовую подстилку, шлейку со стразами и миску с надписью «Girl».

— Думаю, Муся устроится на ночлег в твоей кровати, и личный матрасик ей не понадобится, — вздохнула я. — Давай ключи. Вот только одна проблема… Хоть я и имела когда-то дома живность, но недолго, животных не понимаю и слегка побаиваюсь. Правда, кошек меньше, чем собак.

— Это ты зря, — с явным трудом выговорила Гарибальди, — киски непредсказуемы, а когти у них острее бритвы, с псом легче договориться. Так в чем незадача?

— Твоя фон баронесса третья меня не укусит? Посажу ее на сиденье, а она на меня набросится… Мало ли чего собачине покажется, еще кинется и сожрет водителя!

Данка расхохоталась и опять рванула к окну. Высунувшись по пояс на улицу, она оттуда сказала:

— Мусе два с половиной месяца, она чуть больше апельсина и намного меньше буханки черного хлеба. В столь нежном возрасте щенята обожают окружающих и кидаются на людей только с желанием поцеловаться. К тому же Мусю выдадут тебе в перевозке, специальном боксе. Умостишь его на заднее сиденье — и рули спокойно.

— Вот и отлично, — успокоилась я. — Не волнуйся, доставлю твою собачку в лучшем виде.

До аэропорта я докатила без особых приключений. И зал, в котором происходит выдача живых посылок, обнаружила легко.

Симпатичный молодой человек в форме таможенника внимательно изучил бумаги и сухо произнес:

— Подождите, пожалуйста, сейчас привезут клетку.

Я опустилась в кресло и начала перелистывать один из журналов, лежащих на стеклянном столике. Через пятнадцать минут мне надоело читать про лаковые сапоги и модные береты, и я уже начала подумывать, не спросить ли у служащего, куда подевалась собака, но тут послышался грохот, железная дверь в дальнем конце комнаты распахнулась, и в помещение вкатилась тележка, на которой громоздилась здоровенная ярко-голубая конструкция из пластика.

— Получите — распишитесь, — бойко проорал парень в комбинезоне, толкавший каталку. — Тяжелая, зараза!

Я разочарованно опустила взгляд в журнал. В зале находилось еще несколько человек, и в голову мне пришло: наверное, кто-то выписал себе слона. Отчего я была столь уверена, что сейчас привезли не Мусю? Объясняю: навряд ли экономные немцы посадят крохотного щеночка в перевозку, которая по размерам обогнала «Газель».

— Госпожа Гарибальди, получите груз, — сказал офицер.

Я мирно перелистывала страницы с фотографиями.

— Данунция Гарибальди, ваш заказ прибыл! — не успокаивался таможенник.

— Сколько можно ждать? — возмутился сидевший на диване мужчина в пальто. — Я пришел сюда час назад!

— Пока госпожа Гарибальди не заберет клетку, я не могу заниматься другим делом, — отрезал парень в форме.

— Где же она, эта чертова баба? — взвился мужчина.

— Если получатель отсутствует, увезите животное и обратите свое драгоценное внимание на других людей, — ехидно заметила блондинка, скучавшая в кресле.

— Данунция Гарибальди! — надрывался таможенник. — Идите сюда!

Я отложила глянцевое издание.

Очевидно, я прокукую тут сутки, пока вынесут Мусю. Ну почему получательница слона не торопится? Минуточку! Выкрикивают же фамилию Данки…

— Здесь! — заорала я и рванулась к стойке.

— Проснулась! — прошипел скандалист в пальто. — Доброе утро!

Не обращая внимания на ядовитое замечание, я улыбнулась таможеннику.

— Вот, — профессионально вежливо заявил офицер, — ваш груз. Уносите.

Я икнула:

— Как? В руках? Простите, но это невозможно.

Парень прищурился, потом сделал выразительный жест пальцами правой руки, указательным и большим.

— Договоримся, киса, — пообещал он. — Куда пинать перевозку? Авто имеется?

— А почему упаковка такая большая? — сообразила спросить я.

Таможенник пожал плечами:

— Мое дело выдать прибывшее соответственно предъявленным документам. Проверять присутствие отсутствия будете?

Нет, все-таки хорошо, что в моей жизни когда-то был майор Олег Куприн. Нормальному человеку фраза про «присутствие отсутствия» может показаться по меньшей мере странной, но я, бывшая жена мента, элементарно разбираюсь в подобных пассажах.

— Непременно, — кивнула я. — Давайте выведем прибывший контингент в свободно ограниченное пространство накопителя и произведем предусмотренные правилами действия: осмотр единицы перевозимого имущества живого состояния.

Офицер улыбнулся. Он явно почуял в клиентке родственную душу, поэтому решил проявить заботу — вышел из-за стола и открыл пластиковую дверь короба.

— Котеночек, — засюсюкала я, — выходи, любимая!

— Вы встречаете кошечку? — с неподдельным интересом спросила молодая женщина в кресле.

— Судя по размеру клетки, гиену, — фыркнул мужчина в пальто.

— Можно посмотреть? — не успокаивалась дамочка.

— Конечно, — кивнула я и пояснила: — Только там не гиена вовсе, а щенок. Фон барон, то есть баронесса, короче, Муся, крохотная, как гном.

Из глубины клетки высунулось нечто небольшое, черное и лохматое.

— Надо очки надеть, — засуетилась девица и начала рыться в сумке.

— Иди сюда, — поторопила я.

Но комок шерсти не пошевелился.

— Она же из Неметчины, — неожиданно приветливо сказал мужчина, — по-нашенскому ни бум-бум не понимает! С ним надо по-другому. Эй, зитцен!

— Komm, mein Herz, — сказала я. — Bitte, keine Angst.^[4]

— Здорово вы шпрехаете, — похвалил меня мужчина.

— Вообще-то я уже подзабыла язык, — призналась я. — Раньше без проблем говорила, а сейчас слова подыскиваю.

— Для беседы с псиной вашего запаса хватит, — приободрил меня мужчина.

— Мама, — взвизгнула девушка. — Это что? Кто? Оно идет сюда!

В голосе незнакомки звучал неприкрытый ужас. Я вздрогнула, посмотрела в сторону пластмассового «дома» и мигом вспотела.

Из отверстия выползало нечто. Вернее, некто, полностью покрытый черной, сильно вьющейся шерстью. Сначала мне показалось, что собачка размером с небольшой чемодан, но, когда далее потянулись две лыжи-лапы, я сообразила: в перевозке прячется монстр.

Блондинка завизжала и бросилась за стойку рецепшен.

— Так вот ты какое, лох-несское чудище! — выпалил мужчина и со скоростью ящерицы нырнул за диван.

— Я фигею без баяна, — взвыл носильщик и рухнул под тележку.

На своих местах остались лишь я и таможенник. Меня от ужаса просто парализовало. А офицер, очевидно, отчаянно храбрый человек, продолжал исполнение служебных обязанностей.

— Прошу спокойствия, — твердо заявил он. — По документам животное — щенок двух с половиной месяцев, поэтому подвергался перевозу без намордника.

— Если ща он маленький, то страх представить, че из него вырастет, — глухо прозвучало из-под тележки.

— Документы небось перепутали, — подал голос мужчина, но из-за дивана не вылез.

— Это невозможно. Сопроводительные бумаги в порядке! — отрезал офицер.

Тут ко мне вернулась способность шевелить языком, и я прохрипела:

— Значит, в Германии ошиблись! Я ожидала цвергшнауцера, а не мамонта!

Щеночек тем временем выполз полностью и бойко встряхнулся. Я постаралась не завопить от ужаса. Милое животное было крупнее пони и, если честно, смотрелось устрашающе.

— Цверг — это гном, — дрожащим голосом продолжала я. — А тут кто?

— Нефиговый карлик, — прокомментировал увиденное из-под тележки носильщик. — Гном кинг сайз!

— По документам «цвергшнауцер малолетний», — отрапортовал офицер. — Берите и уходите.

Щенуля медленно подошел к батарее и задрал заднюю лапу.

— Глядите! — заорала я. — Он же мальчик!

— Каким образом вы определили пол? — заинтересовался таможенник.

— Ты дурак? — не удержалась я.

Три головы высунулись из укрытий.

— Так только мальчики писают, девочки присаживаются, — решила просветить таможенника блондинка.

— И видно, чем он ссыт, — вздохнул мужик. — Впечатляющее зрелище.

— Не возьму его! — топнула я. — У нас девочка, Муся!

— Нет! — напрягся офицер. — В бумагах стоит: Беатрис Каролин Три Гросс Шлосс из Эттинга, пол не указан. Может, она, а может, он.

— Беатриса Каролина Третья, — поправила я.

— Сами почитайте, — протянул документ офицер. — И чего?

— Беатриса — женское имя, — стояла я на своем.

— Здесь «Беатрис», без «а» на конце.

— Все равно, это не для кобеля название.

— Про писателя по имени Эрих Мария Ремарк слышали? — неожиданно спросил таможенник.

— Да, — изумилась я. — Но при чем тут автор культовых романов «Три товарища» и «Триумфальная арка»?

— И кто он, мужик? — не успокаивался офицер.

— Конечно.

— А имечко «Мария» при чем? Оно бабье!

— Ремарк взял его в память о своей матери, — начала было объяснять я, но таможенник воскликнул:

— Забирайте груз, и точка! Имя тут не играет роли, назваться можно хоть табуреткой.

— Не хочу, — честно призналась я. — Отправляйте его назад.

— Это невозможно.

— Почему?

— Здесь зал прибытия.

— Как прилетел, так и улетит, — обозлилась я. — Грузите его обратно в самолет!

— Ишь какая хитрая… — растерял холодную официальность парень. — А билет? Документы? Его переоформить надо, а в мои обязанности подобная хрень не входит!

— Что же делать? — растерялась я.

— Хватай чудище, волоки в зал отлета, оплачивай расходы или выводи его за пределы аэропорта и кидай в лесу. Мне фиолетово! — заорал офицер. — Груз выдан, и чао какао! Не мешай остальным. Эй, как тебя там, с тележкой, вези свое добро.

Я вновь потеряла дар речи. И тут «пони» подошел ко мне и… поставил передние лапы мне на плечи. Из-под черных волос глянули два коричневых глаза, потом монстр разинул пасть и живо облизал мое лицо розовым языком. Пес явно пытался продемонстрировать дружелюбие, на его морде появилось некое подобие улыбки. Он словно говорил: «Прости, мама, незадача вышла. Да, я большой, но ведь не виноват в этом. Люблю тебя от всего своего шнауцерова сердца!»

Ужас прошел, я погладила гиганта по голове, почувствовала, что шерсть его нежнее шелка и больше напоминает пух цыпленка, чем собачью шкуру, и сказала:

— Пошли, Муся, не оставлять же тебя тут.

Примечания

3

Как Виола разошлась с мужем и порвала с ближайшей подругой Тамарой, рассказано в книге Дарьи Донцовой «Зимнее лето весны», издательство «Эксмо».

4

Иди, мое сердце. Пожалуйста, не бойся (нем.).