Прогноз гадостей на завтра

Дарья Донцова, 2001

Ну что за невезуха! Я, Евлампия Романова, вылетела в непотребном виде в магазин за дюбелями и – бац! – встретила свою старую любовь Эдика. Мы вместе учились в консерватории, у нас даже был роман. Я приняла его приглашение поболтать, и мы поехали в «Макдоналдс». Где был в это время мой ангел-хранитель?! Заснул или тоже решил перекусить? Почему не налетел смерч, не вспыхнул пожар, или, на худой конец, не забарахлил мотор машины?! Нет, иномарка лихо несла меня навстречу беде. Ведь в "Макдоналдсе Эдика Малевича убили. Но оказалось, это только цветочки, впереди меня ждал урожай ядовитых ягод...

ГЛАВА 4

Вход охранял вежливый, но суровый секьюрити, пол и лестница в подъезде были из мрамора, в огромном лифте сверкало зеркало и пахло хорошими духами. Одним словом, сразу становилось понятно: тут обитают не хронические алкоголики с бомжами, а люди, добившиеся успеха в жизни.

Гема оказалась полной противоположностью яркой Лене. Невысокого роста, с идеально уложенными волосами, какими-то блеклыми, словно застиранными глазами, с бледным лицом и бескровными губами. Я сама не дотянула ростом до метра шестидесяти, а весом до пятидесяти килограммов, но рядом с Гемой выглядела словно тучный боров. Жена Эдика была совсем бестелесной, я впервые видела даму с размером бюста меньше моего. При этом учтите, что лифчик 75А мне катастрофически велик, а для того, чтобы не бежать домой, в обход вечно запертых ворот, я запросто протискиваюсь между прутьями.

— Здравствуйте, — прошелестела Гема, — раздевайтесь, хотите кофе?

— Лучше чай, — ответила я, вешая шубку в большой шкаф с зеркальной дверцей.

Гема молча стояла, свесив тонкие руки вдоль тела.

— Ну долго еще ждать? Чайник вскипел, — раздался из глубины квартиры бархатистый голос Эдика, — валите сюда!

От неожиданности я выронила шубу. Спина мигом покрылась липким потом. Малевич жив? Рана оказалась не смертельной?

— Ну, девочки, — надрывался голос, — давайте, водка стынет, картошечка, селедочка, кар-кар-кар…

Эдик закаркал. Я перевела глаза на Гему и растерянно спросила:

— Это кто?

Женщина тяжело вздохнула:

— Ужасно, правда?

— Эдик жив?!!

Гема, не говоря ни слова, распахнула дверь в кухню. Оттуда вышел, именно вышел, а не вылетел, большой попугай. Весьма непрезентабельного вида: серый, словно заяц летом, и какой-то взъерошенный.

— Это Арчи, — пояснила Гема, — он удивительный имитатор и страшно умный. Иногда мне кажется, что он на самом деле не птица, а заколдованный ребенок, даже подросток.

Словно услыхав эти слова, Арчи разинул клюв и издал мяуканье, до отвращения натуральное, потом свесил голову набок и спросил:

— Ты кто?

От неожиданности я ответила:

— Лампа.

Арчи свистнул и ушел.

— Ужасно, правда? — повторила Гема, а потом поинтересовалась: — А откуда вы узнали про смерть Эдика?

Я вздохнула и предложила:

— Может, сядем где-нибудь?

— Да, конечно, — засуетилась она. — Простите, у меня сегодня мозги не работают. Проходите сюда.

Мы вошли в огромную кухню-столовую, хозяйка села на диван, потом вскочила, налила мне чай… Ее движения были суетливы, а руки плохо слушались. Сначала Гема уронила ложку, потом просыпала сахар, неловко оторвала ниточку от пакетика. Но внешне она держалась молодцом, не плакала, хотя иногда ее голос предательски срывался.

Я потыкала в пакетик «Липтона» ложечкой и рассказала о посещении «Макдоналдса».

— Как вы думаете, — прошептала вдова, — он не мучился, не страдал?

Я вспомнила выпученные глаза трупа, искаженное гримасой лицо и быстро ответила:

— Нет, нет, умер тихо, с улыбкой на устах.

— Хоть это хорошо, — пробормотала Гема. — Эдик очень боялся боли.

Мы помолчали пару минут, потом Гема, аккуратно положив на мою руку невесомую, словно сухой октябрьский лист, ладошку, улыбнулась:

— Очень рада, что именно вы оказались с ним в последние минуты. У вас ведь был роман?

Я натянуто засмеялась:

— Ну, это громко сказано. Просто много лет назад, еще учась в консерватории, пару раз мы сходили вместе в кино. Но любовь не сложилась, а потом Эдик женился на Ниночке Арбени.

— Бедная Ниночка, — вздохнула Гема, — вы знаете, что с ней случилось?

— Нет. Встречала одно время фамилию на афишах, но в те годы, когда я концертировала, мы не сталкивались. Понимаете, я всегда была не слишком популярна, а если говорить правду, мной просто разбавляли сборный концерт. Помните, как раньше делали? Сначала чтец с поэмой о Ленине, потом балетная пара из театра, следом кто-то исполняющий классическую музыку, а уж потом эстрадный певец, дрессированные собачки, акробаты и юморист-сатирик… А Ниночка давала сольные концерты в лучших залах, два отделения… Она была элита, а я рабочая лошадка вроде тех, что вращали колесо у колодца…

Гема робко улыбнулась, потом опять помрачнела:

— Ниночка умерла.

— Да ну, — ахнула я. — Когда?

— Девять лет назад, собственно говоря, именно из-за ее кончины я и вышла замуж за Эдика. Мы были лучшие подруги, понимаете?

— Честно сказать, не очень, — промямлила я.

— Вы торопитесь?

— Нет-нет, — вежливо ответила я.

— Давайте расскажу про нас с Эдиком?

Я подавила тяжелый вздох. Если что и не люблю, так это выслушивать чужие откровения, но бедной Геме, наверное, лучше выговориться. Я украдкой глянула на часы: начало восьмого. Ладно, время пока есть, попробую поработать для бедняжки жилеткой, а потом… Ну есть же у нее, в конце концов, более близкие знакомые, родственники, вот и позвоню кому-нибудь.

Ниночка Арбени и Гема познакомились в детстве. Девочки жили в одном дворе и частенько бегали друг к другу в гости. Родители не протестовали. Папочка Нины был профессором консерватории, а отец Гемы — академиком. Правда, к миру искусства он не имел никакого отношения, служил в закрытом НИИ, что-то связанное с медициной или биологией. Честно говоря, Гема не слишком интересовалась в детстве занятиями родителей, это потом она узнала, что любимый папа — мировая величина в области медицины, а мать его правая рука. И Ниночка и Гема ходили в музыкальную школу, только Арбени носила скрипку, а ее подружка просто папку для сольфеджио. У Гемы обнаружился голос. Потом пути подружек разошлись. Ниночка, естественно, поступила в консерваторию, Гема даже не стала пытаться начинать карьеру оперной певицы. Голосок был, но маленький, камерный, можно радовать близких на вечеринках, играя на рояле и распевая романсы, но и только. К тому же у Гемы оказалось слабое здоровье… Она поступила в медицинский и честно отучилась там положенные годы, потом папочка нажал на все педали, и дочурку взяли в ординатуру, впереди маячила защита диссертации и работа в институте отца… Но Гему не очень-то волновали глисты и всякие кожные паразиты, которыми занимались родители, ей вообще не нравилась медицина. Лечить людей она не хотела. От практики в больницах осталось самое неприятное воспоминание: больные отвратительно выглядели, от них мерзко пахло, а при виде неопрятных старух у Гемы начиналась тошнота… Поэтому она твердо решила идти в науку. Но, честно говоря, ее клонило в сон при виде микроскопа… Жизнь казалась беспросветной, да и на личном фронте никаких подвижек не было, мужчины обходили Гему стороной. Их не привлекало даже богатое приданое: квартира, машина, дача — уж больно бесцветной казалась невеста.

У Ниночки же все шло прекрасно. Еще учась в консерватории, она выскочила замуж за Эдика Малевича, провинциального талантливого мальчика, хорошо складывалась и ее карьера скрипачки. У Нины появились имя и свой круг слушателей…

Женщины продолжали дружить. Гема частенько забегала к Нине, радуясь, что у подруги все хорошо. Скоро у них вошло в традицию ужинать вместе. Вместе же ездили отдыхать. Эдик считал Гему сестрой Ниночки, и отношения у них были почти родственные.

Потом случилось несчастье. Арбени заболела. Стоит ли говорить, что были приглашены лучшие специалисты, светила медицины. Один за другим ставились и отметались диагнозы — рак, туберкулез, астма… Врачи терялись в догадках, а Ниночка все кашляла и кашляла, худела, температура постоянно держалась на 37,2 или 37,5… Потом она слегла, у нее стала идти горлом кровь. Никакое лечение, включая лучевую и химиотерапию, не помогало, и бедная Ниночка тихо скончалась, оставив безутешных родителей и мужа.

Доктора потребовали вскрытия, всем было интересно, что за болезнь убила молодую женщину, но профессор Арбени встал на дыбы:

— Не дам кромсать дочь.

Желая убедить старика, доктор опрометчиво сказал:

— Может, узнав о причине смерти Нины, мы спасем других людей!

Арбени взвился:

— Еще чего! Ниночке уже не помочь! Категорически запрещаю использовать ее для вашей идиотской науки!

Испугавшись, что врачи не послушаются, профессор забрал тело дочери домой.

За день до смерти Ниночка сказала Геме:

— Похоже, мне крышка.

— Ну что ты, — потихоньку вытирая слезы, ответила та, — вот через недельку вернется из Африки мой папа, он тебя точно вылечит!

— Нет, — прошептала Нина, — конец пришел. Единственное, о чем тебя прошу, выходи замуж за Эдика, из вас получится хорошая пара.

— Не говори глупости, — рассердилась Гема.

Но Ниночка упорно повторяла:

— Обещай мне это.

В конце концов Гема нехотя ответила:

— Ладно, когда ты в девяносто лет скончаешься, я, так и быть, стану Эдькиной женой.

— Вот и хорошо, — пробормотала Нина и закрыла глаза.

Больше она в себя не приходила, вечером началась агония, а в три утра красавица Нинуша скончалась.

Через месяц после похорон Гема и Эдик стали везде появляться вместе. История о том, как Ниночка просила подружку занять свое место возле Малевича, была широко известна. Ее разболтала медсестра, присутствовавшая при печальной сцене. Никто из знакомых не осудил ни Гему, ни Эдика, наоборот, все только сочувствовали им и восхищались проявлением редкой по нашим временам дружбы. Свадьба никого не удивила, так Гема стала госпожой Малевич.

Вместе с браком неожиданно пришла удача. Через два года она открыла в себе редкий дар экстрасенса и занялась лечением людей, потом стала давать коллективные сеансы…

— Погодите, — потрясенно воскликнула я, — «Гема Даутова — ваш спасательный круг». Господи, ну и ну! Да я повсюду видела ваши афиши!

Гема кивнула:

— Правильно, мы решили, что мне лучше выступать под девичьей фамилией. Никто же не знал, что Эдик сломает руку и перестанет концертировать!

Дав удачу Геме, господь отнял ее у Эдика, жизнь вообще похожа на сообщающиеся сосуды: когда в одном месте убывает, в другом прибывает, и наоборот. Спустя два года после новой женитьбы Малевич сломал руку. Неприятность, но отнюдь не катастрофа для тысяч людей. Для тысяч, но не для скрипача. Год он просидел дома, уйдя в запой. Гема моталась по России с сеансами. К ней пришла известность, Даутова собирала гигантские залы. Во время выступлений частенько случались чудесные исцеления тяжело больных людей. Парализованные вставали, слепые прозревали, немые начинали говорить, а аллергия и псориаз исчезали через неделю. Гема начала зарабатывать бешеные деньги. Теперь на нее работала целая структура: администраторы, распространители буклетов, торговцы косметикой. Гема выпускала «заряженный» крем для лица, который женщины расхватывали, словно горячие пирожки. Поговаривали, что желтоватая масса, разложенная в простые розовые коробочки, творит чудеса.

Одним словом, Гема взлетала, а Эдик падал все ниже. Потом и ему улыбнулась удача. Один из приятелей, довольно большая шишка, предложил место… директора кладбища.

Сначала жена ужаснулась и твердо сказала:

— Нет.

Но Эдик неожиданно засмеялся:

— Так мне и надо! Знать, суждено на погосте кантоваться.

Но неожиданно Малевич увлекся необычным бизнесом.

— Эдичка все хотел стать лучше всех, — грустно говорила Гема, — если скрипачом, то непременно гениальным, а если директором кладбища… Вы не поверите, какой он навел там порядок… Уволил всех пьянчуг, выгнал бомжей, открыл церковь… Выстроил концертный зал и начал приглашать туда лучших исполнителей…

Гема замолчала, потом тихо продолжила:

— К нему приходили такие музыканты! Скрипач Давидовский, виолончелист Марков, пианистка Сотникова, часто выступал хор Караваева… Да туда не только весь Белогорск бегал, из Москвы слушать приезжали…

У Эдика появились деньги, Гема из тридцати дней в месяце бывала дома от силы неделю, вот мужик и пустился во все тяжкие… Он опять начал пить, правда, не так, как раньше, и бегать по бабам.

— Мне было очень тяжело, — вздыхала Гема, — я любила Эдика настолько, что даже была готова закрыть глаза на его романы. В конце концов он всегда ко мне возвращался… Только девиц Эдик подбирал отвратительных, в особенности последнюю, Лену. Она работала в стрип-баре. Эдька снял ей квартиру, одел, обул, а у той в голове были только деньги…

— Я ее видела…

— Да? — изумилась Гема. — И где? Разве вы общались с Эдиком? Я поняла, что после окончания консерватории вы не встречались…

Пришлось рассказать про барсетку. Гема всплеснула руками.

— Ну какая дрянь! И телефон у нее остался?

Я растерянно кивнула.

— Вот незадача, — прошептала Гема, — прямо беда…

— Почему?

— Да у Эдика был навороченный «Эриксон» последней марки, с голосовой почтой, роумингом и прочими прибамбасами… Еще в аппарате калькулятор, выход в Интернет, но, самое главное, телефонная книжка. Эдичка держал там номера всех своих знакомых, и я просто не сумею предупредить их о поминках! Как поступить? Страшно не хочется звонить этой даме!

Чувствуя свою вину, я предложила:

— Хотите, съезжу к Лене и заберу телефон? В конце концов, это из-за меня вы лишились денег…

— Доллары ерунда, — отмахнулась Гема, — я готова отдать в два раза больше, чтобы найти убийцу Эдика.

Я вздохнула:

— Вы предложите милиционерам деньги, может, они тогда станут проворней!

Гема печально улыбнулась:

— Ах, милая Лампа, наши доблестные органы возьмут баксы и ничего не сделают! Обманут как пить дать, нет у меня к ним доверия…

— Наймите частного сыщика!

Гема вновь улыбнулась:

— Моя подруга недавно обратилась в агентство. Втемяшилось ей в голову, что супруг изменяет. Я ее уговаривала бросить эту затею, да безуспешно. В общем, агент бегал за мужем, показывал отчеты, вытянул из нее не одну тысячу… Знаете, что выяснилось?

— Ну?

— Ни за кем он не следил, просто дурил моей знакомой голову, представляя липовые наблюдения. После такого случая как-то не очень хочется отдавать деньги «Шерлокам Холмсам». Вот если бы нашелся честный милиционер, готовый помочь… — У меня есть такой знакомый…

— Правда? — обрадовалась Гема. — Лампа, дорогая, приведите его ко мне.

— Не знаю, согласится ли он, и потом, имеет ли право заниматься частным сыском…

— Умоляю, уговорите, как, простите, его имя?

— Володя Костин, он майор, очень опытный сотрудник…

— Пожалуйста!!!

Глаза Гемы налились слезами, потом блестящая капля потекла по щеке.

— Эдик! Мой бедный муж! Мне не будет покоя, пока не найду убийцу. Это единственное, что я могу для него сделать… Боже, как ужасно, ну за что?

— Попробую, — растерянно сказала я, — очень постараюсь, но, ей-богу…

— Ни слова больше, — лихорадочно вскрикнула Гема, — вы единственная, кто может помочь, а деньги — вот они, возьмите…

Она нервно вскочила на ноги, подбежала к буфету, выдвинула тяжелый ящик и стала кидать на стол пачки.

— Раз, два, три, четыре…

— Не надо, — совсем растерялась я, — не надо долларов.

— Нет-нет, — возбужденно выкрикивала Гема, — вы поможете, я знаю. Бог мой, да я не смогу заснуть, пока убийца не окажется за решеткой! Возьмите, сейчас же возьмите, иначе прямо сию секунду выпрыгну из окна!

Руки ее тряслись, голос прерывался… Честно говоря, вид у нее был безумный, и впрямь еще, не дай бог, покончит с собой. Я сгребла пачки в сумку. Пусть успокоится, а завтра верну деньги. Кстати, вечером поговорю с Володей, может, он и согласится… Майор нуждается в средствах, вот только я не знаю, как на это посмотрят у него на службе…

Увидав, что я взяла деньги, Гема успокоилась и закурила, потом тихо спросила:

— А телефон принесете?

— Обязательно, — поспешила я согласиться, боясь, что у бедняжки вновь начнется истерика.

— Прямо сейчас?

— Да.

— Съездите и привезете?

— Конечно, — успокоила я Гему, — не волнуйтесь. Часа за два обернусь, ну, чтобы очень не спешить, за два с половиной.

— Спасибо, — шептала вдова Эдика, — спасибо, у меня близких подруг после смерти Нинуши не осталось, попросить некого… Вот, думаю, может, и мне на тот свет уйти, вместе с Эдичкой… Ну как жить без него!

И она опять заплакала, на этот раз тихо, как больной щенок. Острая волна жалости пробежала по моему телу. Я обняла Гему за худенькие плечи и почувствовала, что она трясется. Женщина уткнулась в меня лицом. Так мы стояли какое-то время, потом Даутова резко отшатнулась.

— Извините, со мной такое впервые, обычно я хорошо владею собой!

— Вы пережили шок, это естественно.

— Спасибо, что поддержали меня в трудную минуту.

— Ерунда. Значит, ждите, я скоро вернусь.

Гема проводила меня до лифта. Когда кабина приглашающе раскрыла двери, вдова Эдика неожиданно сказала:

— Знаете, мне кажется, я могу подсказать специалисту, где искать убийцу.

Я застыла на площадке.

— И где же?

— А на кладбище, — с чувством произнесла Гема, — там последнее время творились дивные дела. Некий Саврасов Жора угрожал Эдику, что-то они там не поделили, ну и…

Я шагнула в лифт и собралась нажать кнопку:

— Помните, — неожиданно торжественно возвестила Гема, — вы обещали помочь. А мне сейчас врать нельзя, мне нельзя, мне — нет!

— Конечно, конечно, — суетливо сказала я, — ни о чем не волнуйтесь.

Лифт ухнул вниз. Вежливый секьюрити распахнул передо мной двери. Я вышла на улицу и поежилась, мороз крепчал, шуба пришлась весьма кстати, да и новые сапоги на меху тоже…

На Речную улицу я добралась быстро и без всяких приключений. Сложности начались потом. Лена не собиралась открывать дверь. Я звонила и звонила, но за створкой стояла пронзительная тишина. Никто не откликнулся и на стук. Наконец устав, я обратилась в соседнюю квартиру. Высунулся парень лет двадцати, всклокоченный, с помятым лицом, скорей всего он только что безмятежно спал. На улице стоит отвратительная погода, и лучше всего сейчас проводить время, забившись под одеяло.

— Чего надо? — недовольно буркнул мальчишка.

— Не знаете, где ваша соседка?

— Ленка?

— Да.

— На дискотеку усвистела или в клуб…

— Название подскажете?

Парень заржал:

— Ну вы и приколистка! Хрен знает, куда ее поволокло!

— Почему вообще вы решили, что она на дискотеку ушла?

— Так я видел Ленку полчаса назад. Бежит такая нарядная, в красной юбочке, меховой курточке, фр-р-р мимо меня. Ну я и спросил: «Куда такая прекрасная?» А она засмеялась, ручкой махнула: «На танцы, на машине с кавалером». Ну и разбежались.

— А когда вернутся, не говорила?

— Нет, конечно, что я, прокурор, чтоб передо мной отчитываться! А вы кто?

— Тетя Лены, вот приехала, а племянницы нет!

— Понятно, — протянул юноша, — только ничем помочь не могу, Ленка у нас девка заводная, могет всю ночь пропрыгать.

И он захлопнул дверь. Я расстроенно постояла у запертой квартиры. Ну и как поступить? Бессердечная девица, получившая денежки, унеслась на гулянку, а бедная Гема ждет моего возвращения с телефоном! Взгляд упал на дверь. Самый элементарный замок, к тому же створка неплотно прилегала к косяку и был виден блестящий язычок. Плохо понимая, что делаю, я вытащила из сумочки пилочку для ногтей, поддела кусочек металла… Раздался легкий щелчок, дверь раскрылась.

Посмотрев по сторонам, я скользнула в квартиру и осторожно захлопнула хлипкую, похоже, сделанную из обувной коробки дверь. Конечно, очень нехорошо входить в жилище в отсутствие хозяйки, вообще говоря, на языке Уголовного кодекса подобные действия называются «нарушением чужого жилища», и светит за них приличный срок. Но я-то не собираюсь ничего красть. Мне нужен только телефон, надеюсь, что Лена не взяла «трубу» с собой, чтобы форсить перед подружками.

«Эриксон» лежал на кухне. Теперь на нем горела не зеленая, а красная лампочка, небось разрядилась батарейка. Я радостно сунула телефон в сумочку и осторожно выглянула на лестничную площадку… Никого. Из квартиры слева доносились рокочущие звуки музыки. Парень окончательно проснулся и врубил то ли радио, то ли магнитофон. «Мы могли бы служить в разведке, мы могли бы играть в кино, но, как птицы, садимся на разные ветки и засыпаем в метро». Соседи справа отчаянно ругались. Из недр их апартаментов раздавались женский визг и мужской крик. Никому не было до меня дела. Захлопнув дверь, я, не желая столкнуться с Леной, побежала вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.