Противоположности

Дарьяна Кадет, 2023

Они знают друг друга с детства. Николь – примерная студентка, и только Нэйтон, зная её настоящую, всё портит. Привязанность переросла в ненависть, но, что бы ни случалось, их магнитом притягивает друг к другу обратно. Ещё и прекрасная способность Нэйтона влипать в неприятности не оставляет Николь в стороне. Они запутались друг в друге. Что это за странное чувство? Что они скрывают друг от друга? И как далеко они готовы зайти? Какие тайны остались между ними? Но, самое главное, чьё сердце первое было разбито?

Глава 2

Утренние лучи солнца давно прожигали дыры в задёрнутых шторах, надеясь попасть в комнату, в которой торопливо собиралась девушка, проверяя лишний раз, не забыла ли главные аксессуары, не помаду или духи, а именно пачку ментоловых сигарет и зажигалку. Собранные в высокий хвост волосы сегодня немного туже перетянуты и приносили лёгкий дискомфорт, вынуждая постоянно поправлять пряди, но исправить уже не оставалось времени. Ники спустилась, чуть зажмурившись от упрямого солнца, нашедшего другой путь попасть в дом, ведь мама уже любезно встретила утро и дожидалась дочь в прихожей.

— Как у тебя дела в институте, Ники? — сразу бросила женщина вопрос.

Девушка чуть притормозила, бросив мимолётный взгляд на мать, и слабо улыбнулась. Приблизившись к зеркалу во весь рост, она ещё раз осмотрела себя и поправила лёгкое платье, которое позволила надеть погода. Ей хотелось улыбнуться самой себе, оценивая собственный миловидный образ, но что-то шло не так:

— Всё хорошо, — нашла она в себе силы улыбнуться матери, успокаивая родительское сердце.

Её искусство лжи настолько превосходно, что даже порой верила сама себе, смотря на собственное отражение, но именно от этого начинаешь ненавидеть себя ещё больше, испытывая отвращение и желание разбить зеркало, в котором отражалась другая девушка, а не та, что сейчас заламывала руки в душе.

— Конечно, ты же у меня такая умница, — миссис Тёрнер разглядывала единственную дочь. Ей достались только зеленоватые, с золотистыми крапинками глаза матери, а вот статность, сообразительность, привлекательную внешность — всё впитала от отца. — С каждым днём становишься всё краше.

— Мам, ты решила меня с утра в краску вогнать? — продолжала она улыбаться, отвлекаясь на открытые туфли, заныривая в них ступнями, заранее начиная мечтать об удобных кедах.

— Просто я не могу нарадоваться тобой, — женщина притронулась к щеке дочери, погладив кожу большим пальцем.

Мягкие прикосновения матери отдавали теплом в самом сердце, снимая с него броню и вызывая редкую искреннюю улыбку, отзывающуюся непривычным сокращением мышц лица, отвечающих за истинные чувства, доказывая, что в ней ещё осталось живое и тёплое. Но каждое проявление настоящего вело за ручку печаль, неприятно сжимающую органы и вызывающую дурноту. Порой такие моменты напоминали ей причину игры с самой собой и желание скрывать колкий характер — боязнь увидеть разочарование в глазах родителей, считавших свою дочь идеальной. Эта ложь загоняла в клетку собственных эмоций, сомнений и страхов. Построенные рамки идеальности на людях сжимали, стягивая горло, как надетый на неё ошейник, но именно это и являлось той неотъемлемой частью её двуличности, боялась представить лица родных, стоило им увидеть истинный облик единственной дочери.

— Кстати, а почему Нэйтен стал так редко к нам приходить?

Тонкий момент лопнул, как мыльный пузырь, проткнутый одним лишь именем, отдёрнув девушку от матери, возвращая привычное состояние. Вопрос оцарапал слух, и теперь хотелось просто сбежать, чтобы не отвечать на подобное и отвлечься от моментально вплывшего в мыслях главного раздражителя с ухмылкой.

— Я не знаю, у него, видимо, есть более важные дела, — знала она его важные дела — вечно ошиваться со своими дружками, попивая пиво и вляпываясь в драки, и эта его привычная «насыщенная смыслом» жизнь.

— А пригласи его к нам на эти выходные, я испеку лимонный пирог, — мать расцвела от собственной идеи, что абсолютно нельзя сказать о Николь, приобретшей бледноватый оттенок кожи, ощущая себя пожёванной жвачкой, сплюнутой на землю, чтобы в дальнейшем кто-нибудь на неё наступил.

Глаза матери с надеждой смотрели на неё, скрипевшую зубами, проверяя нервы на прочность. Да ей проще его пристрелить, чем пригласить его в дом. Терпеть его в выходные хуже всякой пытки, лучше бросить курить, честное слово, ещё этот дурацкий хвост в очередной раз вызвал желание поправить пряди.

— Мам, я сомневаюсь, что у него получится, — пыталась выдавить она надежду, но сама прекрасно понимала, насколько малы шансы, учитывая утвердительный взгляд матери. Разве могло быть иначе? Она же примерная дочь… чтоб тебя. — Хорошо, я спрошу его, — сдалась, прохрипев слова и прикусив щёку с внутренней стороны.

«За что мне это?»

* * *

Прогретый воздух слегка утомлял, но приносил некую радость, позволяя студентам больше оголиться, а не теплиться в душной одежде. Солнце увеличивало контраст цветов, раскрашивая природу в более насыщенные оттенки, неосознанно поднимая настроение всем, кто совершенно не торопился на пары, а медлил, чтобы подольше побыть на улице, насыщаясь витамином «D» и лишний раз улыбаясь знакомым и друзьям.

Каждую такую улыбку сопровождал взглядом парень, что притаился в тени самого кустистого дерева и хмурил недовольно брови, не примечая своей цели. Натянутая на глаза кепка утяжеляла взгляд, а напряжённая спина покрыта косухой, даже несмотря на жару. Прислонившись к стволу, он заламывал пальцы до неприятного хруста суставов. Раны на теле от прошлой драки уже больше походили на обычные царапины, заживая, вызывая зуд от стягивания кожи и желание разодрать коросты ногтями. Возможно, он бы и содрал одну из них на руке, которая уже отставала, так и заманивая отковырять ненужный участок, если бы не знакомый голос, способный захватить собой всё пространство, особенно с применением смеха:

— Картер, куда это ты пропал? — Скот демонстративно поправил новую куртку-бомбер, пока вся компания присоединялась к прохладе тени, которую он забронировал в ожидании.

Нэйт в ответ молча приподнял кепку, не меняя своего положения, пока ладонь лучшего друга, опустившаяся на плечо, не заставила обернуться в его сторону.

— У тебя всё нормально? — похлопав его по плечу, Маркус заглянул в глаза, улавливая причину напряжения в теле. Он, пожалуй, единственный, приметив угрюмость Картера, решил удостовериться вопросом. Пэрри обладал тонкой способностью подмечать перепады настроения, которые, на первый взгляд, казались обычными и не требующими к себе внимания. Именно такая способность более прочно связала слишком разных по темпераментам парней.

Их компания не выделялась ничем примечательным. Типичны, как и любая шайка, как называла их Николь, лоботрясов, периодически прогуливающих пары, ввязывающиеся в передряги с синяками, но привлекая при этом противоположный пол, восхищённо провожающий их взглядами в коридорах, желая оказаться в постели хоть одного из них. Как они стали друзьями, трудно сказать, спроси любого из них — не ответят, предпочитая отмахнуться тем, что это уже и не важно.

Скот Расселл — вечный заводила, считающий своё чувство юмора получше любого комика с телика. Именно он обеспечивал «приключения на задницы», находя авантюры и подстрекая дружков, и окунал в них с головой.

Винсент Фостер вполне мог бы стать хакером высшего уровня, но предпочитал тусоваться с ними и оценивать женскую красоту, чем превращаться в (как он сам говорит) задрота возле компа.

Тайлер Хьюз — самый молчаливый с вечной сигаретой между губ. Зато его редкие фразы не сравнятся с действиями, когда первый несётся в драку на защиту любого из них.

Но самым не вписывающимся оказывался Маркус Пэрри. Сложно поверить, что именно он объединил всех парней, найдя общий язык. Он спокоен и рассудителен, изредка пытался образумить безбашенные головы друзей и, когда не получалось, просто плевал на всё, смиренно вляпывался в проблемы вместе с ними.

А вот лидерство всего их безрассудства уверенно поддерживал тот, кто продолжал заламывать пальцы, по-прежнему высматривая своенравную особу, и внутренне психовать, когда прохожая девушка оказывалась не «ей». Нэйтен Картер — человек действия. Чесать языком для него сравнимо, что натереть мозоль на том самом органе. Периодически, когда сносило крышу, даже друзья сторонились неадекватности приятеля.

— Я в порядке, — солгал он другу.

Подмеченная краем глаза фигура, следующая неподалёку, отдёрнула, заставляя резко встрепенуться, словно за шиворот попала холодная вода, растекаясь по спине. Наконец увидев её, такую упрямую и с уверенной походкой, во время которой лёгкое платье неприлично разлеталось (как думал он), открывая стройные ноги девушки. Нейт бесился, подмечая абсолютно все взгляды парней, бросающие в её сторону, и каждому уже свернул шею, чтобы не засматривались на чужое.

Николь Тёрнер никогда не беспокоилась о его нервной системе, но сегодня она просто насмехалась и играла с этими тонкими волокнами, медленно потягивая и резко отпуская ниточки, будоража все его внутренности. Причина была во взгляде, направленном на оголённый участок тела, подчёркнутый собранными волосами, позволяющими любоваться тонкой кожей шеи и ключиц.

«Совсем стыд потеряла», — злостная мысль подорвала с места в «бой», забыв о товарищах.

— Слушайте, давайте сегодня прогуляем всё нахрен, попёрлись в бильярдную, — Скот задорно подмигивал, прекрасно зная, что они не откажут, среди них нет заучек, а бильярдная принадлежал его брату, где они могли пить пиво за счёт заведения.

Может, только если Пэрри ненадолго стушевался, взвешивая слова в какой-то степени, и всё же оказался не прочь погонять шары. Тайлер лишь молча пожал плечами — плевать, куда и зачем идти. Винсент ухмыльнулся, давно уже желал отыграться, проиграв в прошлый раз партию Марку.

— Никуда без меня не сваливать, я скоро, — быстро бросил Нэйт фразу и удалился в сторону девушки, зашедшей в двери института. Нэйтен достанет эту бессовестную особу и хорошенечко щёлкнет по носу, несмотря на прошлую ссору. Да разве им привыкать? Постоянно собачатся.

— Ты куда? — Скот совершенно бессмысленно окрикнул его удаляющуюся спину.

Николь облегчённо выдохнула, очутившись в прохладных стенах серого здания, и вытерла капельки пота, успевшие проступить на лбу из-за палящего солнца. Она приподняла ладонь к лицу, чтобы обмахнуться. Очередной раз поправив пряди волос, попавшие на плечи, она продолжала двигаться на второй этаж, к аудитории, где, скорее всего, уже сидела слегка надоедливая Мэй, елозившая на лавке, неспособная усидеть на месте в желании расспросить, выполнила ли Ники доклад, задаваемый ещё на прошлой неделе. От предвиденных вопросов она заранее тяжело выдохнула, подготавливаясь натягивать фальшивую улыбку, но правую руку в районе запястья больно сжали тиски из тонких длинных пальцев. Она резко развернулась к наглецу. Увидев лицо парня, она не сдержалась, фыркнув от недовольства — тут и догадываться нечего.

Нэйт прожигал её взглядом, блуждая от макушки, чуть замедляясь на ключицах, доходя до носочков туфлей, но оставил предпочтение глазам, смотрящим с вызовом:

— Ну, чего тебе? — упрекала девушка его в неприличном разглядывании, пытаясь вырвать руку из заточения, но ощутила только то, как сильнее сжал пальцы.

— Идём, — бесцеремонно он утащил за собой, подальше от глаз, где они могли быть замеченным. Абсолютно не замечая попыток Ники оцарапать руку, он только дёрнул её на себя, прижимая к стене, уперев руки по сторонам от лица, и процедил сквозь зубы: — Что это за вид?

— Не поняла? — Николь нахмурила брови, рассматривая его лицо в двадцати сантиметрах от собственного, немного сбитая с толку его необъяснимым напором.

Хотелось оттолкнуть его подальше от себя, чтобы раздражитель не портил и без того херовое настроение.

— Я спрашиваю, какого хрена ты сегодня так вырядилась? — продолжал напор Картер, кривя губы и едва не скрипя зубами. Она придуривалась или действительно не понимала, что таким нарядом вызывала у парней желание до тесноты в штанах?

— Ты совсем долбанулся? — девушка закатила глаза, поняв смысл его возмущения, но не объясняющего при этом поведения. Его глаза налились кровью, как у быка, словно перед ним была не девушка в бирюзовом платье, а красная тряпка, которой постоянно совершали шлепки по лицу, раззадоривая для поединка. — Какая тебе в жопу разница, что я надеваю? — уперев руку в плечо Нэйта, она оттолкнула его от себя, чтобы наконец освободиться от явно вставшего не с той ноги идиота и уйти, пока сама не ринулась в драку, желая повыдергать ему волосы. Слишком многое он себе позволял.

Её попытка уйти притормозилась перехватом за предплечье, возвращая в прежнее положение с силой, от которой сумка на плече дёрнулась, слетая на пол, а её руки прижались к стене, в которую вжималась спина натиском Нэйтена, дышавшим в шею.

— Что б тебя, Картер, отпусти, — взбрыкнулась она, но он только сильнее прижался. Спрятанное под футболкой тело было твёрдым и мускулистым. Аромат мужского парфюма проникал в ноздри.

— Ты действительно такая дура или только притворяешься? — обжигал он шею, раздражая женскую кожу дыханием.

Он не знал, можно ли назвать это ревностью, но не поддавался контролю рядом с Николь, желая оторвать её острый язычок. Ему надоели эти игры, и в то же время продолжал играть, подсаженный на эти правила её упрямством.

— Мне самолично содрать с тебя это платье, чтобы ты не надевала его больше? — отстранился Нэйт, заглядывая в глаза, пока радужки девичьих глаз темнели от злости и желания содрать с него кожу.

— Рискни, — прошипела Николь сквозь зубы и взяла на «слабо».

— Пожалеешь же.

Всё честно, игра на нервах должна быть равной.

— Ты сначала заставь пожалеть, а всё остальное так, пустые слова, — надавила она на больное, зная, что разозлённый Нэйтен мог прилично «укусить», но Тёрнер тоже особо не сдерживал язык. Раз он единственный знал её настоящую, пускай и получает все лавры.

Нейтон сжал челюсть, сбавляя бдительность девушки, а потом резко прижался, одновременно задирая край бирюзового платья, оголяя вид на нижнюю часть белья. Николь не вскрикнула, но резко и шумно вдохнула воздуха от неожиданности, расширяя глаза, когда он с полной серьёзностью изучал каждый перепад эмоций, продолжая приподнимать подол мягкой ткани.

— Нэйт, — голос друга, появившегося из-за угла, привлёк внимание парочки. Марк склонил голову, пытаясь понять, что тут происходило. От раскалённой обстановки воздух вокруг был спёртым. — Мы тебя ждём, — он уточнил причину своего прихода и отошёл подальше, предпочитая не мешать. Явно же третий лишний.

Нэйтен отошёл, выпустив девушку.

Ни один из них не произнёс ни слова, предпочитая, чтобы каждый прочитал всё по глазам. Нэйтен продолжал упрекать, Николь — ненавидеть всё сильнее с каждым миллиметром опускания подола платья в естественное положение.