Потаенный дворец

Дайна Джеффрис, 2022

После тяжелой ссоры с родителями юная Розали Делакруа покидает Париж. Двадцать лет ее сестра Клодетта не имеет никаких вестей от беглянки, кроме присланных ею четок с мальтийским крестом и записки, в которой та взывает о помощи… В 1944 году Клодетта обращается с отчаянной просьбой найти исчезнувшую сестру к своей младшей дочери Флоранс, которая встретилась с матерью после семи лет разлуки и отчуждения. Семейные тайны, ложь и недомолвки разделили эту семью… Флоранс обещает отправиться на поиски, как только в Европе закончится война. Вот только хочет ли Розали, чтобы родные нашли ее? Вторая книга трилогии, начатая романом «Дочери войны». Впервые на русском!

Глава 8

Бородатый человек с носом картошкой, внимательно разглядывавший Розали, в одинаковой степени мог быть и художником, и преступником. Она пыталась заглянуть в его водянистые глаза под тяжелыми веками, но человек упорно смотрел на ее левое ухо. Судя по лопнувшим венам на щеках, он был пьяницей. Розали вовсе не желала с ним знакомиться, однако Ирен потащила ее к бару.

Незнакомец прищурился, и внутри Розали что-то шевельнулось. Наверное, предостережение. Розали с недоумением посмотрела на подругу. Почему та настаивает на знакомстве?

— Это Пьер, — сказала Ирен, игнорируя ее недоуменный взгляд.

— Выпить хотите? — спросил он.

Розали заметила у него два выкрошенных передних зуба, затем посмотрела на обувь Пьера. Обувь могла сказать многое о владельце. На ногах Пьера были дорогие итальянские кожаные ботинки.

— Перно, пожалуйста, — подняв голову, сказала она.

— Хороший выбор, — похвалил Пьер.

— Пьер хочет кое-что тебе рассказать, — сообщила Ирен.

— Что, в самом деле? — спросила Розали, постукивая по барной стойке.

Прежде чем заговорить, Пьер стал разглядывать ее лицо, отчего ей стало не по себе. В его взгляде было что-то угрожающее. Она видела, как напряглась у него кожа вокруг глаз. Казалось, он что-то прикидывает в уме.

— Как бы вы повели себя, скажи я вам, что у вашего отца есть секрет? — наконец спросил Пьер.

Розали нахмурилась. Откуда этому человеку известно, кто ее отец?

— Я бы посмеялась над вами, — ответила она.

Что-то внутри подсказывало ей: стоит связаться с этим типом — и обратного пути не будет.

Пьер склонил голову набок и вновь пристально посмотрел на Розали:

— Это было бы ошибкой.

— Откуда человек вроде вас может что-то знать о моем отце?

— Я могу передать сведения полиции.

Опасность расходилась от него волнами, подобно приторно-сладкому запаху одеколона.

— Что это за сведения? — спросила Розали.

Он нацарапал несколько слов на клочке бумаги, увидев которые она удивленно изогнула брови.

— Ну как? — усмехнулся Пьер. — Вам интересно спасти отцовскую репутацию?

— У вас есть доказательства?

— Есть.

— И что вы хотите взамен?

— Скромное вознаграждение.

— Насколько скромное?

Дверь бара широко распахнулась. Вошла компания богатых молодых людей, несколькими годами старше Розали. Они смеялись и подшучивали друг над другом, споря, какой сорт шампанского будут пить. «Какие веселые парни», — подумала она, и ей отчаянно захотелось быть одной из них.

Пьер прошептал ей на ухо.

— У меня таких денег нет.

— Уверен, вы решите эту задачку.

Розали еще раз взглянула на богатую компанию и, быстро приняв решение, повернулась к Пьеру:

— В таком случае встретимся послезавтра. Мне еще надо посмотреть на ваши доказательства.

— Нет! — отрезал Пьер. — Встретимся завтра.

На следующий день, пока мать дремала в гостиной, устроившись в шезлонге, Розали прокралась в родительскую спальню. Из-за тяжелых бархатных штор там царил полумрак. Она сознавала рискованность затеи. Куда безопаснее было бы дождаться, когда мать отправится на традиционный еженедельный обед с подругами.

Неужели Пьер действительно обратится в полицию? Какие сведения у него есть? Всю ночь Розали провалялась без сна, крутя эту ситуацию в голове. И теперь она вставила похищенный ключик в замок старинной шкатулки для драгоценностей, которую мать хранила на полке гардероба. Отец намеревался установить в квартире сейф, но, к счастью для Розали, его намерение еще не осуществилось. Она открыла шкатулку, подняла отделанную перламутром крышку, затем выдвинула нижний ящичек, обитый атласом. Внутри, в бархатных мешочках с завязками, хранились самые мелкие украшения. Розали годами примеряла фамильные драгоценности, а мать и не догадывалась. Розали взяла пару сверкающих сережек, отсутствие которых вряд ли будет замечено, вместе с бархатным мешочком. Услышав шаги в гостиной, она быстро вернула шкатулку на место, покинула спальню и бесшумно помчалась к себе в комнату.

Этим вечером она танцевала, как никогда прежде. Ее движения были предельно чувственными и даже опасными. В зеркалах на стенах переполненного, прокуренного зала отражались огни. Розали убыстряла темп, качая бедрами и ощущая себя колдуньей. Потом она повернулась к залу спиной и завертела задом, скромно прикрытым перьями. Послышались ликующие возгласы зрителей. Она вскидывала ноги, изгибалась всем телом. Эротичность ее танца заряжала и без того возбужденную аудиторию, приводя на грань неистовства.

Когда выступление закончилось и шум стих, Розали отправилась на разговор с Пьером. На этот раз Ирен благоразумно отошла, понимая, что она здесь лишняя.

— Вы принесли то, что мне нужно? — спросил он, когда они, взяв выпивку, уселись в нише.

Розали осторожно показала ему серьги.

— Миленькие! — присвистнул он. — Но я говорил про наличные деньги.

— Я не смогла их достать. Это бриллиантовые серьги, и они стоят гораздо дороже.

— Зато их и проследить легче, — поморщился Пьер.

Розали улыбнулась. Разговор начинал ей нравиться.

— Уверена, вы решите эту задачку. Так что у вас есть для меня?

Пьер шумно вдохнул, затем наклонился к Розали:

— Все не так просто. Начну с того, что ваш отец пользуется чужим именем.

— Да? — недоверчиво нахмурилась Розали. — С какой стати это ему понадобилось?

— Чтобы обманывать правительство.

— Не говорите глупостей! — засмеялась она. — Теперь понятно, что вы ничего не знаете о моем отце.

Пьер наклонил голову и фальшиво улыбнулся:

— Мне довелось прочесть статью, в которой цитировали вашего отца. Там же была его фотография.

— Знаю, о какой статье речь. Ее напечатали в «Тан». Он говорил об успехах в восстановлении Франции после войны. Он работает в этом департаменте.

— И вы им гордитесь?

Розали фыркнула:

— У меня с отцом не те отношения, а вас это вообще не касается.

— Значит, вам не интересно узнать, что ваш отец создал свою небольшую строительную компанию?

— Боже, какая скука!

Пьер снова наклонил голову:

— Так вот, в эту несуществующую компанию были влиты значительные суммы государственных денег за несделанную работу.

— И где, черт побери, вы добываете все эти сведения?!

— У меня есть свои источники.

— Да? Ну так идите в полицию.

Пьер прищурился:

— Полиция за такие сведения не платит.

— И вы принесли доказательства?

Пьер протянул ей папку:

— Вы найдете их здесь. Моя кузина — назову ее так — работает в банке, куда поступают деньги и откуда ваш отец их получает. Как я говорил, ваш отец пользуется подложным именем, но моя кузина узнала его по фотографии в «Тан».

— Где находится банк?

— Все есть в папке. Банк находится в дальнем пригороде, и при других обстоятельствах никто бы не узнал вашего отца. Правительственные чиновники — это, как правило, серые, безликие люди. Опять-таки при других обстоятельствах его лицо не появилось бы в газете, но, поскольку в его министерстве сейчас нет министра, пришлось светиться ему.

— Но зачем моему отцу понадобилась подставная компания? Бессмыслица какая-то!

— У вашего отца есть и другой секрет, о котором вы тоже не знаете.

Розали уставилась на него, ощущая неприятное чувство в груди.

— Неужели вторая семья?

— Спешу успокоить вашу душу: нет, — засмеялся Пьер. — Он склонен к азартным играм.

— Где?

— В частных тайных клубах.

— А почему бы вам не пойти прямо к моему отцу?

Пьер скривил губы:

— Потому что он мигом взбрыкнется, а меня, скорее всего, арестуют как шантажиста.

— Вы и есть шантажист.

— Возможно. — Пьер взял серьги и улыбнулся. — Но я не жаден. Этого мне вполне хватит.

— Кто еще знает об этом?

— О банке знает только моя кузина. Но у меня есть помощник, который работает в одном из частных клубов. Каждому из них известна лишь часть правды. Я единственный, кто соединил обе части и сделал выводы.

На следующий день — это было воскресенье — Розали не находила себе места. Ее нервы натянулись до предела. Показывать папку отцу или нет? Если покажет, он разозлится, в том числе и на нее, и будет все отрицать. А если утаить, что тогда? Аппетиты Пьера и его кузины могут возрасти. Шантажист потребует новой дани или даже обратится в полицию. Если разразится скандал, ее семья потеряет все. Отец может попасть в тюрьму. Розали не относилась к отцу с обожанием, но и ненависти к нему не испытывала. Во всяком случае, если она отдаст ему папку, это убережет его от позора и бесчестья.

Обед, как всегда, тянулся долго и уныло. Мать жевала еле-еле. Нервничающая Розали постукивала ногой по полу, за что родители отчитали ее, напомнив о правилах поведения за столом. Едва встав из-за стола, она сбегала к себе в комнату и вернулась с папкой.

— Папа, тебе нужно это посмотреть, — сказала она, протягивая папку отцу.

Тот даже головы не поднял.

— Ты же видишь, я читаю. Положи, потом взгляну.

— Папа, твое чтение обождет. Это важно.

— Не смей так разговаривать с отцом! — взвилась мать. — Что ты себе позволяешь?

— Но маман…

— Хорошо, давай сюда, — сказал отец и взял папку.

Розали с беспокойством следила, как он открыл папку и начал читать. Его лицо побледнело.

— Что это? — спросила мать.

Отец отвернулся. Тогда мать вырвала у него папку.

Розали застыла на месте и затаила дыхание. Отец глядел в пол и тяжело дышал.

В гостиной стало зловеще тихо.

Потом мать встала с дивана. Ее лицо было белым и перекошенным от гнева. Подойдя к Розали, она с силой ударила дочь по лицу:

— Как ты смела?!

Розали вскрикнула и попятилась назад, потирая ударенную щеку.

Отец забрал папку у жены и попытался спрятать, но у него тряслись руки. Прежнего самодовольного выражения лица как не бывало.

— Чушь какая-то! — бросил он. — Как ты могла принести мне эти гнусные бумажки?

— Мне это дали. Я подумала, что тебе необходимо знать.

— Нелепость! — усмехнулся он, однако в его злости ощущалось что-то еще. — И ты всерьез поверила в эту грязную инсинуацию?

— Я… я не знала, чему верить.

— Довольно! И слышать больше не желаю!

Родители как-то странно переглянулись. Розали не сомневалась: мать что-то знает об этом.

— Вероломная маленькая дрянь — вот ты кто! — язвительно бросила ей мать. — Чем раньше ты покинешь наш дом и начнешь жить самостоятельно в реальном мире, тем лучше. Тогда ты быстро убедишься, насколько тяжела жизнь.

Розали в слезах убежала к себе в комнату. Вскоре она услышала, как громко хлопнула входная дверь. Отец покинул квартиру, хотя всегда проводил воскресные дни дома.

Боль в щеке не унималась. Розали сидела у себя в комнате, раздумывая, как ей быть. Снаружи доносился стук материнских каблуков. Мать безостановочно ходила по коридору и прихожей.

Через несколько часов отец вернулся.

Родители о чем-то говорили. Сначала вполголоса, затем все громче. Мать всхлипывала и обвиняла отца. Потом отец хлопнул дверью. Как ни хотелось Розали узнать, в чем дело, она понимала: ей все равно не скажут. Более того, еще и назовут виновной.

Ее глаза были полны слез.

— Это нечестно, — бормотала она. — Моей вины здесь нет.

Она ведь пыталась помочь, она честно хотела предупредить отца. Но она хорошо знала родителей. Этого ей никогда не простят. Мать уже ненавидела ее — позднего, нежданного и нежеланного ребенка, вечно лезущего не в свои дела.

И вдруг она поняла, как ей поступить. То, что могло случиться, все равно случится, а с ней или без нее — значения не имело. Если она останется, ее посадят под замок и выход из домашней тюрьмы будет только один — замужество. Ни на что другое мать не согласится. А если при этом еще разразится семейный скандал? Ясно одно: танцев в ее жизни больше не будет. И не только. У нее и жизни-то больше не будет. Уехать к Клодетте не получится: сестре и так хватает хлопот с тремя дочерьми.

Будущее пугало, однако Розали гордилась своей независимостью и умением легко приспосабливаться. Ей ничего не стоит сняться с места и уехать куда-нибудь.

Пора проверить, так ли это на самом деле.

В родительском доме ее ничто не держало.