Хайаса. Земля Богов

Давид Корюнович Галфаян, 2020

Мобильная Группа “Гарпунный” ГРУ СССР, заступившая на боевое дежурство, во время операции американских войск в Ираке “Буря в пустыне” попадает в переделку. Вырвавшись из под бомбардировки позиций американской авиацией и избежав уничтожения батальоном охраны, действующем по протоколу обнаружения, группа советских солдат попадает в прошлое, во времена строительства Вавилонской башни. Теперь им надо собраться и преодолев все трудности, найти дорогу домой.

Глава 10. Любовь

Темнело, народ стал постепенно расходиться. Женщины убирали со «стола». Поблагодарив за угощение, Хавила откланялся и удалился к себе в шатер. Я оказался один и решил пройтись перед сном. Зашел в казарму, скинул жилет, в котором промучился весь день, захватил с собой одеяло и вышел. Нашел укромное место на склоне с видом на закат, расстелил на земле одеяло и лег. Смотрю вроде на закат, а вижу Ереван. Блин, как же я соскучился по родному городу, и по родным и друзьям, конечно, но родные и друзья — это ведь тоже часть моего города, поэтому я скучаю по своему городу.

— Давид, ты здесь, я искала тебя, — я приподнялся на локте, повернулся: ко мне приближалась Хавна, — можно к тебе?

— Ну давай, присоединяйся.

Хавна присела рядом и принялась раскладывать фрукты.

— Пикничок на закате, — улыбнулся я

— Почему ты один? Почему ты ищешь одиночество?

— Ну, специально я не ищу, просто иногда хочется побыть одному, чтоб никто не мешал думать

— О чем?

— Ну, когда как.

— Вот сейчас я увидела, что ты грустил.

— Ну, иногда можно и погрустить, не всегда же о делах думать, — улыбнулся я.

— Расскажи мне о розовом городе, — блин, она что, мои мысли читает?

— Что тебе рассказать?

— Не знаю, но когда ты говорил о своем городе, у тебя в голосе было так много тоски. У тебя там осталась жена?

— Нет никакой жены, даже девушка бросила: я ушел в армию, а через год она начала встречаться с другим, — улыбнулся я.

— Я бы не ушла к другому. Я бы всегда оставалась с тобой, — я погладил ее по щеке, она закрыла глаза и прижалась к моей ладони.

— Не зарекайся, все-таки время, расстояние…

— А армия эта не в городе, вы были в походе?

— Ну, можно и так сказать.

— А ты долго был в походе в твоей армии?

— Уже два года. Мне через месяц нужно было возвращаться на родину и… произошло все это, и мы попали сюда.

— Я все равно была бы твоей всегда, — не зная, что сказать, я промолчал.

Я положил голову ей на колени. Так мы полежали в молчании.

— Расскажи мне о себе, о родных, о друзьях. Они все остались там?

— Да. Ты спрашивала, почему я загрустил, когда мы заговорили о моем городе…

— Да.

— Наверно, потому, что для меня мой город это не каменные стены, а мои родные, мои друзья, мое детство, мой первый поцелуй, моя первая любовь… Одним словом, мой город — это моя жизнь.

— Я бы хотела увидеть твой город, ты с такой любовью рассказываешь о нем. Знаешь, в этом ты очень похож на моего отца.

— В чем? — я искренне удивился.

— Я просто родилась здесь, но моя родина не тут. И отец мне часто рассказывает о прекрасной стране Пунт⁹ у реки Фисон¹⁰, и когда он рассказывает, у него голос точно такой же.

— Какой, грустный?

— Нет, это не грусть, это что-то другое. Как будто часть его осталась там, и та часть, которая здесь, кровоточит, как рана. И эту рану нельзя ни перевязать, ни вылечить. Так он и живет с кровоточащей раной.

— А почему вы пришли сюда?

— Как говорит отец, это самая большая его ошибка. Как и многие, он поверил Баалу, что, построив Зиккурат, мы сравнимся с богами, и все люди собрались здесь.

— Что, все прям-таки поверили вранью этого Баала?

— Нет, но тех, кто не пришел добровольно, не поддался посулам, люди Баала насильно согнали сюда, и их участь ужаснее нашей. На самом деле Баалу нужны лишь рабы, он стал насильно угонять людей на стройку, нисколько не жалея их. Так мы, пришедшие добровольно на призыв Баала, потеряли больше половины нашего рода.

— А что же вы не ушли?

— Баал страшен в гневе. Хоть мы и он — потомки Хама и Хуша, но для него это ничего не значит. Он может спокойно уничтожить нас всех. И потом… отец еще надеется найти и вернуть своих людей.

— Да, невесело конечно. А что, никто не может против него, ну, этого Бела?

— Говорят, только его молочный брат.

— И что, этот Бел ничего не может с ним сделать?

— Не знаю. Просто я слышала, что он единственный, чей род не участвует в строительстве. Хотя и находятся у Врат Богов. Говорят, он откровенно насмехается над Баалом из-за его затеи.

— Интересно. И что, всемогущий Бел ничего не может сделать? Почему?

— Ну потому, что они молочные братья.

— И что? Я так понял, Бел и твой отец тоже близкие родственники.

— Не знаю. Мой отец не решается открыто выступить против.

— Может, у брата Бела много воинов?

— Нет, по сравнению с войском Баала, у которого десять тысяч, у него почти никого. С младшими братьями, если соберутся, всего триста мужчин.

— Хм, интересный расклад. А что еще знаешь о нём?

— Я мало что знаю. Только когда отец со старейшинами обсуждали, слышала кое-что. Знаю только, что он, как и ты, из рода от семени Хабета. Ты лучше у отца узнай, он больше расскажет.

— А с чего ты взяла, что я от Хабета?

— А ты так же разговариваешь, и только вы можете позволить себе не называть его Баалом¹¹.

— Знаешь, Хавна, я думаю, что скоро вы сможете вернуться в ваш Пунт, и ты сможешь омочить свои красивые ножки в реке Фисон, — Хавна застенчиво улыбнулась.

— А ты правда считаешь, что я красивая?

— Правда.

— А твоя первая любовь тоже была красивая?

— Да, иначе я, наверно, не влюбился бы.

— А что тебе нравилось в ней?

— Вот вы, бабы, везде одинаковые, на что она тебе сдалась? — улыбнулся я.

— Ну расскажи, мне интересно

— Ну, кроме того, что она была красива, мне нравилось, как она вела себя, как одевалась…

— А тебе нравится, как я одеваюсь?

— Ну, если честно, я бы не назвал бы это одеванием, а скорей раздеванием, — пошутил я.

— Что, тебе не нравится? — настроение Хавны явно упало.

— Нравится, нравится, — поспешил я успокоить ее, — просто у нас не принято так одеваться, открыто, — заметив в глазах Хавны вопрос, я пояснил, — ну, ходить с открытой грудью.

— Тебе не нравится моя грудь?

— Наоборот, очень нравится. Просто мне кажется, что чуть более прикрытая женщина более желанна.

— Я же говорила, что ты от семени Хабета. У них женщины тоже так ходят.

— Я думаю, когда в женщине есть загадка, ну типа, «а что там под одеждой?», то к ней тянет больше. Но это мое мнение. Да и раздевать мы больше любим, — улыбнулся я и притянул ее к себе.

Мы долго лежали рядом, целовались, она положила голову мне на грудь, прижалась ко мне всем телом, как цыпленок. Так мы лежали минут десять, молчали, каждый думал о своем. Вспомнилась фраза какого-то мудреца, что найти тему для разговора можно с близким человеком, а вот просто молчать вдвоем об одном и том же могут только родственные души. Блин, что за мысли сопливые в голову лезут, сам себе удивился.

— Знаешь, Давид, мне так хорошо и спокойно рядом с тобой. Мне кажется, ты меня никогда не обидишь и всегда защитишь.

— Ну, не знаю насчет «никогда» и «всегда», но в ближайшие время, пока мы здесь, это я могу тебе обещать, — не хочу, чтоб она строила иллюзии на мой счет. Мы, попавшие сюда, лишние в этом мире, и неизвестно, что и как все обернется. Так зачем зря девчонке давать надежды.

Она подняла голову, посмотрела мне в глаза и, видно, прочитала мои мысли. Но не отпрянула от меня, а наоборот, впилась в меня поцелуем. И нас прорвало, как плотину. Пришли мы в себя, только когда начало светать. Быстро оделись, и я проводил Хавну до ее шатра. Хотелось спать, но у нас гости, да и за пацанами тоже пригляд нужен, дисциплина… мать ее. Но Хавна затащила меня в шатер.

— Пока все спят, давай полежим у меня.

— Ну, поспать чуток нам не помешает, — согласился я.

Но поспать как-то опять не получилось… Под конец, совсем обессиленный, я все-таки заснул.

Проснулся я в полдень от поцелуя. Открыв глаза, обнял ее и притянул к себе.

— Подожди, подожди, сначала поешь.

— О, ты уже покушать сварганила, умничка! Так-та-ак, что тут у нас? — отпустив ее и потирая руки, взглянул на приготовленный Хавной завтрак. — Да, сметана, мед и орехи, — улыбнулся я. — Решила мои силы восстановить. Не бойся, меня еще на много хватит. Но все равно спасибо.

И тут только я заметил, во что она одета, и чуть не подавился. На ней была тельняшка без рукавов, довольно длинная, доходившая ей почти до колен. На талии она перетянула тельник своим поясом. А кроме пояса, из старой одежды остались лишь ожерелья, браслеты на руках и ногах — словом, ее бижутерия. Все это смотрелось очень необычно. Под облегающей тельняшкой обрисовывался каждый изгиб ее стройного тела. Смотрелась она сногсшибательно. А может, ну его на фиг этот завтрак, промелькнула шальная мысль, но Хавна сразу пресекла мои неприличные поползновения, настояв на завтраке.

— Хавна, может, пока я ем, ты расскажешь, что это значит? — спросил я, показывая на ее прикид.

— А тебе не понравилось? — вот лиса, ведь видит, что понравилось.

— Понравиться-то понравилось, но что за идея и откуда тельняшка?

— Когда ты заснул, я к твоему аггафари сходила.

— Это к Никите, что ли, ну-ну, и что дальше?

— Я попросила рассказать, как ваши женщины одеваются, он мне показал рисунок его жены.

— Фотку. Ну, и что дальше?

— А дальше я пошла к твоему хедугу¹².

— А это кто?

— Рома.

— Ну и? — я представил, как она поставила весь лагерь на уши, пока я спал.

— Ну и, уговорила его дать мне это платье, — я засмеялся, представив, как она Ромке мозг выносила, если он ей тельник за платье впихнул, но получилось прикольно.

Плотно позавтракав, я вышел из шатра, ловя на себе взгляды людей Хавилы.

— О-о, аззаж уже проснулся? — ко мне подошел сам Хавила.

Я посмотрел в небо, ни фига себе, солнце высоко, уже час дня, наверно, вот и аззаж проснулся.

— Вообще-то, я просыпаюсь намного раньше, просто сегодня как-то так получилось.

— Да, я понимаю, — ухмыльнулся Хавила.

Блин, он что, себя уже моим тестем считает?

— Мы все ждали твоего пробуждения. Ты же обещал поделиться с нами премудростями боя.

— Обещал, значит, поделюсь, — буркнул я, — а пока мне надо к своим сходить, посмотреть, что да как там. Я пришлю к тебе человека, когда надо будет, — сказал я и потопал к казарме. Без меня народ вроде не успел распоясаться, занимались каждый своим делом. Ко мне подошел Потапов.

— Привет, ну и горазд ты дрыхнуть, брат. Я на развод построил людей, чтоб тебя не отвлекать, — сказал он как-то с намеком, или мне это показалось.

— Отвлекать от чего?

— Ну как от чего, ну, от этого, ну… — смешался Потапов, разводя судорожно руками.

— Ладно, ясно. Молодец. Все при деле?

— Да. Ждали, пока подойдешь, чтоб показательный бой устроить, вчера еще аборигенам обещали. Вон начальник их сколько раз Гетулу подсылал — когда, мол, когда. Но я твоему… ну, Хавиле сказал, что подождем тебя.

— Это ты хорошо сделал, только позволь уточнить, что ты хотел сказать моему… кому?

— Да не важно. Армян, чего ты злой такой!

— Проехали.

— Что, армян, неприступная Армянская крепость пала? — издали крикнул Ромка, направляясь к нам.

— Что, все? Не целка уже? — с другой стороны приближался Никита.

Сколько ни старался я сделать сердитое лицо, но не выдержал и захохотал вместе со всеми.

— А как мы ее принарядили для тебя, а? Карден нервно курит в сторонке. Красотка — пальчики оближешь, — сказал Никита

— Вот пальчики свои и облизывай, а на то, что мое, слюни не распускай. Ладно, пацаны, ближе к делу. Показательный бой давать будем?

— Давай.

— Только давайте между собой, а то надоело после них оружие чинить, — нахмурился Никита.

— Ну, это как получится, если Хавила настоит…

— По-родственному, — вставил Потапов и тут же получил от меня подзатыльник.

Примечания

9

Пунт — доисторическое государство на территории Эфиопии.

10

Река Фисон — древнее название Нила.

11

В семитских языках «хозяин, господин».

12

Хедуг рас (или хедуг) — на древнем аккадском титул царского мажордома.