Великий и ужасный

Григорий Аркатов, 2020

Мечтаете о путешествиях в дальний космос? У Вас возникает желание побывать в мирах с диаметрально противоположными свойствами материи? Хотите оказаться на планете размером семечку кунжута? Все ещё пытаетесь разобраться в том, что такое мироздание? Темное и светлое, герои и злодеи, банальность и необычное, жизнь и смерть, секс и скука…. Все это и многое другое в романе, где самые изощренные эксперименты заставляют содрогнуться миллионы Вселенных.

Глава 4: Кто такой Оливье?

— Не нравится мне это, — произнес Таранталь и негодующе посмотрел на тех, кому удосужилось оказаться вместе с ним в одном и том же незавидном положении.

Все неприятности начались девятью секундами ранее, когда шаттл внезапно повело и закрутило. Как опытный пилот Таранталь попытался вывернуть рулевое управление, но это нисколечко не помогло, и шаттл виртуозно рухнул на одну из площадей полуразрушенного города, который, судя по одной из поржавевших и пооблезших приветственных вывесок, назывался Титаскаром.

— Да все не так уж плохо, — предположил координатор миссии Наскак и стал в очередной раз что-то записывать в свой треугольный блокнот.

— Да неужели?! — гневно возразил ему Таранталь.

И тут не сложно было догадаться, что он злится. Ну а причиной тому было то, что минуту назад именно внутри добропорядочного Наскака взыграла незапланированная дилемма, которая и привела к фееричному крушению шаттла.

— Ну что теперь вы довольны?! — воскликнул Таранталь, когда ему стало невтерпеж сдерживать гнев внутри собственного «я».

— Доволен чем?

Судя по тону ответа и потому, что координатор миссии так и не оторвал взгляда от блокнота с заметками и не посмотрел на того, кто имел к нему очевидные претензии, он отнюдь не считал себя виноватым и более того не считал, что с ними произошло нечто страшное, глобальное и непоправимое. В его пронизанном логикой понимании падение шаттла рассматривалась как некоторая неувязка, которую в скором времени должны преодолеть те, на кого нерушимость Устава возложила обязанность разбираться с подобными ситуациями. А так как у него были свои цели и задачи, он не собирался зацикливаться на том, как справляются со своей работой техники Кропечь и Шаршун. По его мнению, гораздо важнее было зафиксировать в точной и подробной форме все детали проводимой операции и быстренько спланировать дальнейшие успешные действия. Только вот Наскак никак не ожидал, что после пятиминутного копошения в хвосте шаттла техник Шаршун внезапно и категорично заявит:

— Каюк, ребята!!

Понятное дело, такое заявление совсем не удивило опытного пилота, который достаточно хорошо знал и чувствовал доверенную ему машину. И потому у него не нашлось сил на ненужные слова типа «я так и знал». Для него было достаточным отрешенно вздохнуть и бросить в сторону координатора миссии еще один едкий взгляд, чтобы тем самым высказать все, что наболело. Ну а Наскак после такого грозного технического приговора все-таки соизволил очнуться от собственного интеллектуального уединения и наконец-то попытался посмотреть фактам в лицо.

— Как это так? — спросил он у техника.

— А вот так, — ответил ему Шаршун.

В течение тяжелого мгновения мрачных раздумий координатор миссии Наскак пытался морально переварить те обстоятельства, в которых он оказался вместе с прочими членами экспедиции, однако принять собственную повинность в произошедшем он так и не смог.

— Это все вы! — воскликнул Наскак и стал бросать реплики возмущения в адрес ни в чем неповинного пилота, — Где вы учились летать? Нужно было рулить вправо, а не влево.

— А может вам стоило бы заткнуться?! — сдержанно возразил ему Таранталь.

— Да как вы смеете…

— А вот так и смею. Если бы вы не трещали мне постоянно под руку «а может нам связаться с капитаном, а может и не связаться с капитаном; доложить ему, не доложить ему; как быть и что делать…». Я — пилот, а не ваша мамочка.

— Да что вы несете, криворукий болван?!

— Если бы не вы и не ваша назойливая писклявость, то я бы не отвлекся и не позволил шаттлу зацепить кормой аномальное силовое поле, что какой-то такой же идиот, как вы, возвел вокруг этих руин, среди которых мы согласно чужим приказам почему-то обязаны искать заоблачные сигналы.

— Да вы… Да вы…

Несомненно, этот экспрессивный диалог дошел бы до мордобоя, если бы не вмешался техник Кропечь, который без лишних эмоций выбрался из-под немного дымящегося приборного щитка и вежливо попросил:

— Тихо-тихо… Мы же здесь все друзья…

Непонятно почему, но это сработало и два злейших антипода Наскак и Таранталь быстро сменили гнев на милость, разжали сжатые до белизны костяшек кулаки и попытались сообща разобраться в той куче проблем, в которую они рухнули вместе с шаттлом.

— Ну что там со связью? — спросил Наскак того, кто только что копался в поджаренном содержимом приборной панели.

— Отнюдь, — ответил ему Кропечь, что в принципе означало отсутствие надежды на работающий передатчик в ближайшие лет триста.

— Да уж, — категорично подытожил Наскак и вновь обратился к пилоту, но на этот раз без претензий и злой вычурности, — Что думаете?

Таранталь же в свою очередь не нашел у себя в запасе здравых предложений и потому просто отрицательно покачал головой. Тратить слова на то, что и так было очевидно, едва шаттл оказался во власти силового поля, он не хотел. К тому же когда взвесь адреналина в крови пошла на убыль, стало ясно, что можно обойтись без криков и истерик. Все равно они ничем не могли помочь. Другое дело, что здравомыслящий и опытный техник был способен на многое.

— Ну что там, дружище? — спросил Таранталь, делая несколько шагов в сторону лишенной нормального освещения хвостовой части шаттла, где все еще усердно копошился Шаршун.

Ответа не последовало. И это немного напрягло самомнение пилота, так что он сделал еще шаг в сторону пучка искрящихся проводов и искорёженного оборудования и попытался спросить во второй раз, но не успел. Ему помешал сам техник Шаршун, который внезапно вышел из тени и пугающе крикнул:

— Лови!

При этом нечто непонятно полетело в сторону того, кто всего лишь хотел ознакомиться с положением дел внутри реактора трансгалактической левитации. Времени на раздумья над вопросом «ловить или не ловить» в таком случае не было предусмотрено и потому Таранталю пришлось довериться годами отточенным рефлексам и схватиться за внезапно прилетевшее нечто обеими руками, а потом уже разбираться с его природой и принадлежностью. Впрочем, поймав неизвестный предмет, Таранталь не стал его изучать и рассматривать. На тот момент для него было куда важнее спросить у техника:

— Какого черта?

Но Шаршун был слишком весел, чтобы сразу ответить. Точнее он буквально захлебывался собственным безумным смехом, а учитывая тот факт, что все его лицо было перепачкано сажей, да и волосы изрядно опалены, складывалось немного устрашающее впечатление. Понятное дело, что подобное поведение не смогло не привлечь внимание координатора миссии Наскака, который после получения безутешных известий о безвременной кончине трансгалактического передатчика всеми силами пытался настроить себя на печальный образ того, кто оказался неизвестно где и неизвестно зачем.

— Что у вас там за веселье?! — крикнул он в сдержанном негодовании.

Но так как никто не соизволил ему ответить или прекратить безудержно смеяться, Наскак все-таки решился покинуть изрядно насиженное место в управленческой зоне, расположенной в головной части шаттла, и направился в техническую зону, расположенную в хвостовой части шаттла. Надо сказать, что координатор пресловутой миссии на планету Искандарион, а с недавних пор и главный по поиску неопознанных сигналов неопознанных бедствующих стремился никогда не изменять себе и собственной самовлюбленной напыщенности, так что, покидая управленческую зону, он постарался не забыть дать важное и ценное указание технику Кропечу.

— Продолжайте попытки, — потребовал Наскак.

— Как скажите, — ответил Кропечь, хоть и понимал, что любые его попытки бесполезны.

На самом деле его скептицизм уже был на грани из-за того, что приходилось копаться в том, что однозначно не подлежало никакому восстановлению. Конечно, пока что не было ясно, что за силовое поле сожгло половину электроники на шаттле, но даже самый ленивый и необученный школьник прекрасно понимал, что в подобных случаях чувствительный трансгалактический передатчик плавится и взрывается за милую душу. Правда, секунду назад все же оставалась надежда на то, что силовой импульс не повредил экстренный маячок, да и та быстро улетучилась, когда в очередной ячейке микросхем обнаружились мелко-творожистые угли. И потому теперь технику Кропечу оставалось только настойчиво перебирать проводки и изображать тем самым наличие творческого процесса, тем самым угождая чужой слепоте и недальновидности.

Несомненно, сам координатор миссии Наскак отнюдь не догадывался обо всех этих мыслях своего подчиненного. Да и занят он был совсем другим. Странный и непонятный бедлам творился там, куда чуть раньше отправился пилот Таранталь с целью выяснения перспектив возобновления полетов. И с этим нужно было что-то делать.

— Вы там делом заняты или как? — снова и снова повторял Наскак, пока резво вышагивал в направлении технической зоны шаттла.

— Или как? — последовало саркастическое передразнивание со стороны Шаршуна, едва координатор миссии достиг расположения двух рьяно увлеченных смехом членов экипажа.

При этом техник естественно предстал перед руководством во все том же причудливо перепачканном и подкопченном виде, что и раньше, когда он внезапно вынырнул из темноты хвостовой части шаттла вместе с подарочком для господина пилота.

— Да как вы смеете?! — возразил ему Наскак.

Ему не понравился тон, с которым к нему обратились. Впрочем, все остальное (игривая ухмылка и непотребный вид) также не вызвало в нем умиления. Тем не менее, он не услышал незамедлительных извинений и покаяний. Вместо этого Таранталь, зараженный все той же неугомонной игривой ухмылкой, поставил его на место как никто и никогда ранее.

— Думаю, вам пора расслабиться, — сказал он, — и начать воспринимать существующую реальность подобающим образом, а не так как вам нравится.

— Что… что это значит? — запинаясь, потребовал объяснений Наскак, только вот вместо ответов ему бросили некий до сих пор неопознанный предмет.

Конечно, будучи всего лишь принципиальным бумагомаракой, Наскак не обладал ловкостью пилота, и потому брошенное нечто едва-едва удержалось в его руках, зацепившись за мизинцы, прижатые груди.

— Браво! Вы победили, — констатировал Таранталь, убедившись, что брошенное достигло цели и что падения на пол не произошло.

Ну а после этого он уже не нашел для себя повода и дальше пребывать в непосредственной близости от искрящихся проводов и всего того, что когда-то могло принести ощутимую пользу. Недолго думая, пилот потерпевшего крушение шаттла махнул на все и всех рукой и, лениво пошаркивая ногами, побрел обратно в управленческую зону с твердым намерением развалиться в своем удобном кресле и неустанно созерцать несколько полуразрушенных зданий через немного треснувшее лобовое стекло. И уж точно ему было совершенно плевать на то, что там внезапно подумает какой-то там доморощенный координатор миссии и сможет ли он осознать суть брошенного подарка. Так что неуклюжие попытки Наскака вертеть странный обшитый лиловым металлом предмет в форме ромба могли затянуться надолго, если бы успевший перестать смеяться техник не пояснил ему:

— Это главный элемент питания… Во всяком случае, когда-то им был.

Сказав это, Шаршун также мысленно предположил, что ему уже категорически не нужно находиться в хвостовой части шаттла, после чего его взгляд скользнул по сторонам в поисках чего-то, о чем, возможно, было случайно забыто. И когда ничего такого не нашлось, техник со спокойной совестью зашагал вслед за пилотом. Однако очередное бегство из технической зоны воодушевило не всех.

— Куд… куда вы? — с некоторой тревожностью поинтересовался Наскак, так и не сумевший понять, куда же все-таки можно пристроить сгоревший накопитель катария.

— Туда, где от меня гораздо больше пользы, — ответил ему Шаршун, не оборачиваясь и продолжая шагать в заданном направлении.

Понятное дело, это еще больше покоробило самомнение координатора миссии, но в данном случае он не стал лезть на рожон, так как некоторое осознание собственной вины во всем произошедшем все-таки достигло его извилин. Другое дело, что алгоритм дальнейших действий пока что не был понятен. На руках имелась лишь непонятная штуковина, да и та с чужих слов характеризовалась как никчемный хлам. Ну а ситуация в целом, в которой оказался экипаж шаттла, и вовсе представлялась самой незавидной из всех возможно-вероятных. Мало того, что можно было только мечтать о какой-либо связи с космолайнером «Столкновение» или хотя бы с кем-то иным, способным вести переговоры, так еще и шаттл стал непоправимо сломанным, и все они почему-то оказались внутри силового поля. Короче, полная невезуха и все тут.

«А еще где-то Скрот со всеми остальными…», — думал Наскак, и от обилия минусов сложившихся обстоятельств ему хотелось стократно проклинать собственную совесть, которая заставила его в самый неуместный момент попросить пилота связаться с капитаном.

Однако никакие слова и никакие изворотливые клики не могли никак повлиять на ту кучу неприятностей, из которой требовалось выбраться четверым членам спасательной экспедиции. Несомненно, ирония того, что теперь им самим нужна была помощь, ощущалась крайне остро и даже болезненно в определенные моменты душевной слабости. Только вот никакое самобичевание не содержало в себе ответов или какой другой панацеи, способной спасти скромный экипаж шаттла. И осознав это, Наскак постарался наконец-то включить мозг и найти решение, хотя никто и не ждал от него чего-то такого невероятного и умопомрачительного. Все давно махнули на него рукой, поставили поверх его ничем не выделявшейся личности тусклую печать невыразительности. Ну, прям-таки точь-в-точь как его отец, отдавший сына в возрасте десяти лет в интернат по подготовке будущих исполнительных специалистов.

«Так может стоит наконец-то доказать всем чего я стою?!» — громогласно обратился координатор провалившейся миссии к самому себе.

Но никто не ответил. На секунду Наскак почувствовал себя покинутым всеми, даже собственной персоной. От этого ему стало грустно, горько, одиноко…. И все же это не остановило его от кропотливого поиска в собственном мозгу тех деталей бытия, которые могли бы помочь ему и всем остальным. Он знал и чувствовал, что у него обязательно получиться, ведь именно этому его учили в треклятом интернате целых девять долгих лет.

«Что-то обязательно должно быть», — повторял и повторял Наскак, мысленно перебирая в голове сотни миллионов событий и фактов и тщательно выуживая то, что могло бы помочь здесь и сейчас, что могло бы заставить перестать искриться провода и разогнать кромешную темень в технической зоне шаттла.

Только вот не всегда наши чувства и желания совпадают с реальным положением дел. И после долгих мыслительных усилий координатору миссии пришлось все-таки признать, что ситуация, в которой оказались четверо смелых с космолайнера «Столкновение» является категорически безвыходной. И тогда ему не осталось другого выхода, кроме как превратиться в морально разбитое существо, еле слышно прошептать:

— Как печально…, — и неторопливо побрести в управленческую зону шаттла.

И надо сказать, что обратный путь в головную часть шаттла был действительно нетороплив. Уж очень не хотелось неудачливому координатору миссии снова и снова ощущать на себе чужие обвиняющие и негодующие взгляды. Однако и не возвращаться он не мог, потому как общество оголенных проводов было куда менее приятным.

— Что-то вы долго? — сказал ему Таранталь, едва Наскак все же доковылял до собственного кресла рядом с панелью управления, — Неужели в вас неожиданно зародились мыслишки о том, как починить реактор трансгалактической левитации?

Этот смачный сарказм со стороны пилота был воспринят Наскаком без единого колебания лицевых мышц. Не то, чтобы он проявлял тем самым стойкость духа или душевную непоколебимость. Более вероятно, что его всего лишь постигла сильная моральная усталость, так что он молча и неторопливо плюхнулся в свое кресло и подобно Таранталю стал непринужденно лицезреть через немного треснувшее лобовое стекло дряхлые руины города Титаскар. При этом слова были не нужны. Можно было просто смотреть, смотреть, смотреть… и чувствовать, как спокойствие постепенно растекается по всему телу, забирается в самые отдаленные закутки ранее чем-то обеспокоенного сознания. И вот уже через пять-десять минут пристального зрительного изучения покосившихся и осыпавшихся зданий, пустотелых окон и прочей разрухи прежняя озабоченность Наскак осталась позади, и потому теперь ему уже ничего не хотелось ни думать, ни мечтать, не жить, а лишь сидеть и неукротимо созерцать странный и пугающий пейзаж.

— Может хватит уже!

Голос донесся как будто ниоткуда, так что Наскак предпочел отказаться поверить в реальность его существования. Впрочем, это тут же вышло ему боком.

— Я говорю: «Хватит уже!!!»

На этот раз это был крик прямо в ухо, и тут отмахнуться было более чем невозможно. Понадобилось некоторое мгновение, чтобы преодолеть звон в голове, а затем Наскак повернул взгляд влево, то есть туда, откуда исходили внезапные крики. Там стоял Кропечь и почему-то отчаянно жестикулировал. Что точно он пытался донести до своего начальника, было сложно понять. Слух слишком пострадал от криков, а сетчатка по неведомым причинам выдавала очень расплывчатое изображение.

— Вля… вля… крамть…, — скомкано произнес Наскак, однако на самом деле пытался сказать нечто совсем другое.

Помимо этого, мысли путались и мельтешили в голове похуже самой невообразимой чехарды, так что серьезный удар ладонью по левой щеке пришелся весьма кстати. Конечно, это было больно и неприятно, но на секунду здравомыслие и сосредоточенность вернулись к нему. Правда, почти сразу же разум стал снова увязать в странном психоделическом омуте. И, слава богу, что Кропечь интуитивно сообразил, что страстные пощечины все же способны помочь координатору миссии и продолжил его неустанно колошматить.

«Вот так да», — подумал Наскак, когда уже не одна, а обе щеки пылали огнем и зудели полученными ссадинами, — «Отличный заряд бодрости».

Однако от очередной порции он предпочел воздержаться и потому поспешил перехватить руку избивавшего его техника в полете.

— Х-хватит, — сбивчиво попросил Наскак, отстраняя от себя пойманную руку.

— Вы… вы в порядке?

Два техника, Кропечь и Шаршун, смотрели на координатора так, словно он вот-вот должен был радикально скоординировать их вконец спутанные жизни. В их ярко-голубых глазах вовсе не притаился страх. Он жил там и творчески процветал, словно это была его законно наследованная территория, где никто другой не имел права находиться или появляться. И это было странно, а со стороны выглядело пугающе, заставляло насторожиться. Впрочем, в окружающем воздухе повсеместно рассредоточилось некое неопределенное и всеобщее напряжение, так что внезапно стало казаться, что весь мир наэлектризован до предела и до беспамятства. Но почему? Этого Наскак не мог понять. Он только чувствовал сильную слабость во всем теле и сильно выраженное онемение в конечностях. Из-за этого ему сложно было двигать даже языком. Но почему? Это прозвучало в его голове еще раз и снова без ответа.

Тем временем, а точнее пока Наскак пытался нащупать в своей голове нить здравомыслия, очень сильно встревоженные техники (чем-то так и неназванным) попытались стащить своего координатора с его усердно насиженного кресла. Их было двое, а Наскак один. К тому же он не был велик в массе и размерах тела. Однако все попытки стащить его с кресла закончились ничем.

— Черт! — воскликнул Кропечь, когда обнаружил причину безуспешности собственных стараний, — Он держится руками за подлокотники…

«Держусь?!» — мелькнуло в голове Наскака, — «Если и так, то я об этом ничего не знаю».

И как только он сумел понять эту новую мысль, его глаза бросили взгляд в сторону рук, и тогда ему удалось увидеть, как побелевшие пальцы намертво обхватывают сверхпрочные лакированные подлокотники из барикрутия и как Шаршун безуспешно пытается их разжать.

«Вот это да», — подумал Наскак.

И тут ему тоже стало страшно. Однако это ощущение быстро затерялось на заднем плане, потому как через мгновение, когда оба техника куда-то спешно ретировались и сразу за этим перестали собой загораживать обзор, координатор миссии увидел гораздо более ужасающую картину, способную взорвать даже самый приспособленный мозг.

«А-аааааааааааааа!!!!» — попытался было кричать Наскак.

Но вместо этого получилось нечто совсем неопределенное.

— Е-ее-о-йк…, — породил едва передвигающийся язык.

— Спокойно, спокойно…, — потребовали от него быстро вернувшиеся техники.

В руках они держали по огнетушителю. Держали крепко и направляли прямо на своего «любимого» координатора, который уже и не знал для чего ему стоит изо всех сил пытаться тщетно извиваться — для того чтобы умчаться прочь от посиневшего, усохшего и покрытого чем-то очень похожим на мелкую белесую крошку изморози трупа или же от не понять что задумавших техников. Хотя они, несомненно, знали, что делают и для чего, потому как в их глазах и движениях было слишком много твердости и уверенности, когда их руки сжали механизм подачи леденящего аэрозоля.

«Зачем-ммммммммм?» — не в последний раз озадачился вопросом Наскак.

А тем временем холодная смесь различных веществ окутывала его едким облаком и неотвратимо забиралась в горло. Минуту или три Наскак пытался терпеть это безобразие, но потом все же решил сделать вялую попытку откашляться. Понятное дело, он не верил в то, что у него получится, так как пессимизма накопилось предостаточно после предыдущих попыток сделать хоть что-то или сказать, или даже просто сглотнуть накопившуюся и вытекающую изо рта слюну. Только вот внезапно у него получилось.

— Кхе-кхе! — раздался звук вырывающегося из легких воздуха.

Наскак попытался было сообразить — почудилось ему это почти что невозможное явление или же нет, однако времени для масштабных раздумий никто не зарезервировал. А техники настолько усердно выкладывались в своем вычурном эксперименте, что через мгновение в его глотке снова была треклятая аэрозоль, где она снова разъедала и раздражала зев. Однако теперь уже не понадобилось никаких желаний, стараний и потуг. Все произошло само собой, точнее под влиянием жизнеутверждающих рефлексов.

— Кхе-кхе-кхе-кхе!!! — на этот раз звук был неукротимым, неугомонным и слишком уж напоминал собой самый нескончаемый и безудержный вопль.

— Продолжаем! — крикнул кто-то.

Из-за чрезмерной занятости выхаркиванием собственных внутренностей Наскак не смог понять кто именно выдавал приказы за пределами беспросветного облака удушающего аэрозоля. Впрочем, особого значения эта детализация не имела. Просто ему внезапно стало приятно осознавать, что кому-то не причиняют радости или наслаждения его страдания и что кто-то, хоть и неуместно, но посочувствовал ему и его положению. Правда, при этом этот кто-то опустил руки…

«Но это не беда», — подумал Наскак, — «Всегда найдется тот, кто заставит мир завертеться в нужном направлении».

— Простите! — послышался из-за облака еще один голос.

На этот раз координатору удалось опознать говорившего, но он не стал зацикливаться на этом факте, а только мысленно ответил:

«Не за что тут просить прощения».

Конечно, Наскак пока что не имел возможности вникнуть в суть происходящего, однако все его нутро настойчиво убеждало своего хозяина в том, что эта новая череда неприятностей является очередным последствием одного и того же неправильного и неуместного решения.

«Черт бы тебя побрал, Гарольд», — сказал он сам себе, после чего почувствовал, как пальцы правой руки сжимаются в кулак.

Понятное дело Наскак был слишком занят собственным кашлем, а также скоротечно присоединившимся к нему чиханием и обильным слезотечением, чтобы правильно подумать о том важном обстоятельстве, что одна из двух ладоней больше не обхватывает мертвецкой хваткой лакированный подлокотник. При этом он, конечно, определенно чувствовал некоторые неудобства по поводу ногтей, впивающихся в кожу, но слишком уж много было мыслей и слишком удушающей было облако аэрозоля, чтобы пытаться думать в нужном направлении. И потому только когда пальцы левой руки, подобно правосторонним побратимам, ослабили хватку и отпустили доверенный им подлокотник, тем самым позволив координатору складываться пополам при изрыгании наружу кусочков легких и сочащейся крови, Наскак наконец-то сообразил, что больше не находится в плену кресла и собственного тела и что теперь ему позволено попытаться изменить свое удручающее положение. Отнюдь, но просто встать и побежать он не мог, в виду того, что пока еще не обоснованный паралич его мускулатуры не позволял свершения подобных чудес, однако ему хватило сил и сноровки, чтобы чуть-чуть приподняться и перекувыркнуться через левый подлокотник.

«Черт-тттттттттт!» — разнеслось звонким и шумным эхом в голове частично парализованного координатора, когда он больно ударился затылком при падении с кресла.

Лежа на спине и превозмогая боль в затылке и других частях тела, Наскак уже не был рад смене положения собственного тела. Ноги и руки, как и прежде, почти не слушались, так что в целом мало что изменилось в плане его дееспособности. Правда, дышать стало намного легче, так как облако аэрозоля в итоге оказалось над ним. Но такая непринципиальная вещь не могла поменять общей сути, о которой Наскак задумывался все чаще по мере того, как к нему возвращалось здравомыслие.

«Что со мной произошло?» — спрашивал он самого себя и сам же боялся возможного ответа.

Тем временем из-за облака раздался новый крик:

— Хватит!

И снова Наскак узнал автора. Это был Шаршун. Вслед за его криком послышался грохот падающих на пол огнетушителей и некоторую возню где-то рядом.

«Ну что еще они задумали?» — озадачился Наскак, будучи слишком измученным и лишенным всякого желания подвергаться новым экспериментальным методикам зверского оживления и возвращения к неприятной реальности.

Впрочем, ни одно из его гнетущих ожиданий так и не оправдалось. Никаких зверств к нему более не применили, а всего на всего банально схватили за ноги и стремительно потащи его малоподвижное тело туда, куда нужно. Тащили недолго, однако и этого хватило, чтобы полученные при падении раны разболелись еще сильнее. С другой стороны, за те несколько секунд волочения, что понадобились двум техникам, чтобы перетащить своего координатора на безопасное расстояние от облака аэрозоля, многие из его мышц наконец-то получили долгожданный контроль и в связи с этим, когда Шаршун и Кропечь остановились и склонились над тем, кого спасали, он не стал жаловаться и мямлить о болячках и неудобствах, а вместо этого сказал:

— Спасибо, — и попытался при помощи рук занять сидячее положение.

— Не торопитесь, — заботливо попридержал рвение координатора Кропечь и в то же время, старательно придерживая его за плечи, помог ему достичь желаемого.

— Спасибо, — повторил Наскак, когда уже сидел, а не лежал.

Первым делом он осмотрелся по сторонам. Как тут же выяснилось, техники оттащили его в промежуточную зону. Это место располагалось между управленческой и технической зонами и представляло собой скопище сподручного оборудования и склад снаряжения. Все вышеуказанное не валялось просто так на проходной, а было аккуратно упаковано и размещено в несгораемых шкафах, что были выстроены короткими рядами перпендикулярно к обшивке шаттла. Шкафы располагались как справа, так и слева, а между ними имелось свободное пространство, представлявшее собой широкий коридор, предназначенный для перемещения из управленческой зоны в зону техническую и обратно. Именно где-то посреди этого коридора и сидел теперь Наскак. Рядом стояли техники и ждали от него ценных указаний. Сами они вряд ли когда-либо могли предпринять координирующие действия. Их этому не учили, и это не входило в их обязанности, так что самая невероятная попытка спасения своего начальника с определенной точки зрения больше походила на рефлекторную попытку выживания, но никак не на какое-то там одиозное новаторство. Наскак же тщетно вглядывался в постепенно таящее облако аэрозоля и кресло пилота, в котором, несомненно, продолжал пребывать странный синюшный и заледеневший труп, пока в конце концов все же не решился спросить:

— Так что же все-таки произошло?

В ответ Шаршун и Кропечь боязливо переглянулись. Не то, чтобы они чувствовали за собой какую-то вину. Просто координатор крайне неудачной миссии слишком уж сердито и требовательно сверлил их взглядом, что в свою очередь пугало, смущало и заставляло нервничать из-за того, что им были неведомы какие-либо вразумительные объяснения произошедшего. К тому же…

— Все произошло слишком быстро…, — начал было объяснять Кропечь.

Однако Шаршун тут же прервал его на полуслове и поправил:

— Точнее незаметно.

Услышав этот неуверенный комментарий, Наскак долго думал над выданной крупицей информацией, но так и не смог понять вложенного в нее смысла.

— Это как? — спросил он, потребовав тем самым более радикальных объяснений.

Шаршун и Кропечь вновь переглянулись, добавив к уже имевшейся боязливости смесь неуверенности и озабоченности. И на этот раз обмен взглядами между двумя техниками не был мимолетным. На этот раз они по-настоящему впились друг в друга глазами, словно требуя от противоположной стороны какого-то страшного признания, о котором слишком сложно было говорить и слишком опасно было думать.

— Ну, хватит!.. — заявил Наскак, понимая, что двое оставшихся в его распоряжении людей никогда сами не сдвинутся с места, и постарался их подтолкнуть, — У нас нет времени разъяснять скучнейшую проблему кто первый, а кто второй. Рожайте быстрее!

Слова координатора заставили техников серьезно и быстро пересмотреть свои моральные прерогативы, так что уже через мгновение они преобразились в тех, кто был готов целиком и полностью нести ответственность за собственные просчеты.

— Итак…

Наскак все еще ждал ответов, а не какой-то там готовности. И тогда говорить начал Кропечь.

— Вы и Таранталь были очень сильно расстроены, что мы решили вас не беспокоить и отправились в техническую зону для поиска решений. А потом, когда у нас появилась идея, и мы вернулись, было уже слишком поздно. Мы не знали, что может произойти что-то плохое. Мы не виноваты…, — утверждал он, едва не плача.

Но, несмотря на все имевшиеся эмоциональные прикрасы и обилие слов в сказанном, координатор миссии, как и прежде, ничего не понял. Из-за этого шестеренки в его голове закрутились и завертелись с утроенной силой, так что в конце концов он выдал следующее:

— То есть вы понятия не имеете, что произошло?..

— Наверное, — с еще большей виноватостью ответил Кропечь.

«Изумительно», — подумал Наскак.

После подобных откровений для него не нашлось другого занятия, кроме как разбрасывание новых ищущих взглядов в сторону управленческой зоны, где, безусловно, по-прежнему продолжал недвижимо лежать сверхнепонятный труп пилота, а облако едкого и удушающего аэрозоля уже почти рассеялось. Будучи координатором, Наскак привык быть где-то на заднем плане основных событий и лишь изредка при крайней необходимости дергать за нужные ниточки. Ему нравилось тихо наблюдать за тем, что же будет дальше. Сейчас же судьба почему-то перевернула все с ног на голову, заставив его заниматься и думать над тем, что не являлось его привычной стезёй. Это было странно, пугающе. Но внезапно Наскак понял, что никаких ответов не существует и никогда не будет существовать. Есть только он и те, за жизнь которых ему приказано отвечать. И тогда координатор вернул свой взгляд тем, кто стоял рядом с ним, а потом сказал:

— Помогите мне подняться.

— Конечно.

— Как скажите.

Техники подсуетились хорошо и слажено, так что координатор быстро оказался на ногах. При этом так же выяснилось, что связь мышц с мозгом уже почти полностью восстановилась, так что можно было не опасаться самопроизвольных падений и смело рваться в бой. Правда, Наскак начал лишь с нескольких шагов, а потом, удовлетворившись начальным результатам, обратился к Шаршуну и Кропечу:

— Вы что-то говорили про какую-то там идею?

Наскак боялся, что техники снова начнут переглядываться как два умалишённых брата-близнеца, однако обошлось без этого. И вопреки пессимистичным прогнозам они всего лишь задумчиво промямлили:

— Ну да…

— И что же это за идея? — поинтересовался тот, кого понемногу начинало сильно бесить то обстоятельство, что ни один из его вопросов не оборачивается вразумительным ответом.

— Хорошая идея, — заявил Кропечь и внезапно повеселел.

Видимо его порадовал тот факт, что разговор перешел на близкую его сущности тему. А то уж слишком пугающим и непонятным было все остальное. Мертвецкое окоченение, необъяснимый паралич и борьба со всем этим, ведомая исключительно по наитию, — всего этого он хлебнул через край и более не желал таких вот приключений. Другое дело — ковыряться в простых и закономерных механизмах, где нет никаких сюрпризов и уходов в метафизическую трансцендентность. Только вот вся эта внезапная радость слишком уж увлекла Кропеча, так что детали пришлось разъяснять его коллеге:

— Основная проблема шаттла — это отсутствие основного питания. Из-за этого невозможно запустить реактор трансгалактической левитации, из-за этого не работает большинство систем. Целых восемь часов мы пытались найти решение, а потом нас внезапно осенило…

— Постойте!

От нежданного возгласа Шаршун заметно перепугался. Но Наскак прервал важный монолог не просто так. Некое ключевое слово вызвало в его мозгу запредельное беспокойство, так что, не смотря на всю значимость технических умозаключений, он поспешил уточнить:

— Восемь часов?

— Ну да, — ответил Шаршун, не понимая сути беспокойства координатора миссии, — Нас не было в управленческой зоне восемь часов. А когда мы вернулись… Ну, сами знаете…

«Знаю», — мысленно рассуждал Наскак, — «А еще я знаю, что для меня это было одним мимолетным и скоротечным мгновением. Так что то, во что мы влипли, намного хуже, чем казалось ранее. Впрочем, говорить об этом всем остальным не стоит. В данном случае всеобщая паника неуместна, а нам троим ой как нужно что-то делать, чтобы убраться к черту с этой треклятой планеты Искандарион. И пускай Скрот заботится о себе сам. Сейчас гораздо важнее выжить самим».

Разобравшись с собственными мыслями, координатор тут же обнаружил, что на него смотрят с некоторым недоверием и настойчиво ждут благосклонного разрешения продолжать.

— Простите, — поспешил сказать Наскак, — Расскажите, что там дальше.

В ответ Шаршун нахмурился, вскользь почесал затылок и всем видом показал, что очень недоволен необоснованной паузой, и лишь потом позволил себе изложить оставшиеся детали изобретательного плана.

— Так вот мы немного подумали, — техник постарался продолжить как раз с того места, на котором его прервали, — и вспомнили про передатчик сигнала SOS.

«Да уж. Хорошо подумали. Прямо отлично», — мысленно посмеялся Наскак, но прерывать чужое повествование во второй раз не осмелился. К тому же почти сразу же ему пришлось признать свою необоснованную заносчивость и предвзятость, когда Шаршун сказал то, что хотел, а именно:

— И тогда мы предположили, что передатчик подобного рода и такой мощности несомненно обладает достаточно мощным элементом питания…

Теперь Наскак слушал молча. Не было ни смешков, ни смешливых мыслей. Осталась лишь полная и совершенная сосредоточенность на словах техника, который, как наконец-то понял координатор провалившейся миссии, действительно говорил дело…

— Конечно, производимой энергии этого элемента питания не хватит для полного запуска реактора трансгалактической левитации, однако есть большая вероятность того, что его будет достаточно для активации аварийной системы орбитального прыжка.

В вот тут Наскак уже позволил себе снова заговорить. И в первую очередь потому, что перестал понимать, о чем идет речь. Так что вопрос координатора был по существу, а не на загадочно отвлеченные темы. Ну а звучал он примерно так:

— И что это значит?

Шаршун ответил почти сразу, словно ожидал и готовился к проявлениям некоторого приемлемого недопонимания.

— Это значит, — сказал он, — что если повезет и все получится, то в итоге мы сможем вывести шаттл на планетарную орбиту.

— Зачем?

— Ну, возможно нам повезет еще раз и нас кто-нибудь подберет. Например, космолайнер «Столкновение» или же кто-то другой. Не забывайте, что рядом с планетой находится тайный аванпост секретной полиции.

Наскак понял план техников целиком и полностью, однако нельзя было смело утверждать, что он пришелся ему по вкусу. Скорее наоборот. В нем было слишком много пробелов, слишком много вероятностей, слишком много неоправданной надежды на успех. И будучи координатором, Наскак не мог просто взять и позволить свершиться такому сумасбродству. Вот именно поэтому спустя мгновение после того, как Шаршун изложил свое видение ближайшего будущего для троих членов экспедиции, неразрывно связанных с потерпевшим крушение шаттлом, он разразился ограниченной в количестве, но очень едкой критикой:

— А что если нет? — предположил Наскак, — Что если не получится? Что тогда произойдет? Закончится воздух, и мы все умрем?

Вместо ответа прозвучало короткое и приглушенное «кхе-кхе». Так Кропечь попытался заставить старшего по званию перебросить свое внимание от другого техника к тому, кто имел при себе кардинально обоснованные аргументы. А когда Наскак притормозил с критическими нападками на Шаршуна и быстро перевел взгляд на того, кто как-то странно и надменно покашливал, ему тотчас были выданы эти самые аргументы.

— Так разве вы еще не поняли? — спросил координатора Кропечь.

— Не понял что?

Задавая вопрос, Наскак внезапно ощутил некий тревожный осадок в глубине души, который истошно сигнализировал о том, что кое-кто опять и снова слишком увлекся многоликими мыслями и образами и что пора бы наконец отбросить все лишнее и принять обстоятельства в их подлинном, а не в вымышленном и завуалированном виде. Примерно то же самое ему сказал и техник Кропечь, только более громко и отчетливо:

— Мы в ловушке. И если не выберемся сейчас, то не выберемся никогда. Если не рискнем, то все равно умрем в этом странном и пугающем месте, заключенном в силовое поле. Не хотите попробовать? И сколько по-вашему все мы продержимся, прежде чем не сможем удержаться и уснем, после чего станем такими же синюшными трупами как Таранталь?

Выслушав все грозные предостережения, Наскак молчал минуты три, не более, а после без лишних комментариев сделал несколько шагов в сторону несгораемых шкафов, нашел нужный, то есть тот, что имел кодировку J654. Открыв его, он достал три плазменные винтовки. Потом Наскак подошел к другому несгораемому шкафу, на котором имелась надпись K880. Из него он извлек три миниатюрных планшета, более известные как «ХДА» и предназначенные для поиска цели на местности. Со всем этим добром координатор неожиданно возобновлённой миссии вернулся к экипажу и распределил его на всех.

— Зачем это? — спросил Кропечь, получая на руки плазменную винтовку и ХДА.

— Затем, что пора уже нам отыскать этот чертов передатчик, — ответил Наскак.

Прошло совсем немного времени и двери шаттла отворились именно так, как это происходило прежде, позволив тем самым трем светловолосым и голубоглазым персонам окунуться в непознанный и очень странный мир планеты Искандарион. Развалины давно покинутого города встречали новым искателей приключений. Только вот им повезло гораздо меньше, чем тем, кто вышел на поверхность планеты раньше. Однако то были другие условия, другая ситуации, так что думать и сожалеть об утраченных возможностях встретить женщин, не знавших мужчин было в некотором смысле неактуально. Хотя бы потому, что нутро каждого из троих отчетливо подсказывало, что за пределами площади, на которую рухнул шаттл, их ожидало немало странных и пугающих сюрпризов.

— Итак…, — заявил Наскак, едва двери шаттла закрылись за его спиной.

Пытаясь свериться с планом, он заглянул в свой блокнот. Там под цифрой «пять» значилось короткое уведомление «проверить боевой дух членов группы и их готовность выполнять поставленные задачи».

«Что ж, проверим», — подумал Наскак.

Однако на деле смысловая нагрузка помеси умных слов была далека от имевшегося в наличии человеческого материала. В первую очередь потому, что два техника не были обучены и приспособлены к тому, чтобы держать в руках оружие и работать в полевых условиях. Несомненно, первые несколько секунд им было интересно и забавно, но потом они вышли в чуждую среду и энтузиазма в них заметно поубавилось.

«Черт возьми», — сделал совсем не радужное мысленное заключение координатор теперь уже не очень перспективной миссии.

Тем не менее, не было никакой возможности отступить и сдаться. Можно было лишь идти вперед, потому как каждому из троих хотелось выжить и вернуться обратно на космолайнер «Столкновение». И в связи с этим всегда дотошный Наскак не стал напрягать своих подчиненных по поводу их неуверенных и боязливых телодвижений, а сразу перешел к пункту под номером «шесть».

— Подорвались, — сказал он и первым осторожно шагнул вперед.

Проблем с тем, чтобы пересечь площадь не возникло. Все трое двигались осторожно, не торопясь, смотрели под ноги и направляли стволы плазменных винтовок в каждую подозрительную тень. Кругом царило пугающее безмолвие, и только иногда Шаршун начинал излишне громко сопеть в попытках отдышаться после очередных пятисот метров.

— Это тебе не на диване лежать, — посмеялся над ним Кропечь.

— Тихо, — предосудительно прервал его веселье Наскак, причем прямо на середине смешка.

С той стороны, куда медленно, но верно доковыляли трое искателей приключений, площадь заканчивалась необычным монументом. Не заметить его или оставить без внимания они не могли. В основном потому, что он располагался как раз поперек маршрута, просчитанного миниатюрным искусственным интеллектом ХДА.

— Вот это да, — заявил Кропечь, нервно умиляясь внезапно открывшемуся зрелищу.

— Очень поэтично, — добавил Шаршун и тотчас забыл про одышку.

Обоим пришлась по вкусу будоражащая внешняя атрибутика монумента, представленного дюжиной трехметровых обнаженных и очень сексуальных женщин, которые были старательно высечены из черного искрящегося мрамора.

— Только вот этот круг из камней как-то не в тему.

А вот координатора миссии только этот круг и привлек. Что-то странное и пугающе-притягивающее почувствовал он при виде символично расположенных тетраэдров из черного мрамора. Однако времени на эстетический эксгибиционизм у него не было. Нужно было заниматься делом, то есть спасать себя и других. А как раз для этого и был прописан в блокноте пункт под номером «семь».

«Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет», — прочитал Наскак и обратился к ХДА.

Нажатие нескольких кнопок позволило ему уточнить координаты, необходимые для продолжения пути, и сразу после этого возникли новые прерогативы, а весь одиозный монумент удостоился лишь скользкого взгляда незаинтересованности.

— Идемте, — сказал координатор и снова сделал первый шаг.

Обогнуть пресловутый монумент, раскинувшийся на территорию диаметром в сто метров, было не сложно. Сложнее вышло с дорогой, что должна была открыться позади него. Несомненно, вычисления ХДА были точны и результативны, но они никак не учитывали тот факт, что улица, тянувшаяся далеко вперед промеж фасадов частично осыпавшихся девятиэтажных домов, будет завалена всевозможным хламом и поваленными деревьями.

— Как-то это начало утомлять, — заметил Кропечь, когда после преодоления кучи преград группа натолкнулась на искорёженный трамвай посреди дороги.

— Не буду спорить, — ответил ему Наскак и как обычно первым полез на баррикады.

Правда, на этот раз ему тут же пришлось резко поумерить свой пыл. Причиной тому стала совсем не обнадеживающая картина, которую координатор миссии увидел, едва сумев взобраться на крышу трамвая.

— Что там, шеф? — спросил его Шаршун, все еще стоя ногами в куче мусора и полусгнившего бурелома, но уже желая знать, почему это координатор миссии смотрит вперед изрядно потерянным взглядом.

Ответ не заставил себя ждать.

— Ничего хорошего, — сказал Наскак.

— Вот черт! — возмутился Кропечь.

Однако с его недовольством пришлось повременить, потому как в то же мгновение ранее невозмутимый Наскак как ужаленный соскочил с трамвая и в панике зарылся в первый попавшийся мусор и бурелом.

— Какого черта?! — возник вопрос у его подчиненных.

— Прячьтесь, — потребовал Наскак.

Понятное дело, никто не стал спорить с предводителем, тем более что его паническое настроение быстро передалось и впиталось остальными. И потому никаких миллионов лет не понадобилось на то, чтобы два техника закопались в мусор и затихли в ожидании новых событий. Для этого оказалось достаточным мгновение. Однако вслед за секундной суматохой последовали долгие минуты ожидания, под конец которых все те же самые техники постепенно ретировались в лагерь сомнений и стали задавать себе и прочим вопросы касательно целесообразности ранее возникшей паники.

— Так что все-таки произошло? — тихо прошептал Кропечь, которому уже надоело выплевывать какой-то не очень вкусный пух, что постоянно и неотвратимо залетал ему в рот и стремился залезть в ноздри, тем самым как бы наказывая его за то, что он посмел необдуманно улечься в его скопление.

— Тс-с…, — грозно потребовал Наскак в ответ на такой вопрос.

Только вот подобные реплики уже не действовали. И почти сразу же последовал вопрос с другой стороны.

— Да что за черт? — возмутился Шаршун в большей степени из-за того, что один из сучьев бурелома упирался ему в бок острым концом — Долго еще мы будем?..

Наскак не хотел отвечать, хотя и нужно было. Впрочем, вместо него вполне лаконично ответил грозный и пронзающий барабанные перепонки рык неизвестного существа.

— Что?.. Что это такое? — испуганно пробормотал Кропечь, единовременно еще глубже зарываясь в кучу с пухом, который был им яростно не любим всего лишь мгновение назад.

Наскак знал, что это было. Картинка с изображением страшного создания, которое внезапно выползло из гигантской расщелины, сформировавшейся поперек улицы, и злобно оскалилось всеми своими одиннадцатью рядами до зеркального блеска отточенных зубов, навечно вросла в его сознание. И он вовсе не желал увидеть это нечто еще раз живым и здоровым, предпочитал когда-нибудь потом тайком прослышать о его смерти и последующем гниении, а сейчас предпочитал просто лежать, затаившись, и ждать, что крики чудовища прекратятся и что возможно рано или поздно оно уберется восвояси.

Только вот крики не стихали.

Наоборот они стали звучать все ближе и все яростнее. Шаршун смог бы стерпеть и это, и многое другое, как терпели все остальные, но слишком уж дикую боль причинял ему заостренный сук. И потому в конце концов он не выдержал, вскочил на ноги, заорал:

— Да я завалю прямо сейчас эту гадину! — и мигом взобрался на искореженный трамвай с плазменной винтовкой наперевес.

Когда же техник Шаршун увидел в десяти метрах от себя гигантскую тварь с множеством острых зубов, крупнопластинчатой чешуей, сверкающей на солнце, словно латы, и уродливыми крючковатыми шипами на спине и на шее, то всерьез задумался над своей опрометчивостью. Тем не менее, уродливая тварь не смогла его испугать, а вот странные полупрозрачные тени, что настойчиво кружили вокруг необычного животного и нападали на него, вырывая из него куски кровоточащей плоти и порождая тем самым яростные звериные крики озлобленности и боли, — совсем другое дело. Именно они заставили Шаршуна отбросить все имевшиеся ранее сомнения и побежать прочь без какой-либо оглядки.

«Вот черт», — подумал Наскак, когда увидел такое резкое отступление подчиненного и тут же осознал, что больше не может отлеживаться.

Конечно же, он не рискнул вступить в бой с неизвестным трансгалактической науке существом. Это было бы чрезмерным безрассудством. Но позволить себе еще раз выглянуть из укрытия и вновь посмотреть в лицо леденящему кровь ужасу координатор внезапно застопорившейся миссии все же разрешил. При этом Наскак был осторожен и сдержан в своих желаниях, а потому только чуть-чуть высунул нос из-за трамвая. Но и этого оказалось достаточно. И когда он увидел странные тени, доедающие полуживого и все еще ревущего и стонущего зверя, то его претензии к сбежавшему с поля боя технику мигом были аннулированы и изъяты. Более того, теперь координатор сам настойчиво требовал от себя и подчиненных немедленного бегства прочь, о чем собственно и сообщил незамедлительно оставшемуся при нем Кропечу:

— Валим отсюда!

А Кропечь казалось только этого и ждал. И потому немного погодя они оба бежали что было духу куда-нибудь подальше от того места, где обитали кровожадные призраки и невиданные звери. Слишком пугающей была перспектива попасть на завтрак к этим существам, так что о смелости и долге искателям приключений в эти страшные мгновения не приходилось вспоминать. Однако минут через десять такого интенсивного бега они изрядно выдохлись и из-за приступов колющей боли в боку остановились. Еще какое-то время им понадобилось на то, чтобы отдышаться и только после этого Наскак и Кропечь смогли оглядеться по сторонам и тем самым суметь сообразить, куда же их занесло внезапное и поспешное бегство от кровожадной опасности.

— Где мы? — спросил Кропечь, так и не сумев сообразить ничего путного.

Наскак не смог ответить ему так сразу и потому обратился за помощью к ХДА. Дисплей прибора сразу же указал координатору на то, что группа значительно отклонилась от проложенного курса.

— Требуется вернуться на правильный путь, — приглушенно, но требовательно пропищал голос искусственного интеллекта ХДА.

— Да уж, требуется, — скептически промямлил Наскак и вновь огляделся по сторонам.

Кругом царила порядком опостылевшая урбанистическая разруха, однако на той узенькой улочке с множеством покосившихся вывесок, на которую случайно занесло двоих вынужденных беглецов, было гораздо меньше разбросано мусора и прочей дребедени, что не могло не радовать и не внушать позитивный настрой.

— Так куда же нам теперь двигаться? — поторапливал погрязшего в размышлениях координатора техник Кропечь.

Только вот прямого ответа не было. Данные ХДА как обычно были далеки от идеала, а значит мало как соприкасались с тем, что творилось на местности в действительности. В связи с этим координатору приходилось активно импровизировать и тыкать пальцем по большей части наугад.

— Кажется, нам туда, — предположил Наскак и указал в сторону слегка заваленного упавшими и иссохшими деревьями переулка, который начинался между двухэтажным зданием неизвестного предназначения, имевшим резную узорчатую крышу, испещренную множеством дыр, и зданием с огромной и когда-то крытой террасой, то есть, скорее всего, приспособленным под кафе или заведение общепита.

Но очередное скопление бурелома сильно смутило техника Кропеча. И виной его ярых сомнений стала очевидная ассоциация поваленных деревьев с недавними яркими и пугающими переживаниями.

— А ты уверен? — спросил он координатора.

— Уверен, — ответил Наскак.

— Выходит, мы не собираемся возвращаться в логово монстров?

— Определенно нет. Придется идти в обход.

Кропечь выслушал и понял все доводы и уверения координатора, но все равно при этом не решался сдвинуться с места. А пока он так нерешительно мялся, где-то далеко позади раздался еле слышный окрик:

— Е-е-ей!.. Хей!

Оглянувшись на зов, оба искателя приключений увидели вдали того, кто первым сделал ноги от ужасающей расщелины. Он махал им рукой, пытался что-то кричать, но находился слишком далеко для того, чтобы быть услышанным. Впрочем, его неожиданное появление на горизонте все равно порадовало как Кропеча, так и Наскака. Им даже внезапно захотелось тоже помахать ему руками и что-нибудь крикнуть в ответ. Только вот ничего из этого им так и не удалось успеть сделать, потому как из ниоткуда и с молниеносной скоростью на стоявшего вдалеке и радующегося жизни Шаршуна налетели две полупрозрачные тени и тут же разорвали его на части. Долю секунды длилась эта кровавая жатва, а потом тени исчезли из виду вместе со своей добычей. Это было более чем шокирующее происшествие, однако никто не собирался тратить время на пребывание в оцепенении и тем самым повышать вероятность возвращения тех, чья природа и происхождение были более чем необъяснимы.

— Да ну его, — решительно промолвил Кропечь и, позабыв о прежних колебаниях, ринулся прямиком в переулок.

— Отличный выбор, — прокомментировал Наскак и последовал за ним.

Около восьми минут они бежали по прямой и совсем не обращали внимания на периодически встречающиеся мелкие преграды, так как им совсем не хотелось разделить незавидную участь с Шаршуном. Потом же переулок в итоге закончился тупиком, и пришлось вынужденно свернуть направо. Не останавливаясь и превозмогая вернувшееся покалывание в боку, Наскак отыскал в ХДА нужную лазейку. Через двести метров они смогли свернуть направо, а потом через триста метров налево. К этому времени открылось второе дыхание, так что боль и одышка пошли на спад. Впрочем, эта радость долго не продлилась, потому как на этот раз посреди очередного переулка нарисовалось новое препятствие и на этот раз куда более серьезное.

— Что за на…? — возмутился Кропечь, когда увидел в двадцати метрах впереди рукотворную баррикаду и досок, бревен и бетонных балок.

— Сейчас все будет, — пообещал ему Наскак и как обычно сунулся в ХДА для поиска решений насущной проблемы.

Только вот ему в срочном порядке пришлось отложить ХДА в сторону, когда из-за баррикады высунулся гуманоид серо-зеленого цвета с маленькими желтыми глазками и гримасой злобного смеха на лице, а также с каким-то примитивным оружием в руках.

— Долби пассив! — завопило новое неопознанное существо.

— Сервелат заскочил! — воскликнуло другое такое же, выскочив рядом с первым и начав стрельбу по двум пока еще уцелевшим гражданам Трансгалактического Синцития.

Наскака спасло то, что предназначенная ему пуля попала прямиков в ХДА, где благополучно застряла. А вот Кропечу так не повезло. Несколько пуль прошили его грудь, а две разнесли череп в клочья, тем самым забрызгав Наскака кровью и ошметками мозгов.

— Гумплены лидируют! — возвестил сразу после этого голос из ниоткуда.

Это очень не понравилось координатору почти что провальной миссии, как, впрочем, и все остальное связанное со всеми проклятой планетой. Гибель последнего подчиненного привела его к мысли, что и самому ему не выжить, что он так и сгинет в безвестности прям на том же месте, где и стоял в тот момент или же поодаль. Несколько метров расстояния уже не имели значения. И потому откинув в сторону то, что осталось от ХДА, Наскак всерьез взялся за имевшуюся в его распоряжении плазменную винтовку и открыл ответный огонь.

— Получите твари! — кричал он по мере того как энергетические импульсы попадали в цель, — Вот вам паскуды! Получите!

И надо сказать, что прелесть современного плазменного оружия состоит именно в том, что даже неумелый и неопытный писака способен из него поразить любую и даже самую верткую цель. Так что странные серо-зеленые гуманоиды со злобными ухмылочками и архаичным огнестрельным оружием спеклись как нечего делать. Одному оторвало башку почти сразу, а второй попытался было крикнуть очередную невнятную несуразность, прозвучавшую вроде как:

— Нашему засадили, — а потом и его разнесло на куски.

И голос из ниоткуда тотчас подтвердил:

— Гопники лидируют!

«Гопники?» — задался вопросом Наскак, однако его измышления быстро переместились в тематику иной природы.

Внезапно он понял, что ему понравилось то чувство, с которым он убивал тех, кого скоротечно и вполне заслужено возненавидел. И хотя все годы жизни до этого ему противело любое насилие, здесь и сейчас его в некотором роде возбуждала возможность наблюдать за тем, как эффективно уничтожает жизнь отнюдь не громоздкая плазменная винтовка. Душ из крови и разжиженной плоти — это было как раз то, чего как раз не хватало бывшему координатору на исходе тяжелого дня…

Только вот он все еще был человеком другой породы, то есть не кровожадным монстром или кем-то намного более чудовищным, а потому чуть-чуть погодя Наскак ужаснулся тем самым мыслям, что почему-то воцарились в его голове и что настоятельно требовали от него все новых и новых проявлений безумной жажды насилия.

— Это не я! — закричал Наскак, бросив винтовку на землю и схватившись руками за голову, — Я не такой! Это опять ваши фокусы!

Такое поведение на мгновение показалось ему самым благоразумным вариантом, потому как в его разум забралось уж очень явное подозрение о том, что его снова подвергают какому-то непонятному воздействию прямо как ранее в шаттле, когда он едва не уснул и едва не превратился в заледеневшую мумию. Конечно, это воздействие имело другой характер, но какая разница, когда тебя в очередной раз зомбируют?

Однако отказ от оружия быстро вышел ему боком.

— Банты вам всем! Закопаем!

Отняв руки от головы, Наскак обнаружил, что из-за забрызганной кровью баррикады высунулись шестеро нежданно-негаданно нагрянувших сине-зеленых гуманоидов, точнее гумпленов, как можно было легко сообразить благодаря сообщениям свыше. Новые враги казались еще более злобными, а спасительная винтовка валялась под ногами. Нагибаться за ней было рискованно, так что когда раздался гневный призыв «Вставляй индюшар!» Наскак, недолго думая, ретировался и спрятался за большой кусок бетонной плиты, торчавшей из земли. Судя по всему, она когда-то давно отвалилась от стены одного из верхних этажей близлежащего здания и рухнула вниз. Укрытие, конечно, было не ахти какое и недолговечное, потому как гумплены были сильно разгневаны, раздражены и вели огонь из всех имевшихся в их распоряжении орудий, в связи с чем пули свистели тут и там, не переставая.

— Точи бочину! Антанта! Братаны, КАМАЗ! — раздавались добавочные крики, но Наскак не вслушивался в их несуразное содержание.

Его больше заботила открытая дверь в пятнадцати шагах справа, за которой можно было спрятаться гораздо более надежно, чем за куском плиты.

«Однако сумею ли я вовремя добежать?» — задавался он вопросом.

А пули начинали свистеть над ухом все настойчивее и настойчивее. Нужно было решаться на риск или предпочесть медленное ожидание смерти. Наскак выбрал первое и в ту же секунду ринулся к распахнутой двери. За спиной с нарастающим ажиотажем понеслись уже знакомые по содержанию крики «Долби пассив!» и «Ложи индюшар!», впрочем, переживать из-за этого не имело смысла. Другое дело, что Наскак бежал и в то же время фаталистично думал о том, что вот-вот очередная шальная пуля пробьет ему легкое или угодит прямо в сердце. И даже когда оставался всего лишь метр до заветного порога, пессимизм все еще продолжал его неистово терзать. Кстати, именно тогда и произошло нечто невероятное. Из-за двери вышел здоровенный мужик с короткой толстой шеей и почти лишенным растительности черепом. В руках он держал очень мощное оружие. Его название Наскак затруднялся вспомнить, но знал, что в учебнике истории оно описывается как бомбометатель.

— Пригнись! — посоветовал здоровяк.

Наскак не вполне понял, кто же внезапно возник на пути его бегства, однако не стал пренебрегать его советом и пригнулся. Потом раздался негромкий щелчок спускового крючка, и вся основательно наводненная гумпленами баррикада превратилась в гигантский столб огня и дыма.

— Во черт…, — прошептал Наскак, оценивая масштабы разрушений, — Здорово вы их…

Только вот здоровяку было не до комплементов.

— Это ты прилетел на шаттле? — спросил он, отводя дымящееся оружие в сторону.

— Да… я…, — с запинающимся удивлением ответил Наскак.

— Тогда ты мне нужен.

— Нужен?

— Именно. Оливье требуется срочная помощь.

Бывший координатор миссии уже и не знал, что сказать или подумать. Чертова планета Искандарион была полна самых неимоверных сюрпризов, которые сводили с ума и взрывали мозг. И все же он не удержался и спросил:

— Но кто такой этот Оливье?

— А разве это так важно?