Бумажная девушка

Гийом Мюссо, 2010

Талантливый, успешный писатель Том Бойд переживает не лучшие времена – его бросила любимая девушка, он почти разорен, но главное – слова больше не хотят складываться в предложения, и ему кажется, что никогда в жизни он не напишет ни строчки. Появление в его доме Билли, героини его романа, перешагнувшей границу, отделяющую вымышленный мир от реального, возвращает ему вдохновение. Ее жизнь под угрозой, и спасти ее может только он, тот, кто ее выдумал. И вот очередной роман готов, Билли исчезает из его жизни. Опять – громкий успех, съемки и интервью, хвалебные рецензии и толпы восторженных поклонников. Но отчего же так тяжело на душе? Он спас Билли, но кто спасет его от тоски по ней? В формате a4.pdf сохранен издательский макет.

4-

Изнанка

Миру вокруг настолько не хватает надежды, что мне в два раза драгоценнее — мир внутри.

Эмили Бронте^[6]

— Начнем с хороших новостей. Продажи двух первых томов остаются все такими же высокими.

Мило повернул экран компьютера ко мне: красные и зеленые кривые устремлялись к потолку графика.

— Международный рынок принял эстафету от американского. И «Трилогия ангелов» сейчас становится феноменом планетарного масштаба. Всего лишь за шесть месяцев ты получил более пятидесяти тысяч писем от читателей! Ты можешь такое представить?

Я повернул голову и поднял глаза. Я ничего не представлял. Воздушные облака парили в отравленном воздухе Лос-Анджелеса. Мне не хватало Авроры. Зачем мне этот успех, если мне не с кем его разделить?

— Еще одна хорошая новость. Съемки фильма начинаются в следующем месяце. Кира Найтли и Эдриен Броуди подтвердили свое согласие, и влиятельные лица в «Коламбии» в восторге. Они только что уговорили поработать с ними главного художника «Гарри Поттера» и рассчитывают на выход фильма в июле следующего года на трех тысячах экранов. Я присутствовал на нескольких кастингах: это было великолепно. Тебе следовало пойти…

Официантка как раз принесла заказанные нами блюда — тальятелле с крабами для него и омлет с лисичками для меня, — когда на столике завибрировал телефон Мило.

Он бросил взгляд на высветившийся номер, сдвинул брови, помедлил секунду, прежде чем ответить, потом встал из-за стола, чтобы уединиться под небольшим витражом, соединявшим патио с остальным рестораном.

Разговор оказался коротким. До меня долетали обрывки фраз, прерываемых шумом зала. Я догадывался, что беседа была оживленной, с взаимными упреками и упоминанием проблем, которые оставались для меня непонятными.

— Это из издательства «Даблдэй», — объяснил мне Мило, снова усаживаясь за столик. — Звонили по поводу того, о чем я хотел с тобой поговорить. Ничего особо серьезного, всего лишь проблема с печатью люксового варианта твоего последнего романа.

Я дорожил этим изданием, которое мне хотелось видеть изысканным: готическая обложка из искусственной кожи, акварельные рисунки основных персонажей, еще не издававшиеся предисловие и послесловие.

— Какого рода проблема?

— Чтобы удовлетворить спрос, они в спешке выпустили тираж. Надавили на типографию, и что-то пошло не так. Результат: у них на руках сто тысяч бракованных экземпляров. Их пустят под нож, но, к сожалению, некоторые экземпляры уже отправили в книжные магазины. Они составят письмо, чтобы вернуть книги.

Мило достал из портфеля книгу и протянул мне. Даже при быстром перелистывании страниц брак бросался в глаза, потому что из пятисот страниц романа напечатанной оказалась только половина. История резко обрывалась на странице 266 на незаконченной фразе:

«Билли вытерла глаза, почерневшие от потеков туши.

— Пожалуйста, Джек, не уходи так.

Но мужчина уже надел пальто. Он открыл дверь, даже не взглянув на любовницу.

— Умоляю тебя! — закричала она, падая»

И на этом все. Не было даже точки. Книга заканчивалась на слове «падая», а дальше — более двухсот пустых страниц.

Зная свои романы наизусть, я легко вспомнил предложение целиком:

…

«Умоляю тебя! — закричала она, падая на колени».

— Ладно, плевать на это, — отрезал Мило, берясь за вилку. — Пусть они сами разбираются в этом дерьме и улаживают дело. Самое важное, Том, это…

Я знал, что он скажет, еще до того, как он успел закончить фразу:

— Самое важное, Том, это… твой будущий роман.

Мой будущий роман…

Мило проглотил большую порцию пасты и снова застучал по клавишам своего ноутбука.

— Все только этого и ждут. Взгляни-ка на это!

На экране открылась страничка онлайн-продаж сайта amazon.com. Только по предварительным заказам мой «будущий роман» уже занимал первое место, как раз перед четвертым томом «Миллениума»^[7].

— Что ты об этом думаешь?

Я водил курсором по экрану:

— Думал, что Стиг Ларссон умер, и четвертый том никогда не будет опубликован.

— Сейчас я говорю о твоем романе, Том.

Я снова посмотрел на экран, загипнотизированный продажами того, что еще не существовало и, возможно, никогда не будет существовать. Выход моей книги был анонсирован на десятое декабря этого года. До этой даты оставалось чуть больше трех месяцев. Книга, из которой я не написал ни строчки, и в моей голове существовал лишь пространный проект синопсиса.

— Послушай, Мило…

Но мой друг не был настроен давать мне слово:

— На этот раз я тебе обещаю рекламу, достойную Дэна Брауна. Только не живущий на Земле человек будет не в курсе даты выхода твоего романа в свет.

Увлеченного собственным энтузиазмом Мило было трудно остановить:

— Я уже поднял волну на Facebook, в Twitter и на дискуссионных форумах, где твои поклонники соперничают с твоими хулителями.

— Мило…

— Только в США и в Англии издательство «Даблдэй» запланировало выпустить первый тираж в количестве четырех миллионов экземпляров. Большие плакаты предвосхищали фантастическую неделю. Как и с «Гарри Поттером», книжные магазины откроются в полночь!

— Мило…

— А тебе нужно немного выйти из тени: я могу договориться о твоем интервью на эн-би-си…

— Мило!

— Все только это и обсуждают, Том! Никто из писателей не хочет, чтобы его книга вышла одновременно с твоей, включая Стивена Кинга. Он перенес выход своего карманного издания на январь, чтобы ты не отобрал у него читателей!

Чтобы заставить его замолчать, я грохнул кулаком по столу:

— ПРЕКРАТИ НЕСТИ ЭТОТ БРЕД!

Зазвенели бокалы, посетители подскочили на своих местах, бросая осуждающие взгляды в нашу сторону.

— Не будет никакого нового романа, Мило. Во всяком случае, в ближайшие годы. У меня ничего не получается, и тебе это отлично известно. Я пуст, не способен написать ни единой строчки, и, более того, я больше этого не хочу.

— Но ты хотя бы попытайся! Работа — лучшее лекарство. И потом, писательство — это твоя жизнь. И СПОСОБ вытащить тебя из этого ступора!

— Не думай, что я не пробовал: раз двадцать садился за компьютер, но один его вид вызывает у меня отвращение.

— Ты мог бы купить другой компьютер или писать от руки в школьных тетрадях, как делал это раньше.

— Да, а еще мог бы попробовать написать на пергаменте или на восковых табличках, но… Это ничего не изменило бы.

Мило, казалось, потерял терпение:

— Раньше ты мог работать везде! Я видел, как ты писал на террасе «Старбакса», на неудобных креслах в самолете. Ты писал, опираясь спиной на ограду баскетбольной площадки, а вокруг вопили зрители. Я даже видел, как ты печатал целые главы на мобильном телефоне, дожидаясь автобуса под дождем.

— Что ж, с этим покончено.

— Миллионы людей ждут продолжения твоей истории. Ты обязан это сделать ради твоих читателей!

— Это всего лишь книга, Мило, а не вакцина от ВИЧ!

Он открыл было рот, чтобы возразить, но его лицо вдруг застыло, как будто он только что понял: у него никакого другого средства заставить меня передумать, кроме…

Кроме как сказать мне правду…

— Том, у нас настоящая проблема, — начал он.

— О чем это ты?

— О контрактах.

— Да о каких еще контрактах?

— О тех, которые мы подписали с издательством «Даблдэй» и с твоими зарубежными издателями. Они выплатили нам огромные авансы с условием, что ты уложишься в срок.

— Но я никогда ничего не обещал.

— Зато я обещал от твоего имени. И эти контракты ты, возможно, не читал, но ты их подписал…

Я налил себе стакан воды. Мне не нравился оборот, который принимал наш разговор. Много лет назад мы распределили роли: Мило управляет бизнесом, я управляю игрой моего воображения. До этого момента эта сделка меня всегда устраивала.

— Издатели уже много раз переносили дату выхода книги. Если ты не закончишь книгу в декабре, нам грозят серьезные штрафы.

— Тебе нужно всего лишь вернуть им аванс.

— Это не так просто.

— Почему?

— Потому что мы его уже потратили, Том.

— Каким образом?

Мило с досадой покачал головой:

— Ты хочешь, чтобы я напомнил тебе, сколько стоил твой дом? Или то кольцо с бриллиантами, которое ты подарил Авроре и которое она тебе так и не вернула?

Какая наглость!

— Подожди, что это ты мне рассказываешь? Я отлично знаю, сколько я заработал и сколько я могу позволить себе потратить!

Мило опустил голову. На его лбу выступили капельки пота. Губы сжались, и его лицо, несколькими минутами раньше оживленное энтузиазмом, вдруг стало мрачным и расстроенным.

— Я… Я все потерял, Том.

— Что ты потерял?

— Твои деньги и мои.

— Что за бред?

— Я почти все деньги вложил в фонд, который, как оказалось, замешан в деле Мейдоффа^[8].

— Надеюсь, ты шутишь.

Но нет, мой друг не шутил.

— Все попали в эту ловушку, — расстроенно сказал он. — Крупные банки, адвокаты, политики, артисты, Спилберг, Малкович и даже Эли Визель^[9]!

— И сколько же у меня остается, если не считать дома?

— Твой дом заложен уже в течение трех месяцев, Том. И если уж быть до конца честным, то тебе нечем заплатить даже налог на недвижимость.

— Но… твоя машина? Она должна стоить больше миллиона долларов…

— Скажи два и не ошибешься. Но вот уже месяц я вынужден ставить «Бугатти» в гараж соседки, чтобы его не конфисковали!

Я долго молчал в отупении, пока меня вдруг не осенило:

— Я тебе не верю! Ты только что выдумал всю эту историю, чтобы заставить меня приняться за работу, верно?

— К несчастью, нет.

Теперь я взялся за телефон и набрал номер финансового совета, сотрудники которого занимались уплатой моих налогов, поэтому имели доступ ко всем моим счетам. Мой обычный собеседник подтвердил мне, что мои банковские авуары равны нулю, о чем, как я понял, он предупреждал меня на протяжении нескольких недель, посылая мне заказные письма и оставляя сообщения на автоответчике.

Сколько же времени я не забирал почту и не отвечал по телефону?

Когда я пришел в себя, то не испытал ни паники, ни даже желания броситься на Мило и разбить ему нос. Я почувствовал только лишь огромную усталость.

— Послушай, Том, мы уже выходили из куда более сложных ситуаций, — решился произнести он.

— Ты отдаешь себе отчет в том, что ты сделал?

— Но ты можешь все исправить, — заверил Мило. — Если тебе удастся закончить роман в срок, мы сможем быстро подняться.

— Как, по-твоему, я успею написать пятьсот страниц меньше чем за три месяца?

— Мне известно, что несколько глав уже готовы.

Я обхватил голову руками. Нет, Мило решительно не осознавал, как тяжело было мне ощущать собственное бессилие.

— Целый час я объяснял тебе, что пуст, что мой мозг заржавел, он сухой как галька. Проблема с деньгами ситуацию не исправит. Все кончено!

Мило продолжал настаивать:

— Ты мне всегда говорил, что для твоего душевного равновесия и психического здоровья тебе просто необходимо писать книги.

— Что ж, как видишь, я ошибался. Меня лишило разума не то, что я перестал писать, а то, что я потерял любовь.

— Но ты хотя бы осознаешь, что разрушаешь себя ради того, чего не существует?

— Это любовь не существует?

— Любовь определенно существует. Но ты придерживаешься идиотской теории о родственных душах. Якобы существует идеальная совместимость между мужчиной и женщиной, которым суждено встретиться…

— Так, значит, только идиоты верят в то, что есть человек, который может сделать тебя счастливым, с которым тебе хотелось бы состариться вместе?

— Разумеется, нет. Но ты-то веришь в другое: в идею о том, что на Земле есть только один человек, созданный для тебя. Что-то вроде части тебя, которой недостает с самого начала и отметину которой ты хранишь в плоти и в душе.

— Напоминаю тебе, что именно это сказал Аристофан в «Пиру» Платона!

— Возможно, но этот твой Аристо-как-его-там и его Планктон ничего не написали о том, что именно Аврора — недостающая часть тебя. Поверь мне: расстанься с этой иллюзией. Мифология, возможно, уместна в твоих романах, но в реальности все действует совершенно по-другому.

— Да, ты прав, в реальности мой лучший друг не довольствуется тем, что разорил меня. Он еще позволяет себе давать мне советы! — огрызнулся я, выходя из-за стола.

Мило тоже встал, вид у него был несчастный. Я чувствовал, что в эту минуту он способен на все, только бы влить в мои вены дозу творчества.

— Итак, ты не собираешься писать роман?

— Не собираюсь. И с этим тебе ничего не удастся сделать. Написать книгу — это не то же самое, что собрать автомобиль или стиральную машину, — крикнул я ему, покидая зал.

Когда я вышел из ресторана, служащий протянул мне ключи от «Бугатти». Я сел за руль авто, включил двигатель, потом первую передачу. От кожаных сидений исходил дурманящий аромат мандарина, а приборная доска из лакированного дерева, украшенная отполированным алюминием, наводила на мысли о космическом корабле.

Ускорение прижало меня к креслу. Шины оставили следы резины на асфальте, а я в зеркале заднего вида увидел Мило. Он бежал за мной, изрыгая ругательства.

Примечания

6

Эмили Бронте (1818–1848) — английская поэтесса, автор романа «Грозовой перевал».

7

«Миллениум» — трилогия шведского писателя Стига Ларссона, ставшая бестселлером. Общий тираж всех романов трилогии составил более двух десятков миллионов экземпляров.

8

Бернард Мейдофф организовал крупнейшую в истории финансовую пирамиду. Количество потерпевших составляет от одного до трех миллионов человек и несколько сотен финансовых организаций, ущерб оценивается в сумму около 64,8 млрд долларов США.

9

Эли Визель (1928–2016) — американский и французский еврейский писатель, журналист, общественный деятель, профессор. Лауреат Нобелевской премии мира 1986 г.