Звездный Мост

Георгий Лугов (2024)

"Ах, иначе в былые года колдовала земля с небесами. Дива дивные зрелись тогда, Чуда чудные деялись сами…" (Ник. Гумилев) 1237 год. Вольга Милославич, пожилой хозяин вольной крепости Мышград, вступает в смертельное противоборство с надвигающимся на Русь ордынским воинством Бату-хана, вдохновленного на западный поход заветами деда Чингиса и грозными пророчествами странной "жены-чародейки" — коварной шаманки Улаан Унэгхэн.

Алатырь-камень

«Если будете в ненависти жить, в распрях и ссорах, то погибнете сами и погубите землю отцов своих, которые добыли ее трудом своим великим»

(Ярослав Владимирович, Великий князь Киевский)

− Но вот в Дикое Поле ворвалась мунгальская конница, и Мстислав Романович доверил мне один из галицких полков,− продолжил Вольга, обнимая жену за плечи.− Мы достигли речицы Калки и, увлеченные пылким Мстиславом, ринулись на степняков, не думая о том, что кияне ощетинились копьями в своем лагере, а черниговцы только готовились начать переправу. Мунгалы прекратили бегство, развернулись и смяли наши передовые ряды, небо потемнело от тысяч черных стрел, а свежий тумен Джэбе ударил по нам сбоку. Куманы дрогнули и побежали! А у нас отступать было уже некому… Я потерял всех робят, прикрывая челн, в коем перевозили через речку получившего рану Мстислава. Доспех порубленный скинул, смочил раны водичкой. Стою в одной льняной срачице, качаюсь, и вижу, что ко мне кыпчаки с арканами бегут, а за ними едет на кобыле козлобородый ордынский сотник. О-ох, мать! Отбил кое-как первый навал, по сути едва держу меч… Куманы назад откатились, орут: «Куркыныч!», это вроде как «опасно», коли по-нашему. Тут один из них размахнулся и метнул аркан. Как я увернулся? За веревку хватанул, дернул, куман взвизгнул, на землю повалился. Ну, думаю, хвостом вас по голове, кумысников! И вдруг колющий удар прямо в душу − это йезбаши, сотник вражий, стрелу пустил.

Вольга осторожно раздвинул пальцами волосы и показал неправильно заросший рубец в правой части груди. Затем снял свой золотой оберег, поцеловал и бережно пустил его по рукам заинтересованных гостей. Отец Николай осенил себя крестом, но, тихо сопя, придвинулся поближе к столику.

Василько с невольным трепетом принял в ладони красивую языческую вещь. Впрочем, это же был символ солнца, без которого невозможна жизнь на земле. Василько пригляделся более внимательно… Золотые спицы и ободок солярного круга были помяты и носили следы излома; их явно восстанавливали после поломки.

Василько передал оберег отцу Николаю, кашлянул в кулак и вопросительно посмотрел на Вольгу. Тот поймал его взгляд и молча показал глазами на старого иудея.

− Стрела почти не задела бронхи,− со знанием дела сказал Исаак Левант.− Попав наконечником в талисман, она отклонилась, порвав сосок и войдя вместе с обломками металла в живое мясо. Потому такой зловещий остался шрам, и таки вельми отлично, что на жале не было смертельной отравы!

− Fatum,− прошептал Эрик.− Ja, Мэри, этто судыба… O-o, min gud!

− Подвезло,− согласился Данила, поправляя свою повязку.

− Впрочем, стрелу куманы попросту выдрали из тела, забирая талисман,− добавил Исаак Левант.− А у них талисман изъял сотник Ундэс и подарил хромому менбаши Очирбату. Варвар был ранен киянами и теперь скучал, отлеживаясь в обозе.

− Хосподи, Исцак, откель тебе усе ведомо? − шумно поразился Данила.

Исаак Левант молча развел руками.

− Внимание, робята! − громко сказал Вольга.− Очнулся я на ворохе шкур и тряпья в какой-то тряской кибитке. В голове будто вечевой колокол гудит. Тошно… Руки свободны, но ими не двинуть, настолько слабость одолела. Нога в лубке, забинтована и, похоже, сломана. В груди хрипы, все тело в каких-то духмяных примочках. Странно, думаю, мунгалы бы так не расстарались. К чему им безвестный калека? Стал понемногу вспоминать… Ага, был проблеск сознания, когда в душной юрте надо мной склонился мунгал с властным лицом,− Вольга наморщил лоб, вспоминая.− Конечно, я ошибусь в произношении, но рек он такие слова… «Хэн тэр? Кто это?»,− спрашивал кого-то багатур, пристально разглядывая меня, распростертого на шерстяной лежанке перед дымящимся очагом. «Урус, харь нохой, алах олон манай юм хумуух!»,− визгливо отвечал подобострастный голос.− «Русич, собака, перебил много наших людей!». «Эр хуйс баатарлаг дайчин цэрэг»,− хмуро произнес багатур.

− А цто он рек? − поинтересовался Данила.− Эр хуйс… Рухался, цто ли?

− Он сказал, что я хороший воин,− пояснил Вольга.− Тогда кто-то из мунгалов поинтересовался, что им со мной делать: прирезать или позволить помереть самому? «Олгох туунд уух ус»,− приказал властный мунгал и вышел из юрты.− «Дайте ему выпить воды». Мне сунули под нос плошку с теплой водой, я отхлебнул…

− Отравить хотели? − понял Василько.

− К чему, княже? − удивился Вольга.− Просто дали водицы испить.

− Так ты силен в мунхальской реци? − с уважением заметил Данила.

− Память у меня крепкая,− добродушно усмехнулся Вольга.− Слова эти в мозгу отпечатались да и застыли, а знающий человек после перетолмачил. Так! Вновь открываю глаза уже в кибитке. Куда везут? Зачем? Возница песню затянул протяжную и знакомую до боли. Господи, думаю, это иудеи! Рахдониты? А кому меня днесь продашь? Взяли ради выкупа? А может я голь перекатная, что с меня возьмешь?.. Так и терялся в догадках,− Вольга зажмурил глаза и покачался из стороны в сторону.− Солнышко ушло на покой, и кибитка наконец остановилась. Певший о своей потерянной родине иудей спустился с облучка и откинул закрывавший свет полог. Я попробовал приподняться на здоровом локте, взглянул вознице в глаза, и тут душа моя едва не отлетела в неведомые кущи…

− Кого ж ты там увидел? − улыбнулся Василько.− Люцифера, что ли?

Данила опасливо сплюнул через левое плечо и тайком перекрестился.

− Меня,− сказал Исаак Левант, наблюдая за реакцией гостей.

− Mirakel! — ничему не удивляясь, объявил Эрик.− Ja, Мэри, этто тшудо.

− Да… меня,− повторил Исаак Левант,− походного знахаря и звездочета мунгальского темника Джэбе. Я прошел с ордынцами долгий путь от Персии до Тавриды. Лечил болезни и раны, предсказывал будущее, спасал пленников от расправы, коли была такая возможность. Но у меня было тайное повеление старейшин Израиля…

− Какое же? − довольно хмуро спросил Василько.

− Изучать этот способный степной народ,− сказал Исаак Левант.

− Ты вызволил из полона Вольху Милославиця! − радостно объявил Данила.

− Я случайно зашел в юрту,− покачал головой Исаак Левант.− Искал своего начальника Джэбе. Можете вообразить, что творилось в моем сознании, когда я увидел тело давно потерянного друга, а подле него двух меркитов из обоза! Старые обозники сидели на корточках и обсуждали участь помирающего уруса. Один предлагал немедленно выкинуть его в степь на корм падальщикам, другой советовал обождать до захода светила… Они вытащили стакан с костями, решив разыграть участь пленника. Тут я вмешался, подарил им по золотой ромейской монете и попросил отнести раненого к моей кибитке. Мунгалы не перечили, они привыкли к моим прихотям, к тому же у них нет такого пренебрежения к моему народу, как у христиан! − не удержался от язвительного замечания Исаак Левант.− У себя в жилище я осмотрел Вольгу и осторожно занялся его врачеванием. Он был на тонкой грани между болезненным сном и бредом, ругался сквозь зубы и хватался ладонью за стегно. Раны были обработаны мазями и перевязаны, я влил ему в рот настой из успокоительных трав и положился на милость Господа.

Исаак Левант замолчал, сипло переводя дух.

− Отчего раньше нам не поведал? − с упреком сказал Василько.

− Зачем прошлое попусту бередить? − пожал плечами Вольга.− Я бы и ныне помалкивал, кабы не новая напасть, о коей потребно на каждом постоялом дворе трезвонить. Так! С Эриком в Ладогу отправится Миша, что повезет мое письмо Александру Ярославичу.

− Опять договариваешься через голову Великого князя? − недовольно заметил Василько, искоса поглядывая на решительного Вольгу.− Бедствие лихое навлечешь, Милославич… Князь Юрий о-ох как крут бывает с ослушниками! А шептуны найдутся, бояре тебя шибко не привечают… Жуть как не милуют!

− А я не баба − перремать! − чтобы меня мужики кохали,− отмахнувшись, грубо сказал Вольга.− Аз есмь создатель и хозяин вольного града, и подчинение мое Великому суть дело добровольное. Или позабыл наш разговор с твоим дядей?

Василько недоуменно развел руками.

− Впрочем, ты тогда вельми молод был, мог всего и не знать… Ладно! − хлопнул в ладоши Вольга.− Слово старине Леванту! Продолжай, мой йехудим…

− Мне требовалось посетить начальника Джэбе,− борясь с одышкой, негромко проговорил Исаак Левант.− Я озвучил ему содержание гороскопа на седмицу и, как бы невзначай, попросил отпустить меня на некоторое время в Корсунь, обещая привезти целебные снадобья. Темник остался доволен предсказанием и не стал возражать против моего отъезда, только удивился, кривя черные брови, на что мне понадобился этот полумертвый урус, прикрывавший бегство своего разбитого коназа…

− Отступление князя,− строго сказал Вольга.

− Ну… он так выразился,− равнодушно заметил Исаак Левант.− Я признался, что знаю тебя, что ты родом из Корсуни, но солгал, что хочу отвезти твое бренное тело безутешной супруге и получить за это награду. Джэбе такого объяснения было достаточно… Я запряг в кибитку выносливых тягловых лошадей, купил у обозников русский тяжелый самострел, и мы двинулись в нелегкий путь… Да, совсем позабыл! − Исаак Левант помассировал ладонями виски.− Я посетил хромого Очирбата и приобрел у него талисман. Варвару было скучно, он долго торговался со мной, вдохновляясь хмельным кумысом из бурдюка. Пять золотых солидов содрал, мерзавчик!

− Энто мнохо или мало? — деловито поинтересовался Данила.

− Достаточно,− коротко ответил Исаак Левант.

− Вот таки мы и встретились на берегах гнилого Сиваша! − заключил Вольга.− И вновь милая Таврида приняла мое грешное тело под надежную опеку. Казалось, все в этом солнечном мирке осталось прежним − уютное русское подворье, парное молоко, медовые лепешки, абрикосы на веточке близ окна, запахи свежего сена и теплого моря… Знаете, что было в новинку? Страх на лицах людей. Сгинуло такое войско! И мунгалы совсем недавно разорили и предали огню град Сурож. Ордынцы не пошли в Климаты, но они безусловно могли вернуться! − Вольга потряс крепко сжатым кулаком, едва не задев вовремя отшатнувшегося Данилу.− О многом передумал я, други мои, сидя перед увитым сиренью окошком, и решил отправиться на край света… Зачем? Хотелось освободиться от службы бездарным князьям, переосмыслить тернистый жизненный путь, помолиться в ледяном безмолвии канувшей в небытие Гипербореи… Так! Левант раздобыл добротную крытую повозку взамен мунгальской кибитки, коняки наши отъелись на корсуньском овсе. Мальчонка за ними приглядывал, цыганенок, Бесником звали. Он с нами поехал, да еще знакомец мой Яромир, плененный на Калке киянин; Левант его выкупил у рахдонитов в Корчеве.

− Помысел основать новый град у тебя уже был? — спросил Василько.

− Скажем так — витал в облаках,− усмехнулся в усы Вольга.− В Киеве к нам присоединился другой мой стародавний приятель, увечный десятник Степан, ныне именуемый отцом Николаем. Потянулись мы потихоньку на далекую полуночь, поколесили через славный Чернигов, Стародуб, Дмитров… В Угличе стояли почти седмицу, и вот на ее исходе случай свел меня со старцем Пахомием, твоим, княже, наставником. Порешили они с князем Юрием предложить мне особое дело − доверить воспитание твоего малолетнего брата Владимира Константиновича, коему шел тогда одиннадцатый год. Я поначалу уперся, однако пожилой просветитель сумел отыскать нужные слова, покорившие мое сердце. «Подумай, дура!»,− ласково проворчал мудрый поп, грозя суковатым посохом.− «Коли устал воевать − живи! Великий доверяет тебе. Подымай угличскую землю, пестуй юного княжича. О грехах своих подумай, безбожник… Да и женись наконец!». Признаюсь, задумался я над последним пожеланием ростовского епископа. Опустив седую голову на грудь, шагал я по лестничным ступеням детинца. В это времечко гридни со скрипом отворили ворота, и на двор вихрем ворвался гнедой комонь. Им вельми ловко управлял малой всадник в багряном корзно. Я поднял глаза и узрел ангельский лик в женском обличье…

Мария смущенно покраснела.

− А я узрела сосуд скорби, настолько ты был подавлен,− тихо сказала она, теребя кончиками пальцев уголки шелкового платка, накинутого на плечи.

− Но зато опосля! − проворчал сквозь сон Данила.− Забехал, запрыхал… как кутейка в березень!

− Слова-то выбирай,− недовольно заметил Василько.

− Да пес с ним! − беззлобно сказал Вольга.− Карась прав, я действительно влюбился и, похоже, впервые в жизни! Однако уломать Марьиного батю было непросто. Всеволодович возомнил себя новым Ярославом Мудрым, который сумел выдать дочерей за венценосных западенцев. Лизавету просватали за молодого норвега Харальда, Анна поехала в Галлию к франку Генриху, Агмунду отправили к уграм в Закарпатье. Судьба Машуты была предопределена свыше, ибо у меня иной короны не имелось,− Вольга шутливо накинул на голову кожаную шапочку-подшлемник.− Но у меня была лихая слава Галицкого Волка, и я пригрозил, что не пропущу вражьих сватов через кордоны. Рисковал, однако! Ярослав озверел, обещался посадить будущего зятя на кол. Потом остыл и начал торг. Короче говоря, через год мы с Марьей поженились, а состояние мое уменьшилось наполовину!.. В ту весну поехал я осматривать броды на речице Юхоти. Взял с собой Яромира и геометра Станислава, человека летами младого, но весьма башковитого. Там давно нужно было ставить крепкий мост − купцы жаловались, что товары теряют на переправе. Прибыли! Стась сделал замеры, облазил все дно, потом занялся рассчетами. Яромир разжег костерок, сварганил кашу с топора. Мы наелись от пуза, прилегли, и я ненароком задремал…

− Не ты один,− хихикнула Мария, стрельнув глазами в сторону кормщика.

Данила, устав наконец бороться c властными объятиями Морфея, притулился на скамье, что-то неразборчиво бормоча сквозь сон. Мария заботливо прикрыла его теплой шерстяной епанчей.

− Вот и нам пора закругляться! − устало сказал Вольга.− Скоро рассвет… Так! Проснулся я от мягкого прикосновения − это мышка-полевка по щеке пробежала. Я глаза отворил, а на груди у меня змеюка сидит! Мышаня в былие прыснула, гадюка за ней дернулась, тут я по ней клинком и приложился! − Вольга зябко передернул плечами.− Тошновато, други, когда на тебя ядовитая гадина зенками пялится. Что у нее было на уме, кто ведает? Марья как прознала − прослезилась: «Господь тебе серую хвостушку послал во спасение…». Вздумали мы часовенку Спаса поставить, только тверезо оценил я место и − решился! Быть новому граду! Князь Юрий восприял щедрые дары, потому почти не препятствовал задумке. Я нанял умелых мастеров, собрал по окрестным хуторам охочих работяг, и зачалось дело, покатилось, пошло-поехало… Да ты был тогда с нами, княже!

Василько задумчиво наклонил голову, припоминая тот погожий месяц цветень, когда тишина окрестных дебрей взорвалась задорными криками трех сотен мужицких глоток, визгом двуручных пил, стуком плотницких топоров и киянок, конским ржанием, шорохом тяжелых телег со строительными материалами и провизией. В месте слияния Влги и Юхоти был возведен столовый холм, укрывший в своих недрах обширные подпольные строения, а также сточные трубы нового града. За месяц травень был прокопан ров, полностью отделивший мыс от большой земли. А холм уже обрастал прочными дубовыми стенами, за которыми поднимались пахнущие сосновой смолой рубленые дома, строгая громада детинца и изящная, покрытая резными узорами церковь Благовещения…

* * *

Восходная сторона небосвода заметно посветлела. Гасли мерцающие огоньки звезд. За неровной лесной кромкой полыхнуло оранжевым пламенем. На туманной площади кто-то уныло затянул: «Ты взойди, взойди солнце красное!».

− Дождались,− удивился Вольга.− Я думал, они спят давно, медовушники.

Эрик бережно поцеловал Марии руку, объявил, что прощается до полудня и косолапой походкой направился к Гостиному двору готовить серебряные новогородские гривны для предстоящего расчета с Вышатой. Исаак Левант уединился в свою заваленную книгами и торговыми договорами горницу, заметив напоследок, что ему обязательно таки нужно сто восемьдесят пять минуток подремать. Прихрамывая, ушел и отец Николай.

Василько и Вольга с женой остались втроем. Мария покрыла волосы платком и присела посередине, обняв за плечи обоих мужчин. Вольга с прищуром поглядывал на ростовского князя, явно намереваясь начать некий важный разговор.

− Когда выходим? − утомившись, спросил наконец Василько.

Мария протяжно вздохнула и пригорюнилась, спрятав в ладонях лицо.

− Да после полудня выйдем,− зевнув, спокойно сказал Вольга,− как раз вместе с норвегами. К чему времечко тянуть? Карась дело знает, по течению Влги лодью поведет, в пути вдосталь отоспимся. Так!

Данила во сне невнятно пробормотал: «Усе пропью, но Влху не опозорю!».

− Милославич, мы должны открыться брату,− строго напомнила Мария.

− Пожалуй,− негромко проговорил Вольга.− Нет, любушка, я не передумал.

− Тогда идем! − поднимаясь со скамьи, решительно сказала Мария.

Василько снизу-вверх посмотрел на сестру и недоуменно произнес:

− Это вы о чем?

− Вставай, княже! − мягко приказал Вольга.

Они спустились до первого поверха и очутились в обширной оружейной палате. Вольга указал глазами Василько на стоявший у стены массивный ящик с двумя медными ручками по бокам. Поднатужась, они осторожно сдвинули его в сторону. Под низом оказалась обитая листовым железом крышка лаза. Вольга оперся на правое колено, вынул хитрый ключ, отомкнул замок и рывком приподнял тяжелую крышку. Из подпола терпко пахнуло плесенью. Вольга точными ударами высек кресалом огонь и поджег смоляной факел, висевший на соседней стене. Ростовский князь нехотя переступал с ноги на ногу, однако Мария отважно полезла вниз по окутанной мраком лестнице.

− К чему это, Милославич? − озабоченно спросил Василько.

− К тому, что не одна юркая мышаня указала мне на место, где потребно ставить новый град,− наставительно заметил Вольга, пряча ключ во внутренний карман кафтана, а потом немного отстранил ростовского князя и бросил факел вниз.

− Братушка, где ты? − позвала снизу Мария.

Василько нехотя опустил ноги в узкое отверстие лаза, нащупывая носками сапог ступени лестницы. Вольга, плотно прикрыв за собой крышку, двинулся следом.

В тусклом свете подхваченного Марией факела, Василько преодолел последнюю ступень, с облегчением опустился на утрамбованный пол подземелья и огляделся вокруг, чувствуя неожиданно возросший интерес к происходящему.

Они находились в обшитом досками подполе, откуда немного наклонно уходили в разные стороны три зиявших вязкой чернотой хода, довольно просторных по ширине и высотой почти в средний рост человека.

− Подземный лаз? − понял Василько.− И далеко уводит?

− Далече, братушка,− певуче заметила Мария,− отсель не видать.

− До ближнего предлесья,− тихо произнес Вольга, перенимая у Марии факел.− Выходы схоронены аккурат слева и справа от дороги. В случае осады, не приведи Господь, каналы эти сослужат Мышграду верную службу… Но нам сюда!

Третий подземный ход почти сразу круто обрывался вниз глубокой вертикальной шахтой, к шероховатой стене которой была приставлена и закреплена упорами длинная лестница.

− Тут не одна сажень будет! Мы к Ящеру собрались? − попробовал пошутить Василько, но осекся, взглянув на мрачного Вольгу, и послушно полез вниз.

Трескучий факел выхватил из мрака большой участок вырубленной в глинистой земле пещеры, укрепленной бревенчатыми подпорками. Вольга побрел вдоль стены, зажигая от факела неприметные масляные светильники, и постепенно все видимое пространство подземелья заполнилось ровным желтоватым светом.

В центре пещеры лежал вросший во влажную землю огромный камень.

Василько дотронулся подрагивающими пальцами до неровной поверхности монолита и ощутил въевшуюся под кожу ледяную морозь металла. Камень, странно поблескивая, возвышался перед людьми. В пещере было тихо, однако от железной громады незримо исходила мощная, проникающая в самые глубины мозга волна, состоявшая из дивных, никогда ранее не возникавших в сознании мыслей и образов.

Ростовский князь будто бы перенесся в некий всеобъемлющий мир: безумно холодный, беспроглядно темный, пронизанный пульсирующим светом бесчисленных звезд, которые были повсюду. Времени не существовало, привычного физического тела − тоже. И только дух его, слившись с каменной массой, мчался по безвоздушному пространству навстречу ослепительной астере, а в лучах ее купался голубовато-изумрудный, приплюснутый на полюсах шар, укрытый рваным покрывалом белых кучевых облаков. Неведомые силы раскалили поверхность монолита, истерзали корявую плоть, и теперь позади него простирался длинный, огненно-дымный шлейф. Камень резко поменял траекторию полета и все более наклонно несся к пестрой поверхности шара. Внизу можно было без труда различить зеленое море лесов, голубую ленту реки и золотистые квадратики зерновых полей. По ровным полосам, изрезавшим вдоль и поперек местность, двигались маленькие темные точки, похожие на деловитых мурашей. Василько успел осмыслить, что они вдруг обрели вид рослых русоволосых людей, изумленно следивших за полетом небесного камня. Навстречу с оглушительным треском рванулись объятые пламенем кроны деревьев. Потом был чудовищной силы удар и вздыбленная к небесам земля…

− Былины гласят, что некогда упала из-под туч на землю глыба, на коей были высечены законы Отца всего сущего — Сварога,− негромко сказал Вольга, мерно вышагивая вокруг камня.− С тех пор считают то место пупом земель солярного народа, наших с тобой пращуров, княже. Но место тайно, сокрыто покровами времен…

− Я думал — сказки! − изумленно проговорил Василько.

− Сказка ложь… да в ней намек! − наставительно заметил Вольга.

Мария, покачав головой, строго добавила:

− Законы архаичные просты, но вельми справедливы, и во многом сходны с Декалогом, десятью заповедями ветхозаветными. Что считали должным блюсти наши предки? Почитать друг-друга, на едину жену или же мужа посягать, свято следовать Правде, убегать от Кривды, чтить род свой и Рода небесного, у коего ничего не требуется просить; сам подарит все родянам… подсобит, коли нужда нагрянет!

Вольга прикрыл ресницами глаза, прислонился к камню и принялся тихо, почти напевно декламировать: «…почитайте Великие праздники, сохраняйте в посты от съедения чрево, а будет радостно вам — пойте песни Богам… и если кто в день воскресный работает, то не будет ему прибытка ни по кошту, то бишь пропитанию, ни по таланту во последующие дни, ибо день седьмой всем на покой отдан…».

− И берегитесь козней Кривды, не пейте чрезмерно питья хмельного, не реките бранного слова,− довершила мужнину речь Мария.

В наступившей тишине сухо потрескивал смоляной факел.

− Так вот он какой, Алатырь-камень! − ошеломленно произнес Василько.

− Видишь, княже, сказания не возникают на пустом месте,− менторским тоном добавил Вольга.− А называть камень можно как угодно, это не изменит истинной сути. Двоебожие возникло на заре христианства, в людских головах причудливо смешались народные предания и библейские истории, и дьявол, к примеру, стал Кощеем из баек кощунников…

Василько хотел возразить, но не нашел подходящих слов.

− В наречиях Востока таких небесных пришлецев обзывают «ал атар»,− сообщила Мария.− Белый, вельми горючий камень… Мы долго гадали − почему он так именуется? Потом Милославич предположил, что очевидцы наблюдали полет и падение камня, когда он был раскален добела и сочился огненными железными слезами… Германский герой Зигфрид имел меч, выкованный из заоблачного железа, коим он поразил дракона Фафнира.

− Есть у меня думка, что лежит Алатырь тут с допотопных времен,− сказал Вольга, потирая ладонью камень.− Я пытаюсь вообразить − как выглядели эти земли до наступления Большого Льда? Все было иным, многих рек нынешних не было, лесов, холмов, болот. Даже зверье было другое, огромное, с клыками-саблями. Элефанты бродили, единороги, коркодилусы… А люди каковы были? Титаны или гномы?

− Сколько тут полного веса будет? − вслух подумал Василько.

− Станислав насчитал сто сотен пудов, никак не меньше,− с уважением заметил Вольга.− Меряне тутошние явно что-то знали… Недаром у них на этом месте было капище Небесного Медведя! Мы сподобились поискать… нечто, начали копать и вот узрели сие чудо. А далее работы велись в тайне от всех, особливо от Великого.

− Дядю лихоманка бы хватила от жадности, почуй он такой прибыток,− сказала Мария, поправляя волосы на висках.− Мы уже не раз ловили в пределах града володимерских ищеек.

Василько внимательно осмотрел камень…

Железный монолит носил следы кропотливой ручной обработки. Верх и две стороны его были сточены и отшлифованы почти до блеска.

− А не кощунство ли ранить небесного гостя? − неуверенно спросил Василько.

− Ты христианин, княже? − задал встречный вопрос Вольга.− Ты жалеешь идол языческий, что жертвы кровавые принимал?.. И не только зверух бессловесных, а иногда и человеков, коли туго роду-племени приходилось… Всякое бывало!

Василько замялся и не сразу нашелся с ответом.

− Знаешь, мне жутковато быть рядом с ним,− сказал наконец ростовский князь.

− Ага, проняло! − хмыкнул Вольга.− Узрел древнюю силу!

Неожиданно прямо в земляной стене бесшумно отворилась неприметная дверца, и в пещеру влез чернобородый мужчина в темной одежде и кожаном, местами прожженом фартуке. Это был кузнец Вышата.

− Тебя и на пиру не видно было, Силантьич? − здороваясь, спросил Василько.

− Работы много, княже,− немногословно ответил Вышата.

− Слушай, Силантьич, Эрику оговоренный товар отдашь, остальное − под ноготь! − деловито сказал Вольга, придерживая кузнеца за лямку фартука.− Даст Бог, дождемся ополчения новогородского, будет кого добрым доспехом обеспечить. Я верю юному Александру Ярославичу… более даже, чем тестю моему,− шепотом добавил Вольга, невольно покосившись на Марию, игравшую с огоньком светильника.

− Сегодня в путь-дорогу отбываете? − тихо спросил Вышата.

− Так! − кивнул Вольга.− Теперича слушай сюда. Со мной едут Яромир и Бесник. Град оставляю на тебя и на Машуту. На Леванта не надейтесь, он завтра днем отправится в Киев. Струг наш из Углича верните, а еще закупите и держите наготове сотню крепких саней с широкими полозьями. Смазки восковой для них заготовьте!

− Зачем покупать? − удивился Вышата.− Сами наделаем, не впервой.

− Ну, дерзайте! − согласился Вольга.− В общем, робята, ждите моего возвращения. Народ охочий по округе собирайте. Покрепче, поматерее, позадорнее!

Вышата положил обе ладони на камень, шепча губами сокровенные слова, затем коротко поклонился ростовскому князю и сказал, направляясь к тайной дверце:

− Ладно, пошел я, что ли? Работы много…

− Иди с Богом, труженик,− перекрестила его Мария.

− Do widzenia,− обернувшись, попрощался по-ляшски Вышата, и дверца за ним плотно затворилась, будто ее и не было.

− Вышата − колдун? − изумленно спросил Василько.− Он камню молился!

− Аравитяне тоже небесному камню поклоны кладут,− спокойно заметил Вольга.

Василько даже плюнул на земляной пол от возмущения.

− Какие сарацины, Милославич?! − сердито проговорил он, растирая плевок носком сапога.− Мы с тобой в Аравии, что ли, чтобы идолопоклонную ересь разводить!

Вольга, подходя к ростовскому князю, примиряюще прогудел:

− Остынь, княже, не дуйся! Ты слышал о Каабе? Нет? Странно… Ну, Машка тебя после просветит! А у Вышаты нашего с небесным камнем незримая связь установилась. Они без всяких слов друг-дружку понимают, и не могут уже один без другого. Что из сей прелести выйдет − не ведаю, но мешать не буду!

− Алатырь наказ Вышате дал,− с серьезным видом добавила Мария.− Требует придания телу кубической формы и зеркальной шлифовки внешних плоскостей.

− Кто наказ дал? − тупо спросил Василько.

− Камень сей, Алатырь,− сказала Мария.− Зачем? Видимо, так надобно.

− Господи… да ну вас всех! − обхватив голову руками, неожиданно плачуще простонал Василько.− С камнями вашими, с тайнами безбожными… Язычники! Домой хочу, на озеро Неро, в Ростов благословенный! − Василько отшатнулся от камня и, едва не сбив сучковатую подпорку, прижался спиной к земляной стене.

Мария подошла к брату и прижалась к его плечу, что-то ласково нашептывая.

− Идем наверх! − гася светильники, решительно сказал Вольга.− Но помни мои слова, княже… Камень есть великое достояние Залесской Руси! Железную плоть Алатыря мы превращаем в оружие, делающее Отечество сильнее в достойных руках…

− Наипаче в руках норвега Эрика! − съязвил Василько, подходя к лестнице.

Вольга, нахмурив брови, недовольно поморщился.

− Дался тебе Эрик, братушка,− с грустью заметила Мария.− Матушка у него изборская словенка, отец весьма достойный человек, и наши люди его уважают.

− Ладно, молчу,− проворчал Василько, выбираясь в первое подземелье.

Вольга подсадил жену на лестницу и вдруг с надеждой попросил:

− Машка, ласонька моя, давай я тебя в Новоград отправлю? Брата повидаешь, а Мирослав наш грамотой ромейской при школе святой Софии подзаймется. Давай, а?

Мария, не отвечая, быстро полезла вослед за князем Василько.