Талисман Империи

Георгий Григорьянц, 2019

Император Октавиан Август скрывает правду от сената и народа Рима, верящих, что их безопасность и счастье находятся под защитой магического талисмана Палладиума. На самом деле в храме Весты хранится всего лишь обгоревшая копия реликвии, подлинником же владеет Армения. Чтобы заставить непокорное государство уступить, император проводит секретную операцию. В Армению засылаются шпионы, вербуются предатели, плетутся заговоры, ликвидируются неугодные. Удастся ли поставить на колени упрямый народ? Рискуя жизнью, армянский царь Тигран IV и царица Эрато пытаются спасти священный талисман. Они заставят с собой считаться.

Глава 5

На огромном полуострове Малая Азия (по-гречески Анатолия, что значит «восток») располагалось царство Великая Армения, которое при Тигране II достигло наивысшего могущества. Время шло, и армянская держава, потеряв захваченные территории — Сирию, Палестину, Финикию, Киликию и Месопотамию, сжалась до своих исторических границ в пределах трех озер — Ван, Севан и Умрия, но в умелых руках Арташеса II страна вновь стала усиливаться, взяв под контроль соседние царства — Малую Армению, Софену и Атропатену.

Арташес правил жестко, но справедливо. Он, 50-летний армянский царь, имел все основания не доверять Риму. В Армении прекрасно помнили, как римский консул и муж Клеопатры Антоний, пригласив на пир прежнего царя, заковал его в серебряные кандалы и увез в Александрию, чтобы выведать секреты магических превращений и тайну армянских сокровищ. Помнили также, что солдаты Антония под видом сбора дани разграбили страну, похитив реликвию государства — статую богини Анаит из чистого золота, что дети царя — сын Руфус, дочь Эрато, а также брат царя Тигрис с семьей — оказались в Риме в качестве заложников. И вот теперь к столице царства городу Арташату приближалась дипломатическая миссия римлян.

— Что они замыслили? — Арташес задал вопрос начальнику своей службы безопасности Баграму.

Не склонный к панике, но скорый на руку, тот ответил:

— Когти орла недостаточно остры, чтобы порвать нас, правда, твое усиление вызывает в Риме ненависть.

Баграм, чье имя означает «счастье любви», 40-летний честолюбивый и самоуверенный армянин, надежный друг царя, добросовестный служака и обладатель звериного инстинкта самовыживания, был красавцем и волочился за каждой симпатичной женщиной.

Царь прошелся по освещенному солнцем залу, взглянул, как учил отец, в окно на гору Арарат и, получив прозрение, подумал: «Римское государство, стремящееся к мировому могуществу, ослаблено, ему, занятому подавлением восстаний в Испании, не до Армении». Разведка присылала удивительные донесения: мужчины и женщины одного из испанских племен — кантабры, отстаивая свою независимость, яростно бились с легионерами и, не желая сдаваться в плен, предпочитали падать на мечи, бросаться в огонь и принимать яд. Удовлетворенный утешительной мыслью, сел в кресло, и на его мужественном лице возникла презрительная улыбка: «Я — сила и знаю, как противостоять врагу!» Вслух же сказал:

— Мой отец порвал с демократией и правильно сделал. Народные собрания я не созываю давно, потому что коллективная воля позволяет людям воображать, что во всем виноват царь. Власть должна быть абсолютной! Уважение вызывают сила и закон, а не обычаи и традиции.

— Ты видишь себя диктатором?

Вопрос задал главный советник царя Грант (имя означает «священная книга»), 50-летний армянский философ и историк. Грант, осторожный и прагматичный человек, не доверял никому и, обучая царя риторике, своей целью видел направление государственной политики царя в русло, благоприятное Армении, вернее, в угоду тех аристократов, которые мечтали о ее доминировании в мире.

— Знаешь, Грант, — царь говорил благосклонно, — происхождение моей власти как верховного правителя Востока — божественное. Мой дед на монетах со своим профилем часто чеканил слово «бог». Пусть и меня народ отождествляет как великодушного и справедливого правителя, милосердного спасителя, творящего добро.

— Да, мой канон¹¹! Божеству, несомненно, подобает иметь титул «царь царей»! — Грант поклонился.

Арташес II гордо вскинул голову. Сильный, волевой, с непослушными каштановыми длинными волосами (знак власти и благородного происхождения), он с горящими очами устремил взор в будущее, наверное, увидев там уникальную роль своей страны. Армян на земле много, и, благодаря их труду, Армения, имея тысячелетний опыт в соединении интересов людей и стран, в том числе в мировой торговле, виделась ему «воротами» в прекрасный мир процветания и стабильности всего человечества. Использовать власть для построения совершенного миропорядка — что может быть благороднее!

Увидев взгляд мечтателя, Грант укоризненно произнес:

— Конечно, целью «царя царей» является забота о человечестве и его духовном совершенстве, но все же главная задача — избегнуть зло для своей страны.

Арташес, бросив на него холодный взгляд, изрек:

— Моя цель — сделать достойное великим, а великое полезным.

Санасар, 43-летний хранитель государственной печати, чье имя означает «сила вечности», подзадоривал государя, зная его любовь упражняться в искусстве риторики:

— Величие — главная идея Рима, а какова национальная идея Армении?

— Санасар, — царь дружелюбно улыбнулся. — Грант мне неоднократно говорил, что мировоззрение римлян основано на долге — гражданском, воинском и религиозном. Мы другие.

— Государь! Долг — инструмент, не позволяющий уклониться от обязанностей, он не что иное, как принуждение к поступкам. Вот тебе и формула непобедимости!

— Армянский народ самобытный, терпеливый, добродушный и отзывчивый, но, когда требуется, может сплотиться и дать достойный отпор. — Арташес говорил с пафосом.

— А не лучше ли привить народу римские добродетели: верность, мужество, доблесть?..

Царь посмотрел на него снисходительно:

— Пусть мы для римлян — неискушенные варвары, простодушные существа, но догмат, лежащий в основе национального сознания армян — верность Родине и ее целостность, что предполагает независимость и достоинство.

Римская миссия приближалась к столице царства с севера. Конный отряд со штандартами и значками на копьях возглавлял Лоллий. Великолепный античный город Арташат стоял на живописном мысу, возникшем от слияния рек Аракс и Мецамор, и считался в мире вторым Карфагеном. Располагаясь в Араратской долине у подножья горы Арарат, он имел прекрасные дворцы и храмы, мощные крепостные стены и непревзойденные защитные сооружения, оснащенные хитроумными механизмами и ловушками, и за всю свою историю не был взят штурмом ни одной армией мира. Римские солдаты все же его разворовали, потому что города часто берут не штурмом, а коварством. Полководец Антоний притворно объявил, что хочет породниться с царем Артаваздом, сосватав за его дочь, армянскую царевну, своего сына. Уловка сработала. Артавазд с семьей пришел в его лагерь на пир в честь помолвки, и там, после подписания брачного договора, был арестован, а защитники города, чтобы не дать повод римлянам казнить царя, добровольно открыли городские ворота неприятелю. «Выдающийся военачальник» Антоний приказал отчеканить серебряные монеты «В честь победы над Арменией».

Арташес принимал гостя в тронном зале. Восседая на троне из золота и слоновой кости, отделанном кружевным орнаментом и символами Армении (солнце, древо жизни, плоды граната, виноградная лоза и орлы), в белой длинной тунике, подпоясанной золотым поясом, пурпурном плаще, красных сапожках, с большим медальоном «Солнце и Луна» на груди, перстнями на пальцах и диадемой¹² на голове, подумал: «Что уготовано богами: мир или война, жизнь или смерть, добро или зло?» Слева-справа от него, сложив руки на груди (восточный жест, означающий полную покорность), стоят цари Атропатены и Софены, рядом Баграм, Санасар и Грант, вокруг царедворцы и родственники. Царица Эрмина с драгоценным венцом на голове встала за спиной правителя.

В зал, отделанный причудливым туфом, мрамором и золотом, вошли римляне. Лоллий, легат, лучший друг Агриппы, шел к трону уверенным шагом с выражением лица «восторг лжеца», непроизвольно выдавая свое лукавство. Вся жизнь этого 42-летнего прожигателя жизни — сплошное приключение. Однажды он примкнул к заговорщикам, замыслившим убить Юлия Цезаря, но в убийстве не участвовал. Став легатом Брута, был внесен в проскрипционные списки¹³, потерял права и состояние, а в одной из битв гражданской войны даже попал в плен к Антонию. Притворился рабом, был куплен другом Квинтом Лепидом, но вскоре опознан. Лепид снова спас его от смерти и даже добился помилования. С этого момента Лоллий, ярый сторонник Августа, бьется в Египте против Антония и Клеопатры, а когда растерявшийся Лепид переметнулся к Антонию и попал в плен, Лоллий, пользуясь дружбой с Агриппой, в свою очередь вызволил его. Незаурядные люди Августу нравились: Лоллий и Лепид неожиданно получили должности консулов Рима. Агриппа очень ценил Лоллия, поручая ему самые щекотливые дела, и тот оправдывал доверие. Не так давно он исхитрился превратить царство Галатия в римскую провинцию.

Вместе с легатом позади на шаг шел Квинт Гатерий, молодой военный трибун, со свитками в руках.

— О, царь царей Арташес II, я — легат Лоллий, посланник проконсула провинции Азия Марка Агриппы. От его имени приветствую тебя! — провозгласил Лоллий красивым баритоном.

То, что римлянин — не посланник сената, стало ясно сразу: у него не было тоги с красной полосой и золотого перстня дипломата, а значит, не было полномочий. Одет он был по-военному: короткая бордовая туника, кожаная кираса, имитирующая рельеф мужской мускулатуры, с наплечниками, красный плащ, поясная портупея, белый шарф и шлем с белым гребнем. Оружие он сдал при входе в зал.

— Приветствую тебя, легат Лоллий! — произнес царь достаточно добродушно. — Передай проконсулу Агриппе мои наилучшие пожелания в управлении провинцией.

В словах царя сквозила ирония, но Лоллий, не заметив, выпалил:

— Несложно управлять, когда умеешь подчинять… — Поняв, что сказал лишнего, сделал строгое выражение лица и произнес: — О, я не это хотел сказать! Успех не терпит сомнение! Если великий царь позволит, я изложу цель своего визита.

— Легат Лоллий, слушаю тебя.

Римлянин был красноречив:

— Царь царей Арташес II, ты нашел меру балансирования во всех делах, держишь нейтралитет с сильнейшими государствами мира Римом и Парфией, при этом придерживаешься статуса «друга римского народа». Наша дружба, которая возносит твою страну к благоденствию…

–…дружба, которая ведет к подчинению римскому диктату, — спокойно сказал Арташес, перебив легата.

— О, великий правитель. Твое враждебное отношение к Риму ничем не обоснованно. — Бархатный голос Лоллия обволакивал и успокаивал. — Не открою тайну, если скажу, что твой отец царь Артавазд вел тайную переписку с Августом, когда тот еще не был правителем Рима. Мудрые советы Артавазда сыграли важную роль, и император Август очень благодарен Армении за содействие. Жаль, наш друг Артавазд погиб от руки подлого Антония.

— Лоллий, я всего лишь имел в виду, что мы никогда не будем вассалом Рима.

— Об этом не может быть и речи! Твоя страна уже десять лет бурно развивается, и мы, твои соседи, радуемся этому. Но как друг ты мог бы помочь нам в одном важном предприятии. Агриппа планирует поход в Счастливую Аравию, и твоя помощь была бы кстати.

Счастливая Аравия¹⁴, или Arabia Felix, имела плодородные почвы и природные богатства — золото, специи, корицу. Три года назад Август уже отправлял туда военную экспедицию, которая закончилась поражением римских войск.

— У меня хорошие отношения со Счастливой Аравией, торговля оживленная…

— О, великий царь! Подожди, не принимай решение на ходу, обдумай все. Вот личное послание Агриппы! — Легат взял пергаментный свиток у трибуна Гатерия, стоящего рядом в парадных доспехах и шлеме с красным гребнем, и протянул царскому секретарю. — Я пробуду в твоей столице еще несколько дней. Позволь встретиться с министрами и военными, и мы найдем обоюдовыгодное решение.

Лоллий с трибуном ушли, а взволнованный царь, посмотрев на своих приближенных, спросил:

— Что скрывает завеса славословия?

Баграм, выпрямившись и приподняв бровь, высказался:

— Довериться человеку, который льстит, держа камень за пазухой, — значит напрочь усыпить бдительность.

Грант с лицом, выражающим верность долгу, предостерегающе произнес:

— Лгал римлянин превосходно. Ничуть не верь хвалам, скрывающим коварство, и гони прочь льстецов, задумавших злодейство.

Санасар, хранитель государственной печати Великой Армении, своевольный вельможа, в своих покоях доверительно беседовал с Вахинаком, управляющим царским двором.

— Нас, самых богатых аристократов Армении, настроенных проримски, все больше. К моим планам по свержению царя Арташеса примкнул начальник стражи дворца, — говорил хранитель.

— Новость окрыляет, но все же сторонников у нас маловато. Сил недостаточно, чтобы сместить Арташеса. — Вахинак, поглядывая на дверь, говорил негромко.

— Мы с тобой — сами себе цари. Наша неприкосновенность обеспечивается договором с царем. Если захватим дворец, то ста человек будет достаточно, чтобы мятеж изгнал прежнего правителя. — Санасар все продумал.

— Я бы действовал по-другому. — Управляющий придвинулся к уху заговорщика. — Пустить слух, что царь повелел отобрать детей у неплательщиков налогов, и восстание вспыхнет как пламя, а мы возглавим его.

— Ты глуп, Вахинак! — Санасар смотрел на не очень умного соратника, возмущаясь: — Восстание перерастет в такую смуту, что сметет все, и нас с тобой. Переворот замышляется и совершается наверху, а невежественный народ как стадо баранов загоняется в новую эпоху. Я заставлю повиноваться себе всех в этом царстве, создав новую династию, а Арташесиды будут уничтожены, и Рим мне поможет…

Вахинак, слушая его, играл в уме свою партию. «Могущественный Санасар, может быть, и ведет переговоры с Римом, мне же это ни к чему, — думал он. — У меня другой план: нейтрализовать Санасара, а одного из рода Арташесидов сделать послушным царем и, получив доступ к сокровищам Армении, править Азией».

В гостевом доме, отведенном для дипломатической миссии, Лоллий, одетый в белую тунику с вышивкой, сидя в кресле, размышлял о прошедшей аудиенции. С царем он был весьма красноречив, в меру вежлив, очень убедителен и достаточно агрессивен. Довольный собой, решил, что все идет строго по плану Агриппы. Армяне поняли, что Рим не шутит.

Гатерий прервал его мысли:

— Легат, но Агриппа вовсе не планирует поход в Счастливую Аравию. Зачем мы здесь?

Оторвавшись не без раздражения от раздумий, Лоллий ответил:

— Когда хищник затевает смертельную игру, жертву меньше всего должны заботить напрасные мысли.

Прозвучал женский голос:

— Милый юноша! Не относись к играм серьезно, иначе сам станешь игрушкою в чужих руках.

В комнату вошла Геката, красивая молодая женщина лет 35, с чудными черными волосами, в длинной, ниспадающей до пят, кремовой тунике с многочисленными складками и закинутым за спину плащом-гиматием из тонкой овечьей шерсти фиолетового цвета. Трибун Гатерий обомлел. В мифологии греков имя Геката принадлежало богине лунного света, связанной с колдовством. Она часто изображалась скульпторами трехликой (управляла тремя стихиями — землей, огнем и воздухом), всегда выходила на охоту по ночам в сопровождении ужасных псов. Ее отцом считался бог Перс — олицетворение разрушения.

Как зачарованный Гатерий смотрел на женщину, а она, подойдя ближе, положила ладонь на лицо юноши (касание его взбудоражило) и стала оценивающе рассматривать правильные черты, затем нежно погладила по щеке и потянулась поцеловать. Его взор заскользил по ее телу, зрачки сузились, брови приподнялись, у него появилось желание прикоснуться к ней, но вдруг сработал древний инстинкт самосохранения: трибун резко отстранился, взор стал сдержанным, скулы упрямыми. Наваждение, внушенное колдуньей, рассеялось. Она покровительственно похлопала его по щеке:

— Время исполнения желаний еще не наступило, но у тебя, прекрасный мальчик, все впереди: возможно, счастливое будущее, а, возможно, преждевременная смерть. — Ее глаза сверкнули.

Подошел Лоллий, обнял красавицу и пылко поцеловал:

— Геката!.. Ты приехала, я ждал… Гатерий, оставь нас! Сегодня гречанка исполняет мои желания…

Примечания

11

Քանոն (kanon) — правитель (арм.).

12

Диадема — белая шерстяная лента, повязанная вокруг головы, символ царской власти и предводителя нации в античное время.

13

Проскрипция — список лиц, объявленных вне закона в Древнем Риме.

14

Счастливая Аравия — античное название южной части Аравийского полуострова.