Вокализ

Галина Смирнова, 2016

"Вокализ" – первый сборник произведений Галины Смирновой, для неё эта книга тоже своеобразный вокализ. Небольшие по объёму рассказы проникновенны и мелодичны. Автор пишет о том, как важно услышать музыку своей души, музыку души близкого человека, как затронуть тонкие струны сердца, чтобы сделать людей добрее и чуть счастливее. В 2014 году Галина Смирнова стала лауреатом премии "Писатель года" в номинации "Дебют" на российском литературном портале Проза.ру, где она пишет под псевдонимом Галина Кузина. Книга издана Оргкомитетом премии в соответствии с программой книгоиздания для лауреатов.

Врачебная практика

Всё-таки правы были классики диалектического материализма, утверждавшие, что развитие идёт по спирали — повторяется та же ситуация, мы встречаемся с теми же людьми из прошлого, не зная, зачем и почему, мы оказываемся в тех же местах своей юности, где давно не были, но и мы другие, и события, и места, и люди — всё изменилось. Мы возвращаемся в прошлое уже на другом витке своей жизни и в ином качестве. Так и я оказалась в этом году в городе Конаково Тверской области. А когда-то, так давно, что даже не верится, я была в Конаково… была.

После четвёртого курса медицинского института мою группу направили на практику в ЦРБ города Конаково тогда Калининской области. Это была врачебная практика в отличие от сестринской после третьего курса, которую я проходила в областной больнице и почему-то в детской хирургии. Здесь в Конаково наша практика продолжалась шесть недель — две недели терапия, две недели хирургия и две акушерство и гинекология. Жили в освободившемся на летние каникулы общежитии техникума недалеко от больницы, ели в столовой, и заняты были целый день.

Кураторы наши отличались строгостью, требовали выполнения всех поставленных задач и заданий, и, если необходимо было, например, принять десять родов, то с девятью зачёт не ставили, то же касалось дежурств в больнице, вызовов на дом, работы в приёмном отделении и многого-многого другого. Уже потом, потом, став врачами со стажем и вспоминая учёбу, мы все оценили и эту строгость, и требовательность, и благодарны нашим дорогим учителям.

На вызовы ездили на старенькой, трясущейся на каждом ухабе «скорой помощи» по всему городу, почему-то одни, без медсестры, сами назначали и сами делали все инъекции. Помню небольшие одноэтажные, часто покосившиеся дома с палисадниками в цветах, скрипящие крашеные полы из досок, на стене ковер с мишками «Утро в сосновом лесу», белые кружевные салфетки и скатерти, необыкновенную чистоту, опрятность в доме и скромность. Были, конечно, тяжёлые случаи, требующие немедленной помощи и затем срочной госпитализации, но вызывали на дом всё-таки больше бабушки:

— Померь, дочка, давление. Неужели вместо врача приехала такая молоденькая? И уколы, говоришь, сама сделаешь? Мне бы, милая, укол папаверин с но-шпой, есть у тебя такой? Спасибо, красавица, пойдём я тебе васильков садовых нарву. Видала перед окошком? Вот, под твои синие глазки как раз, что смеёшься-то, ах, озорница! Ты приезжай ещё, дочка, приезжай.

Терапевтическое отделение было расположено в старом одноэтажном каменном здании за несколько автобусных остановок от главного, нового и современного здания ЦРБ. Это здание, окружённое небольшим парком с вековыми деревьями, напоминало мне старинную земскую больницу, о которых читала в книгах — большие палаты, окна с широкими подоконниками и геранью, деревянные полы…

В одном отделении лежали и сердечники, и язвенники, и больные с бронхиальной астмой, все… больных много и назначений, соответственно, тоже. Ночные и суточные дежурства были серьёзные. Времени на какие-либо развлечения не оставалось совсем — то больница, то дежурство, после которого всё же и выспаться надо, то вызовы, то отчёты писали, составляли, то учебники читали — что срочно вводим при отёке лёгких, как купировать приступ мерцательной аритмии или тяжёлый астматический статус, как проводим роды, осложнённые гипертонией, или дифференциальная диагностика того же «банального» аппендицита и так далее, и так далее…

Ходили на Волгу купаться под вечер, помню тот песчаный пляж, высокие сосны на берегу и вид на Конаковскую ГРЭС. Кажется, в кино была несколько раз, в универмаг двухэтажный в центре заходила, так, за какой-то мелочью, денег в общем-то и не было. Но память, как старую фотографию, бережно сохранила и этот универмаг, и небольшую площадь перед ним, и киоск, торгующий газированной водой в разлив — отдельно сироп, отдельно газированная вода, четыре копейки с сиропом, одна копейка без сиропа… да, одна копейка…

Однако все шесть недель той практики пролетели молниеносно — заняты мы были, а я к тому же готовилась к своей свадьбе, которая и состоялась в Москве через два-три дня после Конаково, в последних числах июля. Пригласила всех подружек из группы и перед самым отъездом нарвала большой букет незабудок, уж не помню, где их нашла, но цветы были высокие, крепкие, ярко-голубые. Завернула букет в мокрые газеты, думала, сохраню, не завянут.

Ехала к будущему мужу на вечерней электричке «Конаково — Москва» в почти пустом вагоне, все окна нараспашку, ветер гуляет, у меня только сумка небольшая и незабудки. Приехала, а мои незабудки превратились… как сказал будущий муж: «Не обижайся, это увядшая трава». Но я налила в большой таз воды и поставила свой букет: может, реанимирую. Как же мы удивились, когда утром увидели воздушное, голубое облако оживших цветов! Те незабудки хранились, на удивление, долго.

В этом году я снова оказалась в Конаково, как будто мне открылась дверь, и я заглянула в своё далёкое прошлое, но уже на новом витке спирали-жизни… согласно диамату.