Позови ее по имени

Галина Романова, 2020

Майор полиции Дарья Гонителева всегда была настоящим профессионалом своего дела. Но сейчас она сама оказалась свидетелем преступления и родственницей жертвы! Смерть настигла самого близкого Даше человека – убили ее мать, жестоко и безжалостно. Дарья никак не могла поверить в случившееся, но нашла в себе силы и провела все следственные мероприятия, опросила очевидцев – только чтобы найти нелюдя, заставившего ее испытать такое. Никаких улик, никаких зацепок, очередной «глухарь» – но Гонителева не остановится, пока не найдет убийцу…

Глава 5

Олег вытащил из сумки спортивный костюм, со вздохом оглядел. Измялся до невозможного. Он бы с радостью его выгладил. Он делал это всегда сам и всегда аккуратно, но после ремонта, устроенного Гришкой в квартире покойной Нины Васильевны, утюг куда-то подевался. Он точно был.

Олег помнил: когда перед похоронами приехал с Гришкой в эту квартиру, то обнаружил утюг в теткиной спальне за дверью. Маме тогда срочно потребовалось выгладить траурную блузку. Он вызвался погладить по ее просьбе. Теперь же утюга не стало. Как и многих вещей Нины Васильевны. Почти всех!

— Ты куда все подевал?! — возмущенно воскликнул он вчера вечером, обнаружив кардинальные переделки. — Что скажет Даша?! Ты с ней согласовал?!

— Что именно?

Гришка, добравшись от вокзала до квартиры на два часа раньше Олега, уже успел переодеться, забросить его вещи прямо в сумках в пустой шкаф в маленькой комнате, подремал — с его слов — и теперь занимался с гантелями в просторной прихожей.

Олегу в прихожей было не по себе. Он все еще помнил. Он все помнил! И даже после ремонта, устроенного Гришкой, он видел эти страшные потеки крови на стенах.

— Даша знает, что ты все здесь переделал? Все вещи ее матери выбросил? Ты живешь здесь на нелегальном положении, брат! Как так можно?

— Во-первых… — Гришка закатил гантели под новенькую тумбу на высоких ножках. — Я ничего не выбросил. Все аккуратно упаковано и хранится в арендованном гараже. Включая мебель. Если Дашка захочет, она может все это заново тут расставить. Даже трюмо, заляпанное кровью!

От тона, которым это было сказано, Олега покоробило. Но он промолчал. Он сам в этой квартире был нелегалом. Даша до сих пор не знала, что он приехал. Он ей не смог дозвониться. А Гришка не счел нужным ее предупредить.

— Единственное, что я оставил в доме, это тетушкины бумаги.

Поигрывая мышцами, Гришка пошел в кухню. Олег — за ним.

— Какие бумаги? — спросил он, настороженно наблюдая за тем, как Гришка хозяйничает.

Тот достал теткин блендер, насыпал туда льда из морозилки, бросил банан, киви, влил какой-то мутной дряни из жестяной банки. Закрыл и запустил взбиваться.

— Бумаги? На квартиру бумаги. Нина Васильевна была единовластной хозяйкой. Дашкина доля не выделена. Но она квартиру еще при жизни на дочь оформила. Потом еще есть договор купли-продажи на дом какой-то. Что за дом, я так и не понял. Где-то в пригороде. Участок и постройка. Даша документы не забирала. Они так тут и лежат.

— Это, видимо, дача. Даша была на даче, когда все случилось, — вспомнил Олег рассказы полицейских.

— Нет. Дача — это отдельная тема. А это что-то еще. Я не вникал. Мне пофиг.

Гришка остановил блендер. Вылил вспененную массу грязно-серого цвета в высокий бокал. Пригубил. Замычал от удовольствия. Покосился на брата.

— Тебе бы не мешало употреблять такие коктейли, Олег. — Он смерил презрительным взглядом рыхлую фигуру брата. — Похудеть не мешало бы килограммов на двадцать. И девушку сразу нашел бы. И в жизни тебе сразу бы повезло.

— Ты дохлый, как тарань, тебе везет? — огрызнулся Олег и попытался втянуть живот.

— Мне? Везет.

Гришка допил коктейль, загрузил колбу от блендера и бокал в посудомоечную машину — тоже его приобретение, запустил программу. И снова повторил:

— Мне вообще везет по жизни, брат. На хороших людей. На ситуации. Мне даже любое чужое зло идет во благо.

— Это ты о чем?

— Это я об этой хате. — Гришка с удовольствием осмотрел кухню, поделенную по его эскизам на две зоны: кухонную и обеденную. — Жила бы себе и жила до сих пор Нина Васильевна, и не было бы у меня возможности сюда переехать. А вдруг случилось горе, и я тут. Как-то так вышло по умолчанию. Дашка даже не возразила, когда я ее перед фактом поставил.

— Перед каким фактом?

Олег почувствовал, как бледнеет. В такие моменты во рту становилось горько, губы пересыхали и чесались, а в висках начинало покалывать. Резким спазмом сосудов на фоне эмоционального напряжения назвал это явление его доктор.

— То, что я стану тут жить. Правда, пришлось немного приврать. — Гришка беспечно оскалился.

— В чем приврать?

— В том, что Нина Васильевна при жизни обещала эту квартиру мне. А потом на меня оформила.

— Ты совершенно обнаглел! — ахнул Олег, прикрывая рот ладонью, губы зудели невыносимо.

— Почему?

Симпатичная небритая морда Гришки ничего, кроме удовлетворения, не выдавала.

— Я не собираюсь отбирать у Дашки ее собственность. Она наследница… Первой очереди, — зачем-то добавил брат после непродолжительной паузы.

— А вторая очередь начинается с тебя, что ли?

— С нас! С мамы. С меня. С тебя. — Он, как в детской игре, потыкал пальцем в себя, в него и в пустое место между ними. — Если вдруг что с Дашкой… Мы будем иметь право не только на эту квартиру, но и на Дашкину, и на ее дачу, и на тот дом, который…

— Заткнись, чудовище! — завопил Олег, затыкая уши. — Заткнись! То, что ты говоришь, преступно!

Олег часто задышал, подошел к окну, рванул створку, распахивая. Ему срочно нужен был глоток свежего воздуха. Он уже успел забыть, как задыхался от Гришкиного присутствия. Забыл, идиот! Не надо было сюда приезжать. Зачем он все это затеял?

— То, что ты говоришь, страшно и преступно, Гриша, — глухим голосом повторил Олег и аккуратно закрыл окно.

— Нет. Это не преступно, потому что я не совершал, и не совершаю, и не собираюсь совершать никаких преступлений. Это просто мои рассуждения. Логичные. У Дашки ведь никого, кроме нас, нет.

— Вот именно! Никого, кроме нас! Мы ее семья. А ты уже рассматриваешь вариант ее гибели как возможность унаследовать ее недвижимость. Это… Это… — Он даже всхлипнул, так ему было обидно за сестру.

— Ну, начинается! Ты зачем приехал, жирдяй? Жизни меня учить? Самый умный?

«Жирдяя» ему Олег не прощал с детства. И даже однажды отлупил старшего брата. Как-то даже получилось вывернуть ему руки и надавать под зад. И Гришка притих. И обидную кличку не употреблял уже лет десять.

Гришка его разозлил. Снова разозлил.

— Да, я умный, — прищурил он глаза за толстыми стеклами очков. — И я понимаю, что с такими рассуждениями ты запросто можешь стать подозреваемым номер один.

— В смысле? — Гришка запустил пятерню в длинные густые волосы, глупо улыбнулся. — Подозреваемым? В чем?

— В убийстве тети Нины.

— Чего?!

— У тебя был мотив…

— Постой, постой! — Гришка обеспокоенно замахал руками. — Я это только тебе сказал! Я же никому никогда этого не повторю.

— Вот именно! Только мне. Ты сказал, я услышал. Я — свидетель твоей корысти. Поэтому не зли меня больше никогда! Никогда! — Олег повернулся к нему спиной и пошел из кухни, но на пороге договорил: — Иначе сдам тебя!

Сейчас, рассматривая свой измятый спортивный костюм, он страшно жалел о сказанном. Он не должен был угрожать Гришке. Тот сказал, что думал. А думал он всегда не очень. Нельзя человеку вменять в вину то, что он глуп.

Он разложил штаны и кофту на кровати, принялся разглаживать их руками. Вышло так себе.

Олег выглянул в окно. Стало достаточно темно. Можно было выходить на беговую дорожку. Она кольцом огибала детскую площадку. Днем и рано утром там было много народу. А вечером почти никого. Он мог не бояться выглядеть смешным и толстым. Гришки дома не было. Куда-то укатил на своем байке. Не будет вопросов и кривых ухмылок.

Олег еще раз встряхнул свою спортивную одежду. И начал одеваться.

Пошел в прихожую, остановился у зеркала. Печально вздохнул. Мог бы и не переживать насчет невыглаженного трико. Натянулось все на нем, как перчатка.

Если бы Гришка его сейчас увидел, снова повторил бы: «Жирдяй!»

Олег со злостью шлепнул ладонью по выключателю. В темноте нащупал замок, повертел, приоткрыл дверь и замер.

На лестничной клетке, чуть левее двери, за которой он сейчас стоял, кто-то занимался сексом. Эти звуки, стоны, хриплые отрывистые слова ни с чем другим перепутать было невозможно. Он было подумал, что это Гришка — идиот, притащил девчонку и шпилит ее прямо у двери. Но вот она последний раз протяжно вздохнула и назвала парня Геной. Потом сдавленно рассмеялась. Зашуршали одежды. И через минуту топот вниз по лестнице. Лифтом влюбленные не воспользовались.

Он осторожно выглянул из квартиры. Света на лестничной клетке не было.

Место влюбленные выбрали неслучайно. В этом месте строителями была устроена ниша, видимо, для коммуникаций, которые потом перенесли в другой угол, закрыв защитным щитом. Коммуникации перенесли, ниша осталась.

— Очень удобно, — пробормотал он тихо, огибая это место по пути к лифту.

Какая-то мысль тут же засела в его голове. Неясная, тревожная, что-то из Гришкиных подростковых историй, не дающих матери спокойно спать.

А может, это все же был он? Просто представился случайной подружке другим именем. А куда ему было ее вести? В квартире Олег. На байке в такую погоду не особенно расположишься. В отель? А если ей нельзя светиться?

Гадко как-то, грязно.

И зачем он приехал? Повздорил с Ольгой. Уволился. Как-то необдуманно все, на эмоциях. Он никогда ими не руководствовался. Тщательно все рассчитывал, трезво.

Двери лифта разъехались на первом этаже, и Олег нос к носу столкнулся с братом.

— Ты куда это собрался? — Гришка тряхнул шевелюрой, которая показалась Олегу взмокшей. Оглядел его с головы до ног, сдавленно хохотнул. — В таком-то виде?

— Побегать хочу.

— Побегать? — ахнул брат, протиснулся в кабину мимо Олега, ткнул пальцем в кнопку с четверкой, провел ладонью по потному лбу, подмигнул. — Только не переусердствуй, Олег. Да и с подростками осторожнее.

— С кем? — вытаращился Олег на брата.

Но тот ответить не успел. Лифт закрылся и помчал Гришку на четвертый этаж.

Олег вышел из подъезда. Втянул прохладный вечерний воздух. Все-таки в большом городе пахнет иначе. Даже проклюнувшаяся трава и набухшие почки на деревьях кажутся пропитавшимися выхлопными газами. Никакой тебе морозной свежести и тополиной сладковатой горечи от проклюнувшихся листочков. Вместо тишины убаюканного поздним вечером города визг проносящихся электричек и бесконечный шорох покрышек с кольцевой.

Он кисло улыбнулся и двинулся к детской площадке.

Там было тихо и безлюдно. Олег ступил на мягкое покрытие беговой дорожки, трижды глубоко вдохнул и выдохнул и побежал.

Задыхаться он начал уже на первом круге. На втором его сердцу стало невозможно тесно в груди, оно норовило выскочить через горло. Третий круг он решил пройти пешком. Пот заливал глаза.

Напротив детского домика из пластиковых бревнышек он приостановился, согнулся пополам. Упираясь ладонями в колени, он попытался выровнять дыхание. И тут же услышал:

— Ой, смотрите, пацаны, что за чел?

Олег резко выпрямился, прищурился, пытаясь рассмотреть говорившего. Но увидел только три неясных силуэта. Свет падал ему в лицо. Свет от фонаря мобильного телефона.

Он сделал шаг назад и в сторону, пытаясь увернуться от ядовито яркого луча. Но луч сдвинулся следом.

— Какое на нем трико, пацаны! — притворно восторженно воскликнул уже другой голос. — Может, займем у чела штанишки. Я давно такие искал. Займем? Займем? Займем?

Повторяя один и тот же вопрос, говоривший принялся кружить вокруг него в прыжках. И больно тыкать кулаком то в плечо, то между лопаток, то в поясницу.

— Вы с ума сошли, что ли? — опомнился он, когда ему ударили ногой по икрам и он упал на колени. И повысил голос: — Чего вам от меня надо?! У меня даже грабить нечего!

Да, телефон он, придурок, оставил дома. А то бы мог ответным лучом осветить обидчиков. Или Гришку на помощь позвать. Вот, оказывается, он о ком его предупреждал, входя в лифт. Подростки! С подростками Гришка призывал быть осторожнее.

Олег по опыту брата знал, насколько безжалостными и неуправляемыми они могут быть. Тот дважды едва не загремел по малолетке за решетку.

— Отвалите от меня! — заорал он, вскакивая на ноги.

Страх придал сил. Он принялся расталкивать скакавших перед ним подростков, собираясь бежать напрямую через детскую площадку, но его тут же снова повалили на землю.

Первый удар ногой пришелся ему в плечо. Второй в поясницу. В глазах у Олега потемнело.

— Прекратите! — взмолился он.

Удары сыпались один за другим.

— Чужакам тут не место! — вдруг выкрикнул один из них. — Это наша площадка!

— Я тут живу! Я тут живу! — запричитал он срывающимся голосом. — Оставьте меня! Оставьте!

Удары прекратились. Три пары ног застыли возле его головы. Опомнились или набирались сил?

— Где ты живешь? — вдруг спросил голос, явно принадлежавший девчонке. — Ты чужак. Чего ты втираешь?

— Я живу в квартире Нины Васильевны. Ее убили в прошлом августе. Я ее племянник.

Коротко присвистнули. И снова девчонка спросила:

— Ты ее племянник?

— Да, — просипел он, пытаясь подняться.

Охнул от боли. Кажется, ему сломали ребро.

— Ты брат того крутого чела — на байке? — продолжила малолетняя дрянь его допрашивать.

— Да, — нехотя признался Олег.

Стало досадно. Гришка крутой на байке. А об него только что вытерли ноги трое подростков. И не просто вытерли, а жестоко побили. Прямо как в детстве.

— Бей жирдяя! — орали одноклассники, наваливаясь на него кучей.

И били. Часто и сильно. Пока Гришка не вмешался, когда он ему пожаловался. Но тогда его били сверстники. Теперь группа засранцев, которым он не смог противостоять.

Зачем, зачем он сюда приехал?!

— Слышь, извини. — Маленькая ножка в кожаном дорогом ботиночке на низком каблучке толкнула его в плечо. — Извини, ошиблись. Все, валим, пацаны.

Они исчезли так быстро, что, если бы не ноющее от побоев тело, он бы усомнился, а были ли они? Не привиделись?

Кряхтя и охая, он поднялся. Еле переставляя ноги, добрался до подъезда, вошел в лифт. И едва не захныкал, увидев свое отражение в зеркале. Костюм мокрый, выпачкан песком с детской площадки, на лице и руках ссадины.

Он жалок! Он до сих пор жалок, хотя ему уже тридцать лет. Что скажет сейчас Гришка, увидев его?

Досада. Может, стоило позвонить Ольге и попроситься обратно, пока не поздно?

Он вышел из лифта и по стенке двинулся к двери теткиной квартиры.

Возле ниши встал как вкопанный. Он только что вспомнил! Голос! Голос девчонки, которая только что увела за собой его обидчиков. Он был тем же самым. Она стонала и вздыхала здесь час назад. Она называла своего партнера Геной.

Кто она, эта распутная девушка? Почему выбрала местом свиданий эту лестничную клетку? Она живет здесь или просто забежала спрятаться?

Он докопается до сути. Он вычислит ее. В этом ему не было равных. А когда он ее вычислит, то накажет.